Судьбе назло

К вечеру условленного дня кареты съезжались к парадному входу особняка Уитуортов. Здесь были сливки столичного общества. Кристиан, стоявший рядом с о-герцогом, одетым в великолепный бальный наряд цвета спелого абрикоса, нервничал. Юный о-барон еще никогда не бывал на подобных пышных мероприятиях. Ведь из-за смерти папы, а потом и отца он так и не был представлен в свете. Стройную фигуру омеги облегал простой, но изящный жемчужно-серый шелковый костюм, под который он, сломавшись под напором о-герцога, надел очень смелую конструкцию, состоявшую из рубашки — белоснежной, целиком кружевной и главное, скроенной так, что на груди омеги под целомудренно застегнутым высоким воротничком, украшенным драгоценной брошью из фамильных драгоценностей Уитуортов, вдруг открывалось широкое и глубокое — почти до самых сосков декольте. Но все же главной изюминкой был корсет, надетый не под рубашку, а поверх нее. Зашнурованный контрастными ярко синими лентами — в цвет сапфиров в броши, — он производил неизгладимое впечатление, подчеркивая пока еще стройную талию юного омеги. Кристиан пытался спорить, но Фелис настоял. Тем более, что мальчик в этом смелом наряде был необыкновенно хорош. Глубоко спрятанная в глазах печаль лишь добавляла шарма его необычной внешности. Гости поочередно подходили, чтобы засвидетельствовать свое почтение хозяевам дома, и Фелис тут же знакомил их со своим подопечным. Все шло прекрасно, пока перед ними не возник Гарри Ричардсон с супругом и сыном в кильватере. — Как приятно! — воскликнул ничего не подозревающий о-герцог, а после улыбнулся Минелу. — Я думаю, вас не нужно знакомить с Кристианом. Совместно пережитое испытание наверняка сблизило… — Не думаю, что это было возможно, — презрительно процедил Ричардсон-младший и, повернувшись, отошел. Изумленный о-герцог проводил его взглядом. — Бог мой, Кристиан! Я ничего не понимаю. Нет-нет. Решено, завтра же прямо с утра мы засядем с тобой в кабинете, и ты все расскажешь мне. Я чувствую, что упускаю нечто важное. — Минел ненавидит меня, хотя и не понимаю за что, и подозревает о том, что было между мной и Ройсом, — печально ответил Кристиан. — Так что у него есть отличная тема для обсуждения с другими омегами. — Пусть мелет, что хочет. Не бери в голову, мальчик мой. Пойдем, я оставлю тебя на Роберта, а сам займусь гостями. Бал шел своим чередом, но погруженный в свои мысли Кристиан не замечал ничего вокруг. Медленно прогуливаясь с маркизом, который, видя его состояние, безостановочно журчал, рассказывая какие-то подробности о тех или иных гостях, о-барон в очередной раз думал о своих проблемах. Прошла неделя с того момента, когда он узнал о беременности. Остались позади ужасные часы, когда он опустился на самое дно глубочайшего отчаяния. Перед внутренним взором юного омеги проходили картины одна страшней другой — вот а-герцог узнает о его положении, и Кристиана выгоняют из этого гостеприимного дома. Вот он с маленькими братишками и новорожденным младенцем на руках без каких-либо средств к существованию. Ни в один приличный дом падшего омегу с незаконнорожденным ребенком даже прислугой не возьмут. Что же останется? Мыть посуду в какой-нибудь таверне или идти на панель?.. О-барон невольно сжал руку Монтроза, на которую опирался, и сэр Роберт заботливо склонился к нему. Он давно уже заметил взгляды, которыми сопровождали его кавалера. Это было странно. Ведь в начале вечера не было ничего подобного, но теперь омеги взирали брезгливо, а их спутники — с чисто альфьим интересом. «Что происходит?» — невольно ежась, подумал маркиз. Кристиан же, очнувшись от задумчивости, понял, что не может больше здесь находиться. Вежливо извинившись перед Монтрозом, он направился к выходу из зала. Но как только юный омега остался один, его тут же окружили, наперебой предлагая танцевать. Правила хорошего тона, а скорее, растерянность не позволили Кристиану отказаться сразу, и он принял приглашение, даже не глянув на первого, самого бойкого претендента. Его партнером оказался молодой виконт, который почему-то все время сильно смущался, но всеми силами пытался понравиться. Вырваться из зала не удалось и после этого. Следующий альфа — судя по мундиру, военный — с великолепными усами и надменным выражением лица, едва зазвучала музыка, решительно обхватил Кристиана за талию и закружил по залу. О-барону показалось, что партнер слишком откровенно прижимается к нему, но, боясь показаться провинциальным или неопытным, он терпел. К концу танца омега совсем задохнулся, и был даже благодарен своему кавалеру, когда тот решительно отодвинул плечом следующего претендента и вывел юношу на террасу. — Спасибо, — вдохнув полной грудью свежий воздух, произнес Кристиан. — В зале так душно… Было почти темно — лишь канделябры по углам да серебристый свет луны освещали безлюдную террасу. Альфа тихо притворил дверь в бальный зал. — Приятно, должно быть, оказаться снова на родине после такого длительного отсутствия, — глубоким баритоном произнес он. — Да, вы правы. Но откуда вы знаете мою историю? — Об этом последний месяц только и судачат в свете. — Неужели? — Уверяю вас. Я давно искал встречи, но вы избегали общества. И вот, наконец, представился случай. Вы действительно чертовски милы. И альфа, протянув руку, коснулся подбородка Кристиана. Пораженный, тот отшатнулся, но офицер загородил ему путь к отступлению. Глаза его возбужденно блестели. — Куда же вы, мой птенчик? Я так мечтал об этой возможности. Особенно после всего того, что слышал о вас. — Что вы себе позволяете, сэр? — Ну не смущайтесь, сердце мое. Ваш запах говорит о том, что смущаться вам нечего. Что бывает между омегой и альфой в том случае, если они нравятся друг другу, вам уже известно, не так ли? Кристиан почувствовал, что уперся спиной в стену, и наглец придвинулся к нему вплотную. — Не притворяйтесь невинным голубком, — офицер заключил его в объятия. — Неужели я хуже грязного пирата или его помощника, с которыми вы развлекались не так давно? Вы это делали по очереди или все вместе? Случись подобное еще несколько месяцев назад, Кристиан совершенно растерялся бы, но теперь он повзрослел и стал, что ли, злее. Или просто решительнее. Не вступая в дальнейший, явно совершенно бесполезный диалог, юноша со всей силы ударил разомлевшего «ухажера» по голени твердым мыском бальной туфли. Альфа взвыл, выпустил омегу из рук и, ухватившись за ушибленное место, смешно запрыгал, извергая проклятия. В ответ Кристиан размахнулся и с ощутимым наслаждением стукнул его кулаком в нос. — Шлюха! Грязная шлюха! — заверещал тот, потеряв равновесие и шлепнувшись на пол. — У подобных вам, сэр, каждый омега, которого не удалось затащить в постель, становится развратным и испорченным. Вы омерзительны. Не попадайтесь мне на глаза, — развернувшись, о-барон открыл дверь и покинул террасу.

***

Одо Уитуорт танцевал с Минелом Ричардсоном. Причина была проста — желание расспросить о сыне. — О, он просто ужасен, — закатив глаза, откликнулся красавец-омега. А-герцог изогнул бровь. — Странно, мне говорили обратное… — Должно быть, господин де Випон? Ну так ничего удивительного, ваша светлость. Они, похоже, неплохо ладили. — Что вы имеете в виду? — хмурясь, переспросил Уитуорт. — О, не заставляйте меня выражаться яснее. Пират и его помощник пользовались большой благосклонностью… Впрочем, чего еще ждать от подобного омеги! Слова господина Ричардсона-младшего так и сочились ядом. Герцог был неприятно поражен, но сдержался. — Чем же еще этот пират заслужил ваше неодобрение? Пухлые губы Минела сжались в тонкую линию. — Он груб, вечно пьян, а теперь еще и изуродован. — Как изуродован? — воскликнул Уитуорт. — О, лицо пострадало не сильно, а вот спина… За неделю или чуть больше до моего отъезда пират исчез. Как потом выяснилось, он был похищен кастильцами. Этот его помощник Джек Торнтон и господин де Випон нашли молодчика на Кюрасао и освободили его. Говорят, что для этого высокородный о-барон разделся посреди улицы. — Ничего не понимаю, — мучительно хмурясь, пробормотал а-герцог. — Порядочному человеку такое и в голову не придет, не правда ли? Но тем не менее это так. Своим выставленным напоказ телом он отвлек альф, охранявших тюрьму, и Черному Ройсу удалось сбежать. — Вот так просто? — недоверчиво произнес Уитуорт. — Ну, не знаю просто или нет, ваша светлость, но через неделю они вернулись на Тортугу живые и невредимые, если не считать ранений у пирата… — Они… Они серьезные? — Его просто высекли. Я, правда, сам не видел, но матросы говорили, что плеть основательно изукрасила спину подонка. На всю жизнь. Да и на лице шрамы вряд ли сойдут… Не знаю, как появились они, но... Только выдержка и великолепное воспитание не позволили а-герцогу бросить партнера посреди зала. Лишь отведя его на место и извинившись, Уитуорт позволил себе покинуть зал. «Бедный мой упрямый мальчик», — думал отец.

***

И для Фелиса этот вечер не прошел без инцидентов. Вежливо улыбаясь, он переходил от одной группы гостей к другой. В уединенном месте в углу зала он заметил кружок, состоявший из самых заядлых светских сплетников. «На какую еще дурно пахнущую историю слетелись эти вороны?» — подумал о-герцог. В центре оживленно болтавших омег стоял торжествующий Эрминий Ричардсон. — Вы представляете теперь, через какие ужасы пришлось пройти моему дорогому мальчику. Грязные пираты, а тут еще этот развратный омега. Мы платили ему за то, чтобы он был рядом с Минни, оберегал его, а вместо этого развратник пустился во все тяжкие. Вы представляете, он одаривал своей благосклонностью и капитана, и его помощника. Кто уж там был еще, неизвестно. Он и сейчас не упустит своего… Ах, ваша светлость, — слегка смутился Эрминий, увидев Фелиса, но тут же снова перешел в наступление. — Как случилось, что этот омега попал в ваш дом? — О ком вы говорите, господин Ричардсон? — холодно переспросил о-герцог. — Конечно, об этом де Випоне. — Он мой секретарь и доверенное лицо. — Но, ваша светлость, как можно доверять омеге с такой репутацией? — Он зарекомендовал себя с наилучшей стороны, а то, что мальчик был похищен и увезен против своей воли… Такое может случиться и с вами, господин Ричардсон. — Да, но я никогда не позволю, чтобы со мной делали то, что с ним. — Не думаю, чтобы кому-нибудь пришла в голову подобная мысль… С этим двусмысленным комплиментом разъяренный о-герцог развернулся и отправился на поиски мужа. Он обнаружил его в кабинете, расстроенного и злого. Фелис хлопнул дверью и, пройдя мимо Одо, плюхнулся в кресло. Немного поизучав альфу, он констатировал: — Ты вне себя. — Да, — буркнул Уитуорт. — Отчего? — Побеседовал с Минелом Ричардсоном. — Какое неприятное совпадение, — кипя от негодования, воскликнул о-герцог. — А я только что имел несчастье пообщаться с его папашей. Дверь в кабинет открылась, и вошел Монтроз. Не заметив сидевшего в глубоком кресле Фелиса, он возмущенно заговорил: — Одо, там Ричардсон говорит такие вещи о Кристиане, что, будь я ему отцом, я бы вызвал негодяя на дуэль. Бедный мальчик! Ох, Фелис, простите, я не заметил вас. — Зато все мы имели возможность заметить другое. Одо, это похоже на травлю, ты не находишь? — Да, — задумчиво произнес герцог Соиссонский. — Роберт, — о-герцог решительно поднялся, — у меня есть к вам разговор, — и, схватив маркиза за локоть, он потащил его из кабинета. Одо удивленно проводил супруга взглядом и, покачав головой, скрепя сердце отправился к гостям. Фелис же увлек Монтроза в соседнюю комнату. — Роберт, вы помните нашу договоренность с Торнтоном? — Да, конечно. — Так вот, настала пора все выяснить. Иначе эти волки загрызут моего бедного ягненочка. Завтра же я передам вам письмо для капитана Джонса. Монтроз кивнул. С капитаном он уже переговорил и тот с удовольствием согласился доставить послание о-герцога Соиссонского капитану Торнтону. — Кроме того вы, Роберт, отправитесь к адвокату Смиту и дадите ему полную свободу действий. Я хочу все знать об этих Ричардсонах и особенно об источнике их богатств. Чувствую, что-то тут нечисто. — Вы, как всегда, правы, о-герцог. Боюсь, надо было заняться этим сразу. Как бы не было теперь поздно. — Пожалуй, Роберт, мы уедем в Дорчестер раньше, чем я планировал. Я оставлю все инструкции Мирти. Он будет ждать ваших указаний. — Но что вы скажете Одо? — О, у меня есть для него кое-какие новости, — сверкнув глазами, улыбнулся Фелис. — После того, как я с ним поговорю, вопрос с отъездом в Дорчестер будет решен немедленно. — Если вы за что-то беретесь, дорогой мой, я никогда не сомневаюсь в успехе.

***

Поздно вечером, когда гости разошлись, Одо Уитуорт стоял посреди своей спальни. Камердинера он отослал и теперь, небрежно сбросив камзол, задумчиво расстегивал жилет. Потом пальцы его застыли, и взгляд остановился на бликах огня в камине. Перед его внутренним взором все время вставала одна картина: занесенная окровавленная плеть, звук удара, истерзанное тело сына, брошенное на землю. И лицо… Что у мальчика с лицом? Альфа так задумался, что не услышал скрип открывшейся двери и легкие шаги супруга. Одо опомнился, лишь когда унизанные перстнями пальцы Фелиса нежно коснулись его предплечья. — Плохое настроение? — Хуже не бывает. — Я попробую его улучшить. — Боюсь, не выйдет, Фелисси. Сегодня я узнал, что недавно чуть не потерял Ройса. — Как? — Он был в плену у кастильцев. О-герцог еще раз про себя посетовал, что так и не расспросил Кристиана. — Но он ведь спасся? — неуверенно спросил он. — Да. Но его пытали! Минел Ричардсон сказал, что вся спина его иссечена кнутом. И шрамы на лице останутся на всю жизнь. — О господи! Но сейчас, кажется, с ним все в порядке? — Как я могу быть уверен в этом, любовь моя? Каждую минуту он может погибнуть, и я даже не узнаю об этом. — Так ты готов сделать какие-то шаги к примирению? — Да, Фелисси. Уже давно. — Ну что ж, будем надеяться, что скоро так и будет. — Ты что-то затеваешь? — настороженно спросил а-герцог. — Не спрашивай. — Фелис… — Замолчи, Одо. Я пришел сообщить тебе кое-что поважнее. — Ты проиграл в карты мою глупую седую голову? — Не шути, пожалуйста. — Молчу, молчу! — Не удивляйся, но на следующей неделе мы уезжаем в Дорчестер. На несколько месяцев. — Но почему? Это довольно долгий срок… — Обычно именно столько требуется омеге, чтобы выносить и родить ребенка. — Фелисси! Я не ослышался? Ты беременный? Я снова стану отцом? — Да, Одо, — торжественно ответил о-герцог и, обвивая руками шею мужа, добавил про себя: «И дедом, но об этом ты узнаешь попозже».

***

Кристиан лежал в постели. Мысли его в очередной раз бежали все по тому же заколдованному кругу. Теперь он думал о братишках. Каким может быть будущее малолетних потомков древнего рода в бедняцких трущобах? Образование? Положение, достойное титула баронов де Випон? Смешно… до слез. А уж с падшим братом-омегой рядом… «Что же делать? Кто сможет помочь нам? — мучительно размышлял Кристиан, вперив неподвижный взгляд в пространство. — О Ройс! Если бы ты был рядом! Почему это все случилось с нами? Неужели так велик был грех соблазна? В ту ночь я не совладал с собой, не смог не пойти — так хотелось взглянуть на него перед отъездом… Ведь он должен был уже спать! Должен… Господи! Ты наказываешь меня за это?» Кристиан вскочил с кровати и бросился на колени перед распятием, страстно шепча молитву. Когда замерзший, но немного успокоенный омега вернулся в кровать, мысли его приняли иное направление. Свернувшись клубочком и положив руку на живот, Кристиан лежал и размышлял: «А может, это не наказание, а дар? Я ношу ребенка Ройса. Его частичку. Узнает ли он когда-нибудь об этом?» А после, уже почти засыпая, он подумал: «Интересно, кто там у меня — альфа или омега? Или, может, маленький беточка? И на кого он будет похож?» Завтрак Кристиан проспал. А когда открыл глаза, рядом с постелью увидел поднос с чаем и булочками. У окна же задумчиво стоял о-герцог. — Доброе утро, ваша светлость, — неловко пробормотал Кристиан. — Наконец-то ты проснулся. Вчера был нелегкий день для нас с тобой. На балу я наслушался о тебе такого, что повергло меня в оторопь, и теперь я бы хотел узнать всю правду от тебя самого. — С моей репутацией покончено, не так ли, Фелис? — Похоже на то, мальчик мой, — в тон ему ответил о-герцог. — Ты еще сомневаешься? — Нет. Особенно в свете предстоящих событий, — печально улыбнулся Кристиан, положив руку на живот. Фелис шагнул к нему и, взяв в ладони лицо юноши, присел рядом и, глядя прямо ему в глаза, мягко приказал: — Рассказывай. И Кристи начал свое повествование. Он рассказал все — и о самоубийстве разорившегося отца, и о продаже поместья, и о предложении пойти в компаньоны к Минелу Ричардсону, и о его оскорбительном отношении. Потом в повествовании появились Ройс и Джек. Кристиан поведал о мучившем пирата разрыве с отцом и почувствовал, как о-герцог вдруг сжал его руку. Вопросительно глянув на него, но не получив ответа на свой немой вопрос, юный омега продолжил. Они вместе посмеялись над операцией по спасению Ройса от кастильцев, и Фелис без колебаний заверил, что последующий взрыв ярости пирата — не что иное, как ревность. А потом Кристиан, потупившись, поведал о последней ночи на Тортуге. О том, как зашел взглянуть на капитана в последний раз, и чем это закончилось. — Я ни в чем не виню его. Если бы я стал кричать и отбиваться, Ройс отпустил бы меня, я уверен. Но я не сделал этого. Не захотел. Понимаю, как чудовищно это звучит, но я полюбил этого человека, Фелис, и с радостью буду растить его ребенка. А вот он… Утром перед самым отъездом, я пришел к нему, просил позволить мне остаться, признался, что люблю его. Но он приказал мне уехать. Наверно он… — Законченный болван, — отчеканил о-герцог. — Попросту тупица. Но не печалься, мой дорогой. А теперь вставай, у нас много дел. На этой неделе мы уезжаем в деревню. За сборами время пролетело быстро. О-герцог успевал везде: он лично переговорил с мистером Смитом по поводу расследования, касающегося Ричардсонов, и тщательно проинструктировал де Монтроза. Они вместе прикинули, когда можно ждать ответа от Джека Торнтона или, как надеялся Фелис, приезда его с Ройсом на родину. Простившись с маркизом, о-герцог вызвал к себе своего доверенного горничного. — Мирти, — начал Фелис, — у меня есть для тебя совершенно особое поручение. Ты давно служишь у меня, и я не буду спрашивать, сумеешь ли ты сохранить тайну. То, что я расскажу тебе, касается многих дорогих для меня людей. — Вы можете на меня положиться, ваша светлость. Я сделаю все, что в моих силах. — Мирти, ты знаешь, что мой муж и твой хозяин серьезно поссорился со своим сыном? — слуга кивнул. — Так вот, я задумал помирить их. Для этого я сговорился с Джеком Торнтоном — он друг Ройса и первый помощник на его корабле. Именно с ним ты должен будешь встречаться и обмениваться новостями. Он хороший человек, можешь вполне доверять ему. Главное, Мирти, чтобы Ройс ни о чем не догадался, иначе все пропало. — Я все понял, ваша светлость. — Хорошо. А теперь нечто очень деликатное… Дело в том, что господин де Випон… — Он ждет ребенка, милорд? Фелис вскинул голову. — С тех пор как господин Кристиан приехал, у него ни разу не было течки, — извиняющимся тоном объяснил Мирти. — Я знал, что от слуг никогда ничего не скроешь, — рассмеялся Фелис. — Но смотри, никто, кроме нас с тобой не должен догадаться об этом. Видишь ли, Мирти, ребенок, которого он носит — это дитя Ройса… — Так вот почему вы его приютили! — Нет. Тогда я еще не знал о беременности. Просто хотел позаботиться о юноше, которому, судя по всему, удалось завоевать сердце моего неуступчивого пасынка. — Мы просто обязаны ему помочь, ваша светлость. Омеги должны всегда стоять друг за друга, я так считаю, — и горничный воинственно выпрямился. — Спасибо тебе, Мирти. Ты все понял правильно. На этой неделе мы уезжаем в Дорчестер. Ты останешься здесь, и я на тебя очень рассчитываю. Мирти решительно кивнул. — Как только этот самый Торнтон шагнет с трапа на твердую землю, первым, кого он увидит, буду я.