Вино графини Эмилии

Из Эпинэ приехали только к середине месяца. После похорон тяжело заболела графиня Тристрам и пришлось задержаться. Мария бежала бы из замка сломя голову, но бросить больную мать не могла, оставалось делать вид, будто ничего не произошло. Когда наконец лекарь дал разрешение на поездку, Мария вздохнула с облегчением: невыносимо находится там, где погибла Элиз, в вину которой она не верила. Накануне отъезда она вновь переговорила с Сержем. — Я найду Эмерти, — упрямо сказала она. — Я не верю, что Элиз оказалась способна на такое! — Если тебе угодно мучить себя, то не смею мешать. Только что он может сказать? В тот день его не было в замке, он охотился: Элиз хотела подать фазанов к столу. А вино и флакон со снотворным нашла Катти, её служанка. Она приехала с ней из Таурхолла и была ей предана. Зачем ей оговаривать госпожу? — А где сейчас эта Катти? — Умерла, её укусила змея. — Неужели? Как вовремя. Серж, ты же любил её? Почему ты поверил? — Доказательства были неоспоримы, — голос у него стал бесцветным. — Я умолял её сказать правду, покаяться. Но она отказалась. Даже священник не сумел склонить её к раскаянию. — Но если ей не в чем было каяться? — Мы попросту теряем время, Мари. Моя любимая убила дочь моего брата только для того, чтобы Артур не назвал её женой. Прости. — И все же я переговорю с Эмерти! Найду и переговорю! — упрямо заявила Мария. Сделать это оказалось непросто. Слуги сбились с ног, разыскивая нужного госпоже человека, но бродяга со шрамом на лице как в воду канул. В отчаянии она обратилась к священнику храма, где встретила Эмерти, и тот обещал, что если такой человек появится, он пришлет его к ней. Но ждать пришлось долго. 157 г. К.С. Месяц Янтаря Ранним утром десятого дня Марию разбудила служанка, сообщив, что у ворот её дожидается оборванец, который утверждает, будто она хотела его видеть. Эмерти ещё больше осунулся и поседел, с тех пор, как она видела его в последний раз. Взгляд у него был настороженным, словно он не ждал от неё ничего хорошего. — Эмерти! — Мария шагнула к нему. — Она умерла, это правда? — глухо спросил он. — Да. — Я не сумел ей помочь! Она единственная из всей семьи любила меня, относилась как к родственнику, а я не сумел, — он покачал головой и тяжело вздохнул. — Она ведь не делала этого, скажи мне. — Нет. У меня есть доказательства, вот, — он протянул руку к поясу, но не успел. — Отойдите, госпожа! — раздался крик стражника. За спиной Эмерти мелькнула чья-то тень, и тот неожиданно всхлипнув, стал оседать на землю. Мария дико закричала и бросилась было к нему, но её удержала чья-то властная рука. Артур был бледен. — Что здесь происходит? — бросил он Брайану и стражнику. — Почему рядом с госпожой оказался этот человек? — Простите, господин граф, — голос у управляющего дрожал. — Простите. Мне поздно сказали, что бродяга требует госпожу. Но ведь Натти успел, тот не причинил ей вреда! — Он бы и не причинил! — Мария дрожала от ужаса, и Артур крепче прижал её к себе. — Это Эмерти, сводный брат Элиз. Я хотела с ним просто поговорить. Зачем вы убили его? — Просто поговорить? — Брайан на мгновение склонился к убитому и резко выпрямившись, протянул Артуру на вытянутой ладони короткий нож с широким лезвием. — Он неплохо подготовился к разговору. — Уберите эту мразь, — распорядился Артур и повел Марию наверх, в её комнаты. Передав жену служанкам, он посмотрел на неё тяжелым взглядом и приказал: — Не смейте более так рисковать. — Но я лишь хотела поговорить об Элиз! — Рене говорил мне, что он чуть не убил Сержа, бросившись на него с ножом. Тоже, видимо, хотел поговорить. — Зачем ему причинять мне вред? — А зачем Сержу? Возможно, он был так же безумен, как и Элиз. Вы проявили неосторожность, Мари. Разговор становился опасным, и Мария замолчала. 157 г. К.С. 16 день Месяца Сердолика Вставать после приятно проведенной ночи было лень. Артур осторожно повернулся, стараясь не потревожить жену, уютно прижавшуюся к его плечу. Мария сонно улыбнулась и что-то пробормотала, не открывая глаз. — Спите, дорогая, — Артур слегка коснулся рукой растрепавшихся черных кос. — Мне пора. Уезжать не хотелось, но ему обязательно надо было присутствовать на допросе. Слежка, которую установили за домом одного из самых богатых торговцев Олларии, наконец, дала свои результаты. Мариус Савей не только успешно торговал тканями, но, как оказалось, не брезговал и другой деятельностью. У него часто находили приют подозрительные «торговые гости», занимавшиеся чем угодно, кроме торговли, дом посещали порой слуги посольских домов, закупавших столько материи, что ею удалось бы выстелить дорогу от Олларии до Гальтары, а недавно перехватили переписку торговца с Агарисом. В письмах, адресованных дальнему родственнику, Савей делился ценными сведениями, источники которых ещё предстояло установить. Словом, выявленный лазутчик представлял такую ценность, что граф Горик счел необходимым переговорить с ним лично. Дознатчики разложили перед ним все, что нашли в подозрительном доме: счета, книги, стопки писем. Это представляло несомненный интерес, но Артур решил сначала поговорить с торговцем: хотелось не только добиться правды, но и использовать шпиона в своих целях, а для этого следовало познакомиться поближе и расположить к себе, заинтересовать или найти слабое место и постараться подчинить. От своих людей он знал, что Солей держался дерзко, все отрицал, и имел наглость угрожать пожаловаться своим высокопоставленным клиентам. Обычно в таких случаях человек оказывался в допросной, но Артур решил не торопиться с подобными крайними мерами. Солей вошел с видом оскорбленной невинности, гордо вскинув голову, но, увидев Артура, побледнел и отступил на шаг. — Не стоит меня бояться, Солей. Если вы будете правдивы, с вами ничего не случиться, обещаю. А вот если нет — то я отправлю вас в допросную. Поверьте, наши палачи бывают очень убедительны. — Я не виноват, клянусь вам! — пробормотал он. — Я не посмел отказать! …Дверь в спальню, где Мария неторопливо перебирала свои драгоценности, распахнулась внезапно. Она с недоумением обернулась и оцепенела: лицо мужа, замершего на пороге, было страшно. Он несколько минут молча рассматривал её, а потом перешагнул порог. — Вы ничего не хотите мне рассказать, Мария? — Что вы хотите от меня услышать? — недоуменно спросила она. — Правду. Как женщина, добровольно давшая клятву верности, словно щлюха, предается любовным утехам в объятиях любовника, а потом как ни в чем не бывало ложится в кровать мужа. Он говорил, не повышая голоса, и от этого было особенно страшно. Она судорожно сжала нитку бус, что рассматривала перед его приходом и замерла, не в силах произнести ни слова. — Что же вы молчите? Расскажите, как развлекались в лавке Солея! Или вы будете отрицать, что именно там принимали любовника, когда якобы посещали её для покупок? — Нет, не буду, — Мария опустила голову не в силах смотреть на него. — Я виновата перед вами, Артур. — Спасибо, что хоть не изворачиваетесь. Но сейчас меня волнует другое. От кого вы родили второго ребенка? — Эдвард — ваш сын, — растеряно прошептала Мария. — Ваш! — А вы можете это доказать? — Артур подошел к ней ближе и, наклонившись, ухватил за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза. — Он был зачат во время нашего пребывания в Олларии. Может, вы одаривали своими милостями кого-то ещё? Только сейчас до Марии стал доходить ужас происходящего. Артур может обвинить жену в измене и отречься от ребенка. Мальчик похож на неё, ему легко поверят. Даже если не поверят, регенты и король подпишут его прошение и малыш станет никем, безродным бастардом. — Нет! Клянусь вам, это ваш сын! — И вы полагаете, что я поверю вашим клятвам? Неужели вы столь наивны, эрэа? Или считаете меня дураком? Он отпустил её и отступил на шаг, внимательно разглядывая, словно видел в первый раз. — Хотя, конечно, считаете, отчего бы не считать? Представляю, как вы издевались надо мной в душе. Это было так весело, не правда ли, лгать в глаза и изображать нежные чувства? А ведь я почти поверил, что нашу жизнь можно изменить! А вы просто скучали в отсутствие любовника! Мария не посмела возразить ему, понимая, как жалко будут звучать её слова. Муж не поверит ни единому её слову, и будет в своем праве. Сейчас её волновало лишь одно: Эдвард. Он не должен расплачиваться за её ошибки. — Поверьте, это ваш ребенок! Он ваш сын, Артур! — выкрикнула она, но тот не слушал. — Оставайтесь здесь! — приказал он. — И не смейте выходить из дома, Я скажу вам свое решение позже. — Поверьте мне, это ваш ребенок! Ваш! — отчаянно закричала она, но он уже вышел из комнаты. Через мгновение его резкий голос послышался внизу. Она слышала, как он отдавал какие-то приказы, но их смысл не доходил до её сознания. Поднявшись, она бросилась в комнату младшего сына и, выхватив его из кроватки, прижала к груди. — Я не дам тебя в обиду, не дам! — шептала она, целуя сонного малыша и не слушая удивленных вопросов няни. В себя её привело какое-то смущенное покашливание. — Прошу меня простить, госпожа, — голос у Брайана был непривычно смущенным. — Что тебе надо? — У вас есть вино, госпожа? Мария, наконец, оторвалась от сына и взглянула на него. Брайан мялся на пороге, вертя в руках какой-то обломок. — Ты не знаешь, где вино? — Ключ, — беспомощно произнес он. — Господин граф кричал и требовал немедленно подать вино. Я торопился и случайно сломал ключ. Теперь надо или вышибать дверь, или ждать, когда Жан сумеет её вскрыть, а вино господин требует немедленно. На кухне вина нет, оно закончилось, мы собирались достать его из кладовой. Но не успели. Мария растерянно на него посмотрела. — Но у меня только… Хорошо, вскрывайте дверь, я принесу вина. Артур сидел за столом в зале. Когда она поставила перед ним бутылку, он на неё даже не глянул, кивком указав на бокал. Осушив его жадными глотками, он встал и, так же, не смотря на неё, бросил: — Подите вон! ….Гонец ворвался во двор герцога Алвы поздно вечером, когда тот готовился уже отойти ко сну. Но доставленное известие заставило регента забыть о больной ноге и приказать подать носилки, чтобы отправиться во дворец. 157 г. К.С. 17 день Месяца Сердолика — В Ноймаринене прелюбодеек и убийц закапывают в землю по горло и предоставляют своей судьбе, — с яростью произнес герцог Ноймаринен. — А в Кэналлоа — забивают камнями, — процедил Алва. Герцог Придд хмуро обвел взглядом присутствующих: несмотря на ранний час, пришли все. Пустовало лишь одно кресло, но именно на него постоянно обращались взгляды собравшихся. Там любил сидеть супрем Талига, Артур Горик. Обсуждение трагедии шло уже третий час, но прийти к общему мнению не могли, слишком чудовищным казалось то, что произошло в семье Повелителя Скал. — Вряд ли у нас есть возможность поступить подобным образом, — заявил Придд. — Не собираетесь же вы сделать эту историю всеобщим достоянием? — Но можно ли считать доказательства неоспоримыми? — неожиданно подал голос Фердинанд, все это время сидевший, испуганно сжавшись, в своем высоком кресле. Он никак не мог поверить, что отец его друга мертв, убит собственной женой. — У нас нет причин сомневаться в показаниях тех, кто был в доме. Дверь в спальню была открыта, и многие слышали, как граф обвинял жену в неверности и утверждал, что младший сын — не его ребенок. Фердинанд вздохнул. Что испытывает сейчас Джеральд, судя по всему, лишившийся в одночасье не только отца, но и матери? Он хорошо помнил свое состояние, когда потерял родителей. Но они просто умерли, а у Джерри случилась такая драма! К тому же тот может, как и он сам, остаться совсем один, если его братика признают бастардом. Это ужасно! — Измена — изменой, за это она расплатится, но травить? Не верю! — подал голос Валмон. — Давайте не будем начинать все сначала! — бросил Алва. — Все слышали, что графиня сама подала вино мужу. Управляющий это подтвердил. — Не стоит сомневаться, — подал голос до сих пор угрюмо молчавший Рене Эпинэ. — Она убила, и мой брат сам подсказал ей, как это сделать. — Рене, что вы такое говорите? — вырвалось у Морица Ноймаринена. — Вы хотите сказать, что ваш брат и она… — Я хочу сказать, что такое однажды уже произошло. Элиз Эпинэ отравила мою дочь, чтобы та не стала женой Артура. Налила снотворное в вино, и та упала с лошади. В зале стало очень тихо. — Мы не решились об этом рассказать. Элиз объявили безумной и заточили в замке. Когда Мария приехала на похороны, она догадалась, что мы что-то скрываем, и Серж рассказал ей правду. — Но надо быть сумасшедшей, чтобы убить точно так же! — вырвалось у Валмона. — Ей пришлось действовать быстро: вряд ли Артур стал бы медлить с решением объявить ребенка бастардом. — Не забудьте, что в вине нашли не снотворное, а сулему, — заметил Ноймаринен. — Это страшный яд. — Она имела дело не с хрупкой девочкой, а сильным мужчиной, воином. Выпив снотворное, он мог удержаться в седле, в отличие от Изабель. — Давайте решать, — Алва прикоснулся к ноющей ноге. Мария сидела у себя в спальне и раскачивалась из стороны в сторону, закрыв глаза. Временами ей казалось, что это — страшный сон, и она вот-вот проснется и увидит Артура, живого и невредимого. В комнате стояла давящая тишина, и она не выдержала, подошла к двери и замолотила в неё руками, разбивая кулаки в кровь. — Выпустите меня! Дайте мне увидеть детей! Через некоторое время её услышали: дверь распахнулась, и в комнату вошел Брайан. — Граф Горик во дворце, король прислал за ним, — сухо сообщил он. — Ваш второй сын с нянькой. Вас не велено пускать к нему. — Граф Горик? — переспросила она. — Артур? Но он же… — Нашего господина зовут теперь Джеральд, госпожа графиня, вашими молитвами. В глазах Брайана горело такое торжество, что не заметить этого было невозможно. — Радуешься? — горько спросила Мария. — Меня ты всегда не любил. — И вы меня — тоже. — Я не убивала! — Я знаю, госпожа графиня. Это сделал другой. — Кто? — хрипло спросила она. — Я. Он посмотрел на потрясенную женщину и криво улыбнулся. — Хотите, я расскажу вам историю? Старую и очень интересную. Послушайте. Очень давно знатный господин встретил простую девушку, и они полюбили друг друга. Она родила ему сына, и он обещал на ней жениться и сделать мальчика своим наследником. Но передумал. Возвратившись из похода, он выгнал возлюбленную из дома, приказав своим людям увезти её подальше от него. А сам женился на другой, и её сыну достались и титул, и владения. А первый, который имел на это все права, так и остался безвестным бастардом. Знаете, как их звали? — Знаю. Ричард Окделл и Марго Пиррет. Но какое отношение это имеет к тому, что вы сделали? — Прямое. Я, видите ли, их праправнук, и это я должен был стать Повелителем Скал, а затем и графом. Знаете, как долго в нашей семье мечтали о мести? Десятилетиями! Но мы жили слишком далеко. Наконец моему деду удалось пристроиться в Горике, а мне — успешно осуществить задуманное. Правильно, что месть считается холодным блюдом. Так она много слаще: гнев не мутит голову и можно наслаждаться каждым мгновением. Тем более мне везло. Он посмотрел на потрясенную женщину и продолжил говорить с безумной улыбкой: — Это было так приятно! Ваш супруг решил жениться по любви. Но разве я мог допустить счастливый союз? Хоть один из Гориков должен был ответить за страдания Марго Пиррет. И Изабель Эпинэ умерла. Вы не представляете, как он страдал. Иногда мне казалось, что он покончит с собой. Но этого, увы, не случилось. — Вы тогда учились у зодчих в Эпинэ, — потрясенно прошептала Мария. — Да. — Как вы это сделали? — Просто. Женщины глупы и влюбчивы. Служанка вашей тетушки не оказалась исключением. Она и влила снотворное. Ну, а потом ей пришлось молчать, ибо обвинить могли её. — А потом она умерла, — бесцветным голосом заметила Мария. — Увы, в Эпинэ водятся ядовитые змеи. Иногда они заползают в постель. Был ещё Эмерти, но он повел себя глупо, за что и поплатился заключением. — За это вы убили его? — Конечно. Не знаю, какие у него были доказательства, но рисковать я не мог. Знаете, а ведь вы сами помогли мне. Выгнали болтливую Агнешку. Она отличалась проницательностью и что-то чувствовала. А вот ваш супруг меня любил, что не могло не забавлять. — Ричард Окделл был тысячу раз прав, лишая титула вашего предка. В нем не было крови Повелителей Скал, как нет её и в вас. Повелители Скал могут убить, но не отравить. И вряд ли они поднимут руку на женщину, а вы убили невинную девушку, вся вина которой была в том, что её любил человек, которого вы ненавидели! Вы сломали жизнь Элиз Эпинэ, да и её мужу тоже! Чем они виноваты? -Шарль Эпинэ помог Ричарду Окделлу избавиться от Марго, его люди увезли её! — Причем тут тетя и её муж? Они её имени не слышали никогда, за что их наказывать? А свою любовницу Ричард обеспечил до конца дней, и вам это известно! Он любил её, хотя и не мог назвать женой. — Ложь! Марго бросили за её происхождение. Моему предку требовалась благородная, такая как графиня фок Варзов, чтобы снова подняться к власти. Но теперь Маргарет Пиррет достойно отомщена. Мария смотрела в лихорадочно блестевшие глаза Брайана и понимала, что он безумен. Как этого раньше никто не замечал? — Я расскажу обо всем! — твердо произнесла она. — Ну и кто вам поверит? — засмеялся Брайан. — Ваши слова расценят как попытку спасти свою жизнь. Марго Пиррет и её дети не вели родословной, поэтому доказать, что Брайан Нортон — праправнук графа Горика, будет весьма сложно. Я уеду сегодня из Олларии, так как не могу находиться там, где погиб мой господин. Вы правы: Ричард Горик дорого откупился от несчастной женщины. Моя семья смогла увеличить своё богатство, и мои братья живут безбедно. Я вернусь к ним с известием, что за слезы их прабабки заплачено не только золотом и жемчугом, взятым Ричардом Окделлом в Агарисе. А там, как знать? Может нашим правнукам суждено встретиться вновь. Счета оплачены не до конца! Мария застыла, чувствуя, как ужас охватывает всё её существо. Брайан горько усмехнулся. — Знаете, госпожа графиня, лично к вам я не питал зла и поэтому желаю, чтобы ваша судьба не была уж очень жестокой. И не очень-то кичитесь древней кровью своих детей. Неужели вы думаете, что она предохранит от ошибок и преступлений? -Среди потомков графа Горика никогда не будет отравителей и убийц! — бросила Мария. — Нас рассудит лишь время, эрэа, — глухо отозвался Брайан. — Только помните, что в моих жилах течет та же кровь, что и у ваших сыновей. Кровь Окделлов. Прощайте.