Соло сердца между вздохами будней

2009 год Господин Ким не верит в случайности. Он смотрит в сторону, качает в руке стакан и ищет аргументы, что позволят отступить, по-дружески потрепать собеседника по плечу, бросить на прощание шутку или совет и больше никогда не возвращаться к этому разговору. Возможно так будет чертовски правильно. Но искушение слишком велико. Он сквозит в каждом вздохе, жесте, взгляде. Нервном дрожание тонких пальцев. В молчании затянувшимся настолько, что напряжение искрит и мечется между двумя мужчинами, скрывшимися в полумраке ночного бара от любопытных глаз. — Выпьешь? — спрашивает господин Ким, внутренне морщась от дешевого предложения, но СынХо только качает головой. Он выглядит чуть растерянно, задумчиво разглядывает узоры на деревянной поверхности стола и время от времени глубоко вздыхает. Одному Богу известно, что творится в голове этого мальчишки. — Понимаешь, boy…- начинает господин Ким, но СынХо кладет ладонь на его руку. Предвкушение мягкой волной наполняет тело мужчины, растворяя все аргументы в пользу правильности. «Никому не устоять против собственной природы» — думается ему. Он смотрит на парня и все чего желает, это обладать им, невинным, но уже искушенным собственной жаждой. Он знает, как подарить ему удовольствие, заставить содрогаться хрупкое тело, а разум растворить в медовой неге чувственности. Завтра он подумает, как удержать его рядом, научить и оберечь. Ему невдомек, что робость, с которой СынХо сидит на широкой скамье, небрежно набросив на плечи серую хлопковую куртку, совсем не отражает его внутреннего нетерпения, взбудораженного вопросами, обращенными к собственной пробуждающейся телесности. Оброненное семя любопытства от увиденного несколько недель назад стремительно проросло в нем неутоленным стремлением сблизиться и познать свое естество, через чужие, но страстно желанные руки. Сомнения, атакующие юношу во время размышлений о произошедшем, были сметены уже через неделю, на сьемках, когда во время одной из эмоциональных сцен господин Ким не встряхнул его, ухватившись за ворот куртки. Запретное вожделение, поднявшееся в теле было так велико, что СынХо, едва справившись с иррациональным желанием прижаться губами с напряженной груди, сдерживаемой белоснежной рубашкой, еще долго прятался от любопытных глаз в маленькой гримерке, пытаясь унять дрожь. Господин Ким расплачивается по счету и предлагает СынХо пройтись, уклончиво говоря, что здесь, всего в нескольких кварталах, у него есть небольшая, уютная студия и было бы неплохо добраться туда не привлекая внимания на шумных вечерних улицах. Он все ищет в парне какой–нибудь определяющий знак, вглядывается в прозрачный лед внимательных глаз и сомневается, сомневается, сомневается… На кону стоит его репутация, их репутация, вообще все, Господи, он совсем еще мальчик…. Поднимаясь узким переулком, закованным в цепи неприметных домов, они в молчании добираются до цели и Ким ЕнХо внезапно вжимает парня в каменную ограду, и сминает его губы: жадно, вопрошающе, требовательно. На мгновение оцепенев, СынХо стоит неподвижно, но потом словно ныряет в поцелуй, с естественным желанием, проникая в наполняющийся влагой рот. Когда они, счастливо избежав чужих глаз, входят в полутемную, просторную студию на последнем этаже углового дома, господин Ким внезапно робеет словно мальчишка. Он осторожно тянется к выключателю, но передумав, обнимает парня за плечи и выводит его на середину комнаты. СынХо, возбужденный поцелуем, дрожит, покорно опустив руки. ЕнХо проводит ладонью по бледному лицу и снова задает немой вопрос, вглядываясь в распахнутые глаза мальчика. Вместо ответа, СынХо нетерпеливо тянет из брюк мужчины полы рубашки и, прижав ладони к мгновенно запрягшемуся прессу, почти мурчит от удовольствия. Господин Ким понимает, что тело Ю скрывает в себе целую палитру, симфонию чувств и познать его, извлечь музыку сможет только один человек, тот, кого этот отчаянный мальчик полюбит всем сердцем. Мужчина не тешит себя надеждой, что ему суждено стать «победителем», но ему нравится быть первым, нежным проводником, открывающим для любовника целый мир. Руки его блуждают по телу СынХо, словно он хочет сразу и навсегда запомнить эти трогательные, совершенные линии. Дом, несмотря на вечерний час хранит удивительную тишину и ЕнХо тем паче кажется, что стон, который вырывается у любовника от первого прикосновения к члену, особенно громок. СынХо на мгновение зажмуривается и тут же распахивает глаза, буквально впившись в спину мужчины холодными пальцами. Неодолимая жажда растянуть хрупкое тело прямо здесь, на полу, мучительно борется в сердце ЕнХо с нежеланием напугать его и доставить излишнюю боль. Он осторожно подталкивает мальчика к невысокому мягкому дивану и укладывает его на спину, не прекращая исследовать хрупкие изгибы большими теплыми ладонями. Поцелуи, от нежных становятся все более глубокими, и мужчина чувствует нетерпение, с которым СынХо тянется бедрами вверх, пытаясь прикоснуться к возбужденному телу партнера, еще скрывающего вздымающуюся плоть под черным хлопком белья. Господин Ким не привык баловать партнеров оральными ласками, предпочитая быстрый, грубоватый, горячий секс, но сейчас, видя перед собой нежный, манящий чуть влажный от смазки член, готов изменить своим принципам. От желания пососать розовую, чуть вздернутую вверх головку рот мужчины наполняется слюной. Не отрывая пальцев от затвердевших сосков мальчика, ЕнХо опускает голову и осторожно берет член в рот, едва касаясь его, будто окунает в горячую, влажную топь. СынХо порывисто вздыхает, замирая, и широко раскрывает рот, погружаясь в новое ощущение. Мужчина пропускает дрожащий член глубже и вдруг ловит себя на мысли, что готов буквально поклоняться этой гибкой, истекающей негой плоти, словно божеству. Он медленно, с удовольствием скользит губами по бархатистой коже и с удовольствием слушает, как тихо задыхаясь, стонет любовник. Поднимает глаза на лицо, утонувшее в диванных подушках, буквально фарфоровое в полумраке комнаты и чувствует, что еще чуть-чуть и мальчик взорвется, изливаясь своим первым «взрослым» оргазмом. Высвободив свой член из тесного белья, а член мальчика из солоноватой влаги рта, мужчина делится с СынХо новым вкусом, требовательно погружаясь в податливую глубину рта. Любовник нетерпеливо елозит, буквально вжимаясь в партнера горячим телом и это невыносимо желанно. ЕнХо переворачивает невесомое тело к себе спиной и, ведомый интуитивным знанием, мальчик опирается о спинку дивана, немного прогибаясь в спине. Раскрывая пальцами узкие аккуратные ягодицы господин Ким еще удивляется, с каким спокойствием и непринужденностью, не толики не смущаясь СынХо участвует в своем первом любовном танце, но коснувшись подушечкой девственно нежного, гладкого ануса, забывает обо всем напрочь. На секунду колечко сжимается, но тут же, расслабляется, и любовник, устроившись поудобнее, поднимает бедра повыше. В любой другой ситуации господин Ким бы уже с остервенением вбивался в растянутый анус, так откровенно предлагаемый партнером, но сейчас, едва сдерживая собственный каменный член, облизывает пальцы и массирует все более податливую дырочку, приникая в нее фаланга за фалангой. СынХо, уткнувшись лицом в руки нетерпеливо мычит и стонет, несмело насаживаясь на пальцы мужчины, не смея прикоснуться к собственному члену с которого стекают капли прозрачной смазки. Широкой ладонью ЕнХо собирает драгоценную влагу, смазывает ею свой изнывающий член и подставляет его к анусу. — Будет немного больно, boy, — шепчет он в самое ухо любовника, обхватывает языком мочку и посасывая мягкую плоть, медленными, аккуратными толчками входит. Внутри чертовски узко. Обхватив одной рукой хрупкое тело, мужчина слушает прерывистое дыхание Ю, и опускает ладонь к чуть опавшему члену, в несколько движений возвращая ему былую твёрдость. Сладость ощущений помогает СынХо расслабиться, все легче пропуская крупный член в глубину ануса. — Ты великолепен, boy… — шепчет господин Ким, — настоящее сокровище, такой желанный. Я хочу трахать тебя глубоко и долго, глубоко и долго, boy, как только возможно. Ты будешь молить меня, чтобы я взял в рот твой сладкий, изнывающий член, boy, будешь умолять меня отодрать тебя как последнюю шлюху, и я сделаю это, с удовольствием сделаю, мальчик. С каждым словом стоны СынХо становятся все громче и ЕнХо увеличивает темп, вбиваясь в бедра все сильнее. Возможно глубокие, резкие толчки еще доставляют любовнику боль, но мужчина не в силах остановиться. Он отклоняется, раскрывая розовые ягодицы, чтобы видеть, как член входит в мокрую дырку с негромким хлопком и чувствует, что его грань близко. — Будь я проклят, bоу, блять, будь я проклят…. — шепчет он лихорадочно вжимаясь в тело мальчика, наваливается на него и, охватив, рукой член СынХо, старается удержать ритм. Всепоглощающая похоть застилает его рассудок. Он не может остановится и сбавить темп, не в силах совладать с собой. — Хочешь кончить, мальчик, ты уже хочешь кончить? Я очень жду когда ты кончишь и твоя сладкая, ненасытная дырочка будет трепетать, лаская меня. Я уже чувствую, как поджимаются твои яички, уже скоро… Кончи для меня, boy, давай, блять, сделай уже это — опаляет он жаром влажную кожу шеи любовника. Член входит в распалённую плоть СынХо до самого корня, и выходит весь: багрово красный, с плотным узором вен, он прошивает тело мальчика снова и снова. Через минуту СынХо выгибается и с протяжным стоном начинает изливаться в ладонь, выстреливая потоками мутно белой спермы. Его бьет крупная дрожь и судорожно сжимающийся анус доводит мужчину до оргазма. Он делает еще несколько глубоких толчков и выходит, позволяя сперме вытекать из раскрытой дырочки. Притягивая к себе любовника, ЕнХо заваливается на спину пытаясь выровнять дыхание. В темноте он смотрит на закрытые глаза СынХо, пылающее лицо и надеется, что не доставил ему сильных страданий. Он проводит пальцами по щеке партнера, такому юному, нежному, еще более прекрасному. СынХо отрывает глаза и поворачивается к мужчине: — Скажи…- переходит он на «ты», — тебе понравилось…трахать меня? Господин Ким, слегка ошарашенный столь откровенным вопросом молчит, вглядываясь с лицо мальчика, становящего все более спокойным.  — Мне кажется тебе понравилось, — чуть улыбается парень, — что мы будем теперь делать? — произносит он после долгой паузы, — скрываться и врать? Господин Ким молчит, глядя в сереющий квадрат окна. Тянется к нависающей над диваном полке и нащупывает пачку сигарет, вытаскивает одну и замирает, зажав ее между пальцами. — Ты удивишься, boy, как легко врать. Особенно тем, кого любишь больше всего.