Соло сердца между вздохами будней

2009 год Господин Ким понял, что попал в собственную ловушку, буквально на следующий день, когда на съемках очередного эпизода посмотрел в невинные, полные боли и непонимания (исключительно по сюжету) глаза Ю СынХо и не нашел в них даже намека на то, что мужчин соединяет нечто большее, чем уважительные рабочие отношения. Первое время, в краткие минуты перерывов, прислонившись к выкрашенной в буйное граффити стене, и катая в пальцах затухающую сигарету, актер думал, что такая ситуация ему даже на руку: получив страстно желаемое удовольствие он будет избавлен от ненужных вздохов, взглядов и объяснений, коих после первого опыта близости с мужчинами в жизни ЕнХо было предостаточно. Теперь все было иначе: каждое утро, в начале съемок, мальчик уважительно кланялся ему и, одарив мимолетной улыбкой, отдавался на милость гримеров, соблюдал положенную субординацию, не смущался, натыкаясь на пристальный взгляд мужчины и даже не дрогнул, когда, в качестве эксперимента, ЕнХо обнял его после особо удачного дубля, мимоходом огладив широким жестом чуть пониже спины. СынХо вел себя как обычно и с каждым днем такое поведение бесило господина Ю все сильнее. Через две недели он уже не мог отвести взгляда от худенькой фигуры и все его мысли крутились вокруг возможности затащить мальчишку в укромное место и хорошенько оттрахать, чтобы стереть доброжелательное равнодушие с его смазливого личика. Возможность выдалась в конце съёмочной недели, традиционно финиширующей небольшой пирушкой. Господин Ким перехватил СынХо, когда тот, упаковывал вещи в спортивную сумку в небольшом шатре, предназначенном для перерывов и совещаний. — Ты уходишь? — удивился мужчина. — Я обещал родителям провести выходные дома, — ответил Ю, не прекращая аккуратно укладывать поочередно рубашку, куртку и кроссовки. ЕнХо оглянулся, убедившись, что не одна живая душа не наблюдает за ними и подошел к мальчишке вплотную: — Но я думаю у тебя найдется час — другой, для старшего товарища, boy, верно? СынХо поднял на мужчину глаза и, внезапно господин Ким увидел, как озорство проявилось на красивом лице. Качнувшись на носки Ю выдохнул мужчине прямо в губы: — Хочешь трахнуть меня снова? Близость припухлой розовой плоти была так соблазнительная, что ЕнХо впился в нее, крепко прижав бедра Ю к своему напрягшемуся члену. Через час, под широкой полосой света, что тянулась из окна и вальяжно пересекала наспех расстеленную кровать СынХо стонал, встречаясь раскрытыми ягодицами с горячим от желания пахом любовника, толкавшегося в раскрытый анус мальчика с сосредоточенным упорством. Господин Ким хотел продлить половой акт, растянув послевкусие на несколько дней и посмотреть, насколько хватит сил у распластанного под ним тела, но с каждым погружением в упругую узость понимал, что уже завтра будет вожделеть парнишку еще сильнее. СынХо, казалось, полностью отдавался удовольствию: закрыв глаза он покусывал губы, время от времени судорожно вздыхая, руки его попеременно скользили по бедрам любовника, его широкой груди, придавливали соски мягкими подушечками пальцев и спускались ниже, по напряженному прессу, заставляя ЕнХо сдержанно рычать. Убедившись, что влажные стеночки ануса принимают его толстый, чуть изогнутый член без боли, мужчина, подложив под поясницу СынХо небольшую подушку навис над ним словно гора, вбиваясь всё сильнее и глубже. Ему хотелось поставить метку на этом хрупком теле, зафиксировать в расплавленном сознании мальчика свое превосходство, свою волю и свое право распоряжаться им. Собственнические инстинкты никогда не брали над господином Кимом верх. Никогда, до этой встречи, до этого истекающего смазкой парня, которого мужчина хотел пригвоздить к кровати собственным членом, увидеть жажду и мольбу в расширяющихся зрачках, почувствовать содрогание от оргазма, накрывающего обоих словно тайным покровом. Он действительно увидел: в момент, когда сперма толчками стала выплескиваться из его головки, наполняя анус доверху, с пошлым чавкающим звуком принимая продолжающий входить на всю длину член, что СынХо пронзила молния чистого удовольствия, переломив его тело дугой и протяжный чистый мальчишеский крик озарил комнату словно вспышка. *** К концу сьёмок встречи любовников приобрели завидную регулярность. Чаще всего господин Ким, забыв былую свободу выбора и карусель жаждущих оказаться в его постели красавчиков Сеула, «подкарауливал» СынХо сразу после трудового дня, пристально следя, чтобы момент, когда парень нырнет в темноту его тонированного авто, не стал достоянием чужих глаз. Но случалось, что и СынХо откровенно разглядывал мужчину посреди площадки и, не упуская возможности коснуться его чуть более дружески, всем своим видом демонстрировал нетерпеливое желание. В такие дни ЕнХо ликовал и беспокоился одновременно. Ему казалось, что любой, мало мальски внимательный наблюдатель, увидит очевидную двойственность актерского союза и, зная репутацию господина Кима, сделает единственно возможный вывод. Но похоже актерская братия больше интересовалась собственным имиджем, а стафф, холодея от эксцентрично-диктаторских замашек режиссера, и вовсе не замечал ничего, выходящего за рамки непосредственных обязанностей. С каждым днем поведение мальчика менялось. Неудержимо расцветающая, откровенная чувственность теперь все чаще бросалась в глаза. Особенно заметным это стало после окончания сьёмок: ежедневные рабочие будни сменились чередой разномастных фотосессий и встреч в поддержку фильма и, вырвавшись из узкого круга, связанного сценарием, СынХо с откровенным любопытством изучал собственное «магическое» очарование, производимое на окружающих мужчин. Проклиная глухую ревность, намертво сросшуюся с невероятным чувством отеческой заботы, господин Ким старался не упускать из виду юного любовника и каждый раз убеждался, что любой представитель мужского пола, хоть мимолетно уличенный в «игре на оба лагеря», уже через пару минут знакомства тщательно скрывает вставший член при виде мальчика. Поведением СынХо двигал азарт игры. Было очевидно, что ему доставляет ребяческое удовольствие погружение в собственную сексуальность. Но ЕнХо было не до смеха. Мысленно он подбирал слова, способные, как ему казалось, убедить юного любовника быть более осторожным, не скатываясь при этом в пошлое морализаторство. Шли дни, а подходящего случая для разговора господин Ким так и не находил. *** В редакции «ELLE KOREA» было многолюдно, но Ен Хо шел, уверенно лавируя между сотрудницами. Некоторые из них, привыкшие к всякого рода знаменитостям, не обращали на мужчину никакого внимания, но иные, вспыхнув румянцем от внезапной встречи, склоняли очаровательные головки в почтительном поклоне. Господин Ким не любил глянцевый блеск, каким бы дорогим он не казался (чем выгодно отличался от значительной части гейского сообщества Кореи) и преследовал в редакции две цели: подписать пару важных бумаг, расторгающих наконец его обязательства на серию «комментариев эксперта — звезды» и забрать СынХо из фотостудии, где тот томился уже три часа, позируя для свежего журнального выпуска. В руках мужчина сжимал темно-синий брендовый пакет с подарком: воздушным и мягким словно зефирное облачко пуловером крупной вязки. Неожиданный презент, первое, осязаемое проявление чувства ЕнХо к мальчишке, неосознанная попытка привязать в себе чем-то большим, чем просто горячий, неутомимый член. Студия находилась в конце длинного коридора, украшенного обложками «ELLE» со дня основания журнала. Господин Ким кивнул очередной смущенной девчушке и осторожно, но уверенно открыл дверь. СынХо был прекрасен. Покрытый слоем тончайшей пудры, делавшей его и без того безупречное лицо абсолютно божественным, он стоял под прицелами двух камер, а фотограф, вооружившись третьей, порхал перед ним в полумраке, словно не решаясь переступить черту, отделявшую остальную фотостудию от четкого квадрата молочного света, в середине которого стоял актер. Мальчик походил на древнегреческую статую: почти не двигаясь, он чуть поворачивался из стороны в сторону, и его равнодушно — презрительный взгляд скользил по темноте за спиной фотографа. Никто не отреагировал на вошедшего, и господин Ким остановился у дверей. Скрытый сумраком, он заворожено смотрел на это удивительное перевоплощение: солнечного, милого СынХо в самовлюбленного полубога, утомленно взирающего на шалости смертных. Безразмерный свитер песочного цвета с диагональю крупных пуговиц скрывал соблазнительную хрупкость мальчика, но расстегнутый ворот капитулировал перед фарфоровой бледностью тонкой ключицы. Кроме фотографа и гримерши, замершей с букетом кистей в углу, в комнате находился еще один человек. Скрываемый сгрудившимся у стены реквизитом, он был лишь тенью, но господин Ким уловил в нем что-то знакомое. Он уже собрался обозначить свое присутствие, но фотограф, оторвавшись на секунду от камеры, выдохнул: «Очень хорошо! Попробуем немного обнажиться» СынХо тронул ряд пуговиц, одну за другой избавляя их от плена и опустил трикотаж к груди. Защелкал затвор и лицо мальчика тронула легкая улыбка. «Отлично! То, что нужно» забормотал фотограф, делая еще пару серию снимков. Он поправил свет и внимательно посмотрел на СынХо. «Что это? Красноватое пятно. Здесь. И здесь. Это надо поправить»  махнул он гримеру и та, поспешно схватив баночку с тоном, шагнула в квадрат света. «Это от…» начал Ю, но господин Ким решительно двинулся в середину комнаты.  — Простите, я не помешал? Забежал случайно и узнал, что мой бывший юный партнер здесь. Не смог удержаться, простите. Отличная работа! Опешив от внезапного вторжения, фотограф обернулся. На узком металлическом бейдже красовалось имя — Сон Бан Рю и ЕнХо протянул ему руку. — Ким Ён Хо! — улыбнулся он, поглядывая на СынХо, — могу я узнать, как долго Вы еще будете держать в плену своего таланта нашу юную звезду? — Я узнал Вас господин Ким, — Бан Рю вежливо кивнул, — мы почти закончили, просто несколько снимков для разнообразия. Основной материал уже готов, — мужчина замешкался, — Хотите просто подождать или попросить менеджера сделать Вам кофе? — Нет, нет спасибо, я просто заглянул и уже ухожу, — внезапно испугавшись собственного напора, сказал ЕнХо. На какой-то миг ему показалось, что его появление может повредить репутации мальчика, но СынХо вел себя очень сдержано: поздоровавшись, он отвернулся к гримерше и, казалось, совсем не обращал на происходящее внимание. ЕнХо двинулся дверям, размышляя, как переставить машину у входа, чтобы не пропустить Ю после съемок, но тут его окликнули. — Господин Ким! Голос бы знакомым. ЕнХо обернулся и расплылся в улыбке. — Со Чжи Соп! Как давно мы не виделись! Что ты здесь делаешь? Молодой человек в три быстрых шага пересек студию и обнял мужчину. — Постигаю секреты фотографии, учусь у мастера, хен, — рассмеялся он, — как здорово тебя повидать! Еще не забросил вокал? Я все еще мечтаю снова спеть с тобой пару композиций, — Чжи Соп обернулся к фотографу, — Бан Рю, мы с господином Кимом когда-то зажигали в одной отвязанной рок-группе. Правда я был совсем новичком и, по большей части, следил за мэтром с обожанием. — Да ладно тебе, Чжи Соп, в музыке ты всегда был талантливее меня, — ЕнХо похлопал молодого человека по плечу, — если ты не занят, может выпьем кофе? Десятью минутами позже, в небольшом кафе, прилегающем к редакции, посреди оживленной журналистской братии сидели двое мужчин. Кофе здесь был посредственный и Ким ЁнХо крохотными глотками тянул его из чашки, стараясь не пропустить СынХо, если тот появится на выходе. Поддерживать разговор было не сложно: Чжи Соп увлеченно рассказывал об идее отрыть собственное арт — агентство и ЕнХо только кивал. Внезапно его слух уцепился за имя СынХо. — Что? — переспросил мужчина, — очень шумно, я не расслышал. Ты говоришь об этом мальчике, Ю СынХо? — Да, — Чжи Соп потер кончик носа и тряхнул головой, — хочу пригласить его на съемки моего клипа. Он кажется таким… удивительным. Говорят у него отличные актерские данные, это правда? Честно сказать я напросился в Бон Рю, чтобы увидеть его поближе и мне кажется он идеально подходит, но не знаю, как это воспримет его менеджер. ЕнХо внимательно посмотрел на собеседника. У него не было повода сомневаться в традиционных взглядах Со на сексуальные отношения, но что — то неприятно кольнуло господина Кима под ложечкой. Интуиция или дряной кофе? Разобраться он не успел. Пересекая вход, к их столику шел Ю.