Первую ночь в подземелье Гермионе спалось неспокойно. Она постоянно мерзла, а одеяло, противного болотного цвета, вечно сбивалось ей в ноги. Даже организм девушки совершенно отказывался принимать простоявший отсыревший воздух — кашель терзал ее до рассвета.
Комната походила на каменную коробку, в которой теснилось три двухъярусные кровати. Сейчас, помещение было окутано выкалывающей глаза темнотой, но, как бывшая гриффиндорка заметила, даже утром здесь нелегко разглядеть собственную постель, и единственным, что спасало положение, были четыре бра, расположенные по периметру.
Алекс еще вечером узнала, что девушка будет жить с ней в одной комнате. Но это не самое печальное, бунтарке показалось мало и она решила поделить с Грейнджер одну из тех двухэтажных кроватей. В итоге, первый ярус достался ей, а Руссо выбрала второй, покрывая свое решение тем, что оттуда хорошая точка обзора и, в случае нападения, пока враги беспощадно убивают тех, кто спит на нижних, она сможет выкрасть достаточно времени, чтобы сбежать. Впрочем, это было скорее единогласное решение, ведь сама маглорожденная боялась даже самой маленькой высоты до дрожи в коленях.
Гермионе всегда казалось, что первое учебное утро самое радостное за весь год, но видимо Хогвартс решил полностью поменять стандарты.
И сегодня, вместо того, чтоб спорить с друзьями о том, какой будет первый урок, она с бесстрастным лицом раскладывает в сундуке вещи. Их, по традиции, девушка распаковывала вечером приезда, но настроение в день прибытия оставляло желать лучшего, поэтому, нервное занятие было предусмотрительно отложено на утро.
— Ну и скоро ты разберешься со своим тряпьем? Завтрак уже как двадцать минут идет. Мы одни остались, — недовольно заметила Алекс, садясь на массивный сундук одной из соседок по комнате.
— Я не пойду, — безучастным голосом ответила ей Грейнджер, при этом брезгливо приподнимая перед собой мантию с эмблемой Слизерина.
— Вот тебе и хвосторога с бакенбардами. И что ты прикажешь теперь мне делать? — с интонацией притворной обиды возмущалась та.
— Пойти без меня, например.
— Я даже дорогу до туалета в этом замке не знаю, что уж говорить о столовой…
— Зале, — машинально поправила ее Гермиона.
— Какая, к черту, разница? Это теперь не имеет никакого значения, — девушка встала с импровизированного стула и побрела в сторону двери. — Если что, то я в гостиной.
Но, не успела Алекс и коснуться дверной ручки, как та, в свою очередь, повернулась и в комнату вошел Забини, тем самым погрузив девушек в замешательство.
Ничего не сказав, он прошел внутрь и сел на одну из кроватей, что была ближе всего к нему.
Гермиона не заметила, как прижала к своему телу мантию, которую разглядывала столь презрительным взглядом пару секунд назад, закрывая редкие оголенные участки кожи.
После того, как девушка проснулась, прошло около часа, но она до сих пор стояла в длинных легинсах и белой, обтягивающей ее тонкую талию, майке.
Юноша будто не заметил присутствия маглорожденной, все его внимание было сосредоточено на Руссо, все еще стоявшей возле двери в компании настигнувшего удивления.
— Блейз, ты что-то хотел? — раздражение подступило к горлу Гермионы, казалось, что она, как вулкан, взорвется, произведя на парня извержение бранных слов за такое нахальство.
По тому, как Забини вздрогнул от подачи голоса девушки, можно легко понять, что он правда не заметил ее присутствия.
Блейз повернул голову в сторону Грейнджер и кокетливо вздернул вверх правую бровь, мастерски изображая непонимание того, почему она стоит перед ним в обтягивающей спальной одежде, что враз противоречит всем принципам Грейнджер.
— Я искал Алекс. Мы договорились встретиться с ней в Большом Зале, за завтраком.
— Я тоже надеялась встретиться с тобой на завтраке, — девушка сложила руки на груди и выставила подбородок. — Но моя подруга всячески отказывается выходить из этой комнаты.
Гермиона подавилась собственной слюной от заявления Руссо.
«Подруга? Да кто ей дал право так называть меня? Мы с ней чуть меньше суток знакомы. И являемся друг для друга не более, чем сокамерницами в этой подземной тюрьме.»
— Во-первых, я не отказываюсь выходить отсюда, на уроках я буду присутствовать обязательно, а во-вторых, мне от одной мысли, что придется надевать эту «склизкую» зеленую ткань, становится отвратно.
Но в глубине подсознания Гермиону пробивал необузданный страх того, что ее друзья, которых она так хорошо знает и любит, увидят на груди девушки значок с изумрудным пресмыкающимся. Как они на нее посмотрят, что скажут? А может даже и говорить не будут — сразу отвернутся.
Мысли резво прыгали вокруг самых близких для нее людей. Сначала вспомнилась Джинни, ведь она почти в таком же положении. Младшая Уизли теперь принадлежит к студентам Когтеврана. Признаться, на самом деле, этот поворот событий был не менее непредсказуемым, чем перераспределение Грейнджер. Потом Рон. Ее бедный Рон. Он остался один, без сестры и… подруги. Не передать словами, насколько сейчас Гермиона жалела, что сторонилась парня после разрыва отношений. Хотя, разве можно назвать пару робких поцелуев и неуклюжих, совершенно дружеских объятий отношениями? Скорее, мимолетным влечением, вызванным на фоне стрессовой обстановки, противоречащей устоявшимся мерам спокойствия в социальной среде подростков. Так считала девушка, ведь именно этот аргумент она сказала в оправдание исчезновения тех нежных чувств, что были спутниками ее жизни пару лет.
Погрузившись в смуту раздумий, Гермиона не заметила, как новоиспеченная подруга подкралась к ней, и, с ловкостью лисицы, одним резким движением выхватила школьную форму из ее рук.
— Раз она тебе не нужна, то я ее сожгу в камине. Кажется, я видела один в гостиной, — не дав Грейнджер толком опомниться, Алекс, дернув Забини за ворот рубашки, тем самым давая знак, чтоб он шел за ней, скрылась в плохо освещенном коридоре, а следом и сам юноша.
После монументного оцепенения, девушка бросилась спасать столь ненавистную, но — ирония — необходимую ей форму.
— Да кто тебе разрешил проводить обряд Экзорцизма над моими вещами? — Грейнджер выбежала, в попытке остановить однокурсницу, на самый центр гостиной, едва не уронив журнальный столик, что стоял недалеко от дивана, который, своим месторасположением, очень мешал ей пройти к горящему кирпичному камину в другой стороне комнаты.
В этот момент она была похожа на разъяренную фурию: нечесаные каштановые волосы стояли на голове так, будто девушку ударило качественным
Ulуm Artus*, а на щеках появились красные крапинки.
— О… До пиковой точки закипания осталось, — Алекс посмотрела на свои воображаемые часы, а после добавила: — Три, два, один…
— Забини, мать твою, где ты шляешься? — холодным, но властным тоном спросил Малфой, только что вошедший в факультетскую общую комнату.
Блейз внимательно осмотрел появившегося друга, а после выдал совершенно бестактное заявление:
— Держу пари, со стороны Драко очень интересная картинка получилась.
И только после этой, как показалось Гермионе, аморальной фразы, Малфой оглядел их всех и застыл, словно складывая у себя в голове некий общий целесообразный рисунок происходящего в слизеринской гостиной.
Сначала, его взгляд гулял по лицам собственного товарища и, явно прибывающей в хорошем расположении духа Руссо. Уже после, все те же серые глаза, переметнулись на маглорожденную волшебницу, которая была воплощением всего самого омерзительного для блондина: неопрятность, несдержанность, и, безусловно, злокачественная кровь. Помимо этого, итак, казалось, весомого набора, в довес ко всему, было и то, что она стояла в мятых магловских шмотках.
— Похоже, после увиденного, у меня поменялся боггарт. Может, кто-нибудь излечит мою пострадавшую психику с помощью
Obliviate?
— Малфой! — Алекс подбежала к юноше и встала по левую руку от него. — Ты же порядочный маглорожденный, уговори эту вредину надеть форму, при этом не лишая меня завтрака.
— Может ты не поняла вчера, но я чистокровный маг, — жилка нежно-голубого цвета, на шее Драко, начала еле-заметно подергиваться.
— Да хватит уже зацикливаться на статусе крови! — молчавшая до этого Гермиона, воспроизвела раздражение с новой силой.
— Неопрятных грязнокровок в расчет не ставили, — глаза Малфоя превратились из холодного железа в раскаленный жидкий металл.
— Грязнокровка значит? — губы Грейнджер сложились в тонкую полоску, а ноздри начали расширяться от новый дозы гнева, — А не забыл ли, кем ты являешься, Малфой? — она выжидающе продолжала смотреть на парня, а потом полушепотом добавила: — Пожиратель.
Блейз, стараясь не делать резких движений, наклонился к уху Алекс и едва слышно сказал:
— Сейчас тут начнется перестрелка непростительными. Уходим, пока не поздно.
Не став сопротивляться, девушка пошла за Забини, перед этим кинув, под шумок, мантию подруги на изогнутую спинку кресла. Теперь в гостиной, кроме двух разъяренных особ, никого не осталось.
— Ты ничего обо мне не знаешь, Грейнджер, — старался выдать парень, со всей присущей ему надменностью.
— Разве? Тогда докажи, что ты уже не тот, за кого себя выдавал в том году, — Гермиона сделала шаг вперед. — И уж прислушайся к моим словам: никто и никогда не поверит, что ты можешь измениться в лучшую сторону. Готова спорить, что ты сам в это не веришь.
«Чертова девчонка! Она применила ко мне легилименцию?»
— Между прочем, скоро урок. Мой тебе совет, Золотая Девочка, не пугай своим костлявым телом сокурсников, надень мантию.
Драко развернулся на каблуках и вышел из помещения, направляясь в левое крыло замка, где у их курса должен проводиться урок Нумерологии.
Девушка еще пару минут потупила на отделанный массивным камнем косяк, а потом отвела взгляд на свою форму, небрежно кинутую на спинку одного из кресел.
Рассредоточенной Гермионе ничего не оставалось, как схватить злосчастную одежду и начать резво надевать ее, возле одного из зеркал в своей комнате. Назло всем, даже своему принципиальному мозгу, она не стала зацикливаться на общепринятом стандарте в школьном дресс-коде и остановила выбор на строгих брюках и белоснежной рубашке. А слегка дрожащая рука потянулась за так ненавистным ей зеленым галстуком. Будь ее воля, она бы не стала пачкать руки об атласную ткань, но сердце порядочной ученицы не давало разрешения на такой поступок. Ведь знаки отличая должны присутствовать на каждом студенте, указывая на их факультет. От этого Гермионе становилось не по себе.
«Надеюсь, что Рон не сильно разозлится, когда увидит на мне зеленое в серебряную полоску, — завязывая на шее галстук, забеспокоилась девушка, — Такое ощущение, что это не галстук, а петля, в которой мне придется висеть ближайший год.»
Дальше, мимоходом, уже направляясь к двери, она кинула на себя, через зеркало, оценивающий взгляд. В отражении она увидела всю ту же Гермиону Грейнджер, гриффиндорку, с непослушными кудрявыми каштановыми волосами.
Она схватила в руки свою, недавно приобретенную, Кизиловую палочку.
Поле битвы за Хогвартс, Гермиона потеряла палочку Беллатрисы Лестрейндж, которую, в свое время, отвоевала у неё. Теперь в её руках находилась волшебное оружие, ничуть не уступающее предыдущим. Она была изготовлена из кизилового дерева, а сердцевиной служила сердечная жила дракона, двенадцать дюймов в длину. Девушка приобрела её во время летней поездки в Трансильванию.
Помнится, как маглорожденная гуляя по улочкам, случайно забрела в темный переулок, целиком и полностью возведенный в память о Великом Графе Дракуле.
Зайдя в первый попавшийся сувенирный магазин, девушка заметила пожилого продавца, заполняющего какие-то бумаги за кассой.
Она и не заметила, как разговорилась с ним, ненароком замечая, что мужчина делает намеки в своих рассказах не на простые легенды, а на магию.
Собрав все свое самообладание, Гермиона на свой страх и риск, задала вопрос о том, верит ли он в волшебников и ведьм. Старик поежился, но кивнул головой, давая девушке понять, что он не отрицает их существование.
Заподозрив его в том, что он не магл, Грейнджер задала последний вопрос, о Сами-Знаете-Ком. Его глаза расширилась, но губы начали изгибаться в теплой улыбки. Он понял кто она, а она поняла кто он, — волшебники.
После этого, мужчина раскрыл девушке свою тайну о том, что он занимается разработкой волшебных палочек и с удовольствием предоставит ей возможность, чтоб посмотреть их.
Она прошла за шторку, там перед ней предстали полки, усеянные небрежными синими коробочками, с надписями на непонятном ей языке.
Гермионе предложили три палочки подряд, но не одна не соизволила выбрать её. И только последняя приятно завибрировала в руке, и кончик её засветился, точно звездочка.
На этот выбор, старик слегка поморщился, а потом рассказал, что эта полочка создана для исключительно темных заклинаний, и он очень удивился, что она досталась, по его словам, такой милой девочке, как Гермиона. После, кинул несколько предостерегающих советов по её эксплуатации и ретировался в другой конец магазина, оставив девушку в раздумьях.
Покрутив палочку между пальцев, Грейнджер сосредоточила свое внимание на волосах. Поднеся к макушке палочку, она произнесла заклинание:
—
Rectus.
Локоны начали выпрямляться, становились идеальными, без малейших завитков, и когда последняя прядь стала прямой, Гермиона кинула на себя довольный взгляд, развернулась, схватила с кровати сумку, и направилась в сторону двери, спеша на урок.
***
На Нумерологии, на которую она, к слову, успела прийти в самый последний момент, присутствовал абсолютно весь поток седьмого курса со Слизерина и Гриффиндора. Хотя, раньше эта дисциплина была самой обходной и малопосещаемой. Теперь же, МакГонагалл, в связи с плохой успеваемостью, принудила всех студентов посещать данный предмет.
Девушка, по привычке, хотела сесть к Рону, но профессор Вектор, заметив это, шикнула на нее и пальцем указала в сторону парт Изумрудного факультета. Ее настроение совершило путешествие к центру Земли.
Осмотрев всех учеников, она заметила, что Руссо сидела одна, при этом поместив руку на соседний к ней стул, видимо, придерживая место. Когда же Гермиона приблизилась к однокурсникам, Алекс сразу радостно замахала ей, тем самым подзывая к себе.
— Рада, что ты жива, — сказала девушка, как только Грейнджер села на стул.
— Если бы этот хорек вовремя не ушел, то поверь, в Хогвартсе на одного слизеринца стало бы меньше, — недвусмысленно оглядываясь на последнюю парту, где с привычным презрительным и скучающим лицом восседал Малфой, ответила девушка.
На этом их диалог прекратился. Преподаватель указала на доску, где пепельным магическим мелом было нацарапано длинное и довольно сложное уравнение, но трудным для Гермионы оно не казалось. Поэтому, она сразу же схватила перо, и, окунув его в чернильницу, начала быстро делать подсчеты в голове, и переводить их на пергамент. Спустя пару минут, задание было выполнено.
Алекс покосилась на бумагу соседки, исписанную непонятными ей иероглифами. Голова закружилась, как будто от первой в жизни трансгрессии.
Гермиона, заметив это придурковатое выражение лица брюнетки, нацепила на себя злорадную ухмылку.
— Ты хоть что-то понимаешь в Нумерологии? — шепотом, чтоб только Руссо могла её услышать, поинтересовалась та.
— Не-а.
— Разве ты в магловской школе не изучала алгебру?
— Не-а. Чтоб тебе было известно, на уроках я слушала музыку в наушниках, так как она гораздо привлекательней чем эти уравнения.
Грейнджер фыркнула на заявление Алекс. И пришла к выводу, что стоит объяснить знакомой, как правильно решать эту задачу.
— …тут вычисляем зачарованный интеграл, переносим его в начало уравнения, и, тем самым, узнав количество адрианолистических рун, мы сможем подсчитать ответ. Поняла?
— Не-а. Слушай, просто дай списать, — вздохнула оппонентка.
— А волшебное слово? — спросила Гермиона в надежде услышать всем известное «Пожалуйста».
Алекс достала палочку из своего правого сапога. И это, довольно своеобразное место для хранения волшебных палочек, очень поразило девушку.
—
Accio пергамент-Гермионы-с-решением-уравнения, — листок мигом двинулся в руку бунтарки, оставив маглорожденную в замешательстве.
Она хотела что-то возразить, но промолчала, увидев разъяренное лицо Рональда. Он смотрел на девушек не отрываясь, будто уничтожая взглядом.
Когда настало время сдавать работы учителю, все слизеринцы подмигивали Грейнджер, словно благодаря за что-то.
— Так, оценки за классную работу, — Профессор Вектор встала из-за стола, и направилась в центр класса, прижимая к себе плотную пачку с работами студентов седьмого курса. — У Гриффиндора не самые лучшие показатели по работам. У всех, кроме мистера Уизли, Удовлетворительно. У него же Тролль. А вот у Слизерина все Превосходно, но у мистера Малфоя Выше Ожидаемого.
***
После всех уроков, Гермиона решила расслабиться, и отправилась в библиотеку, для дополнительного изучения материала.
Как и всегда, народу было немного. Она была рада, что именно в библиотеке она может отвязаться от Руссо, как выяснилось часом ранее, Алекс боится даже думать о внеклассном чтении, опасаясь, что книги высосут её душу, как дементоры.
Грейнджер присмотрела место в дальнем углу, где её точно никто не побеспокоит, но по пути туда, девушка заметила, что дверь в Запретную Секцию приоткрыта. Не сдержав любопытство в рамках своего существа, она на цыпочках подобралась к щелки и заглянула туда. Именно сейчас Гермиона была рада тому, что еще на младших курсах ей было разрешено посещать эту часть библиотеки. Без угрызений совести, она прошла во внутрь также бесшумно.
«И кому потребовалось пробираться сюда? Наверное, кто-то решил устроить очередной погром. Несчастные книги, — заворачивая за угол, начала выдвигать теории девушка.»
Какого было ее удивление, когда она узрела белокурую голову, склоняющуюся над одним из старинных фолиантов. Драко с упоением вчитывался в рукописную книгу. Рукав, на его левом предплечье, был задернут, полностью оголяя Черную Метку Пожирателя, давая Гермионе возможность рассмотреть ее так пристально, что можно было увидеть прорисовку чешуи змеи. Она хотела крикнуть нелестные фразы, которые непременно дали бы парню понять, чтобы он убирался. Но невидимая сила словно приклеила ее подошвы к паркету, не давая ступить и шагу. Девушка стояла так несколько минут, пока Малфой не встал из-за стола, положив книгу обратно на полку, и не ушел тихим, но уверенным шагом из Запретной Секции.
Как только он скрылся за дверями, Гермиона подошла к тому самому месту, где стояла рукопись. Она погладила книгу по корешку и прочла название, выгравированное на нем:
— Темномагические заклинания и секреты их создания.
