Судьбе назло

Через день поздним вечером совершенно измученная и невероятно грязная лошадь, в седле которой сидел не менее усталый и забрызганный грязью по самую шляпу всадник, остановилась у парадного крыльца дорчестерского дома Уитуортов. Спрыгнув на землю так, что с плаща на гравий подъездной дорожки посыпались комья грязи, визитер, злобно топая, подошел к дверям и с яростью заколотил в них кулаками, совершенно игнорируя висевший тут же дверной молоток. Ошеломленный дворецкий поспешно распахнул створки и замер, не сразу узнав в этом разгневанном посетителе своего давно отсутствовавшего молодого хозяина. Оттолкнув бедолагу, граф как смерч ворвался в дом. — Где он, черт меня побери? — ревел он, распахивая все двери подряд. Омеги ужинали, когда со стороны входной двери раздался какой-то шум. Кристиан, пребывавший в глубокой задумчивости, не обратил на него внимания, о-герцог же, усмехнувшись себе под нос, пробормотал: — Похоже, пасынок мой беспокойный пожаловал. Ну что ж. Помоги нам всем бог! — и приготовился лицом к лицу встретиться с незваным, но очень сильно ожидаемым гостем. В ту же секунду дверь с грохотом отлетела в сторону, ударившись ручкой о стену, и на пороге возник злой как черт Ройс. — Добро пожаловать домой, дорогой сынок, — ядовито произнес о-герцог. Ройс увидел перед собой изящного красавца, который с вызовом смотрел ему в глаза. Но потом его ищущий взгляд сместился правее, на другого омегу, один вид которого действовал на графа как молодое вино. Его омега! Его!!! Ройс, сжимая кулаки, шагнул к Кристиану. Юноша откинулся на спинку стула, сжав рукой горло, как будто пытался сдержать рвущийся из груди крик. И Ройс вдруг понял, что весь его гнев, который швырнул его из столицы, заставляя загонять лошадей, не позволяя отдохнуть ни минуты, куда-то ушел, выветрился, утек. Он рывком поднял Кристиана на ноги и увидел, как в его глазах сменяются страх, надежда и слепящая радость. Юноша даже не задумался о том, как его пират мог очутиться здесь. Он лишь знал — его альфа пришел. — Мышонок... — срывающимся голосом произнес Ройс, нежно привлекая его к себе и зарываясь лицом в душистый шелк волос. Он отчетливо понял, что его абсолютно не интересуют реальные или мнимые прегрешения Кристиана. В этот момент имели значение только его мягкие губы, серые глаза, податливое тело, доверчиво прижимавшееся к нему. И запах, который лучше всяких слов говорил альфе, что его мальчик был ему верен, что он все еще только его и больше ничей. Не сразу капитан нашел в себе силы оторваться от Кристи, но в затылок будто буравчик всверливался чужой взгляд, и Ройс со вздохом был вынужден прервать поцелуй и обернуться. — Ну что же, о-герцог, ваш план сработал. Я здесь. — Вы все знаете? — Да. Мой безалаберный Джек выронил ваше письмо. — И что вы намерены делать теперь? — Похоже, то, что вы и хотели. Лицо Фелиса озарилось радостью. — Как же будет счастлив Одо! Когда первое волнение улеглось, о-герцог поднялся. — Пойду, распоряжусь, чтобы для вас, граф, приготовили комнату и ванну погорячее. Вам… Вам она, прямо скажем, нужна. А потом сяду писать письмо. Пора Одо возвращаться домой. Хватит улаживать чужие споры, пора и своими заняться. — Спасибо, — поблагодарил Ройс, и Фелис, улыбаясь, вышел. — Почему ты все время молчишь, Крисси? — заговорил капитан. — Посмотри на меня. Что-то не так? — Я так счастлив, что совершенно не способен думать. Как ты оказался здесь, и почему тебя так встречают? Ройс смутился, потом опустил голову и пробормотал: — Мне есть в чем покаяться перед тобой. Я повел себя как капризный ребенок. Этакий великовозрастный младенчик весом за сто килограммов. Помнишь, тогда, на «Ласточке», я говорил тебе о своем отце, отчиме и давней семейной распре? Юноша кивнул. Ему так хотелось вновь прижаться к неожиданно обретенному любимому человеку, что думать о чем-то другом было просто трудно. — Так вот, мы сейчас в доме моего отца. А твой благодетель — мой отчим. Пораженный Кристиан, недоумевая, взглянул на Ройса. — Но как ты мог так возненавидеть его? Фелис — самый умный, преданный и любящий из мужей. Твой отец счастлив с ним. Я имел возможность видеть это. — Я был непроходимо глуп. Я сам отталкивал от себя людей, которые любили меня и которых любил я. Мое безумие коснулось и тебя. Когда ты уехал, я чуть не умер. Я сидел в своей комнате, зарос, как бродяга, не мог есть, пить, никого не хотел видеть. Кристи залился счастливым румянцем, а Ройс смущенно продолжил: — Джек носился со мной как курица с яйцом. Потом его терпение лопнуло, и он меня побил. Никогда еще телесное наказание не действовало так благотворно, — усмехнувшись, Ройс ощупал отбитую в той потасовке челюсть. — А где Джек теперь? — Остался в столице. Я даже не предупредил его об отъезде сюда. Услышал кое-что и сорвался. — Что ты имеешь в виду? — Не хочу и вспоминать, Крисси. — Должно быть, до тебя дошли слухи… Ройс поднялся и присел на подлокотник кресла о-барона. — Ш-ш-ш! Не тревожься, мышонок. Все это не имеет значения. Подумать только, когда я мчался сюда, я был готов убить тебя, а теперь хочу только целовать. — Я люблю тебя, Ройс, — прошептал омега, подставляя свои губы. Вошел слуга с известием, что комната и ванна для графа готовы, и он, предложив руку Кристиану, поднялся. Капитан проводил юношу до дверей его спальни и с поклоном удалился. Притворив за собой дверь своей комнаты, Кристи задумчиво остановился у зеркала. Автоматически руки его поднялись к волосам, и он принялся задумчиво расплетать свою пока еще короткую косу. «Он так и не сказал, что любит. Но ведь он приехал! Подумать только, Ройс — граф!.. О боже, ведь он не знает о ребенке!» Кристиан приложил руку к своему едва обозначившемуся животу. «Ничего не скажу, — решил он. — Не хочу, чтобы он взял меня замуж из чувства долга. Но как не похож этот воспитанный, сдержанный человек на моего неистового пирата. Прежний Ройс с порога подхватил бы меня на руки и…» — смущенный взгляд юноши уперся в разостланную постель. Он тряхнул головой, отгоняя волнующие мысли, и начал медленно расстегивать рубашку.

***

Ройс лежал в теплой воде, откинув голову на край ванны. Старый камердинер-альфа, служивший их семье, сколько себя помнил Ройс, осторожно сбривал его двухдневную щетину. Граф прикрыл глаза и попытался расслабиться. Но мысли, упорно возвращавшиеся к Кристиану, не позволяли этого. «Почему он был так тих, сдержан?» Альфа вздрогнул и тут же поморщился — камердинер от неожиданности поранил его. «Он сказал, что любит меня. А я? Я не ответил. Опять не ответил. Почему так трудно произнести эти слова? Я же действительно люблю, люблю, как никогда в жизни». Ройс сжал кулаки. «Почему он ничего не сказал о своей беременности?» Закончив бритье, камердинер удалился. Капитан быстро домылся и устало забрался в кровать. Несмотря на не оставлявшие его тревожные мысли и возмутительное поведение собственного члена, который начинал с интересом поднимать голову от одной только мысли, что где-то рядом спит в своей постели Кристиан, Ройс заснул быстро и спал без сновидений. Дорожная усталость взяла свое. Проснулся он, когда часы уже пробили полдень. Чувствуя себя посвежевшим и полным радостных ожиданий, он быстро завершил утренний туалет и сбежал вниз. Но дом встретил его тишиной и пустотой. Неслышно появившийся из-за спины слуга пригласил к позднему завтраку и пояснил, что хозяин и все остальные обитатели дома отправились на коляске в ближайшую деревню, но скоро должны вернуться. Ройс успел позавтракать и пролистать утреннюю газету, когда послышался шум подъехавшего экипажа. Оживленный Фелис впорхнул в гостиную, за ним бежали братишки Кристиана, последним вошел он сам. Граф поднялся им навстречу. Склонился над рукой о-герцога, потом шагнул к Кристиану. И неожиданно встретившись с ним глазами, увидел в его взгляде обиду и невысказанный вопрос. Юноша тут же потупился, но поздно — Ройс вдруг потрясенно понял: «Он ждал меня этой ночью! После всех страданий, разлуки, после всего, что я сказал, а главное, не сказал ему, он меня ждал!» Рука его, все еще державшая тонкую кисть, дрогнула, и пальцы сжались сильнее. — О-барон, могу я рассчитывать, что вы уделите мне свое внимание? Я хотел бы показать вам одно место, которое очень дорого для меня. Это совсем недалеко. — С удовольствием, — промолвил Кристиан, умоляюще взглянув на Фелиса, но тот лишь улыбнулся и, подталкивая перед собой мальчиков, двинулся в гостиную. Капитан небрежно нахлобучил шляпу и, завернувшись в свой тяжелый, подбитый мехом плащ, уже более или менее вычищенный слугами от дорожной грязи, вывел тихого и очевидно смущенного омегу из дома. Они уже миновали сад и медленно шли по расчищенной от опавших листьев аллее парка, когда Ройс нарушил молчание. — Крисси, ты ничего не хочешь мне сказать? Не поднимая глаз, юноша медленно покачал головой. — Я завтра уезжаю, — промолвил граф, пытаясь увидеть выражение его глаз. — Как завтра? — почти вскрикнул Кристиан. «Так вот почему он был так отчужден! Вероятно, узнал о моем положении… Ну конечно, как я не подумал об этом раньше! Ведь он граф, наследник герцогского титула*. Кто же захочет запятнать свое имя подобной связью?» Непрошеные слезы обожгли глаза. — Счастливого пути, — отвернувшись, промолвил он. — А ты не спросишь, куда я еду? — У меня нет на это никаких прав, милорд. Повисло молчание. Они медленно шли меж высоких деревьев. И вдруг они расступились, и впереди, за широкой, усеянной оранжевой листвой поляной открылся взору Кристиана громадный старый дуб. Ветви его, в основании заросшие вечнозеленым плющом, клонились к земле, переплетаясь словно клубок змей. Дерево было древним и величественным. — Вот оно, это место, — прошептал за спиной Кристиана граф, и омега почувствовал, что он стоит совсем близко. Руки Ройса легли ему на плечи, и альфа медленно развернул юношу лицом к себе. — Когда я был маленьким, я решил, что этот дуб — мой покровитель, талисман. Если мне было плохо, а родителей рядом не было, я бежал сюда. Я рос, но по-прежнему все сложные проблемы обдумывал, сидя среди его корней. Поверишь ли, даже решение уйти в море после ссоры с отцом я принял здесь. Кристиан слушал, а отчаяние все глубже забиралось в его сердце. «Он привел меня сюда, чтобы сказать, что оставляет. Именно за этим он и приехал!» — Боже мой, мальчик мой, почему ты так смотришь? — Поезжай спокойно, Ройс, я справлюсь. У тебя прекрасное будущее, а я… У меня все будет хорошо. «Глупый омега из гордости решил скрыть от меня свою тайну», — Ройс покачал головой и усмехнулся. — Почему ты смеешься? — Я не смеюсь. Кристиан, ты не говоришь мне о беременности, а ведь я сказал, что собираюсь покинуть тебя. Юноша вскинул голову, и впервые за весь разговор Ройс увидел его полные слез глаза. Густые ресницы пока просто не позволили им пролиться, до поры удерживая за своим частым ограждением. — Ты знаешь? — Да. И все это время ждал, когда ты скажешь мне. — Ты приехал из-за этого? — Не только. Но это известие подстегнуло меня. Так почему ты молчал? — Я не хочу, чтобы мое положение влияло на наши отношения. — Разве это возможно? Милый мой, я приехал сказать, что был глупцом. Что люблю тебя и хочу, чтобы ты стал моим мужем. — Нет, Ройс, — с мукой в голосе воскликнул о-барон, — я не хочу всю жизнь прожить с мыслью, что ты стал моим супругом по необходимости. — Боже мой, мышонок, но это неправда! Я действительно люблю тебя больше жизни. Твои волосы, глаза, губы. Твое чистое преданное сердечко. Благодаря тебе я многое понял. О-герцог думает, что я решил мириться с отцом благодаря его усилиям. Но это не так. Я просто осознал, что может чувствовать влюбленный альфа. И я принял выбор отца. Смирился с тем, что, полюбив, он отодвинул на второй план все, даже сына. Понимаешь, я теперь чувствую то же самое. Ты не веришь? Но как мне доказать это? — и он трепетно прикоснулся к щеке юноши. Слезы, как будто ждали именно этого, одна за другой покатились из его глаз. — Не плачь, не плачь, любимый, — Ройс принялся целовать щеки Кристиана, глаза, собирая губами соленую влагу, как будто старался вместе со слезами выпить и его боль. Юноша прижался, ища опоры, защиты у его мужественности. И тело альфы немедленно отозвалось на этот беззвучный призыв. Сорвав с себя плащ, Ройс бросил его на землю возле заветного дуба и, приникнув губами к дрожащей на шее омеги жилке, медленно опустил на мех свою драгоценную ношу. Было сыро и прохладно, но Кристиан не замечал этого. Каждый поцелуй, каждое прикосновение любимого вызывали в его теле волну тепла. Рука Ройса скользнула к поясу его бриджей, расстегнула их, а после нетерпеливо принялась распутывать завязки на панталончиках. Аккуратные бантики легко поддались и Ройс с наслаждением обнажил омегу, стащив с него разом и бриджи и белье. Кристиан вздрогнул от холодного дуновения ветра, но сейчас же ладони Ройса укрыли его бедра. — Мышонок, — шептал граф, покрывая поцелуями его живот, белоснежную кожу на внутренней стороне стройных ног. — Ройс, мы не должны… — забормотал Кристиан, пытаясь оттолкнуть черноволосую голову альфы. — Что ты делаешь? Мне… мне стыдно. — Ох, Крисси. Ты сладкий, как дикий мед. Я теряю голову. Не гони меня, позволь любить тебя так, как я хочу. Его горячее дыхание обжигало, а после Кристиан почувствовал, как губы альфы сомкнулись на его члене, принимаясь ласкать его. Это было так… так. Омега прижал кулаки к губам, сдерживая стон. Было по-прежнему невероятно стыдно, все время казалось, что их вот-вот кто-то увидит, застанет за столь интимным занятием, но в то же время так невероятно сладко, так горячо… Юноша метался между желанием потребовать, чтобы Ройс немедленно прекратил и жаждой того, чтобы он продолжил. А потом стало еще жарче… и еще более стыдно. Ройс заставил Кристиана перевернуться на живот и выпятить вверх голую попку. Его большие горячие ладони легли на мягкие половинки ягодиц, разводя их, и омега потрясенно вскрикнул, когда почувствовал на своем анусе сначала горячее дыхание, а после прикосновение губ и языка. — Какой ты тут... — шептал Ройс. — Прелесть какой. Розовая маленькая сладкая дырочка. Узенькая, нежная. Но способная принять в себя кое-что вполне крупное. Хочу тебя, сил нет. Хочу погрузиться в тебя, брать тебя и смотреть на то, как твое тело будет расступаться, принимая меня. Боже мой! Кажется, сейчас я просто лопну, если немедленно не доберусь до своего члена. А ты пока поласкай себя. Растяни хоть немножко. Покажи, как ты делал это, думая обо мне. Щеки Кристиана пылали, уши горели, дыхание сбилось, но он… Он потянулся к своему анусу и… показал. И опять было невероятно стыдно, и еще более невероятно сладко. Так, что он не сдержался и кончил в тот момент, когда погрузил в себя сразу два пальца. — Торопыжка мышиная, — проворчал Ройс, пристраиваясь сзади и начиная медленно погружать свой измученный ожиданием член в расслабленное, медленно подрагивающее после оргазма тело Кристиана. Кончил альфа тоже очень быстро, только в самый последний момент вспомнив о том, что надо выскользнуть из ануса омеги до того, как окончательно раздуется узел — место было, прямо скажем, неудачным для вязки. С удовлетворенным вздохом альфа откинулся на плащ, уставив широко распахнутые глаза в небо. Рядом завозился Кристиан, и Ройс прижал его к себе покрепче, одновременно набрасывая на мальчика край своего плаща. — Как ты? Не замерз? Прости, наверно, действительно не стоило это делать здесь и так торопливо. Я… Я не повредил тебя там? Кристиан тихонько и почему-то задумчиво ответил, что все хорошо. Ройс опустил глаза на своего мальчика и увидел, что тот приподнялся и во все глаза рассматривает все еще стоявший член альфы и набухший, перевитый синеватыми венами узел в его основании. — Потрогай, если хочешь. Сожми в кулачке посильнее член, погладь узел. — А тебе больно не будет? — Мне больновато сейчас. Из-за того, что не произошла вязка. Но это сладкая боль. И если ты приласкаешь меня, будет еще слаще. Юноша пододвинулся, и Ройс длинно вздохнул, когда почувствовал его осторожные пальцы на своем естестве. Хотелось большего, хотелось сильнее, и Ройс положил свою ладонь поверх руки Кристиана, направляя и обучая омегу. — Ты такой большой… — прошептал тот. И альфа мгновенно кончил еще раз, выстанывая сквозь зубы свою страсть и приподнимая бедра… В себя их привел холод. Разлепляться, размыкать объятия остро не хотелось. Ройс пробрался рукой ко все еще обнаженным ягодицам омеги и скользнул пальцами во влажное отверстие, из которого уже начала вытекать его сперма. Кристиан тихонько вздохнул и спрятал лицо у Ройса на груди. — После того, как ты родишь, твоя попка станет не такой узкой, и я научу тебя разным играм, которые смогут порадовать и тебя, и меня. А сейчас — увы! — пора возвращаться в дом, пока мы оба не заледенели, а у меня на члене не повисла сосулька. Кристиан засмеялся, сжимая в себе пальцы альфы, тот вздохнул и с сожалением вытащил их из жаркого влажного прохода. А после принялся заправлять в штаны все еще не до конца опавший член. Омега смущенно возился под плащом, тоже возвращая на место одежду. Капитан управился первым, поднялся и помог встать Кристиану. А после встряхнул плащ и набросил его на плечи юноше. — Это взамен. Свои панталончики в твоей и моей сперме дома отдашь мне. — Зачем? — изумился Кристиан, яростно краснея. — Если ты еще не забыл, я собираюсь уезжать. Хочу, чтобы они были со мной. В столице положу их под подушку. — Уезжать? — Да, мышонок. Ты все еще полагаешь, что не имеешь права узнать зачем? — Зачем? — робко улыбаясь, спросил о-барон. Ройс плотнее обернул его в свой длинный плащ и медленно повел назад к дому. — Я поеду, чтобы дать во все газеты объявление о нашей помолвке. Потом получу специальное разрешение и, как только это произойдет, мы заключим брак. Такая скорая свадьба, конечно, плохо скажется на твоей репутации… — Скорее на твоей, капитан. Моей репутации в свете уже ничто не повредит. Ты не боишься за себя? И что скажет твой отец, если наш ребенок родится через четыре месяца после свадьбы? — Я люблю тебя, Крисси, и только это важно. А потом, я же, в конце концов, будущий герцог, — Ройс выпятил грудь и важно надулся, не отрывая смеющегося взгляда от лица омеги. — Кто посмеет диктовать мне какие-то там правила? Увидишь, все эти старые сплетники еще будут стонать, закатывая глаза: «Как романтично!»

***

На следующее утро Ройс, уже готовый к отъезду, спускался вниз по лестнице, собираясь проститься с омегами, как вдруг от входной двери раздался какой-то шум. Капитан приостановился, и тут через просторный вестибюль в глубину дома промчалась пара. В высоком широкоплечем альфе Ройс узнал своего друга и помощника Джека Торнтона. Понять, кто его пухленький спутник, не составило труда. Капитан ухмыльнулся и отправился следом.

***

Фелис и Кристиан сидели в гостиной, когда в дверях появились взволнованные Мирти и Джек. — Он исчез, милорд, — с порога вскричал горничный. — Как сквозь землю провалился, — подтвердил расстроенный Джек. Он удивился, заметив, что о-герцог смотрит не на него, а мимо, ему за спину. Торнтон уже начал поворачиваться, но тут кто-то решительно ухватил его за ухо. — Так-так, дружище. Какая неожиданная радость, — промурлыкал знакомый голос. Джек скосил глаза и обомлел — хищно улыбаясь, на него смотрел не кто иной, как пропавший Ройс. Торнтон судорожно сглотнул и задушенно произнес: — Да вот, дядюшку приехал навестить… Кристиан прикрыл ладонью рот, Фелис сначала прыснул, а после не выдержал и все-таки рассмеялся. Мирти стоял красный как маков цвет. А Ройс, медленно проворачивая в пальцах уже малиновое ухо своего помощника, продолжал: — Когда следующий раз вздумаешь плести интриги, внимательней следи за уликами. И не таскай с собой чужие письма, если собираешься подраться. Джек кривился, но мужественно молчал. — А сейчас я отвинчу тебе твое ослиное ухо, чтобы помнил… Но тут Мирти решительно шагнул к своему молодому хозяину, склонил голову в почтительном поклоне, а после поднял на него плутовские глаза. — Прошу вас, милорд. Я люблю симметрию. Ройс смерил взглядом хорошенького защитника своего помощника, потом скривившегося, но покорного Джека, рассмеялся и, потянув голову своего друга за ухо вниз, торжественно произнес. — Бери, Мирти. Теперь это ухо принадлежит тебе. Делай с ним что хочешь. — Благодарю вас, господин граф, — с достоинством ответил юноша. Получивший свободу Джек облегченно вздохнул, потирая чудом сохраненный орган. — Ну что же, теперь, я полагаю, все тайное коварство выведено на чистую воду, — вздохнул с легким сожалением о-герцог. — С вашего позволения, не все, ваша светлость, — промолвил Мирти, вновь кланяясь. — Маркиз де Монтроз просил передать вам это письмо. Адвокат Смит получил новые сведения. — Что еще за адвокат? — нахмурился Ройс. — И вообще, что все это значит? — вдруг спросил Кристиан, присутствие которого шумная компания как-то упустила из виду. Повисло неловкое молчание.