Все произошло глубокой ночью, когда июль уже шел к концу. О-барон проснулся и ощутил, как все внутри него сжалось от боли. Но едва он решился будить мирно посапывающего Ройса, приступ прошел. Он зажег свечу и с нежностью посмотрел на альфу, лежащего рядом. Как же он все-таки красив! Хоть бы малыш был похож на него. Он поправил сползшую на пол простыню и укрыл Ройса. Но тот недовольно завозился и тут же сбросил ее обратно, открыв взору омеги мощную спину и крепкие ягодицы. Кристиан протянул руку, чтобы коснуться его, но тут накатила новая волна боли. «Неужели все-таки началось?»
— Ройс, — негромко позвал он, и светлые глаза капитана мгновенно открылись.
Началась суета. Послали за акушером. Разбудили Мирти и отправили его греть воду и готовить все необходимое. Пришел взволнованный Фелис. Все засуетились вокруг рожающего омеги, и Ройс, бестолково топтавшийся в дверях, почувствовал себя брошенным и совершенно лишним.
— Пойдем-ка, — Уитуорт решительно ухватил сына за руку и потащил за собой вниз. — Тебе не помешает выпить. Все это может занять достаточно много времени, так что сядь и не суетись.
Уже брезжил рассвет, бутылка коньяка давно опустела. Одо в неудобной позе заснул в кресле. Рядом с ним, закинув голову через спинку другого, храпел Джек. А Ройс метался, не находя себе места. Наверху слышалась какая-то суета, но, что еще хуже, даже зажав ладонями уши он слышал стоны Кристиана.
Граф уже готов был позорно сбежать из дома куда глаза глядят, как вдруг захлопали двери, интонации голосов изменились, а еще через пятнадцать минут в гостиную, где маялся Ройс, заглянул улыбающийся Мирти. На негнущихся ногах новоявленный отец шагнул через порог комнаты своего омеги, готовый увидеть реки крови и истерзанное тело… И неизвестно какие еще страсти он успел бы придумать, если бы взгляд его не остановился на бледном, но светящемся от счастья Кристиане, который прижимал к груди крохотный сверток, издававший какие-то странные требовательные звуки.
Ройс подошел ближе и, присев на край кровати, потрясенно увидел в пене кружев маленькое сморщенное личико. Краснолицый малыш разевал беззубый рот, высовывал розовый язычок и сердито пищал. Кристиан поднял на графа просветленный взгляд.
— Это маленький альфа, Ройс.
— Как ты себя чувствуешь, мышонок? — дрожащим голосом спросил граф.
— Я рад, что уже все позади.
— Джек и мой отец напились в стельку и теперь спят в креслах у камина, а я даже пить не мог. Тебе было очень больно?
— Да, но ради этого стоило потерпеть, — и Кристиан нежно поглядел на новорожденного сына.
— Ну теперь всем можно отдохнуть, — решительно проговорил о-герцог, поднимаясь из кресла в изголовье кровати Кристиана.
Но судьбе было угодно распорядиться иначе. Не успел Фелис сделать и пары шагов в сторону коридора, как вдруг схватился за живот и лихо выругался. А после упал назад в кресло и простонал:
— Кажется, ваш пример, Кристиан, оказался излишне заразительным. Я вроде бы тоже рожаю…
— Боже милосердный, — покорно вздохнул пожилой омега-акушер. — Мирти, иди поставь греться новую порцию воды, принеси чистые простыни и все необходимое в комнату его светлости.
— Пожалуй, я пойду растолкаю отца, — мстительно проворчал Ройс. — Всю ночь он потешался надо мной. Теперь моя очередь.
Так получилось, что к вечеру двадцать пятого июля в семье Уитуортов было уже два младенца. Дядя — крохотный бета — родился в тот же день, через восемь часов после племянника. У обоих малышей были темные волосики на голове и темные бровки и ресницы. На этом сходство кончалось. Если маленький сын Фелиса, появившийся на свет немного раньше срока, был хрупким и пищал тоненько и жалобно, то Кристиан произвел на свет богатыря — настоящего альфу. Его требовательные крики разносились на весь дом и на фоне тихого плача дядюшки казались просто басом.
Спустя неделю, после того, как оба омеги оправились после родов, по требованию Фелиса был созван «военный совет».
— Я много размышлял все это время и вот что хочу вам предложить. Я считаю, что раз наши мальчики родились в один день — это промысел божий. Грех будет не воспользоваться этим. На мой взгляд, прямой смысл объявить, что у меня родилась двойня. Не перебивай, Кристиан, я знаю, что ты чувствуешь, но я же не собираюсь отбирать у тебя сына, а репутация твоя будет спасена. Не спеши отвечать, обдумайте с Ройсом и вместе решите.
Но Кристиан, лишь переглянувшись со своим альфой, решительно покачал головой.
— Мы очень благодарны за это предложение, но… Что мы скажем детям, когда они вырастут? Если начинать эту ложь, то выдвинутой версии надо будет придерживаться всю жизнь. Я против этого. Так что пока что просто не будем демонстрировать малыша, а потом… Бог даст, все образуется.
Ройс кивнул, притягивая Кристиана к себе под бочок.
— Как только мы станем мужьями, то сядем на «Ласточку» и отправимся на острова. Я с некоторых пор подумываю купить там один, который пока что имени даже не имеет. Вернемся, когда у маленького Уильяма уже будет брат. Никто ничего не заподозрит.
Фелис задумчиво кивнул.
— Ну что же, я понимаю вас. Поговорим о другом. Ройс, ты не считаешь, что настала пора рассказать Кристиану да и Одо о наших изысканиях?
Граф согласился, и вскоре пораженный о-барон и основательно рассерженный а-герцог узнали все. Когда же на стол перед ними лег договор, Кристиан расплакался.
— Отчего ты плачешь, мышонок? Теперь мы расправимся с негодяем, только перья полетят. Доверься мне, — приговаривал граф, прижимая Кристи к себе теснее.
— Нет-нет, Ройс. Я не хочу вновь оказаться в центре скандала. Не хочу, чтобы мое, да и твое имя снова трепали сплетники.
— Но не оставишь же ты все эти деньги мерзавцу?
— Нет, я, конечно, не настолько миролюбив, но нельзя ли все это сделать как-то тихо? Пойти на какие-нибудь компромиссы?
Ройс только покачал головой и со вздохом ответил:
— Будь по-твоему. Я постараюсь все решить без шума, тем более что Ричардсон, я думаю, тоже заинтересован в этом. Но не будешь же ты настаивать и на тайном венчании? — вдруг всполошился граф.
— О нет, Ройс, — Кристиан улыбнулся. — Каждый омега мечтает о подвенечном наряде, звоне колоколов и поздравлениях. Я не смогу лишить себя этого.
Омега нежно потерся щекой о грудь любимого, и тот, склонившись, поцеловал его в макушку.
В итоге из Дорчестера был послан слуга. Он должен был разместить объявления о помолвке лорда Уитуорта а-графа Майенна и о-барона Кристиана де Випона. А еще через месяц, когда стало ясно, что маленький Уильям здоров, а его папа готов с ним ненадолго расстаться, был найден прекрасный кормилец. Малыш остался в деревенском поместье герцогов Соиссонских, а Ройс и Кристиан в сопровождении Джека и Мирти отбыли в столицу.
А-герцог с супругом намерены были еще ненадолго задержаться в Дорчестере.
Так что Кристиан и Мирти остановились в столичном доме герцогов Соиссонских, а Ройс и Джек, соблюдая приличия, сняли себе апартаменты в гостинице. Было отправлено письмо, которое Фелис написал своему престарелому двоюродному о-дядюшке. В нем он просил господина Уинслоу на некоторое время взять под свою опеку юного жениха его пасынка. И в тот же день добродушный омега обосновался в одной из гостевых комнат особняка герцогов Соиссонских.
Вечером был запланирован выход в оперу. Кристиан основательно нервничал. Напрасно Мирти уговаривал его не беспокоиться — слишком болезненным для о-барона был прошлый контакт со сливками столичного общества. Исчерпав последние аргументы, горничный, который как раз закончил одевать и причесывать совершенно поникшего юного омегу, решительно развернул его к зеркалу.
— Взгляните на себя! Ну взгляните же! Вы так красивы, молоды, свежи. Вы войдете в театр в сопровождении самого завидного, а, самое главное, бесконечно влюбленного в вас кавалера. Чего же волноваться? Пусть все эти злыдни умрут от зависти! Голову выше! И чтобы глаза блестели, и улыбка была счастливой. Это ваше право и ваша месть.
Кристиан поднял глаза на свое отражение и не сразу узнал в нем себя. Изысканный костюм, великолепные украшения, искусно уложенные волосы — Мирти даже самую обычную косу, на которой все-таки настоял Кристиан, умудрился заплести как-то так, что это напоминало произведение искусства. «А ведь и правда хорош! — согласился омега про себя. — Я люблю и любим. Чего еще желать от судьбы?»
И поэтому когда прибыл Ройс, по парадной лестнице к нему спустился уверенный в себе красавец с улыбкой победителя на точеном лице.
Увлекая его к экипажу, граф шепнул:
— Если бы я не был уже влюблен в тебя по уши, сейчас бы точно пропал.
Они опоздали к началу представления, и хотя свет в зале уже погас, их появление было замечено, и по ложам прошелестел ветерок голосов.
Едва окончилось первое действие, все взоры обратились на герцогскую ложу. Пара была блистательна. Молодой мощный альфа и похожий на статуэтку прелестный омега производили неизгладимое впечатление. Но мало кто в театральном зале думал о них с теплом. Зависть, скука, а вместе с ними неукротимое желание посплетничать делали свое дело. Тем более что к весьма плачевной репутации о-барона де Випона теперь прибавились и недавно возникшие слухи о самом графе Майенне. Разгневанный Минел, который уже строил вполне определенные планы, но был без объяснений оставлен на несколько месяцев, проговорился, что граф Майенн — и есть тот самый пират, который похитил его во время морского путешествия.
Столь умопомрачительной пары со столь скандализированной репутацией свет не знал уже давно. Так что в отношении того, как их примет общество, Ройс оказался и прав, и не прав одновременно. Спустя несколько дней сплетники действительно закатывали глаза и шептали: «Как романтично!», но отнюдь не потому, что капитан был наследником герцогского рода. Будь их с Кристианом пара чуть более добропорядочной в глазах света и чуть менее красивой, их отвергли бы с презрением. Теперь же они стали самыми модными людьми в столице, и Кристи иногда говорил, что если бы стало известно об их незаконнорожденном ребенке, популярность пары только бы выросла.
Они бывали на всех светских мероприятиях. Где вместе, где по отдельности. И неизменно становились центральными фигурами, полностью деморализуя то омежью, то альфью половину великосветского общества. Только беты оставались более или менее равнодушны к их обаянию, но в конце концов и этих наиболее уравновешенных и разумных людей захватила общая тенденция.
В один из таких вечеров, когда Кристиан отправился на музыкальный вечер, Ройс, перебрав несколько карточек на подносе с полученным на этот вечер приглашениями, который принес ему слуга, решился посетить бал, который давали в доме а-барона Редгрейва. Но едва войдя в зал, граф почувствовал, что общество взирает на него с необычным напряжением. Майенн улыбался, кланялся альфам и бетам, целовал руки омегам и в их ответных взглядах и улыбках видел одно — ожидание. Он уже был готов тихонько поинтересоваться у подошедшего маркиза де Монтроза, с чем это связано, как вдруг толпа гостей немного расступилась, и он увидел идущего к нему стройного омегу, от одного вида которого у Ройса засосало под ложечкой.
Джорджиан де Вилль, его бывший жених, оставивший Ройса за месяц до свадьбы, практически не изменился — те же ухоженные светлые волосы, уложенные в высокую прическу, украшенную драгоценными заколками, та же томная, вызывающе завлекательная походка, те же яркие, сочные губы, тот же взгляд — одновременно обещающий все и сомневающийся в том, что альфа взять это обещанное решится. И только когда Джорджиан подошел к нему вплотную, Ройс понял, чего ждали все в этом зале.
— Ройс, дорогой, — промурлыкал омега, — я не поверил, когда мне сказали, что ты вернулся.
— И однако я здесь, — сделав усилие, чтобы казаться спокойным, граф сдержанно поклонился. — Вы как всегда прелестны, господин де Вилль.
— О нет. Я уже не де Вилль. Пока ты шатался по свету, я вышел замуж за б-графа Этьена де ла Кура, — и омега выжидательно уставился на своего бывшего жениха.
А после, не заметив нужной реакции, продолжил:
— Правда, вот уже больше года я вдовец.
— Еще бы, — буркнул за спиной Ройса де Монтроз. — Новобрачному было за восемьдесят.
Граф был в смятении. Он совершенно не был готов к встрече с человеком, который когда-то разбил ему сердце, подорвал его веру в честность и порядочность других омег. Только чистота и преданность Кристиана вытянули его из этой черноты. И Ройс вдруг… испугался. Испугался простой мысли: а вдруг чары Джорджиана все еще действуют на него, и он не до конца избавился от его власти?
— Ты потанцуешь со мной? — шагнув к нему, почти интимно прошелестел омега.
И Ройсу не осталось ничего другого, как предложить ему руку и направиться к центру зала. Задержался он только для того, чтобы окликнуть слугу с подносом и опрокинуть в рот изрядную порцию спиртного.
Подобных акций для укрепления нервов было уже совершено немало, когда компания молодых светских львов-альф, в компании бет и омег из числа золотой молодежи решила отправиться в один из новомодных ресторанов.
Ройс, увлеченный Джорджианом, сам не заметил как оказался среди них. Вино лилось рекой, и к тому моменту, когда все наконец-то собрались разъехаться по домам, Ройс понял, что как-то незаметно нарезался до поросячьего визга. Смеясь и опираясь на услужливо подставленное плечо Джорджиана, он вышел из ресторана и вскоре со вздохом облегчения опустился на подушки подъехавшего экипажа.
— Домой, — приказал кучеру омега и скользнул в темноту кареты.
— О Ройс, — прижимаясь к Майену, шепнул он. — Ты стал еще обольстительнее, чем был. А твой запах — зрелый, сильный… Ты все еще любишь меня?
Темнота не позволила ему увидеть отрицательный жест, и Джорджиан с еще большей страстью воскликнул:
— Я не сомневаюсь, что это так!
Настойчивая, ищущая рука легла Ройсу на пах, лаская и нежа.
— Джорджиан, я помолвлен, — заплетающимся языком сказал Ройс.
— Что мне до твоего наивного дурачка? Он мне и в подметки не годится, вот увидишь.
И почувствовав, что тело Ройса начинает отвечать на его усилия, Джорджиан уверенно расстегнул альфе панталоны и захватил поднявшийся член губами…
***
Проснулся Ройс на рассвете. В голове шумело, мучила жажда. Он заворочался и ощутил рядом с собой мягкое жаркое тело.
«Крисси», — с нежностью подумал он и, приподнявшись, потянулся губами к лицу любимого… Но вдруг замер пораженно — рядом с ним лежал другой. Затуманенный мозг со скрипом выдал ему картины вчерашнего пьяного вечера, а затем и разнузданной ночи. Джорджиан, судя по всему, задался целью со стопроцентной убедительностью доказать Ройсу, что он лучше «этого твоего дурачка», а потому был страстен и безотказен. Его анус, в отличие от ануса Кристиана, который даже после родов остался достаточно узким, был хорошо растянутым. Настолько, что легко впускал в себя даже налитой узел альфы, который, наслаждаясь ощущениями, резко погружал его, а после медленно вытягивал прочь, наблюдая за тем, как его член максимально растягивает вход в тело омеги. С облегчением он вспомнил, что ему, по крайней мере, хватило мозгов не кончать в Джорджиана. Кто знает, на какие хитрости мог пойти этот амбициозный и беспринципный тип, лишь бы заполучить себе богатого и знатного супруга?
Стараясь не разбудить спавшего, Ройс поднялся и, хватаясь за голову, начал быстро одеваться. Крадучись, словно вор он покинул дом графа де ла Кура. На душе было невыразимо мерзко.
Джек на счастье графа еще спал. Ройс быстро помылся, буквально сдирая с себя запах чужого омеги. А после еще и обрызгался одеколоном с ног до головы. Переодевшись, он какое-то время исподлобья поизучал себя в зеркале, будто хотел найти следы совершённой гнусной глупости, а после, гонимый нечистой совестью, отправился к Кристиану.
Городской особняк герцогов Соиссонских еще был тих, когда Ройс своим ключом открыл дверь. Бесшумно ступая, он поднялся на второй этаж и, отворив дверь спальни о-барона, замер на пороге.
Кристиан спал, свернувшись клубочком и подсунул ладонь под щеку. Первые солнечные лучи словно запутались в его волосах, вспыхивая искрами в золотистых и рыжеватых прядях, и томно замирая в более темных. Волосы у мальчика уже отросли, как и положено по статусу омеге благородного происхождения, и теперь разметались по подушкам, будя в альфе острейшее желание прикоснуться к ним, погладить, пропустить между пальцами. И не только к волосам…
Кристиан предпочитал спать обнаженным, и Ройсу было приятно осознавать, что об этой его привычке знает только сам омега и он — его альфа. Граф присел на край кровати и принялся легко касаться щек Кристи, губ, завитков волос на висках и на шее. Юноша пошевелился и сонно перевернулся на спину. Ройс улыбаясь взял одну из прядей его волос и сначала пощекотал Кристиану нос, заставив его смешно поморщиться и сонно отмахнуться, а после принялся обводить им бесстыдно выглянувший из-под простыни сосок.
Омега потянулся, его глаза открылись, и в них альфа увидел любовь и негу. Даже после безумной ночи, проведенной в обществе Джорджиана, этого оказалось достаточно для того, чтобы кровь мгновенно прилила к члену. Так хотелось погрузиться в чистоту Кристи, отмыться от собственного греха в роднике его души, но Ройс, словно наказывая себя, решил, что просто не имеет на это права. Только не сейчас. Вот так — прыгая из одной постели в другую. Казалось, что этим он просто унизит Кристи, поставит его на один уровень с Джорджианом… И с собой. Да и запах… Вдруг омега все же учует… Граф отвел глаза и промолвил:
— Просыпайся, ленивец. Сегодня чудесное утро. Может, поехать куда-нибудь и погулять. Хочешь?
— Да, Ройс, — голос Кристиана немного охрип со сна.
Граф, чувствуя, как эта сексуальная хрипотца отзывается точнехонько у него между ног, поднялся.
— Одевайся, мышонок. Я пойду распоряжусь насчет экипажа.
***
Они уже возвращались, когда Кристиан нарушил затянувшееся молчание.
— Ты выглядишь нездоровым. Что-то случилось?
— Нет, — односложно ответил Ройс, которого в течение всей поездки мучила совесть и головная боль.
Омега почувствовал себя неуютно. Таким отстраненным, даже чужим он не видел графа с тех печальных времен, когда они оба были на Тортуге.
— Когда ты собираешься к Ричардсону?
— Наверно, сегодня.
— Я еще увижу тебя вечером?
— Не знаю…
— А что ты будешь делать завтра?
— К чему все эти вопросы? — вдруг вспылил граф, резко натягивая вожжи — так, что лошади встали как вкопанные.
Взгляд его был полон такого гнева, что Кристиан смешался.
— Поезжай, — тихо промолвил он, — мы привлекаем внимание.
— К черту, — рявкнул Ройс.
Кристиан, не понимая, что послужило причиной подобной реакции, робко дотронулся до руки альфы.
— О Ройс, я обидел тебя? Мне просто хотелось напомнить, что завтра бал у герцога Клеймора, и я был бы счастлив, если бы мы пошли туда вместе.
Ройс вновь выругался и стегнул лошадей. Гнев, вызванный собственной виной, душил его. Причем бесила даже сама мягкость и терпеливость Кристиана. Казалось, что одерни тот его, он бы поругался с ним всласть, выплеснулся, извинился, и дальше все пошло бы нормально, стало бы легче. Но омега не дал ему ни одного основания для того, чтобы начать бушевать. И от этого, от самого осознания его совершенства и собственной подлости на душе становилось еще гаже, а мозг захлестывала новая волна раздражения и злости.
Раздражение его не улеглось и к вечеру, когда в сопровождении Джека Ройс вышел из экипажа у дома Ричардсонов. Не удивительно, что беседа пошла совсем не так, как он планировал сначала.
Судовладелец принял их в кабинете. Он радостно шагнул навстречу графу и уже открыл рот для приветствия, как вдруг увидел вошедшего следом Джека.
— Здравствуйте, господин Ричардсон, приятно снова встретить вас, — поприветствовал Торнтон замершего судовладельца.
— К-кто этот человек, граф? — запинаясь, спросил Ричардсон.
— Как, вы его не узнаете? — смоляная бровь Ройса взлетела вверх, — это мой друг и помощник мистер Торнтон. Я хорошо помню, что несколько месяцев назад посылал его к вам с поручением.
— С п-поручением… — тупо повторил Ричардсон.
— Ну да. Речь шла о выкупе за вашего очаровательного сына.
— Р-ройс?
— Да, — зло наслаждаясь происходящим, продолжил граф. — Меня зовут Ройс Уитуорт. Правда, в других кругах я больше известен как Черный Ройс. Но что это мы все обо мне да обо мне. Давайте поговорим о вас и… о моем женихе. Вы ведь слышали о помолвке?
— Да, — посеревшими губами выдавил Ричардсон. — Вы предпочли эту маленькую дрянь моему сыну.
— Не трудитесь, любезный. Ваш сынок все равно не имел ни малейшего шанса. К счастью, я хорошо узнал его еще на Тортуге. А что касается Кристиана де Випона… Вы не хуже моего знаете, что он так же порочен, как я… терпелив и доверчив. Просто о-барон имел несчастье оказаться наследником большей части вашей компании. Не так ли?
Ричардсон потерял дар речи. А Ройса снова подхватила и понесла волна гнева, не оставлявшего его сегодня весь день.
— Документ о наследовании, скрепленный подписями Уильяма де Випона и вашей, у меня. Моя свадьба состоится не позднее чем через месяц. А сегодня я, как порядочный человек, пришел предупредить вас. Готовьтесь, любезнейший, потому что поблажек не будет. Мне не так важны эти деньги, как возможность наказать такого негодяя, как вы. И имейте в виду, я сделаю это с удовольствием. Общество узнает истинные причины травли, которую вы устроили на моего жениха. И я еще подумаю, что мне делать с тем договором, который вы заключили с Джеком. Там черным по белому записаны ваши истинные намерения. Эта бумажка вполне может заинтересовать и судебные инстанции…
— Вы не сможете, не посмеете. Иначе я всем расскажу, что вы взяли выкуп с честного английского судовладельца…
— Честного? — Ройс расхохотался. — Да вы, кажется, мне угрожаете? И как вы думаете, я должен на это реагировать? — и без того холодные глаза капитана окончательно заледенели. — Я не в настроении далее общаться с вами. Через месяц ожидаю вашего поверенного со всеми необходимыми документами. А иначе берегитесь!
Дверь Ричардсонов уже давно захлопнулась за спинами посетителей, более того, они уже проехали полпути до гостиницы, в которой в последнее время и проживали, а Джек все молчал. Заговорил он только, когда их экипаж свернул на нужную им улицу.
— Зря ты так застращал его. Испуганный человек вдвойне опасен. Мало ли что он может выкинуть?
— Я не боюсь его! — высокомерно ответил Ройс.
— Ты нет. А вдруг его действия будут направлены на Кристиана?
— Он мой жених. Этот тип просто не посмеет…
Но Джек только устало покачал головой.
— Будь осторожен все то время, что осталось до свадьбы. Не оставляй Кристи одного.
В ответ Ройс раздраженно пожал плечами.
«Интересно, что это он так злится?» — думал Джек. Великосветские сплетни до него дойти просто не могли, но опыт и наметанный глаз опытного альфы подсказывали помощнику, что вполне возможно во всем был виноват какой-то другой омега… Да и запах капитана, сильно замаскированный одеколоном, кажется, немного изменился…
Джек сильнее втянул в себя воздух, и тут же удостоился злобного, предостерегающего взгляда Ройса.
«Так-так… — растерянно подумал Джек. — Кажется, я действительно что-то пропустил или чего-то не знаю».
А вот Кристиан к тому моменту, когда ему предстояло отправляться на бал к герцогу Клеймору в сопровождении Ройса, был полностью посвящен в последние сплетни. Доброхоты довели до его сведения все: историю взаимоотношений Ройса и Джорджиана, подробности его встречи с бывшим женихом на балу, а также тот факт, что покинули они его вместе.
Ему даже рассказали, что наиболее активные любители пари из числа бет — известных поклонников споров подобного рода — уже делали ставки, рассуждая о том, какой из двух женихов — бывший или нынешний — станет законным супругом, а кому из них достанется менее почетная, но более приятная в определенном смысле роль любовника.
— Вы же знаете, дорогой мой, — щебетал о-лорд Хорн, нанесший утренний визит о-барону де Випон, — в столице среди этих молодых повес считается дурным тоном сохранять верность своему супругу.
— Неужели кто-то может иметь любовника, а его муж, зная об этом, ничего не предпринимает?
— Да у него тоже наверняка есть… гм… сердечный друг. А может, и не один… Ах, эти современные нравы, не правда ли, господин Уинслоу?
Пожилой омега, который должен был как раз стать стеной на пути этих самых нравов к доброму имени Кристиана де Випона, был глуховат, но показывать это не желал, а потому просто важно кивал на все сентенции гостя.
Кристиан был шокирован. «Неужели он все еще любит его? — думал он. — А вдруг… Они ушли вместе. Где он провел эту ночь? Утром у него были круги под глазами и настроение хуже некуда. Да и запах… С чего это он вдруг, отправляясь на простую прогулку на природу, использовал столь сильный одеколон в таких количествах? Нет, — Кристиан успокоил сам себя. — Просто он, наверно, слишком много выпил. Вот и хотел перебить неприятный утренний запах изо рта. И вообще! Так просто я не отступлю. Он слишком много для меня значит!»
Расстроенный, но готовый к сражению о-барон занял свое место рядом с Ройсом на сиденье его экипажа. И глянул на все еще мрачного альфу с некоторым вызовом, прекрасно зная, что выглядит сногсшибательно. Уж они с Мирти приложили к этому столько усилий, что грех было сомневаться…
Но выглядело так, что Ройс не обратил на всю эту красоту никакого внимания. Граф был мрачен. Кристиан скрепя сердце принялся оживленно болтать. Расспросил о визите альфы к Ричардсону, но не стал настаивать, когда тот, кажется, стал еще более сердитым и раздраженным, и тут же резко сменил тему, начав рассказывать о том, как Джек ухаживает за Мирти.
Постепенно граф начал оттаивать, а уж когда Кристиан нарисовал сцену, свидетелем которой он случайно стал сегодня рано утром, даже рассмеялся. Джек лез из окна комнаты Мирти, упал, и все слуги, от которых он, собственно, и скрывался, подбирали и отряхивали его. В общем, когда пара входила в особняк герцога Клеймора, лица молодых людей искрились весельем. Сплетники были расстроены — похоже, что появление рядом с Ройсом Джорджиана де ла Кура на отношения женихов не повлияли.
