Игра продолжается

Я люблю эти снежные горы На краю мировой пустоты. Я люблю эти синие взоры, Где, как свет, отражаешься ты. Георгий Владимирович Иванов

Дни становились короче и холоднее, приближалась ночь. Долгая ночь. Всё чаще Джон вспоминал сказки старой Нэн. Про матерей, которые душили своих детей; про богачей, которые замерзали в замках; про диких животных, которые голодали и умирали дни напролет… Всё это казалось теперь таким близким… Настоящее окрасилось в тёмные тона и всё приобрело цвет страха и отчаяния. Ярким пятном в этой гамме была эта девушка… Она была словно воспоминание из прошлого, словно глоток воздуха, которого так не хватало. Она стала прекрасным другом и собеседником, но на душе всё ещё было одиноко. Будто часть Джона ушла, и никогда уже не вернется. Но Эрис, да её имя — Эрис, она могла рассмешить, даже когда шутка была не смешной. Она могла помочь, посоветовать. Её рыжие волосы всегда пылали, а когда на них падал снег, они были похожи на тыквенный пирог, посыпанный сахарной пудрой. Тормунд называл девушку поцелованной огнем, а она только смеялась, словно бледные оттенки, окружающие её, были в другой мире, в другой жизни. В политической жизни Севера было затишье. Все дома Севера присягнули Джону и собирали войска. Место лорда Последнего Очага занял дядя маленького Джона Амбера — Морс Амбер по прозвищу Воронье Мясо. Сноу часто слышал историю про то, как ворона пыталась выклевать глаз Амбера, а он откусил ей голову. Хорошо, что Амберы пришли к соглашению в вопросе деления власти, потому что у Морса был брат Хозер — жестокий человек. Они сошлись на том, что он останется кастеляном замка. Джон сидел за столом и завтракал омлетом с кусочками бекона, запивая тёплым молоком. Вместе с ним был Тормунд. Он неаккуратно и поспешно уминал за две щеки угощение. Паларик стоял недалеко от стола, и был готов выполнить любое указание своего лорда. Эрис находилась возле двери, вместе с другим стражником — Томасом, и охраняла Короля Севера. — Знаешь, что я заметил? — молвил Тормунд, запивая еду молоком. — У вас, южан, еда намного вкуснее. То ли это зависит от погоды и тепла, то ли наши женщины не умеют так смачно готовить. Джон засмеялся. И правда — чем дальше на Север, тем еда становилась хуже. Впервые он с этим столкнулся на Стене. — Хочешь сказать, я не прав? — захохотал собеседник. — О, нет! Ты как раз таки прав! Хотя у вас поэкзотичней будет. Как вспомню — мясо мамонта! — улыбаясь, произнес Сноу. — Это да! — засмеялся Тормунд, чуть не подавившись кусочком омлета, и запил его молоком. — Есть новости от Давоса? — Сира Давоса, — исправил Джон. — Да, сира. Всё никак не привыкну к вашим обращениям. — С моим братом всё в порядке, ну почти… Он собирается вернуться в Винтерфелл. — Это хорошо. Ты ведь давно его видел? — поинтересовался друг, вытерев белые капли с усов. — Давно… Джон попрощался с ним, когда он был без сознания, и только упал с башни. Сноу помнил его, как маленького мальчика, который вечно соревновался с Арьей и мечтал стать рыцарем. Вдали возле камина лежал Призрак на мягкой медвежьей шкуре, и тихо сопел. — Как твои люди устроились в Зимнем городке? — Неплохо. Учитывая то, что почти вся местность в руинах, и жителей осталось совсем мало. — Раньше там было больше жителей. Это всё война и зима. — Почему мы не можем поселится в Даре? — спросил Тормунд, почесав свою огненную бороду. — Тут безопасней. Мы не можем быть уверенными, что Стена выдержит и сможет защитить нас. — Ты прав, но кто не рискует — тот не живет. Ты обещал нам свободную жизнь, а здесь… Все относятся к нам, как монстрам… Матери не выпускают своих детей на улицу, девушки убегают, как увидят нас… Некоторых это беспокоит; мы ведь просто хотим жить в мире с вами… — Хм-м, — Джон отпил пряного глинтвейна и продолжил: — Я ожидал чего-то подобного. Я обещаю, что весной вы сможете поселиться в Даре. Сейчас уже нет смысла уезжать. Близится битва, да и зима уже пришла. По прогнозам мейстеров она будет самой длинной за последние века. Великанья Смерть захохотал: — Да что знают эти ваши старики в халатах. Половина из них даже настоящей Северной зимы не видели — как они могут судить! — Они очень умные люди! — воскликнул Джон. — В Цитадели они изучают великое множество сложных наук, с помощью которых помогают человечеству. — То есть они предсказывают будущее? — Нет, но… — Ах, вот, я об этом и говорил. Вот я знал одну колдунью. Она предсказала, что у меня великое будущее. Так и произошло. Вот это я понимаю — наука. Джон решил не спорить, ведь подозревал, что ему не переубедить друга. Окончив с последним куском бекона, Король Севера решил отправиться на прогулку поразмышлять; в последнее время на «обычные» мысли было совсем мало свободных минут. В почти полном одиночестве. Почти. Позади неспеша шли Эрис и Томас, следуя ритму Джона. Мейстер Уолкан сказал, что королю следует всегда быть под охраной, и Джону пришлось согласиться. Теперь его повсюду сопровождали двое стражников. Но приятней всего было, когда среди пары этих охранников была Эрис. Он не понимал почему она его так притягивала. Возможно, она была тенью из прошлого. — Томас, не мог бы ты доставить это письмо мейстеру Уолкану? — достав упакованное послание, которое собирался отправить Сансе, Джон отдал его стражу. «Отличный предлог». Джон и сам не до конца понял свои мысли — но часть его уже осознавала, что он делает. Юноша, в броне и с гербом Старков на груди, ушёл. Вокруг слышался шелест каждого листочка. Морозный воздух холодил лёгкие, а сильный ветер обжигал кожу. Джон стоял у того дерева, которое так любил отец. Сердце-древо. «Сердце Винтерфелла», — так говорил Нед Старк. Джон посмотрел на небольшой пруд; тот никогда не замерзал, потому что питался тёплыми источниками, как и весь замок. Парень стоял и смотрел на своё отражение. Как же он изменился. Как же всё изменилось. — Эрис… — Да, милорд, — девушка поклонилась и её темно-рыжие волосы упали на лицо. — Ты когда-нибудь скучала по кому-то? — Да, милорд… — Эрис, я же просил тебя называть меня Джоном. Я хочу, чтобы мы были друзьями. Так как меня зовут? — Джон, — девушка слегка улыбнулась. Её губы были бледно-розовыми и потрескавшимися от холода. На бледной коже показался румянец. Какой-то болезненно-бледной. — Так ты тосковала когда-то? — Конечно. Я никогда не знала матери. Ну, не совсем никогда, но я её не помню. Мне было два года, когда она умерла. Отец меня растил одну тринадцать лет, но он тоже покинул этот мир… И я осталась одна, ну почти… Поскольку лорд Рид мой дядя, он поддерживает меня и любит. Ещё есть леди Жиана и Жойен, и Мира; правда, от них давно нет вестей… А почему вы спрашиваете? В чём-то Джон понимал Эрис; он тоже не знал матери и этот факт как будто стирал всё границы между ними, и сближал их. — Я тоже по кое-кому скучаю… По сестре. — Леди Санса? На пиру я её видела: она очень красивая и воспитанная. Я бы хотела с ней познакомиться. — Она сильно изменилась. «Все мы стали другими. Сильнее». — Она моя семья, — добавил Джон и подумал о Бране, который где-то там, далеко, на Стене. Среди льда и стали. Один. «Не один, с ним Давос». — Нам очень часто приходиться разлучаться с родными — но это не означает, что мы их больше не увидим, — нежно произнесла девушка с тыквенными волосами. В голове всплыли образы всех тех, кого Джон потерял: отец, Арья, Рикон, Робб, Пип, Гренн, Игритт… Но в то же мгновенье появились лица людей, которые появились в его жизни; те, кто несмотря ни на что, всё ещё с ним: Санса, Сэм, Давос, Эдд, Тормунд, Бран… Все эти лики стали частью Джона; все усопшие и дышащие — они навсегда останутся в его истерзанном скорбью и болью сердце. — Мне нужен друг… — тихо шепнул Сноу. — Я могу быть вашим другом, — в ответ прошептала Эрис, и улыбнулась своими бледно-розовыми губами.