Соло сердца между вздохами будней

2011 год Ключ танцует в руке, Чан Ук дрожит: жар плещется в его теле волнами, и взрывается в голове глухими ударами боли. Организм, стойко вынеся трехчасовую репетицию, вчерашний проливной дождь на ночных сьёмках и бессонницу, предательски сдает именно сейчас, когда ЧанУк держит СынХо за руку и открывает дверь в их квартиру, затерявшуюся на юге Кванакку, недалеко от букинистического магазинчика, где Ук в прошлом году купил первый выпуск Наруто.  — Я… — голос дрожит, — я купил это…нам…для тебя… — Чанни не успевает договорить. Прохладная ладонь ложится на его губы.  — Я знаю, Чанни, — шепчет СынХо и полумрак коридора распахивает ребятам свои объятья. Ук захлопывает дверь и стискивает хрупкое тело партнера.  — Здесь нам никто не помешает, — бормочет он, вдыхая дурманящий аромат, что исходит от СынХо, покрывает поцелуями шею, впивается в губ поцелуем, от которого кружится голова и земля уходит из-под ног. Земля действительно уходит и темнота на миг накрывает сознание Ука. Он хватается за стену и зажмуривается от приступа боли.  — Чанни, — по кромке слуха доносится обеспокоенный голос, лицо Ю расплывается и ЧанУк старается дышать медленно и глубоко. Хрупкий СынХо необычайно легко подхватывает Ука за плечи и помогает пройти в небольшую уютную гостиную, с открытой кухней, не глядя хлопает по стене, включая свет и усаживает парня на высокий барный стул. «Вун…» — едва не срывается с губ Ука, но в голове проясняется и он, облокотившись на столешницу темного дерева виновато глядит на Ю.  — Черт, Хоши, похоже сюрприза не вышло. СынХо смотрит на него внимательно, касается лба сначала тыльной стороной ладони, потом губами, хмурится.  — Ты же все равно не поедешь ни домой, ни в больницу? — задает от риторический вопрос.  — Я уже дома — шепчет Чан Ук, — уже дома. СынХо прячет улыбку за серьезным взглядом:  — Никаких лекарств, здесь конечно нет, — тянет он, оглядывается, открывает высокий айсберг холодильника («Ты скупил половину супермаркета?»)и вытаскивает узловатый корень имбиря и пару ярко желтых лимонов, — ты ляжешь в постель, а я сделаю «лекарство», договорились?  — В постель, — Чанни лукаво смотрит из-под опущенных ресниц, чувствуя, как член, несмотря на общую слабость, заинтересованно дергается, — только если ты не оставишь меня одного. СынХо подходит к парню, прижимается к нему всем телом, аккуратно проводит языком по губам, проникает внутрь и Чанни рвано вздыхает стремительно теряя связь с внешним миром.  — Ты сможешь трахнуть меня только если выпьешь горячего чая с имбирем и лимонными дольками, мой герой, — дразнится Ю прямо в губы и ЧанУк, готов выпить хоть яд цикуты, только бы не выпускать его из рук.  — Еще один поцелуй, всего один и я буду послушным, до самой постели, — он опускается по шее СынХо цепочкой укусов- поцелуев и подхватив края футболки, снимает с парня белый брендовый хлопок, — и ты будешь готовить так, без лишних тряпок. Это мое условие. СынХо пожимает плечами, опускает Ука и повернувшись спиной начинает хозяйничать на кухне: ставит чайник, достает нож, чистит имбирь и режет лимон на тонкие дольки. Движения его естественны и точны, словно он проводит на этой кухне каждое утро и все здесь ему привычно и знакомо. ЧанУка посещает шальная мысль закрыть дверь и выбросить ключ в окно, чтобы у них не было возможности покинуть это место несколько дней, не отвечать на звонки и забыть обо всем на свете. Он не сводит глаз с тонких плеч, изящной линии позвоночника, родинки на правой лопатке, упругих мышц спины, изгиба поясницы… Чан Уку кажется что белоснежные крылья были бы вполне уместны для этого хрупкого парня с ангельским лицом. Он чувствует как напрягается его плоть. Становится еще жарче и Ук расстегивает рубашку. Тело его жаждет прикосновений и ноги сами делают два вожделенных шага, позволяя парню охватить Ю со спины. Рука с ножем замирает в воздухе и медленно опускается на разделочную доску.  — Чаааанни… — выдыхает СынХо.  — М? Я не буду тебе мешать, — усмехается тот, с удовольствием наблюдая как, его мальчик ощущает упирающийся в ягодицы член и заливается краской, — мне необходим витамин С, а он есть на твоих тонких пальцах, не так ли? Чан Ук поднимает руку Ю и аккуратно слизывает капельки лимонного сока с подушечки указательного. Все о чем о может думать сейчас — как сдержатся и не распять вожделенное тело прямо здесь.  — Я чертовски долго жду, Хоши, — шепчет он, — чертовски долго, — выпускает из-за рта палец и целует Ю глубоко проникая языком в глубину, окручивает, окунаясь во влажность глубины. Одной рукой он захватывает волосы, поворачивая голову СынХо к себе, а другой скользит по груди, перекатывает между пальцами нежно розовую горошинку соска и с наслаждением слышит первый стон. ЧанУку кажется, что он попал на американские горки. Чувства струятся по нервным окончаниям, вспыхивают разноцветными кругами, кружатся каруселью. Он прижимает Ю к столу, наваливается томной тяжестью, играет пальцами по коже, выписывает языком символику чувственности. Опускается руками ниже, мнет ягодицы. Задыхается от переизбытка эмоций, что захлестывает его цунами близости, ставшей осязаемой и реальной, как никогда. СынХо дрожит под его руками и рвано хватает губами воздух. Рот его бесстыдно приоткрыт и манит обещанием наслаждения, пьянит Ука одним своим видом и он не собирается отказываться от удовольствия. Он миллион раз представлял как это будет — нежно и аккуратно, но страсть, несравнимая ни с одним ощущением, что Ук испытывал ранее, диктует свои правила. Чанни разворачивает СынХо к себе, впивается в губы полным животного голода поцелуем, прижимается бедрами, чувствует ответное возбуждение и тянется пальцами к ремню партнера. Ю резко выставляет руки вперед и отодвигает парня от себя.  — Лекарство! Черт, Чжи Чан Ук, держи себя в руках! Иначе мне придется тебя привязать, — решительно говорит он. Зрачки ЧанУка сужаются, и весь он замирает, словно вода мгновенно превращается в лед. Он облизывает губы, скорее хищно, чем соблазнительно и поднимает руки в примирительном жесте:  — Хорошо, хорошо… Он нехотя садится на стул и развлекается тем, что наблюдает, как напрягаются мышцы спины под жемчужно-пряной кожей, прикусывает фалангу мизинца, зыбкий способ вернуться в реальность, скрещивает лодыжки, чуть подается вперед, стараясь не думать, не представлять, не чувствовать. Просто смотреть. И все-таки он не видит, как Ю, прячась за минутной передышкой, закрывает глаза и пытается усмирить дрожь, аккуратно дыша и сжимая время от времени рукоятку ножа. Комната наполнена сексом, словно гречишным медом: тягучим и терпким. Свист чайника дает облегчение обоим. СынХо смешивает «зелье», дает настояться, поворачивается к Уку и сглатывает. Две исполинские стены — разум и страсть сталкиваются в его голове, вызывая легкое землетрясение, что кажется пол слегка пошатывается. Чан Ук умопомрачительно хорош: взъерошенные волосы, взгляд исподлобья полный жара и легкого болезненного безумия, приправленный закушенной губой и длинными, сильными пальцами, что теребят ворот распахнутой рубашки.  — Может быть тебе лучше лечь, хен? — спрашивает СынХо, нарочито подчеркивая дружеское участие.  — Может быть, — эхом отзывается ЧанУк не меняя позы. В глазах мелькает мольба, острая словно чосонский клинок. СынХо делает спасительные шаги, прилипает всем телом, сдергивая рубашку, замирает, лаская взглядом рельеф мышц, проводит пальцами по животу, поднимая по телу Чанни стихийную волну мурашек. За секунды справляется с ремнем и опускается на пол одновременно с джинсами Ука. Когда член погружается во влагу рта, в голове Чанни взрывается солнце. Он цепляется за стол и слышит собственный стон. Вспышки несутся по телу вихрем стрел, колких, как морозный воздух. Ук чувствует, как изменяется давление на член, распускаясь спектром незнакомых ощущений, и глядит вниз. СынХо с насмешливым удовольствием, облизывает головку кончиками губ. Улыбка его не касается глаз и сумрачная победа плещется на дне расширенных зрачков, но Чан Ук этого точно не замечает. Желание схватить Ю за волосы и насадить до упора, проникая глубоко и часто, пугает его и Ук закрывает глаза, чтобы успокоиться. СынХо двигается ритмично, слегка прижимая и посасывая, стонет едва слышно, и Чанни теряется в ощущениях: новых, нереальных. Остатки мыслей улетучиваются, и остается только плотная вязкая похоть внутри которой вьются оргазмические торнадо. Ему чудится что весь он, все его тело наполнено жидким, неутоленным желанием и все что ему нужно — мягкие губы охватывающие плоть. СынХо будто пьян. Он окутывает член ЧанУка одним дыханием, старается чтобы ничего не касалось нежной плоти, только влажный жар рта. Вздыхает носом, проходится по всему стволу широким мазком, теребит кончиком уздечку и замирает на секунду, вслушиваясь в просящий стон. Посасывает головку, чуть трет языком и выпускает ее из губ с легким шлепком. Внизу живота становится так жарко, что Чанни боится, что потеряет сознание. Он опускает голову, наблюдая, как Хоши, его Хоши, его мальчик, скользит кончиком языка по вспухшим венкам, делает вдох и плотно охватывает головку губами, попутно слизывая капельки выступившей смазки. И тихо урчит, засранец, от удовольствия. Это выглядит так божественно и развратно, что ЧанУк не может смотреть. Боится кончить прямо сейчас, изливаясь обильным молочным семенем. Он держится из последних сил, умирая от желания при виде опущенных ресниц, соблазнительного контура губ, куда-то и дело ныряет его полный, каменный член.  — Пожалуйста…- шепчет он, покачиваясь — пожалуйста… Он готов поклясться, что не помнит мгновения, когда его рука ложится на склоненную голову и требовательно надавливает. Он только чувствует, что член проходит глубже, плотнее и головка его касается глотки. Немыслимым образом в мозгу щелкает предохранитель удерживая Чан Ука от решительного движения рукой — глубже, сильней, давай! Он проводит пальцами по волосам СынХо и тот начинает двигать головой, под ладонью, заигрывая и провоцируя. Ук закусывает губу и жмурится, подается вперед бедрами и вбивается в мягкий, податливый рот, с трудом сдерживаемым остервенением. Чувствуя власть, СынХо расслабляется, берет во всю длину. Тяжелый член скользит во рту полном слюны и это самое прекрасное ощущение, что он испытывал. Парень слегка тянет за яички, трется носом, зарываясь в лобковые волосы, старается дышать глубоко и размеренно. И не думать о собственном члене, рвущимся из брюк. Стон рождается в его горле, словно это вожделенная плоть способна создать подобную красоту. Звук передается вибрацией и Ю, поднимает глаза, видит как ЧанУк еле держится на ногах, впившись в барный стул пальцами, до побелевших костяшек. Ю улыбается кончиками губ, охватывает член у основания и увеличивает темп. Комната перед глазами ЧанУка начинает совершать неизбежный виток. Реальность неправдоподобна, восхитительна и в сотню раз лучше любых грез.  — Хошиии…- шепчет ЧанУк, — да…боже…еще… СынХо берет в рот глубоко и часто, едва сдерживаясь. Проводит по стволу влажной ладонью, посасывает яички: одно, другое…снова обводит лабиринты венок, втягивает головку, чуть придавливая губами.  — Я…- задыхается Ук, — я… Ю меняет темп, чередуя сладкое, скользящее посасывание с глубоким проникновением. Слюна сочится из рта, оставляя длинные ожерелья, что тянутся от губ к головке.  — Еще, да… Да! Сперма толчками выстреливает в глотку, Чанни запоздало дергается отстраниться, но Ю не выпускает член из рта и глотает, глотает, глотает. ЧанУка сотрясает крупная дрожь, тело выгибает дугой и рык, победный, звериный, оглашает квартиру.