Cursed love

      В тот момент, когда ладонь незнакомца сильнее сжала плечо Шастуна, последний успел увидеть перед глазами всю свою жизнь, что уместилась в несколько секунд. Нервно сглотнув и не сумев отвести взгляда от девочки с окровавленным топориком, парень молился, чтобы всё это оказалось всего лишь сном, который с минуты на минуту должен был прервать Позов, бесцеремонно толкнув в плечо, напомнив Антону, что тот всё ещё находился на лекции. Но молитвы, увы, не оказались услышанными, а рука на плече и малолетняя убийца в дверном проёме не пропали. Шастун окончательно убедился, что дядечки в белых одеяниях и с длинной бородой, о котором ему всё детство твердила бабушка, называя его Богом, не существовало в природе.       Тело парня сотрясала крупная дрожь, а конечности неприятно немели. Зажмурившись и надеясь на быструю и безболезненную смерть, Антон неожиданно осознал, что его ноги подкосились, а от падания на прогнивший деревянный пол, в котором кое-где торчали не до конца забитые шляпки гвоздиков, его спасли крепкие мужские руки, что ухватили его под мышки. Потеряв связь с реальностью, молодой человек не сразу заметил, что оказался на том самом скрипящем стуле, с которого он ранее так резко подскочил, а рядом с ним возвышался паренёк лет двадцати пяти с гранённым стаканом воды в руке. Он внимательно всматривался в лицо Шастуна, как будто рассчитывая увидеть что-то удивительное и необъяснимое. Когда взгляд Антона сфокусировался на нём, незнакомец облегчённо выдохнул и протянул парню стакан.       — Вы меня очень сильно напугали, — сознался тот и поправил на своей шее красный галстучек, что так сильно напомнил Шастуну пионерский. — Как вы оказались в такой глуши? — его голос был спокойным, хоть неизвестный и выглядел напуганным.       Проведя по лицу тыльной стороной ладони, Антон медленно отвернулся от предложившего ему воды парня и обвёл взглядом комнату: девчонка снова испарилась, будто бы её никогда и не было. Сделав глоток живительной влаги, Шастун шумно вдохнул и посмотрел на свои дрожащие руки, из которых так и грозился выпасть стакан. Сердце продолжало отбивать рваный ритм где-то в горле, пока мысли в голове перестали метаться как ужаленные. Внезапно вспомнив о незнакомце, что напомнил Антону любителя пионерии, тот повернулся к нему лицом и встретился с по-прежнему любопытным взглядом.       — Кто… Как… Почему… — слова бессвязно вырывались изо рта парня, отчего неизвестный как-то по-доброму усмехнулся. — Это за херня здесь вообще происходит, мать твою за ногу?! — внезапно вскрикнул Шастун, взбесившись от этой усмешки, отчего любитель пионерии вздрогнул и широко раскрыл глаза; он явно не ожидал такой реакции от незваного гостя.       — Не выражайтесь, пожалуйста, — нахмурился тот и, казалось, еле сдержался, чтобы не погрозить пальчиком. — Я не понимаю, о чём вы говорите, молодой человек. Но, думаю, вам стоит умыться и успокоиться. Выпейте ещё воды, пожалуйста, — добавил он чуть тише.       Сдвинув брови к переносице, Антон, растеряв весь страх, выплеснул воду прямо на пол и воззрился в голубые глаза, что с нескрываемой тоской и каким-то незаметным отчаянием смотрели на него. Этот незнакомец и впрямь выглядел, как какой-нибудь пионервожатый из времён СССР. Гладко выбритый и идеально причёсанный, он выглядел совершенно странно среди этого разваливающегося на глазах дома. Пожалуй, его место должно было быть где-то в музее на выставке пионерии. Вновь поправив красный галстучек на своей шее, незнакомец выпрямился и теперь с каким-то упрёком смотрел на Шастуна.       — Так, спрошу ещё раз, — Антон шумно вздохнул и непонятно зачем крепче сжал гранённый стакан в руке, — что здесь происходит? — вожатый лишь удивлённо вскинул брови, как будто и вовсе не замечал развалин, в которых находился. — Ладно. Где я?       Любитель пионерии усмехнулся, как будто парень спросил у него до безумия глупую и элементарную вещь, ответ на которую мог дать даже трёхлетний ребёнок.       — В усадьбе графа Сенникова, — как-то гордо ответил паренёк, словно бы гордился, что знал название этого места и задрал подбородок выше. — После смерти владельца усадьба была любезно предоставлена в пользование пионерии, — он улыбнулся, отчего на его щеках появились едва заметные ямочки.       — Ага, лет сорок назад, — беззлобно ухмыльнулся Антон, из-за чего незнакомец снова нахмурился. — А сейчас какого чёрта здесь творится?       — Ничего, — вожатый пожал плечами и оглянулся по сторонам, как будто и вправду не замечал ничего необычного, словно бы вся эта рухлядь была обыденным и совершенно нормальным явлением. — Что вас беспокоит? — и не дав ответить, он тут же продолжил. — Слушайте, я правда думаю, что вам стоит немного успокоиться.       Антон вызывающе усмехнулся и выпустил из рук гранённый стакан, который звякнул о пол, но не разбился и покатился куда-то в сторону зияющей дыры в стене, на месте которой просто обязана была быть чёртова дверь. Как в нормальных домах. Больше всего парня забавляло то, что этот двинутый на пионерии незнакомец просил его успокоиться, пока вокруг происходила какая-то лютая херь, что Шастун только в ужастиках и видел. Краем глаза заметив какое-то шевеление около выбитого окошка, молодой человек неожиданно вздрогнул и непроизвольно прижал руки к груди. Он готов был поклясться, что всего лишь на мгновение увидел улыбающуюся девчонку с топориком. Нервно сглотнув, он снова уставился на пионервожатого.       — Блять, ладно, — он этих слов пионер поежился, но Шастун продолжил, сделав вид, что ничего не заметил, — как мне отсюда свалить?       Любитель пионерии уже открыл было рот, намереваясь что-то сказать, как неожиданно передумал и, нахмурившись, отвёл взгляд в сторону, как будто он глубоко о чём-то задумался. А Антон подумал, что действительно бы был рад увидеть на месте этого чокнутого какого-нибудь старичка. Может, хоть тот смог бы ему чем-то помочь или на худой конец был бы более сообразительным.       — Так же, как вы и пришли, — через пару минут выдал паренёк, из-за чего парень не смог сдержать искреннего смешка. — Нужно идти и не оборачиваться, даже если всё будет казаться слишком странным, а на пути вы будете видеть всякую чертовщину. Главное, успеть уйти до темноты, иначе… — он резко замолчал и поджал губы, подумав, что знать о всяких «иначе» незваному гостю вовсе не требовалось. — Правда, уже совсем скоро стемнеет, — констатировал вожатый, посмотрев через выбитое окно на улицу. — Вам нужно пото…       Но не успел любитель пионерии даже закончить, как Шастун залился задорным смехом, будто бы его собеседник сейчас рассказал ему самую забавную шутку, которую он только мог слышать в своей жизни. Всё это время пионер несколько удивлённо смотрел на парня, а когда на глазах того выступили слёзы, то и вовсе впал в ступор.       — Какую же ты сейчас хуйню сморозил, парень, — Антон вытер слёзы тыльной стороной ладони и с усмешкой посмотрел в голубые глаза пионера. — Боже, да тебе только ужастики писать, — он вновь хохотнул. — Вот умора!       Пионер в свою очередь ничего не ответил и, лишь сложив руки на груди, теперь с какой-то грустью и жалостью смотрел на парня. Казалось, что слова гостя его обидели, но тот старался скрыть этот факт. Только сейчас Шастун заметил довольно глубокие морщины на лбу у вожатого, которых, по идее, не должно было быть в столь молодом возрасте. Антону стало понятно, что этот парень точно слишком много хмурился в своей жизни, прямо как и сейчас. И он тут же вздрогнул, вновь заметив периферийным зрением какое-то шевеление в комнате. Он готов был поспорить на собственную жизнь, что там снова показалась не понравившаяся ему малолетняя убийца с топором.       — Ладно, предположим, что ты говоришь правду, — Шастун тяжело вздохнул, не веря собственным словам. — Но какие есть гарантии, что на меня по дороге не нападут, например, волки?       — Волки? — на сей раз усмехнулся пионер. — Не выдумывайте, их здесь отродясь не было. Только лисы, но они вам точно не навредят.       — Успокоил, — Антон тяжело вздохнул, но всё же поднялся со скрипучего стула. — Но, знай, если я подохну на этой дороге, то буду проклинать тебя на том свете всё оставшееся время, любитель пионерии, — и с усмешкой он вышел из здания, оставив пионера наедине со своими мыслями.       Полный глупец.       Оказавшись на улице, Антон быстро сбежал по прогнившим ступенькам вниз и, оглянувшись на дырень в стене, убрал улыбку с лица: вожатого видно уже не было. Взглянув на свои окровавленные руки, парень засунул их в карманы толстовки и, не глядя по сторонам, двинулся вперёд. Ветер, который стих ранее, вновь вышел на охоту за покоем верхушек деревьев и теперь измывался над ними, как хотел. Страх, который сам собой пропал рядом с любителем пионерии, опять дал о себе знать. Сердце забилось сильнее, а волосы на затылке встали дыбом, как будто кто-то усердно дышал молодому человеку в спину. Подавив желание обернуться, Антон вспомнил слова вожатого и, нервно сглотнув, ускорил шаг. Он посчитал его россказни не больше, чем обычной шуткой, что должна была нагнести атмосферу, но всё же прислушался. Что-то в этом странном чудике было убедительным, как будто он не просто выдумывал всю эту чепуху про усадьбу и старого графа, а действительно присутствовал при этом деянии, когда это здание дарили пионерии. И это было вовсе не чепухой.       Где-то позади послышался треск сухих листьев, будто бы кто-то шёл за Антоном по пятам, а следом где-то над головой раздался глухой треск: птицы взмыли с веток ввысь. Вздрогнув всем телом, парень вжал шею в плечи и из последних сил держался, чтобы не развернуться и не драпануть обратно в сторону такого не привлекательного дома. Но в этой усадьбе был живой человек, что добавляло разваливающемуся зданию какой-то защищённости. Там Антон чувствовал, что не один.       На улице стремительно темнело. Шастуну казалось, что каждым своим последующим шагом он приближал ночь на целых полчаса.       Стараясь смотреть строго перед собой, парень каждый раз вздрагивал, когда поблизости раздавались странные и пугающие звуки, но всё же продолжал свой путь вперёд. С каждой новой минутой ему начинало чудиться, что он заблудился, и, обернувшись, он не увидит разваливающегося дома. На его месте будут лишь поваленные деревья и какой-нибудь огромный монстр, что дикими глазами будет смотреть прямо на него. Когда что-то чёрное неожиданно свалилось сверху к его ногам, парень открыл рот и хотел завопить что есть мочи, но из горла не смогло вырваться ни звука. Он застыл на месте и несколько долгих секунд, что показались ему целой вечностью, не двигался, смотря строго на чёрную точку перед ногами, что никак не хотела принимать очертания. Когда пятно наконец-то приняло форму, Шастун сделал пару шагов назад и, запнувшись о какой-то корень, плюхнулся на пятую точку. Перед ним лежала та самая птица с оторванной головой, которую он пару часов назад сбил на трассе. А разве это было всего несколько часов назад? Антон внезапно подумал о том, что провёл в этом чёртовом месте намного больше. Недели. Может, даже годы.       Не могло пройти всего несколько часов.       Ветер пугающе завыл где-то над головой, а после вновь послышался треск; через пару мгновений довольно крупная ветка приземлилась в нескольких сантиметрах от Антона. Глубоко дыша, парень огромными глазами смотрел на этот обломок, после чего медленно придвинул колени к груди и, обхватив их руками, уткнулся в них носом. В голове неестественно громко шумело, а сердце отплясывало чечётку где-то в горле; Шастуну казалось, что он не сможет выдержать этой пытки. У него произойдёт разрыв сердца или к чёртовой матери взорвётся голова, украсив мозгами окрестности. Одно из двух. Третьего, как он думал, быть не могло.       Но оно было.       Он не помнил, как собрался с силами и поднялся на ноги. За пару минут, что он провёл с закрытыми глазами, темнота в лесу стала гуще и, чудилось, что её можно было потрогать руками. Сделать из неё плащик и спрятаться в нём, чтобы больше никто никогда не смог найти его.       «Нужно идти и не оборачиваться, даже если всё будет казаться слишком странным, а на пути вы будете видеть всякую чертовщину», — слова любителя пионерии набатом стучали в голове. Они стали единственным помощником, что подталкивал идти дальше.       В тот самый момент Антон даже не хотел думать, что скрывалось за тем самым «иначе», что не озвучил пионер. Он чётко решил, что во что бы то ни стало доберётся до трассы до наступления ночи. Он не должен узнать, что будет после этого загадочного «иначе». Дыша через рот, парень то и дело оглядывался по сторонам, хоть в глубине души и понимал, что этого делать нельзя было ни в коем случае. К нему в мозг всё глубже вгрызалась мысль о том, что он уже умер, а всё это — испытание, своеобразный тернистый путь, по которому он должен был пройти прямиком в общий котёл в аду. Ведь отдельный ему не светил. Это было слишком большой роскошью.       За спиной не прекращалось шуршание и треск, из-за чего Антон только прибавлял шагу, но это не помогало: шум становился всё ближе и громче. Не выдержав, он сорвался на бег и, не разбирая дороги, то и дело спотыкался о всякие кочки и корни, которых, казалось, здесь было несчётное количество. Когда он неожиданно услышал звук, похожий на работающий мотор автомобиля, то невольно улыбнулся, но в ту же секунду налетел на высокий пенёк и свалился наземь, прочертив ладонями по жухлым листьям. Уткнувшись носом в грязную и холодную землю, парень всего на мгновение почувствовал какую-то невесомую лёгкость в грудной клетке, которую тут же заменила боль в ладонях: он содрал их в кровь.       Чертыхнувшись, Шастун поднял голову и заметил в нескольких сантиметрах от себя свой мобильник с разбитым экраном. Его прошиб холодный пот, а сердце пропустило несколько ударов — он сам лежал на том самом месте, где ещё некоторое время назад стояла его машина. Теперь от неё не осталось даже следов на сухой листве. Он кое-как вытянул дрожащую руку вперёд и подобрал свой мобильник. Парень попытался его включить, но батарея, как и предполагалось, не набралась сил от чертовщины, что происходила в этой чаще.       Ничего не соображая, Шастун осторожно поднялся на колени и засунул телефон в карман толстовки. Оглянувшись по сторонам, он не смог разглядеть ничего, кроме темноты. Ночь стремительно вступала в свои права; оставалось совсем мало времени. Он не понимал, как долго находился в таком положении, но когда всё-таки решил подняться, то тело неприятно заныло, а к разодранным коленкам приклеились грязные листья. Глубоко втянув носом холодный воздух, парень сделал всего шаг вперёд и тут же снова остановился, увидев недалеко от себя две светящиеся янтарные точки. Они были такими яркими, что, казалось, могли без труда ослепить. Когда они на мгновение скрылись, а после явились Шастуну вновь, тот нервно сглотнул и сделал пару шагов назад, благо, на сей раз не напоровшись на пенёк.       Эти янтарные «фонарики» оказались чьими-то глазами.       Стоило глазам неизвестного зверя моргнуть снова, как парень мгновенно развернулся и, не оглядываясь, с глухим криком понёсся назад, к разваливающейся усадьбе. Не обращая никакого внимания на боль во всём теле и полное отсутствие нормального дыхания, парень всё ускорялся, часто перепрыгивая какие-то ямки, как будто всю жизнь зная, что они находились именно на том или ином месте.       Он не слышал ничего, кроме стука собственного сердца. Ступни неестественно сильно жгло, как будто он бежал не по листве, а по раскалённым углям, что беспощадно прожигали подошву, норовя добраться до человеческой плоти. Были времена, когда Антон готов был сдаться и повалиться наземь, стать едой для этого «кого-то» с янтарными глазами, но что-то заставляло его только шустрее переставлять ноги.       Когда до старой усадьбы оставались считанные метры, ноги Антона подкосились, и тот вновь рухнул на жухлую листву. Не оглядываясь и не позволяя усталости овладеть им, Шастун на четвереньках пересёк двор и забрался по ступенькам внутрь здания. Как только его туловище полностью оказалось под крышей, посторонний шум опять стих, будто бы этот дом имел способность поглощать нежелательные звуки. Прижавшись спиной к покрытому пылью и грязью серванту, парень прикрыл глаза и тяжело дышал. Ладони и колени неприятно садило, а в грудной клетке разрастался огромный огненный шар, чей жар поглощал собой внутренние органы.       Шастуну казалось, что он вот-вот откинет коньки.       — Какой же ты глупец, парень, — откуда-то из темноты послышался уже знакомый, но такой насмешливый голос.