О прошедшем и грядущем

Рейнис ясно помнила тот день, когда жизнь преподнесла ей странный сюрприз и кое-что изменилось навсегда. Каким-то образом в обители драконов поселилась она. Красивая северянка с тонким станом и льдистыми глазами. Рейнис, тогда едва достигшей четырёх лет, она казалась не человеком, а видением, слишком непохожей на всех, кто её окружал, чтобы быть настоящей. Словно сошедшая со страниц книги со сказками, которые няня читала Рейнис на ночь, или возникшая из красочного сновидения. Неземная, сияющая и... абсолютно чужая. Рейнис не понимала, почему она вдруг оказалась здесь, в их замке, почему она рядом с отцом, почему её стало так много в его жизни. И почему матери больше нет. Она не сознавала ещё само понятие смерти, и в воображении маленькой принцессы Элия просто ушла куда-то, в то место, куда не попасть другим и где её не найти. Рейнис не понимала многое, но она и не стремилась: просто ждала, когда Элия вернётся. Она любила размышлять о том, как это случится и как с возвращением матери всё сразу станет по-прежнему. Вот только время шло быстро, и скоро «когда» превратилось в «если», а потом и вовсе исчезло: образ Элии был беспощадно стёрт из мыслей Рейнис. Она знала свою мать всего три года. Но леди Лианна появилась прежде, чем это произошло. Принцессе сказали, что она вскоре станет королевой. Рейнис спрашивала у отца, зачем ему нужна новая жена, но не получала ответа. Тот лишь говорил, что она потом всё поймёт, гладил дочь по голове и просил «быть умницей». Король был весь в делах и не мог уделять ей достаточно внимания. Рейнис не хотелось быть умницей. Ей хотелось возражать и протестовать всему миру. Но она была слишком мала, чтобы её слово что-то значило. И это очень расстраивало. Перед свадьбой король велел сшить маленькой принцессе платье, в котором она посетит церемонию. Для Рейнис это должен был быть первый выход на люди, и портнихи постарались на славу, создав настоящее произведение искусства, приходившееся впору Рейнис, но видом своим в точности повторявшее самые роскошные платья для взрослых придворных леди. Вот только оно было чересчур нарядным и неудобным для ребёнка. Рейнис, обычно бывшая покладистой, неожиданно для себя возненавидела это платье в первый же миг. На последней примерке фрейлине никак не удавалось извернуться, чтобы надеть злосчастное платье на беспрестанно вертящуюся и махающую руками Рейнис. Та чувствовала свою победу, зная, что фрейлины и прислуга не осмелятся вести себя грубо с принцессой, насильно заставляя её быть послушной. Но ничто не могло укрыться от бдительного ока пожилой строгой септы. — Принцесса изволит капризничать, — жалобно произнесла молодая фрейлина на её вопрос о причине шума в покоях. С септой капризы не действовали, и Рейнис пришлось повиноваться. Как же ей не хотелось идти наряженной на эту свадьбу! Что вообще означает свадьба? Если после неё Лианна станет королевой, то будет ли она и матерью для Рейнис? Но ведь её мать — Элия. Рейнис жалела, что её брат Эйгон слишком мал, чтобы думать о том же. Будь он постарше, то наверняка понял бы сестру и вместе они смогли бы что-то изменить. Однако Эйгон пока мог лишь ползать и спать в колыбели. Он ей не союзник. Но был ещё Визерис, гораздо старше и умнее, что делало его замечательным товарищем для Рейнис. Несмотря на то, что она приходилась ему племянницей, они играли и вели себя друг с другом как брат и сестра. И именно ему принцесса пожаловалась на свои невзгоды, по-детски невнятно, расстроенно лопоча что-то про свадьбу, на которую не хочет идти, и ненавистное платье. Визерис мог и отмахнуться, но решил не упустить случая побыть рыцарем для малолетней принцессы. — Мне тоже не нравится эта северянка, — сказал он. — Твоя мама была бы гораздо лучшей королевой. А платье... Платье, к их удаче, ещё не успели убрать, и оно ждало своей участи аккуратно лежавшим на кровати в комнате принцессы. Служанки обращались с ним бережно, даже не складывая, чтобы не помять нежную ткань с воздушными оборками. Визерис сразу понял, что надо делать. — Мой отец прекрасно знал, как надо поступать с неугодными. Такое платье разве что для кукол твоих сгодится, а не для принцессы. Ну и в пекло его? — В пекло, — согласилась улыбающаяся Рейнис, не понимая до конца смысла сказанного: хватало того, что Визерис готов выступить её избавителем. И с лёгкой руки принца платье отправилось в догорающий очаг. Там оно моментально почернело и съёжилось, и вошедшая прислуга уже никак не могла спасти наряд принцессы. Их ошеломлённые лица очень развеселили Рейнис и ещё долго не выходили у неё из памяти. Даже выговор от септы не омрачил девочку, как и то, что в наказание она останется во дворце. Одно было скверно: с Визерисом ей тоже запретили временно играть. Но ему-то уж точно никакое наказание нипочём, в этом у Рейнис не было сомнений. В день свадьбы септа почему-то привела принцессу в покои будущей мачехи. Лианна заканчивала приготовления перед выходом; целая стайка фрейлин и служанок кружилась вокруг неё, помогая с нарядом. Закрытое кремовое платье с расшитыми мелким жемчугом рукавами и длинным подолом с вышитыми по его краю синими розами в качестве единственного украшения выглядело довольно простым для королевской особы, но на Лианне смотрелось изящно. Рейнис и забыла совершенно о хозяйке платья, стоя в сторонке и завороженно наблюдая за спешной работой девушек, что-то подкалывающих и расправляющих шлейф. Наконец всё было завершено, и Рейнис не заметила, как в покоях они остались вдвоём. Лианна повернулась к ней с улыбкой. — Я намеренно попросила тебя привести, маленькая принцесса. Хотелось увидеть тебя в это утро, ведь мне сказали, что на церемонию тебя не приведут. Рейнис молчала, глядя на леди Лианну исподлобья: она ещё не оставалась с ней наедине и не знала, чего ожидать. Лианна не отталкивала от себя внешне и не выглядела строгой и сердитой, как септа. Но она по-прежнему оставалась чужой, и Рейнис не доверяла ей. Чем Лианна заслужила стать королевой? — Забавная история вышла с платьем, — Лианна наклонилась к принцессе, будто подчёркивая секретность этого разговора. — Но я тебя совсем не ругаю. Жаль, что мне ничего не сказали. Я просто велела бы дать тебе другое платье, какое сама захочешь надеть. — А если я не хотела никакое? — дерзко выпалила Рейнис. — Тогда осталась бы во дворце по своему желанию, а не под наказанием. Рейнис, милая, я не враг тебе и ни к чему принуждать не собираюсь, — совершенно спокойно произнесла леди Лианна. Выпрямившись, она подобрала подол и пошла к двери, намереваясь, видимо, позвать септу. Рейнис не знала, что думать: Лианна не старалась ей понравиться и быть милой, как часто делали некоторые придворные. Она говорила начистоту, не казалась злой, но и приторно-доброй её не назвать. Может, ей, Рейнис, всё же удастся на что-то повлиять? Может, Лианна сдастся, если продолжать протестовать? «Не пущу её в Септу!», — решила принцесса. Якобы случайно она наступила на широкий подол платья, пригвоздив его к полу и не давая Лианне продвинуться дальше. Та, конечно, обернулась и увидела, но Рейнис беспечно смотрела по сторонам, словно не понимая, в чём дело. Лианна опустилась на корточки, насколько позволял её наряд, и аккуратно высвободила подол из-под ноги Рейнис, ничего не сказав. Принцесса осталась в обществе септы, невеста дворец покинула и свадьба состоялась. В этот день Рейнис и осознала: Лианна чётко обозначила позиции. Она не собиралась воевать с падчерицей и предоставила ей свободу. Которую в любой миг могла ограничить. Протесты подавлялись. Мягко, но достаточно настойчиво, чтобы Рейнис знала: изменить она ничего не сможет. Принцесса, в свою очередь, тоже дала понять, что королева не будет ей ни мачехой, ни подругой. Нет ничего сложного в том, чтобы следовать правилам, не забывая про обращение «ваша милость» и реверансы. Гораздо сложнее принять это сердцем, чего Рейнис и не желала. Для Рейгара она всегда останется горячо любимым ребёнком, а её брат, Эйгон, станет когда-нибудь королём. И если отец последует традициям, то Рейнис однажды будет королевой. Только спустя годы она научилась мыслить расчётом и поняла, насколько удачно вышло, что Элия оставила сына незадолго до смерти. И даже будь у отца ещё дети, никакие потомки волков с севера не смогут встать уже между троном и ними, порождением союза драконов и великого Дорна. Всё это Рейнис объясняла подрастающему брату, и он внимал ей, этот маленький белокурый ангел с лиловой гладью закатного неба в глазах. Она любила заботиться об Эйгоне, хотя сама была ненамного старше, но всё же взяла на себя роль покровителя брата. С малых лет они были неразлучны. При этом Рейнис чувствовала ревность Визериса, от которого она отдалилась, предпочтя ему общество ребёнка-Эйгона. Принц считал, что может смотреть на них свысока, ведь он взрослее, что не нравилось Рейнис. Она только подрастая сумела разглядеть в нём надменность, какую не замечала в малые годы за призмой ребяческого восхищения своим старшим товарищем. Рейнис было интересно наблюдать за всеми, кто её окружал, узнавая их характер, разгадывая истинные помыслы — она каждого хотела видеть насквозь, чтобы места секретам не оставалось. Но ещё только училась этому. Однако и в себе ей предстояло кое-что разглядеть. Лишь годам к тринадцати она увидела, сколько преимуществ получила в самом деле: она принцесса, единственная дочь короля, красивая, желанная для многих. И что важно, теперь у неё появилось слово. То самое, какого Рейнис была лишена в малолетстве. Чем старше она становилась, тем больше с ней считались. И во многом её судьбу определила такая нежеланная женитьба отца на северной чужой леди. Пришлось учиться отстаивать свои права с малых лет, не давая никому забыть, что она тоже является значимой. Пусть пока и не королева. Себе Рейнис пообещала: собственную судьбу она будет вершить самостоятельно. Умные принцессы не ждут возможностей, которых изначально у них немного, а создают их сами. И она знала, с чего предстоит начать.