Беспомощность
11 сентября 2016 г. в 10:31
Шёлковые занавески мерно вились под вздохами слабого утреннего ветра. Сон сходил медленно, словно дым в курильне храма Андрасте. Синара потягивалась на простынях, как кошка в дрёме, и, хотя за окном уже далеко не раннее утро, всё же не торопилась открывать глаз.
Сон был медово-тягучим. Она плавала в Тени невесомым духом, нежилась в саду вечного Забытья, взращённого Создателем на заре времён. Она чувствовала, что может управлять этим миром, изменять его по своему желанию, но куда слаще было отдаваться течению, во власть. Кого? Не важно. Там — не важно. Она знала, что по пробуждению вся её сила вернется сторицей. Здесь — хозяйка она, а не какой-то там Создатель.
— Госпожа? Вы просили…
— Да-да, — раздражённо протянула Синара, не поднимая век. — Я просила в полдень.
— Уже полдень, моя госпожа.
— Неужели?..
Она снова потянулась, ощущая, как сила растекается по телу, стряхивая лень и остатки сна.
— Вели, пусть несут завтрак.
Когда дверь за спиной Айдана затворилась, тевинтерка наконец открыла глаза и встретила этот мир довольной улыбкой. Её мир, её дом, её трон, её власть. И это было самое лучшее пробуждение за несколько лет. Она поймала его. Заковала в цепи, спеленала разум, влезла в мысли. Она сделала то, чего не смог Данариус и уж точно чего бы никогда не смогла Адриана. Интересно, как ему спалось этой ночью? Спал ли он вообще, её маленький белый волк? Или бесновался до самого утра? Отправляясь в покои, Синара слышала, как он бьётся о дверь своей темницы, и с каждым ударом улыбка на её лице расцветала всё ярче. Это была победа. Всего лишь одна из многих на избранном пути, но очень сладкая победа.
Завтрак ждал в трапезной, где когда-то давно они с магистром и другими приближёнными учениками не раз проводили утро, обсуждая те или иные важные дела. Все-таки, Синара скучала по нему. Это был скверный, но глубоко мудрый старик, чьи слова не раз направляли её. Чьи мысли и идеи отзывались в сознании, крепли, врастали, сковали её саму. Если бы не Данариус, Синара не была бы той, кем стала. Этого она не могла не ценить. Тем горше осознавать, что столь могущественный человек так просто расстался с жизнью. Тем слаще мучить его убийцу. Да, в чём-то это была маленькая месть. Месть магистру, который не оправдал её ожиданий, месть рабу, который в своей слепой плебейской ярости погубил великого тевинтерца.
И все же Адриана была права, размышляла Синара, принимаясь за еду. Фенрис — глупый раб, мечтающий лишь о свободе. Тем проще будет им управлять.
— Я всё проверил, госпожа, — Айдан стоял подле неё, причёсанный и вылизанный, как старый намащённый башмак. Но, право, лучше так, чем в кирволлских лохмотьях. — Этим утром вас снова никто не пытался отравить.
Синара подняла взгляд и чуть не засмеялась. В ливрее с накрахмаленным воротником Айдан смотрелся бродягой в орлейских кружевах. От уха до уха цвела самая подобострастная из его улыбок, хитрые тусклые глаза блестели неподдельным обожанием. Раб и лизоблюд с многолетним стажем. Он мальчишкой служил ещё при отце Данариуса и, похоже, продолжил бы переходить в этой семье по наследству, как какое-нибудь трюмо или канделябр, если бы Синара не заняла магистерское кресло. Теперь он, конечно же, всецело её.
— Хорошо, — кивнула тевинтерка, пригубив слабого ревейнского вина. — Но это не значит, что нужно расслабляться. В Магистериуме ещё слишком много недовольных моим возвышением.
— О-о-о, — протянул мужчина, театрально поклонившись. — С вашими талантами, моя добрая хозяйка, магистры скоро взмолятся о пощаде. А я как всегда весь ваш. Прикажите, и я голыми руками распотрошу хоть самого Архонта!
Она усмехнулась, откинувшись в кресле, задумчиво и оценивающе глядя на Айдана. Он и впрямь был готов сделать всё, что ей угодно. Убить, предать, солгать, отравить, ублажить, продаться и, в конце концов, покончить с собой. Это было в его крови, его природе, таков был он. Интересно, удастся ли ей сделать Лето таким же? Перековать, переделать, сломать и собрать заново? Хороший вопрос. И достойный вызов.
— Будь осторожна, моя девочка, — Данариус сидел рядом с Синарой, мантия на груди пропиталась кровью, но это его будто совершенно не беспокоило. Как всегда расслаблен, нога на ногу, хитрая полуулыбка и непроницаемые стальные глаза. — Лето не так прост и далеко не слаб. Не делай глупостей. И помни — королева самая слабая фигура в партии.
Синара моргнула, и призрак магистра рассеялся, оставляя после себя привкус легкой горечи. Ей будет не хватать его советов.
— Госпожа?..
— Пора проведать пленника, — она поднялась из-за стола, не закончив завтрака. — Ты знаешь, что делать.
Ей снова не терпелось. Как тогда, в юности, когда магистр сказал, что его лучшая ученица обязана участвовать в эксперименте над мальчишкой-эльфом. Как же она ликовала! Адриана была всего лишь его подстилкой, обслугой с претензией на большее, а Синара — воспитанница, идейная дочь, наследница, продолжение его самого. Их единение было куда более близкое, чем соприкосновение тел. А Лето — их общий шедевр от первого до последнего мазка. Шедевр, который следовало бы закончить.
Подойдя к двери темницы, Синара прислушалась. В комнате было тихо. Присмирел или, наоборот, затаился, чтобы наброситься? Неважно. В любой момент она готова припечатать его к стене, как тогда, в далёком теперь Киркволле. Готова показать ему, кто здесь всесильный господин, а кто раб.
Дверь открылась, Синара с улыбкой вошла в комнату, готовая к чему угодно.
Но ничего не произошло.
Фенрис сидел на кровати, ссутулившись и обняв колени, смотрел в стену стеклянными глазами. Он не вздрогнул, не перевёл взгляд на вошедшую, не шевельнулся. Будто по-прежнему находился в комнате один. На долю секунды Синаре показалось, что он и вовсе уже не дышит, но чутьё магистра уловило спокойное биение сердца, движение крови по венам. Вполне себе жив её маленький зверек. Но видеть хозяйку, совершенно ясно, не хочет.
— Доброе утро, Лето, — усмехнулась она, закрывая за собой дверь. — Пора просыпаться.
Продолжая смотреть в ту же точку, эльф оставался неподвижным. Взгляд зелёных глаз был настолько пустым, что Синара даже не стала заглядывать в его голову. Если там что-то и было, то едва ли оно было связным.
Тевинтерка плавно преодолела разделяющее их расстояние, присела на край кровати, внешне — спокойная, но в любую минуту готовая отразить удар. Она помолчала минуту, прислушиваясь к его дыханию — едва слышному, слабому, будто собирающемуся вот-вот затихнуть. Ещё минута, две. И всё та же тишина.
Безразличие Фенриса уже становилось скучным. Где непокорность, где ярость, где азарт, где вера в собственную несгибаемость? Печальная картина. Нет, не так она представляла их встречу.
— Надеюсь, мой маленький волчонок, кошмары не мучили тебя, — Синара улыбнулась уголком губ.
Эльф чуть повернул голову, перевёл на неё взгляд красных от бессонной ночи глаз. Но и только.
Тевинтерка удрученно вздохнула.
— Ну нет. Неужели сломался? Не поверю. Мой маленький, но упрямый эльф вынес пытки лириумом и сдается, стоило над ним немного посмеяться? — Синара устроилась поудобнее, будто это была не жалкая койка, а ложе Архонта. — Давай же, потешь меня.
— Для чего ты пришла? — Фенрис смотрел с тем же безразличием, голос звучал хрипло. — Что тебе надо?
Синара оценивающе осмотрела своё приобретение. Лето был жалок. И так мил одновременно. Будь она хоть на каплю сердобольнее — прижала бы к груди это несчастное создание.
Но тевинтерка слишком хорошо знала его. Если сейчас Лето слаб и с виду беззащитен, как ребёнок, через мгновение может вспыхнуть лесным пожаром и поглотить весь особняк. Впрочем, ему не обязательно знать об опасениях своей новой хозяйки. Пусть видит её всесильной и расслабленной. Репутация — это всё.
— Ну, а как ты думаешь? — Она игриво улыбнулась, легонько погладив его по бедру, а потом чувственно произнесла: — Я соскучилась.
Фенрис вздрогнул, попытался отодвинуться. Взгляд стал более осмысленным.
— Соскучилась, — он внезапно усмехнулся. — Часто скучаешь по рабам? Похоже, Данариус научил тебя чему-то не тому.
— О, кажется, ты попытался меня задеть? — Синара одобрительно потрепала его по щеке. — У тебя почти получилось.
Она поднялась с койки, отмерила каморку в пару шагов, встала ровно на линию света, отбрасываемую солнцем через подпотолочное окно. Данариус учил её всё делать красиво, будто бы она самая востребованная прима минратосского амфитеатра.
«Власть обязывает нас наряжаться и устраивать представления. Мы должны производить впечатление, завораживать, как самые искусные актеры. Это силки для ведомых умов. Это наше оружие, наравне с магией и мечом».
Она хорошо научилась владеть этим оружием.
— И всё же, — Синара обернулась, посмотрела на своего зрителя сверху вниз, — отвечая на твой вопрос, хочу сказать — нет, не часто. Откровенно говоря — никогда. Точно так же я не скучаю по случайно разбитой склянке лириума. Просто в следующий раз закажу у посольства гномов на одну больше. Но ты ведь особенный раб. Как потерянная когда-то давно игрушка, которую очень хочется вернуть.
— Я. Не. Игрушка, — во взгляде Фенриса снова вспыхнул тот самый огонь. — Я не позволю тебе играть со мной. Или того, что ты уже сделала, тебе мало? Я знаю один забавный фокус. Называется «смерть магистра». Одно мгновение, и из твоей груди исчезает сердце. Продолжишь так же улыбаться — продемонстрирую.
Она засмеялась, растроганно прижимая руку к груди.
— Если ты хотел, чтобы я умерла от жалости, то у тебя опять почти получилось, — Синара сделала шаг ближе, взмахнула рукой, заставляя Лето вскинуть голову и смотреть на неё снизу вверх. — Скажи, ты всё делаешь только наполовину? Тебя никогда не хватает на то, чтобы завершить дело. Как сейчас, мой милый Лето, ты способен только на угрозы. Это весь твой арсенал. Тебе не кажется, что та свобода, которую ты якобы имел — лишь сон? — Она выдержала эффектную паузу, в лучших традициях покойного магистра, а потом цинично улыбнулась: — С пробуждением, Лето. Вот он — твой реальный мир: каморка, цепи и беспомощность.
Синара отошла на шаг, смерив его почти брезгливым взглядом.
— Знаешь, а ведь Адриана зрела в корень. Ты. Крайне. Жалок. Фенрис.
Эльф сдавленно захрипел, рванулся, поднимаясь с постели. Пошатнулся, едва устояв на ногах.
— Адриана была права и в другом, — Голос более походил на хрип. — Ты слишком много о себе возомнила. Ты способна на что-то, кроме насмешек? Или притащила меня сюда для того, чтобы тренироваться в своём, — он раздражённо фыркнул, — красноречии? Твою любимую Адриану красноречие не спасло. И Данариуса тоже. Я не верю ни единому вашему слову. Vishante kaffas.
Свершилось, подумала Синара, скрестив руки на груди.
— Ну наконец-то! Противодействие. Так-то лучше, Лето, — она одобрительно улыбнулась. — Но мы, право, заболтались, пора переходить к делу.
Следующий акт. Самое время выпускать на сцену новых действующих лиц.
Тевинтерка открыла дверь, и в каморку вошли две рабыни. Для этой роли она велела Айдану отобрать самых молодых и здоровых. Конечно же, эльфиек. До жути хорошеньких, учитель бы наверняка оценил. Оценит ли Лето?.. Они, конечно, боялись его, смотрели в пол, жались ближе к выходу.
Ох уж эти робкие галлы. Синаре пришлось подтолкнуть их поближе.
— О, только погляди на них! Одна краше другой, — она приобняла обеих девушек, словно своих самых близких подруг, положила голову на плечо рыженькой и вызывающе улыбнулась: — А эта так похожа на Варанью. Тебе не кажется?
— Не кажется, — прорычал Фенрис, отворачиваясь к стене. — Что ты задумала? Не надейся, я их и пальцем не трону. Во всех смыслах.
— О, я не настаиваю. Откровенно говоря, и не собиралась устраивать тебе развлечение. Но ты сможешь решить их судьбу, — Синара взяла девушек за руки и глумливо засмеялась: — Скажем, я разрешу тебе немножко поиграть в хозяина и господина.
— Что?..
— Очень просто. Сейчас, мой милый, ты идёшь со мной добровольно, и эти девственно-чистые крошки останутся в живых. Если же ты решишь сопротивляться, я выжму их до капли, чтобы снова засесть у тебя в голове. — Девушки почти синхронно вздрогнули, и Синара ободряюще сжала их руки. Всё в порядке, мои пташки, все хорошо. — Решай, о повелитель.
Фенрис замер; взгляд, казалось, мог прожечь дыру в стене. С блаженной улыбкой Синара прислушалась — сердце непокорного эльфа стучало диким боем кунарийских барабанов. Вот сейчас он разъярится, лириумные татуировки вспыхнут, озаряя каморку магическим светом. Лето кинется на неё с яростным рыком и даст возможность снова указать ему место.
Но эльф молчал и не двигался. Смирился?..
— Веди, — выдохнул он.
— Вот и славно. Ты не против, если девушки пойдут с нами? Люблю, когда вокруг сцены собирается много зрителей.
Игра обещала быть интересной.
Синара снова взяла Фенриса под руку и неторопливо повела по коридору, велев эльфийкам-рабыням идти позади них. Королева, король и их свита. Тевинтерка усмехнулась своим мыслям. Да, занимался определённо хороший день.
Дорога вела их вниз по застланной антиванским ковром лестнице.
— У меня есть для тебя маленький сюрприз. Ещё одна комната, полная приятных воспоминаний.
Когда они только-только спустились к заветной комнате, тевинтерка уже почувствовала, как рука Лето в ласковой хватке её пальцев напряглась, а шаг стал нетвёрдым.
Синара жестом велела рабыням открыть перед ними двери, и повела его внутрь, словно бы на светский бал.
Здесь всё осталось таким, каким было при Данариусе. Синара не хотела ничего менять, и совершенно не из-за сентиментальных соображений — скорее практических. Всё те же склянки, столы, инструменты, созданные самим магистра причудливые машины. Всё, необходимое для того, чтобы продолжить дело учителя. Всё, что Фенрис обязан был помнить. Не мог не помнить.
— Ну, как тебе? Милые сердцу виды, не правда ли? — Синара указала в сторону стены, с которой свисали массивные цепи. Они до сих по хранили остатки магии магистра, но для новых экспериментов тевинтерке пришлось сдобрить их заклятием помощнее. — Помнишь их? Именно здесь ученики Данариуса с кропотливостью художников изрисовывали твоё тело.
Мгновение тишины. Замерли даже рабы-помощники. Синара затаила дыхание в ожидании кульминации.
И она наступила.
Кожа эльфа вспыхнула мёртвенно-синим, он разъяренно завыл, сжимая кулаки. Зелёные глаза сверлили цепи, которые когда-то давно стягивали его запястья, щиколотки, торс. Синара помнила, как он бился в ужасе перед лириумной пыткой, как из-под кандалов сочилась кровь. И, кажется, Лето тоже это вспомнил. Но, вопреки ожиданиям Синары, эльф бросился не на неё, а вперёд, круша всё на своем пути. Рабы с криками бросились врассыпную, ликторы по приказу госпожи метнулись вперёд, когда Фенрис ухватился за цепи и с силой дёрнул, вырывая из стены. «Сколько мощи!» — восхитилась Синара отстранённо, будто бы смотрела на все это со зрительского кресла, а не стояла чуть поодаль. Пока охранники пытались скрутить взбешённого эльфа, тевинтерка уже раздумывала над тем, сколько всего ей потребуется для дальнейших экспериментов, в какой пропорции смешивать те или иные ингредиенты и магию. Стоит ли добавить ещё татуировок? Насколько это усилит его способности? А, может, немного изменить состав?..
Она спохватилась только тогда, когда эльф, раскидав охрану, бросился на неё. Ещё мгновение, ещё хоть пара секунд, и его рука сомкнулась бы на горле Синары или вошла бы в её грудь, как десертная ложечка в кремовый пудинг. Ещё чуть-чуть, и её бы не стало, умерла бы столь же жалко, как и магистр. Но Синара умела учиться на чужих ошибках. Поэтому разум Лето снова оказался в её власти, стоило только щёлкнуть пальцами — театрально, как и полагалось хорошей актрисе. Его разъярённое лицо застыло в ладони от её улыбки.
Тевинтерка покачала головой.
— Ты очень-очень плохо себя ведёшь, волчонок. Придётся тебя проучить.
Взмах, и магической волной эльфа снова отбросило в стену, но на этот раз удар выбил из него сознание. Синара разочарованно вздохнула. Нет, всё же, он ещё слишком слаб.
— Ну и? — грозно бросила она, оглядываясь на притаившихся рабов. — Чего расселись? Живо за дело!
Лабораторию наполнили испуганные шёпотки, слуги торопливо вылезали из своих укрытий и принимались за работу. Синара подошла к столу с инструментами, скептически осмотрела их. Выбрав подходящие, тевинтерка удовлетворённо кивнула сама себе.
— Эльфа на стол, — скомандовала она. — Пора начинать.