Побочные эффекты

— Были такие страшилки, где говорилось, что смотрящий в глаза Гримма способен увидеть свою смерть. То есть буквально, как этот самый Гримм будет тебя разделывать, — Монро упирается ладонями в прилавок, словно бармен, который решил поддержать светскую беседу. Ряды причудливых бутылок за спиной гармонично дополняют образ. Не хватает только полотенца через плечо. — Я не собираюсь убивать ребенка, — протестует Ник без особого энтузиазма. — Я и не говорю, что собираешься. Хотя с тем как быстро она растет, ребенком ей быть недолго. — Монро! Порой приятель бывает удивительно бестактен для перевоспитанного Потрошителя. — В любом случае, это так, из области городских легенд, — успокаивает он, спохватившись. — Ты знаешь, мы видим в глазах Гримма свое отражение. Вполне возможно, что чем больше сила, тем страшнее на нее смотреть. Возможно, это она — Смерть, то есть Диана, а ты тут вообще ни при чем. По крайней мере, мертвым ты не выглядишь, — он морщит нос, будто сам не уверен в своих словах. — Ну, разве что наполовину. Ник смиренно принимает комментарий в свой адрес. Бессонница никого не красит. — Это слишком странно для совпадения, — замечает он вслух. — Сначала на палке написано про опасность, а теперь вот это… Я не верю, что чудо случилось просто так без подвоха. — Было бы слишком круто, да? — вздыхает Монро. — Хотя кто знает, может подвох состоит в том, что ты сведешь себя в могилу в попытках найти подвох, которого нет. — О боже, я не собираюсь сводить меня в могилу. — Меня? — Себя, — исправляется Ник под неодобрительным взглядом собеседника. — И тебя тоже. Они замолкают. Потрошитель внимательно пересчитывает склянки на витрине, Гримм сверяется с часами, убеждаясь, что никуда не опаздывает.  — Монро, — возвращается он к теме, которая не дает ему сомкнуть глаз по ночам, — вдруг мы ошиблись? Вдруг Джульетта была права, и все тогда случилось неспроста. Может, не стоило отдавать Диану, нужно было растить ее вместе. — Вместе с кем? — С Адалиндой, не знаю… — Как ты себе это представляешь, чувак? — Монро откладывает записи, снова упираясь руками в прилавок. — Навряд ли бы Джульетта согласилась на такую «шведскую семью». — Но посмотри, как все снова пришло к этому: Адалинда, Диана и я снова вместе. Может, так и было задумано? Если бы мы ее тогда не отдали, можно было бы избежать многих вещей. Джульетта никогда не стала бы ведьмой, мама была бы жива. — И Келли бы не появился на свет, — подсказывает Монро. — Получается слишком много «если» и «может быть». В любом случае, теперь уже ничего не изменишь. Давай сосредоточимся на том, что имеем. Возражений не находится. Слова звучат резонно. В последнее время Монро выполняет роль трех слонов, на которых покоится весь мир; и это очень вовремя, потому что у Ника такое чувство, будто сам он прыгнул выше головы и никак не может приземлиться. А у Розали лицо хуже зеркала. Стоит ей ненадолго появиться в поле зрения, и во взгляде ее отчетливо читаются все горести, которые опрокинула судьба на местного Гримма. — Ох, Ник, — вздыхает она, заключая его в объятья. Несколько раз проводит рукой по спине, и на момент земля перестает срываться из-под ног. — Я вроде не настолько погано выгляжу, как она на меня смотрит, — уточняет он на всякий случай, после того, как Рыжехвост снова скрывается за дверью. — Или да? Потрошитель смеется: — Материнские инстинкты, чувак, привыкай. — А ты как, готов к появлению мини-Монро? Волнуешься? — Нет. И да, — друг пожимает плечами, почти беспечно. — Волновался поначалу, но потом Розали меня успокоила. — Что она сказала? — Напомнила, что мы справились с тобой, — он разводит руками. — Согласись, для начала неплохо. Ник пытается изобразить возмущение, но хватает его ненадолго: — По крайней мере, ты будешь первым Потрошителем, который не будет пугать своих детей Гриммом. Вот это хорошо.

***

— Даже кофе не будешь что ли? — обижается Хэнк. Напарник мотает головой, глядя куда-то сквозь развернувшееся на столе пиршество. Гриффин неодобрительно сопит: Ник, который не хочет пончик — это еще полбеды. Вот Ник, который отказывается от кофе — это трагедия глобального масштаба. — Я бы пива выпил, — сознается Беркхардт; и он ему охотно верит, но к несчастью часы показывают девять утра. — Если к концу рабочего дня мы оба будем живы, это можно провернуть. Погуляем чисто по-пацански. Возьмем с собой Ву. Позови Трабл, если хочешь. — Думаю, она объявила мне бойкот. — Надолго? — Скорее всего, навсегда. — Хреново, — сочувствует Хэнк. — Наверное, она ожидала, что вы с Джульеттой снова будете вместе. — С какой стати мы должны быть вместе? — резко обрывает напарник. — И с каких пор это касается Трабл? — Ну ты знаешь, у девочки не было своей семьи, она тянется к вам с Джульеттой. — Я ей не папочка, — бурчит он под нос. — Мне своих детей хватает. — Надеюсь, ты не сказал ей это в лоб? Ник красноречиво молчит с притворным любопытством вглядываясь в экран. — Беркхардт, ты засранец, — серьезно заключает Хэнк. — Сам знаю. — И конечно, ты ей «папочка», ты за ней как наседка бегаешь. Скажи еще, что не переживаешь за нее. — Разумеется переживаю. Я просто не люблю, когда лезут в мою личную жизнь. — Ты для нее пример для подражания, между прочим, — услужливо напоминает Гриффин. — Может, ей важно знать, что Гримм может обрести счастье с обычным человеком. — Гримм очень старался, — закипает Ник. — И чем это закончилось? Отношения — сложная штука и без всех этих гриммовых заморочек. Впрочем, кому я рассказываю, детектив «я был женат четыре раза». Хэнк качает головой, пропуская выпад в свой адрес. — Но хоть Ву с тобой разговаривает или его тоже придется вычеркнуть из списка? — Ничего не могу гарантировать.

***

Посиделки «по-пацански» проходят в лесу под покровом ночи. Хэнк прочно соседствует с ящиком пива, хотя кроме Бада никто на него не покушается. Ник раздражает своей трезвостью. С утра сам нарывался на пьянку, а к вечеру решил, что в его гриммовые обязанности входит обучить Ву справляться с обретенными способностями. — Я думал, это больше по части Монро, — замечает вслух Гриффин, салютуя бутылкой. — В смысле, проводить спецподготовку. — Он кое-чему научил меня, я могу научить еще кого-то, — размыто отвечает Ник, и Хэнк полагает, что парню банально не терпится помахать кулаками. Лишь бы без жертв обошлось, а там, черт его знает, может кому-то станет от этого легче. Ник скидывает куртку, Ву добродушно смеется, закатывая рукава. — Я же наваляю тебе, Беркхардт. Не жалко свою симпатичную мордашку? Хэнк весело составляет пустые стекляшки в ночную росу, представляя, какие завтра будут ходить по участку истории, когда эти оба вернутся в синяках и прихрамывая. — Уж постарайся, другого шанса у тебя не будет, — обещает Ник. — Готов? Бой протекает резво. Хэнк с удовольствием исполняет роль спортивного комментатора, пока Бад охает, кусая ногти. Ночью монстры не кажутся такими страшными, как при свете дня. Он знает, что странный парень с мохнатой мордой и острыми когтями — это Ву, а Ник — это Ник, и эти двое хорошие ребята, коллеги, друзья, и никогда не причинят друг другу вреда. Весь этот нелепый танец под луной с выпадами и рыками — всего лишь дань старым страшным сказкам, которые никогда не заканчиваются хорошо. Первая кровь. Нос у Ву разбит. Ник пропускает удар, а следующий — сбивает его с ног. — С ума сойти, я завалил Гримма! — хвалится сержант, зажимая нос салфеткой. — Это что теперь, про меня тоже в книжке напишут? Ник прикладывает холодную бутылку к левой половине лица, где уже назревает живописный синяк. — Как думаешь, кто про тебя писать будет? — Хэнк кивает в сторону напарника. — Так что будь с ним паинькой, а то я бы на твоем месте не радовался. — Ну у тебя и кулачища, Ву, — Ник болезненно морщится, делая первый за вечер глоток пива. — Я бы сказал, ну у тебя и рожа, Ву, — перехватывает инициативу Хэнк. — Я, наверное, никогда не привыкну. Вопреки сомнительному комплименту, сержант заразительно хохочет. — Ты думаешь, я страшилище? Ты еще вот этого парня не видел, — он хлопает Ника по спине. — Вот это реально жуть, аж кровь в жилах стынет! — Ой, не надо. Ник это близко к сердцу принимает, — встревает Бад и сообщает доверительным шепотом. — Он очень ранимый. — О боже… — объект обсуждений страдальчески закатывает глаза. — Серьезно? — кажется, ничто не способно унять веселье победителя. — Так-так, ну-ка расскажи, что наш Гримм еще принимает близко к сердцу? — Здорово он тебя приложил, — замечает Хэнк, пользуясь тем, что Ву и Бад удалились куда-то на второй план обмениваться байками. Ник излишне бледный в свете фар, под глазами тени; ему кажется, он почти видит жуткого монстра из страшных сказок для юных везенов. — Надо было лучше блок ставить. — Заметь, обошлось без когтей, — Ник медитативно сдирает этикетку с бутылки. — Неплохо у него с самоконтролем. Развивается. — А если бы когти в ход пошли? — Тогда бы тебе пришлось толкать речь на моих похоронах. Что-нибудь забойное, без особых сантиментов, пожалуйста. — Ну, чувак, совсем не смешно, — Хэнк пихает его в плечо; бутылка падает на землю. — Серьезно, ты для проверки ему нос расквасил? Чтобы позлить? — Нужно убедиться, что если дело дойдет до реального боя, он своих не тронет. — Сказал синемордый, — фыркает Гриффин, прихлебывая пиво. — Надо было лучше блок ставить. Он вспоминает, как вчера напарник едва не споткнулся о труп жертвы, которая скончалась от обильной потери крови. Тогда вид у него был немного ошарашенный, а Ву до конца смены дразнил его принцессой. Сам он не раз посмеивался, что Беркхардт — единственный реальный коп, о котором слагают легенды. Он правда хорош: быстрый, сильный, ловкий. Большую часть времени. — Ты тогда много везенов выкосил, — напоминает он. — Когда напал «Черный Коготь». — Пожалуй, — соглашается Ник бесцветным тоном. — Хреново, что никого из нас в этот момент не было рядом. — Чтобы сыграть в ящик? Нет спасибо, живые друзья мне дороже. — И все же… — Можно мы просто попьем пива? — голос у Ника жалобный, а вид и того хуже. Хэнк снова окидывает взглядом бледное лицо, тени под глазами, и видит перед собой очень усталого напарника, который завтра будет ляпать опечатки в отчетах, спотыкаться о трупы и жаловаться на несуществующее похмелье. А он, разумеется, будет покрывать каждую оплошность. — Ну ладно, ты, главное, когда будешь про Ву писать, не забудь позвать меня, — сдается Гриффин, протягивая ему свежую порцию напитка. — Уж я не поленюсь составить полное визуальное описание. А уж название какое придумаю! — Кто бы сомневался, — Беркхардт улыбается в ответ, салютуя бутылкой, и на данный момент этого вполне достаточно.