О прошедшем и грядущем

Когда Вилла впервые увидела этого мальчишку в своём чертоге, в её голове пронеслась лишь одна мысль: «Что за дикарь?» Когда её собственный дед, лорд Мандерли, объявил всем, что он — Рикон Старк, наследник севера, Вилла смогла лишь приоткрыть в изумлении рот, всё так же глядя во все глаза на своего сюзерена. Да, ему полагалось быть сюзереном для всей её семьи, но как же не похож был Рикон на всех лордов, которых только доводилось ей встречать! А уж тем более на будущего короля севера. Облачённый в какие-то непонятные одеяния, больше похожие на лохмотья одичалых, с растрёпанными вьющимися волосами, спадавшими со всех сторон на лицо, и озиравшийся вокруг диковато и недоверчиво — он был похож на ощетинившегося волчонка. А неподалёку за ним стоял настоящий волк, огромный, чёрный и на вид такой свирепый, что Вилла нервно сглотнула, как только его заметила. Он был поразительно похож на своего хозяина, только вызывал больше опасения по той причине, что, как ей казалось, в любой момент мог зарычать и броситься на кого-то: слишком много угрозы таили в себе его зелёные глаза. Благо, стражи здесь было предостаточно. Однако всё же Вилла успела ошибиться — когда сам Рикон столкнулся с ней взглядом, возможно, почувствовав, что она смотрит в упор, по её спине пробежали мурашки и она поспешно отвела глаза. Что-то заставило это сделать. Не то чтобы зловещее. Просто его взгляд трудно было выдерживать. Он пронизывал её насквозь, заставляя съёжиться и почувствовать себя так, будто это не Рикон явился гостем в её дом, а она ступила на принадлежащую ему территорию, где не место чужакам. А такой расклад всё-таки был неправильным. Внучке лорда Мандерли следовало держаться как подобает, с достоинством. «Неведение всегда сбивает с толку. Надо узнать его получше», — подумала Вилла и решила, что пока что будет незаметным наблюдателем. Конечно, дед никак не мог упустить случая закатить если не пир, то весьма шумный ужин в честь удачного возвращения наследника севера, а ужин всегда предполагал беседы, за которыми можно было узнать много нового. Вот только виновник торжества за всё время не произнёс ни слова, сначала лишь пробуя еду всё с тем же недоверием, но позже начав есть с большей охотой. Всё же в тех местах, откуда он прибыл, такого разнообразия вряд ли приходилось отведать. Но в остальном Рикон по-прежнему был сосредоточен лишь на себе, не вступая ни в какие разговоры, а Виман Мандерли и сир Давос и вовсе, казалось, о нём забыли, оживлённо обсуждая подробности этой нелёгкой поездки. Вилла же была благодарна этому нелюдимому мальчику уже за то, что он благополучно отпустил своего страшного волка, как ей сказали, на охоту. Так что боязливо коситься в его сторону ей не приходилось и Вилла могла занять себя тем, чтобы вместе с сестрой уловить как можно больше деталей из разговора лорда Мандерли. Впрочем, многое они уже слышали раньше: о далёком острове Скагос, о его непредсказуемости и таящихся на каждом шагу опасностях, особенно о его обитателях-каннибалах. Расстраивало то, что на нескольких моментах сир Давос понижал голос до шёпота, явно не желая делиться лишним с вероятными слушателями. А ведь Вилле было так интересно! Раз уж сам Рикон не удостоил никого даже словом... Она вдруг удивлённо поперхнулась вином, поняв, что он косится на неё. Это было лишь мгновением, но ей точно не показалось, если учесть, что до этого он не проявлял интереса ни к чему, что его окружало. И даже особо не скрывал, как тяготит его вся эта непривычная обстановка. А тут — резкое оживление, проскочившее слишком быстро для остального захмелевшего народа, но не укрывшееся от двух зорких девиц. — Видела, как он посмотрел на тебя? — быстро зашептала Винафрид на ухо сестре. — А я знаю, почему. Это всё твои волосы. Такого он, наверное, и на своём острове с каннибалами не видал, — она издала тихий смешок. — Вы оба выглядите странно, и это сближает. — Прекрати, — Вилла недовольно пихнула её локтем в бок. — Мои волосы не странные, а самые красивые на севере. — Конечно, где уж тут спорить, — непринуждённо улыбнулась Винафрид, явно подначивая её, но Вилла отвернулась, снова обратив внимание на Рикона. А он так и не посмотрел больше в её сторону. Ужин подошёл к концу, и Вилла отправлялась спать в задумчивом настроении, уже смирившись, что этот дикий мальчишка так и остался для неё неразгаданной загадкой. Но она никак не ожидала, что столкнётся с ним ранним утром во дворе, ещё до завтрака, и при таких условиях, что утратит всякий дар речи. Рикон, увиденный ею у самых ворот, сразу показался ей каким-то изменившимся, и дело было не в подобающей лорду одежде, теперь красовавшейся на нём: не обошлось даже без застёжки на плаще со знаменем Старков — посеребренной волчьей головой. Он совершенно спокойно трепал по загривку своё чудовище, этого громадного лютоволка с непросохшей ещё кровью на морде: она выделялась на черноте его шёрстки характерным блеском. Лютоволк явно был настроен менее свирепо, чем накануне вечером, он даже с неким дружелюбием принимал одобрение своего хозяина. Но Вилле всё равно некстати подумалось, что с такой челюстью ему ничего не стоит перекусить в любой миг чью-то шею, как хрящик. И что только за мысли у неё? А Рикон, как ей показалось, даже тихо разговаривал о чём-то со своим волком. Но, заметив её, застывшую поодаль, словно изваяние, резко встал и выпрямился. Лютоволк остался сидеть рядом, насторожившись. — Ты ведь Вилла Мандерли, да? — вполне беспечно поинтересовался он, а Вилла так и осталась стоять как вкопанная, осознавая, что впервые услышала его голос. Не грубый, не тот неотёсанный говор, какой она ожидала бы услышать от дикаря, а совершенно нормальный, уже сломавшийся, с лёгкой хрипотцой, ничем, впрочем, не выделявшийся среди многих других голосов. Но отчего-то необъяснимо приятный слуху. Вилла заставила себя опомниться: — Да, это я. А ты, как мне известно, Рикон Старк, будущий король севера, — она сделала лёгкий реверанс, казавшийся в их ситуации неуместным, но заученные правила хорошего тона пересилили сомнения. Он никак не отреагировал на это, как и на то, что его назвали королём. Вилла задумалась невольно, что вообще может заинтересовать Рикона в этом далёком для него мире. А он принял отразившееся на её лице замешательство за страх, о котором Вилла успела забыть. — Тебя пугает мой лютоволк? Я привык, его все боятся. Но если хочешь, могу отозвать, — не дожидаясь ответа, он неопределённо махнул рукой в сторону, сказав: «Можешь идти, Лохматик», и животное, повинуясь, скрылось в другой части обширного двора. — Его зовут Лохматик? — не удержалась от вопроса Вилла. В её представлении этот лютоволк уж точно назывался как-то величественно, соответственно своему облику, а тут такая незамысловатость. — Это имя он получил ещё щенком, — пояснил Рикон. — Тогда понятно, — ответила Вилла и, ощутив необходимость продолжить этот случайно завязавшийся разговор, добавила: — Удивительно, как легко ты с ним... общаешься. — Я его понимаю, — произнёс Рикон неожиданно серьёзно, явно вкладывая в эти слова смысл, ещё недоступный Вилле. Не зная, что ещё сказать, Вилла замолчала, бросая взор то себе под ноги, то на скрытое рукавом запястье, на котором она по привычке теребила тоненький браслетик. Не хотелось казаться невежливой, но она совершенно не знала, о чём ещё им можно поговорить. Хотя то, что он с ней вообще заговорил — уже успех. — Мне, наверное, пора, — как можно более учтиво произнесла девушка и, развернувшись, успела отойти на несколько шагов, когда Рикон ни с того ни с сего сказал ей вслед: — Знаешь, мне нравятся твои волосы. Такого Вилла никак не ожидала и обернулась в смущении: — Правда? — Да. Я люблю зелёный цвет. И тебе он подходит. От такого признания она вовсе не нашлась что сказать, поэтому лишь неловко кивнула, надеясь, что не зарделась при этом, и поспешила удалиться. Нет, он, конечно, всё ещё казался ей странным выходцем из иного мира, но разговоров про волосы Вилла точно не предполагала. Как и то, что он их оценит. Что ему вообще в ней хоть что-то понравится или привлечёт внимание. В чём-то Винафрид оказалась права. И всё же Вилла старалась себя успокоить. Дело лишь в волосах и только в них. А такого человека, что не удивился бы их цвету, отродясь ещё не встречалось. Так что тогда особенного в словах Рикона? Но разве он сказал бы это просто так, невзначай? Разве это на него похоже? Своими размышлениями Вилла поделилась с сестрой, ведь больше было и не с кем. Винафрид внимательно её выслушала, а затем вынесла вердикт: — Да ты никак влюбилась в этого мальчишку, Вилла. — Это ещё почему? — она даже возмутилась такому вольному предположению. — Мне так кажется, — многозначительно отчеканила Винафрид, и Вилла поняла, что чего-то от неё добиваться бесполезно. У сестры на всё имелся свой взгляд, который она не считала нужным объяснять. А время продолжало неумолимо двигаться вперёд, открывая для Виллы всё новые возможности сдружиться с Риконом Старком. То она оказывалась сидящей рядом с ним за столом, то сталкивалась во дворе и, сама того не замечая, осмелела, заговаривая с ним первой, предлагая показать замок и задавая разные вопросы по мелочам. Она сама не верила, но первоначальная пропасть между ними иссякала быстрее, чем таял лёд по весне, и Рикон оказался вполне земным человеком. Пусть отчуждение не ушло из него полностью, но он хотя бы предпочитал её общество чьему-либо другому. А Вилле это льстило, и она, как могла, старалась не терять своего статуса. Это, конечно, не укрылось от Винафрид, и в один день она удивила сестру своим резко сменившимся отношением. — Хорошо, что вы с ним так подружились, но всё-таки остерегайся, — сказала она, пристально посмотрев на Виллу, когда они были одни в покоях. — Что ты имеешь в виду? — насторожилась Вилла, не понимая, к чему клонит Винафрид. — Имею в виду то, что не стоит слишком сближаться. Это может быть опасно. Он может быть опасен, мы не знаем все его стороны. Так что не перейди эту грань. — Винафрид, ты, кажется, слишком беспокоишься, — отмахнулась Вилла, выдернув локоть из сестринской хватки, — я умею за себя постоять. Она и правда не видела повода бояться, но этот разговор оставил смешанные чувства, невольно заставив её стать более настороженной. — Это правда, что на Скагосе живут каннибалы? — она впервые решилась спросить это у Рикона, когда поздним вечером они одни шли по замковому коридору. Их искажённые тени плясали на каменных стенах в свете подрагивающих огоньков свечей, создавая жуткие фигуры и некстати будоража и так готовое разыграться воображение. — Тебе правда так интересно узнать? — Рикон взглянул на неё исподлобья, и Вилле вспомнились глаза его лютоволка. В полумраке сходство казалось невероятным. И она не понимала, шутит ли сейчас Старк, пытаясь её напугать, или... «Иначе я бы не спрашивала», — хотелось храбро ответить Вилле, но она очень уж быстро пожалела, что завела эту тему. — Только не вздумай меня пугать, — пожалуй, наиболее подходящие слова. — Всё равно не получится. Рикон в ответ усмехнулся. Сердце Виллы пропустило удар. Она вообще слышала раньше, как он смеялся? Хоть раз? Не было такого. Не было. А была ли эта усмешка доброй? Нахлынувшие эмоции помешали понять. Но Вилла пока не видела причин ожидать от Рикона чего-то недоброго. Он ведь никак её не обидел. Наверняка просто не хочет выдавать все тайны. Мало ли что происходило на этом Скагосе... — А может быть, ты и сам там был каннибалом? — подозрение, засевшее в душе Виллы, вырвалось наружу этим нелепым вопросом, и она мысленно воззвала к самой себе: «Ну что ты несёшь? Зачем?» В этот раз усмешки от Старка не последовало, и почему-то холодок пробежал по спине Виллы. Она не смотрела на его лицо, не желала чуть повернуть голову, потому что теперь уже действительно боялась узнать лишнее. Может, это и означало перейти ту самую грань? — Ты своими вопросами меня оставишь совсем без загадок. Их слишком много на сегодня, — сказал Рикон. Вилла ощутила отголосок обиды. Очень уж резко это прозвучало. Так вот оно что, загадочным ему нравится быть? Она рассердилась, но решила не подавать виду, подумав, что Старк уйдёт и оставит её одну в ночных коридорах. А это было бы ещё хуже. Так они и продолжали идти. Воображение Виллы всё-таки разыгралось, и она внутренне страшилась каждого шороха, рисуя себе какие-то зловещие картины, а Рикон всё молчал, и она не заметила, как они дошли до её покоев. Здесь им предполагалось разойтись. Вилла желала поскорее очутиться в удобной мягкой постели, в мыслях ругая себя за то, что так задержалась, уговорив прислужниц держать рот на замке, чтобы никто не узнал о её ночных прогулках. — Вот мы и пришли, — прошептала Вилла, приоткрыв дверь. Почему-то впервые ей хотелось побыстрее отделаться от Старка и остаться в уютном одиночестве. — Ну что, доброй ночи, лорд Старк? Она наивно полагала, что это станет их прощанием, но Рикон оказался гораздо проворнее, каким-то образом проскользнув в покои сразу за ней и небрежно захлопнув дверь. Вилла вопросительно уставилась на него, не различая черт лица в кромешной тьме. Где-то рядом стоит подсвечник, добраться бы до него, зажечь... Но сперва выдворить вон Старка! — Ты чего? Я сказала «доброй ночи», — попыталась она выразиться как можно более недовольно, но голос дрогнул. Не нравилось Вилле всё это, ох как не нравилось. — Я передумал, — сказал Рикон так непринуждённо, что она снова задумалась, не подшучивают ли над ней, — я лучше с тобой останусь. — Зачем... — только успела начать Вилла, как он вдруг приблизился к ней вплотную, заставив девушку невольно отступить назад, врезавшись в столик, на котором жалобно звякнул определённо столь необходимый ей подсвечник. — Вилла, — она замерла: он почему-то избегал обращения по имени, а тут произнёс это каким-то совсем незнакомым ей тоном, — помнишь, как я сказал, что мне нравятся твои волосы? — Да, и что... Он снова перебил: — Я соврал. Вернее, я сказал только про цвет волос, но мне нравишься ты. Ты красивая. Не только волосы. Застигнутая врасплох его словами, Вилла не понимала, как ей реагировать и что вообще сейчас происходит. Вот теперь стоило порадоваться, что в комнате темно, и Рикон не видит всего буйства красок, проступивших на её лице. — Можно, я останусь? Я расскажу тебе всё про Скагос. Всё, что захочешь. И про каннибалов тоже. Тебе же интересно? Я это вижу. И на самом деле ты не такая, какой хочешь показаться. У тебя тоже есть тёмная сторона, — он подступил к ней непозволительно близко, а Вилле было уже некуда отходить, и волнение нарастало, потому что то, что он сейчас делал, было совершенно неправильным. Даже для неё. — Нам не будет скучно, вот увидишь, — когда холодные пальцы коснулись шеи, и Рикон скользнул губами по её щеке, Вилла словно разом вынырнула из омута, в который её только что незаметно, но настойчиво затягивала неведомая сила. — Нет! — она что есть сил оттолкнула его от себя. — Даже не надейся. Не знаю, какие у вас там нравы на этом острове, но здесь такое непозволительно. И как ты вообще мог подумать... неважно. Просто убирайся поскорее, — она хотела вытолкать его за двери, но усилий прилагать не пришлось. Старк сам ушёл прочь, напоследок бросив какую-то колкость о «глупых надменных леди». Вилла непременно оценила бы это высказывание, но возмущаться дальше ей было уже некуда. — И можешь ты только вообразить! — наутро рассказ о случившемся сестре сопровождался не одним подобным восклицанием; Вилла никак не могла унять свою злость. И дело было не только в злости на Рикона. Нет, ей было досадно и оттого, что всё так завершилось. Неужели Винафрид была права насчёт того, что ей следовало остерегаться? А она, наивная глупышка, ждала непонятно чего от мальчишки из совсем незнакомых краёв, большую часть жизни не видевшего белого света. Чего было ждать? Светлой дружбы? От того, кто даже не удостоил её взглядом в это утро, убежав куда-то со своим волком? — Так я и думала: ничем хорошим это не закончится, — наставительно произнесла Винафрид. — Глупо было пытаться увидеть прекрасного принца в мальчишке, прибывшего из диких краёв с каннибалами. Это тебе урок. Забудь и молись, чтобы деду не пришла мысль вас обручить. А горе можно и вином запить, — она ободрительно подхватила свой изящный серебряный кубок. Вилла обречённо вздохнула в ответ, откинув с плеча переставшие радовать цветом зелёные пряди: только в вине ей и оставалось топить несбывшиеся девичьи грёзы.