***
Ловкие руки Юзу быстро упаковывали необходимые вещи. Майка, еще одна майка, красивое платье, не такое красивое, но удобное платье, джинсы, шорты, еще одни джинсы… Все это Юзу складывала в три аккуратные стопки на своем столе, чтобы потом так же аккуратно переместить это в чемодан. Юзу поняла, что сестренка все еще напряжена. Нет, Карин не жаловалась и не выглядела сердитой. Она вообще никогда не жаловалась, когда у нее были проблемы. Просто робот, а не сестричка. Но шестнадцать лет совместной жизни научили Юзу быть внимательной. Она видела, что чемодан, который попался сестре под ноги, та пихнула с несколько большим старанием, чем требовалось, да и одежду собирала слишком резко, с ненужной силой складывая все новые и новые вещи. Было ли это из-за того, что ее пребывание в Каракуре еще совсем недавно было под угрозой, или же разговор с капитаном Хитцугаей так на нее повлиял, Юзу не знала. Любопытство мучило ее, но и ковыряться в душевных ранах сестренки не хотелось. Поэтому собирались они в своеобразном режиме: Карин, погруженная в свои мысли, преимущественно молчала, а Юзу, заполняя давящую на уши тишину, весело щебетала обо всем угодно, старательно избегая опасных тем. Об Австралии, погоде, о скидках в супермаркете, о братике… - Когда братик начнет сдавать экзамены, сразу напиши мне… Как же я надеюсь, что он поступит! Братик у нас умный… — Младшая сестра методично опустошала шкафы, не забывая весело болтать. Также она с невероятной скоростью перемещалась по комнате, ловко пакуя новые и новые сумки. Она напоминала себе, что едут они в неизвестность. Кто знает, вдруг там не будет утюга? Упакуем. Мыло и зубная паста, это тоже всегда пригодится… Надо захватить плед, и кружку, и чайник… - Фух, — Карин попыталась приподнять чемодан, и, видимо, осознав, что жизнь не готовила ее к таким нагрузкам, начала пихать его в сторону двери. — Вот объясни мне, зачем тебе в Австралии зимняя куртка? - Всякое может случиться, — невозмутимо ответила Юзу, упаковывая очередную, пятую по счету, сумку. - А пуховое одеяло? — не желала угомониться старшая сестра. - А вдруг похолодает? - Под таким одеялом и в минус 30 будет жарко, — проворчала Карин, но младшая сестра была непреклонна. Во всем, что касается домашнего хозяйства, Юзу была упрямее, чем стадо баранов. Чего только стоят ее бесконечные домашние правила: зубы чистить после каждого приема пищи, еженедельные генеральные уборки, смена постельного белья каждый вторник, обязательные коврики возле каждой двери, и еще уйма абсурдных, по мнению Карин и Ичиго, правил. - Не верила, что когда-нибудь скажу это, — сказала старшая Куросаки, с трудом застегивая битком набитую спортивную сумку, — но тебе стоит брать пример с бородача. Все его барахло уместилось в одну сумку, которая раза в полтора меньше этой. А у тебя получилось… — Карин приумолкла, считая, — два чемодана и три сумки здесь, еще четыре сумки внизу, а, ну и конечно, ты собираешься упаковать еще одну! - В дороге все может пригодиться, — мирно улыбнулась Юзу. Карин оставалось лишь махнуть рукой: - Вас в самолет не пустят, — и от дальнейших комментариев воздержалась. Девушки продолжали работать. Содержимое шкафа плавно перетекло в сумки и чемоданы. Юзу в последний раз пробежалась глазами по полупустым полкам. Вроде бы все взяла, если что, сестренка с посылкой отправит… - И все-таки я не понимаю, — внезапно нарушила тишину Карин. Юзу, с головой погрузившаяся в атмосферу сборов, и даже переставшая болтать без умолку, вздрогнула от неожиданности. — Не понимаю, — повторила сестренка. - Чего ты не понимаешь, Карин-тян? — рассеянно спросила Юзу, ожидая нового вопроса по поводу куртки. Или пледа. Или еще чего-нибудь. - Как ты поняла, что любишь Дзинту? Вопрос был из ряда вон выходящий. Юзу даже растерялась. - Карин-тян… — прошептала она после некоторой неловкой паузы. Младшая Куросаки так давно ждала момента, подобного этому (откровенно говоря, отчаялась уже дождаться), что это стало полной неожиданностью. «Наконец-то! Сестренка созрела и готова открыть свое сердце!» Сейчас она покажет сестренке всю свою любовь и поддержку! - Ну что еще? – неловко пробормотала Карин, видимо, уже жалея, что вообще открыла рот. - Ты наконец-то готова поговорить со мной! — восторженно выдохнула Юзу. Руки ее дрожали от восторга. — Моя суровая, холодная сестричка, ты наконец-то стала совсем взрослой! Ты хочешь поделиться со мной своей болью, своими мечтами? - Не хочу, — поморщилась Карин, не любившая таких бурных проявлений эмоций, да и характеристика, данная сестрой, ее совсем не прельщала, — а сейчас еще больше расхочу, если ты будешь так реагировать. Просто интересно стало, как понять, что то, что ты чувствуешь… — девушка даже запнулась, — … что это любовь? Юзу счастливо улыбалась. Итак, момент поговорить с сестрой откровенно наконец настал. Не проходило и дня, чтобы младшая Куросаки не подумала о том, что они с сестренкой растут, а Карин все так же не желает взрослеть. Она же такая красивая, умная, одним словом, замечательная, и достойна если не принца, то уж самого популярного парня школы как минимум. Только всего этого сама Карин не осознает, проводя свои лучшие годы за компьютером, на футбольном поле, а последние месяцы в регулярных тренировках и сражениях с опасными чудовищами. Сестренка сама не понимает, как она одинока. Юзу не знала, что такое одиночество. Да и откуда ей знать, когда рядом всегда семья, любимый парень и друзья, которых у младшей Куросаки очень много. А сестренка, которая всегда старалась держать дистанцию со всеми (даже с ней, с родной сестрой), пожалуй, была одинока как никто другой. Поэтому, желая спасти сестру от самой себя, последний год младшая Куросаки стала вести себя чуточку настойчивее. Она таскала сестру по магазинам в надежде сменить ее гардероб, где прочно поселились джинсы, футболки и толстовки (ничего не вышло; в магазин Карин шла охотно, когда хитрая Юзу жаловалась на то, что самой ей ну никак не дотащить тяжелые сумки, но в магазине одежды упорно замирала около любимых безразмерных футболок). Был период, когда Юзу постоянно устраивала в их доме вечеринки, куда приглашала как можно больше парней, однако упрямая старшая сестра чаще всего убегала на футбольное поле, чтобы «не мешать». Намеков, как было сказано выше, старшая Куросаки не понимала. Или не желала понимать. А уж когда Карин стала шинигами, Юзу поняла, что битву за счастье сестры она проиграла с разгромным счетом. В сферу интересов Карин теперь уж точно не войдут парни, косметика и танцы. Теперь она защищала Каракуру от Пустых. Нет, Юзу понимала, что сестричка не бесчувственное полено. Однако как ее расшевелить, напомнить ей, что она молодая девушка, а в ее сердце всегда будет место для любви (нужно только открыть его, это сердце!), Юзу не представляла. Карин не желала становиться женственнее (мне в моих джинсах удобнее, отстать!), не желала использовать косметику (убери от меня эту гадость) и гулять с мальчиками (я в футбол с ними играю, что еще надо?). Нет, Юзу уважала сестренку за ее целостность. Уважала настолько, что отстала от нее со своей помощью. Правда, когда девушка совсем уже отчаялась и даже не надеялась увидеть сестренку по-настоящему счастливой, неожиданно появился Намикава. Почему-то именно он стал сестренке ближе, чем ее товарищи по футбольной команде, которых та знала с самого детства. Таинственный, красивый, всегда неизменно вежливый, и собеседник интересный, но почему-то при взгляде на него Юзу ощущала, что у нее дрожат коленки. И Юзу, помнится, вздохнула с облегчением, когда Карин объяснила сестре, что Намикава ей просто друг. «Он смотрит на тебя не как друг, сестричка», — сказала тогда Юзу. «Пусть смотрит, как хочет», — пожала плечами Карин. — «Если он странный, что я могу поделать?» И только приезд капитана Хитцугаи напомнил младшей Куросаки, что вот он — единственный парень, с кем старшая сестра охотно проводила время вне футбольного поля. Помнится, целыми днями она где-то с ним пропадала, даже не заходила домой, чтобы пообедать. Да, тогда они отрицали, что между ними что-то есть, ну и что? Они просто хотели все скрыть, но ведь младшую сестричку не проведешь! Ругая себя за невнимательность, в этот раз Юзу торжественно дала себе слово с большим вниманием относиться к личной жизни старшей сестры. Дала слово и, как это иногда бывает, напрочь забыла о нем. Суета из-за фестиваля и из-за такого наплыва шинигами в Каракуру, которых нужно было накормить, напоить и уложить спать, вымела из головы все иные дела и заботы. Даже мысли о личной жизни старшей сестры как-то вылетели из головы. Стыдно, конечно, что же она за сестра такая? А ведь именно Карин не спала ночей, когда Юзу рыдала в подушку из-за того, что Дзинта опоздал на свидание. Или не заметил новое платье. Или уехал на целых два месяца с Тессаем для какой-то очень важной тренировки. Причин для слез было много, почти всегда они были разные, неизменным оставалось только то, что именно Карин сидела рядом с сестрой, пока та рыдала в три ручья. Внезапно Юзу вспомнила один эпизод из своего прошлого. Неприятное воспоминание, наверное, самое неприятное из тех, что хоть как-то касались их с Дзинтой отношений. Произошло это примерно месяцев восемь назад. Вот она, дрожа, как осиновый лист, заходит домой, аккуратно закрывает дверь. Стараясь не разбудить домашних, тихонько снимает пальто и на цыпочках крадется в свою комнату. Получилось тихо, даже, можно сказать, практически бесшумно. Единственное, что нарушало тишину, — это тихие всхлипывания младшей Куросаки. Часы в гостиной пробили час ночи. Юзу тихонько открывает дверь своей комнаты и, не включая свет, бредет к своей постели. Даже не почистив зубы, не умывшись, не раздевшись, она бросается на свою постель, лицом в подушку. Подушка с готовностью приглушила горестный стон младшей Куросаки. Она рыдала в подушку и не могла остановиться. Гадкий, гадкий!.. Маленькая ладонь аккуратно легла ей на плечо. Юзу, поглощенная своим горем, даже не услышала, как Карин вошла в комнату. А может, она была здесь с самого начала?.. Сестренка осторожно гладила Юзу по плечам, по волосам, не произнося ни слова, давая возможность вылить эмоции из тела вместе со слезами. И только когда всхлипывания стали потише, а их периодичность меньше, Карин встала и молча вышла из комнаты. Правда, вернулась она быстро. - Пей, — протянула Карин сестре кружку. — Это горячий шоколад. Ты холодная, как лед. — Она аккуратно потянула Юзу за руку, усаживая на кровати, и подала ей кружку. Юзу послушно сделала глоток. Горячий шоколад согревал изнутри, успокаивал. Руки уже не так сильно тряслись, дрожь отступила. Всхлипывания становились все реже, а затем и вовсе прекратились. Так сестры и сидели на кровати, пока кружка не опустела. - Успокоилась? — с участием спросила Карин, забирая пустую кружку. Получив в ответ кивок, старшая Куросаки продолжила: — А теперь по порядку. Что Дзинта натворил на этот раз? - Карин-тян, все нормаль… - Врать не советую, — нахмурилась сестра. — Предупреждаю, будешь его защищать — прямо сейчас пойду к нему домой. Мало этому придурку не покажется. Юзу нервно сглотнула. Она понимала, что сестричка не просто хмурится по привычке, а ее угрозы — не пустые слова. Сейчас Карин очень зла, а когда она злая, то способна на многое. Это было в ее духе — устроить бурные разборки с применением физической силы, когда можно было ограничиться спокойной беседой. Школа папочки, подумала Юзу не без грусти. Они с Карин всегда так общаются. Поэтому глубоко вздохнув, Юзу выложила все, как на духу. Про то, как она ждала Дзинту на холоде целый час, пока он не позвонил ей и сказал, что их поход в кино отменяется. Про то, как Юзу расстроилась, — ведь это годовщина их первого поцелуя. Как холоден и груб был с ней парень по телефону, как сказал, что у него нет времени на такую ерунду. После этого Юзу гуляла по улице одна, не чувствуя холода — в душе было гораздо холоднее, чем на улицах родного города. Да, все это не причина для истерики, младшая Куросаки это прекрасно понимала. Не стоит плакать из-за того, что твой парень забыл какую-то дату. И грубость при телефонном разговоре тоже не повод так раскисать — у всех бывает плохое настроение. Нет, Юзу Куросаки плакала не из-за этого. Все ее слезы от того, что, спустя час после ее бесцельного шатания по улицам Каракуры, ее внимание привлекли две фигуры, стоявшие метрах в двадцати впереди. Это были высокий мускулистый парень с красными волосами, зачесанными назад (несмотря на непогоду, Дзинта никогда не носил шапки) и невысокая хрупкая брюнетка с короткой стрижкой рядом с ним… На этом месте на глазах Юзу снова появились слезы. С трудом сдержавшись, она все-таки закончила свой рассказ: - Я не помню, что дальше было, Карин-тян… Они меня не заметили, подходить я не стала. Я убежала и еще долго бродила по улице. Где была, что делала… — Юзу покачала головой и, не выдержав, снова разревелась. Как же больно, как же плохо ей было! Карин молча, не перебивая, слушала сестру, все больше в процессе разговора хмурясь. Лицо ее выражало только две эмоции: неверие и злость. Сложно было поверить, что Дзинта, тот самый Дзинта, который о Юзу говорил не иначе как с придыханием, который ночи напролет не спал, сочиняя для нее стихи, который снова и снова бегал к Карин за советом, как лучше устроить то или иное свидание, чтобы «моя богиня запомнила это на всю жизнь» — и вдруг выкинул такое. Когда Юзу снова начала плакать, Карин села поближе, обнимая и утешая младшую сестру. Теперь Юзу плакала на плече у старшей Куросаки, а та нежно гладила ее по спине, терпеливо ожидая, пока очередной порыв эмоций закончится, а слезы высохнут. Ждать пришлось довольно долго. Юзу то успокаивалась, то плакала снова, то говорила, то молчала. Часы в гостиной пробили два часа ночи. - Ты уверена, что ничего не перепутала? — спросила Карин, все так же нежно поглаживая сестру по спине. Юзу постепенно успокаивалась. Боль никуда не ушла — сердце все так же ныло от нанесенной раны. Просто слезы уже, наверное, закончились. Младшая Куросаки покачала головой и горестно вздохнула. Мол, как же я его перепутаю. - Ну и ладненько! — Карин внезапно вскочила на ноги, отчего младшая сестра, точкой опоры для которой служила Карин, от неожиданности упала на бок. — Ой, ты извини… Я сейчас. — Секунда — и Карин уже выскочила за дверь. Юзу даже сказать ничего не успела. Карин вернулась быстро. Заговорщически улыбаясь, она показала то, что принесла с собой. Юзу только ахнула. - Где ты?.. - У бородача, где же еще, — Карин уселась на пол, скрестив ноги по-турецки. В одной руке она держала бутылку вина, а в другой — большую молочную шоколадку с орехами и изюмом. Из кармана спортивных штанов выглядывал штопор. — Тащи стаканы, — распорядилась старшая сестра, деловито рассматривая бутылку. — Давай, тебе сердце разбили, а не ногу отрезали, поэтому вперед и с песней. Хотя песню петь не надо, братик и бородач проснутся, а делиться с ними я не хочу. - Карин-тян, нам нельзя! – трагически прошептала Юзу, оглядываясь на дверь. — Мы еще несовершеннолетние! - Балда, — хмыкнула Карин, неумело орудуя штопором. Пробка поддавалась, но медленно. — Мы это делаем тихо, тайно, в твоей комнате, а не посреди классной комнаты на уроке. Можно подумать, никто никогда в нашем возрасте даже не нюхал алкоголь! Юзу пораженно уставилась на сестру. Она была уверена, что не нюхали. - Ну перестань, — поморщилась старшая Куросаки. — Самое то душевные раны врачевать. Я слышала, как бородач это даже пациентам советовал, чтобы нервы успокоить, так что мы следуем предписанию врача, только и всего. - Нехорошо красть у папочки, — робко возразила Юзу. Ее сопротивление было бесполезно, и она это хорошо понимала. Попробуй тут сопротивляться под таким давлением, особенно когда силы на это отсутствуют. Тем более что бутылку сестра наконец-то открыла — пробка вышла из горлышка бутылки с негромким хлопком. Младшая Куросаки снова с опаской покосилась на дверь. - Да успокойся ты, — перехватила старшая сестра ее взгляд. — Спит бородач, из пушки не разбудишь. Ичиго тоже дрыхнет. А насчет красть, тут я бы с тобой поспорила, — Карин развернула шоколадку и, отломав большой кусок, дала его сестре. — Неужели он пожалеет своим дочкам какую-то несчастную бутылку? У него их целый шкаф. Есть плюс в том, что ты владеешь клиникой, а пациенты хотят тебя отблагодарить… А так как мы с тобой тоже там работаем, одну из огромного количества бутылок, что дарят бородачу, заслужили, верно? Юзу лишь вздохнула и покорно двинулась за стаканами. Не буду пить, решительно подумала она, беря два стакана и неся их в комнату. Ни в коем случае, убеждала она себя, наблюдая за тем, как Карин разливает вино по стаканам. Ни за что не буду… - За тебя, Юзу! — негромко сказала Карин, подавая сестре стакан. — Ты у меня сильная, и ты справишься. А я еще сильнее, и не позволю кому-то тебя обижать… На следующий день Юзу проснулась только к обеду. Испуганно вскочив (почему не сработал будильник?!), она побежала вниз, на кухню. «Проспала, проспала!» — Юзу бегала по дому, не зная, за что схватиться в первую очередь: то ли переодеваться, то ли чистить зубы. Разумеется, дома уже никого не было: папочка на работе, братик и сестренка в школе. Перестав бегать по дому, Юзу со вздохом опустилась на диван. Почему ее никто не разбудил? Понимая, что бежать в школу уже бессмысленно, младшая Куросаки встала и побрела умываться. Надо хотя бы приготовить обед. Когда Юзу, умытая и переодевшаяся, снова спустилась на кухню, ее внимание привлек лист бумаги, лежавший на кухонном столе. Недоумевая, что это может быть, младшая Куросаки наклонилась и прочла следующее: «Юзу! В школу ты сегодня не пошла, потому что я выключила твой будильник. У тебя утром, вот незадача, заболел живот и ты, испытывая невероятные муки совести, была вынуждена остаться дома. Уверена, один день без тебя школа переживет, а домашнее задание я принесу. Не волнуйся. Завтрак в холодильнике(или обед, смотря во сколько ты это прочтешь), так что разогрей и поешь. Ичиго и бородач с голоду не умерли, я накормила их завтраком и сделала ссобойки. Не так вкусно, как ты, конечно, но с голоду не умрут. Обед не готовь — я остаюсь на ночь у Намикавы, у бородача после работы сразу же поездка на конференцию какую-то в соседний город, он приедет через пару дней. Ичиго ночует у Чада. Уж извини, оставим тебя одну, но скучать ты не будешь. С Дзинтой я поговорила. Он придет к нам в 16 и, я уверена, расскажет тебе кое-что интересное». Юзу перечитала записку три раза. На третий раз буквы прыгали перед глазами от навернувшихся на глаза слез. То ли ночью Юзу выплакала не все свои запасы, то ли за ночь какое-то количество слезной жидкости восстановилось, неважно. Важно то, что в этот раз это были слезы счастья, и появились они от стараний старшей сестры. Как она все устроила, когда успела… В тот день Дзинта действительно пришел к ней ровно в четыре. Разговор был бурным, бурным было и примирение. Все оказалось куда проще, чем придумала себе Юзу: девушка рядом с Дзинтой была не просто какая-то обыкновенная девушка, а Сой Фон, капитан второго отряда Готей 13. И не гуляли они с Дзинтой, а караулили Меноса. И не забыл вовсе Дзинта про их годовщину первого свидания, даже напротив, готовил своей девушке сюрприз. Он ждал этого дня не меньше, чем Юзу, и был немало раздосадован тем, что планы отменились. Но приказ есть приказ, особенно если приказывает Йоручи-сан. А она приказала Дзинте дежурить вместе с Сой Фон, и никакие уговоры на богиню скорости не подействовали. И не хотел Дзинта грубить по телефону. Просто рядом в момент разговора стояла острая на язык Сой Фон (мелкая язва — так «ласково» охарактеризовал парень одну из сильнейших шинигами), которая, досадуя на то, что обожаемая госпожа оправила ее дежурить с парнем, а сама караулила другую улицу с Уруру (точное место появление Меноса было неизвестным), всячески старалась парня поддеть. Позволить Сой Фон комментировать весь разговор, дразнить его или же насмехаться над его отношениями с Юзу? Только не это! Пришлось срочно сворачивать беседу, оправдывался парень. Конечно, Юзу его выслушала, поверила и сразу же простила. От облегчения, которое девушка испытала, хотелось петь и танцевать. И она знала, кого нужно благодарить за все это. Карин невероятная: успокоила сестру (хотя и весьма своеобразным способом, ведь им нельзя пить!), помогла ей расслабиться, уложила спать, все уладила с семьей (ну сложно поверить в то, что у всех резко появились неотложные дела), со школой, с Дзинтой… Она сама хоть спала-то? Юзу чувствовала угрызения совести, хотя, признаться, то, что Дзинта рядом, а их любовь выдержала это испытание, сильно приглушило остальные чувства. Сейчас у нее немного другие дела, а с Карин она поговорит завтра (уверена, сестричка хотела бы этого сама). Юзу, вспоминая этот эпизод, и сейчас чуть не расплакалась. Как же просто сестренка решала все ее проблемы! Как много раз утешала ее, служила жилеткой, вдохновителем, опорой… А сейчас проблемы есть у Карин. Такую проблему она сама решить не может, с таким она сталкивается впервые. И это гложет ее, не дает покоя. Ведь даже у самых сильных людей бывают проблемы. Только вот сильные люди очень не любят в этом признаваться. «Эгоистка!» — обругала себя Юзу, испытывая сильнейшее чувство вины. — «В такой момент не поддержать сестренку! Ведь я должна была понять, что значит для нее приезд капитана Хитцугаи!» Юзу Куросаки иногда бывала так же упряма, как и ее старшие брат и сестра, да еще и считала себя знатоком любовных дел (в их школьной компании именно младшая Куросаки была экспертом в делах сердечных, ведь именно у нее первой в классе появился парень). Раз ей вбилось в голову, что между сестричкой и капитаном что-то было еще в прошлом, а затем они расстались — значит, было. Раз она решила, что сейчас у нее развивается на глазах некогда увядший роман — значит, развивается. И точка. Все эти мысли и воспоминания пронеслись в голове Юзу со скоростью ракеты. Карин даже не заметила, насколько далеко витали мысли сестры. Она молча и, казалось, несколько смущенно ожидала от сестры ответа, играя с застежкой сумки. И Юзу, с ее развитой уже в таком возрасте женской интуицией, знала, как нужно правильно себя повести в этой ситуации. - Карин-тян… — смущенно пробормотала младшая сестра, — может, выпьем горячего шоколада?***
Юзу налила вино в опустевший бокал и протянула его сестре. Наконец-то Карин расслабилась, мысленно выдохнула Юзу, наливая и себе порцию. Теперь сестренка не напряженная, как струна, и не колючая, как еж. Сейчас она слегка пьяна и расслаблена. Алкоголь в этот раз (впервые в жизни) для сестер доставала младшая Куросаки. Правда, для этого не пришлось грабить папочку: бутылка, подаренная Дзинтой в какой-то из праздников (кажется, это была годовщина первого поцелуя), ждала своего часа в комнате Юзу. План младшей Куросаки был прост, как все гениальное: она знала, что Карин нужно выговориться. Также она знала и то, что сестренка скорее язык проглотит, чем в этом признается. Ее нужно долго умолять, и тогда она, нехотя, поделится какой-то информацией. Но можно поступить проще — алкоголь развязывал и не такие языки. Главное, чтобы разговор повернул в нужное русло. - Как я поняла, что люблю Дзинту? — задумчиво протянула Юзу, пытаясь как можно правильнее передать свои чувства. — Не сразу, это точно. Это не было чем-то таким, что с первого взгляда сразило наповал. Хотя он мне сказал, что в меня он влюбился с первого взгляда, — не сдержала улыбки младшая Куросаки. — Что, когда он меня увидел, в груди что-то сжалось. А потом сердце забилось, как безумное. - Это называется стенокардией, а не любовью, — пробурчала Карин. — Или аритмией. - Сестренка, ты не права, — покачала головой Юзу. — Это же, ну… иносказательно, что ли. Возвышенно. Просто, когда он меня увидел, он что-то понял. Понял, что я — это то самое, единственное и навсегда. Снизошло озарение. - Ну а ты? - А я просто подумала, что он забавный. Что он милый. Но не более того. Мне тогда совсем другой мальчик нравился, Акира-кун, — слегка смутилась Юзу. - Как же, помню я этого смазливого красавчика, твои реки слез и планы по его завоеванию. Один до сих пор запомнила, насколько он глупый. Что-то в духе «увидеть Акиру-куна, когда он будет идти с тренировки, невзначай порвать пакет с фруктами и долго благодарить его за помощь, когда он подаст мне последнее яблоко», — передразнивая, с придыханием озвучила Карин основные элементы старого плана. Юзу покраснела. - И совсем не глупый, Карин-тян, — слегка обиделась младшая сестра, хотя, признаться, в настоящее время ей и самой так казалось. — Но дело даже не в этом, — поспешно продолжила она, не желая вспоминать свои глупости. Хотя план-то почти успешным (яблоки были собраны в мгновение другим парнем, в свою очередь безответно влюбленным в то время в Юзу). Младшая Куросаки тогда даже о помощи попросить не успела. — Просто Дзинта даже не думал сдаваться, и всегда был рядом. Иду я в магазин, а он внезапно рядом оказывается — давай, говорит, отнесу сумки. После школы меня встречал. Даже по дому помогал. И все это просто так, даже не прося какой-то взаимности. Мы об этом не говорили, но понимали друг друга без слов прекрасно. Я понимала, что он хочет просто быть рядом, а он — что я не могу ему сейчас ответить взаимностью. И не факт, что смогу позже. - Безответственный. С девчонкой гуляет, а за магазином кто смотреть будет? — ворчала Карин скорее по привычке. Юзу видела, что на самом деле сестричка внимательно слушает ее рассказ. - А поняла я, что чувствую к нему что-то большее, чем просто дружба, когда он однажды не встретил меня после школы. Не пришел он и на следующий день. И сумки из магазина пришлось тащить самой (я специально отказалась от помощи братика на случай, если Дзинта придет). И на генеральную уборку в субботу он тоже не пришел. Я не знала, что и думать, и не находила себе места. И только потом я додумалась спросить у себя — а чего я так переживаю? От Юзу не ускользнуло то, что сестренка слегка нахмурилась. - Вот и у меня так было, — негромко произнесла она, протягивая Юзу пустой бокал. Младшая сестра с готовностью его наполнила. — Встретились мы с ним. Обычный парень, ну то есть как обычный, — шинигами, да еще и капитан отряда, но это на тот момент фигней полной было. Хороший футболист, выручил нас, вот что важно, — Карин, не смущаясь, сразу же расставила несколько странные приоритеты. — С ним было хорошо, спокойно и интересно. Уходить от него, во всяком случае, не хотелось. Интересно с ним было поговорить, послушать его рассказы про шинигами, про миссии… А, ну еще спас мне жизнь, премного благодарна, — Карин отвесила шутовской поклон в пустоту. - Спас жизнь — это серьезно, — возразила сестра. - Он же капитан, — горько произнесла Карин. — Он всем и всегда будет спасать жизнь. А мне, бестолковому балласту, он ее столько раз спасал, что, должно быть, у него это переросло в гиперопеку, или, наоборот, до смерти надоело. Австралия, ну как же… Это такая забота? Или попытка отделаться раз и навсегда? — Карин, судя по всему, все еще таила немалую обиду. — Ну так вот, о чем это я. Было только вышеперечисленное — и на этом все. Никаких слез и истерик, когда он покинул Каракуру. И никакого романа не было, — сурово посмотрела она на младшую сестру. — Так что даже не начинай. Только одно было — когда он пропал, я о нем постоянно вспоминала. Думала, гадала, как он там. Даже когда в футбол играли, все-таки смотрела по сторонам — а вдруг придет?.. — Карин махнула рукой. — Так и не пришел. Но мы все равно выигрывали все важные матчи. Мне было бы стыдно перед ним, если бы он появился, а мы в конце турнирной таблицы. Так что все было нормально. Юзу, внимательно выслушав сестренку, налила себе еще вина. Для себя она решила, что Карин слегка лукавит. И ее акцент на футболе как на самом главном, что объединяло их с капитаном, — явное преувеличение. Не просто ради футбола сестренка держалась за капитана Хитцугаю — она слишком гордая для этого. И не ради футбола ходила за ним целыми днями. И уж точно не только из-за дружеских чувств привела его ночевать домой. И он, насколько Юзу могла судить, явно не ради футбола и ночлега проводил с ее сестренкой свободное время. Но сказать это сейчас Карин — это затеять бессмысленный спор. Какая разница, проскочила между ними искра тогда, или все началось сейчас? Конечно, Юзу останется при своем мнении, что бы сейчас сестренка не говорила. Но сейчас это не главное. Гораздо важнее то, что на настоящий момент у сестренки на душе. «Она отрицает то, что у нее на сердце», — понимала Юзу. — «Отрицает, что может любить. Ведь если она поверит в свои чувства, а они останутся без ответа, то будет очень больно. А умом сестричка понимает, что поддерживать отношения с шинигами, да еще с капитаном отряда — это тяжкий труд, это то, что заранее обречено на страдания. Поэтому она и отрицает все, что видит и чувствует». - Все равно это не имеет никакого значения, — с некоторой грустью сказала Карин, глядя, как сестра наполняет ее бокал. — Я ему не нужна. Он капитан, помешанный на работе, я — недошинигами из Каракуры. Он там, — она возвела глаза к потолку, — а я здесь, — жест куда-то под стол. — И вместе нам не быть, что бы мне там не казалось. Его внимание — всего лишь банальная вежливость, помноженная на дружеские чувства. И точка, — словно убеждая себя в чем-то, чересчур громко произнесла Карин. Интересно, подумала Юзу, она сама поняла, с какой горечью было сказано все это? Но спорить не стала. Вежливость, значит, вежливость. Дружба так дружба. Если между ними истинные чувства, от них им все равно не убежать. Сестры негромко чокнулись бокалами и выпили. Впрочем, при желании они могли себя вести и громче — на кухне, да и на всем этаже не было никого, кроме них. Лишь на втором этаже занимались чем-то Хинамори и Рангику. - Когда Дзинта появился, — где-то спустя месяц я его увидела, — я чуть не заплакала от облегчения, — продолжила свой рассказ Юзу. — Конечно, виду я не подала. И даже спрашивать не стала, где он пропадал и почему не выходил на связь. В конце концов, разве я имела право что-то от него требовать? Спустя несколько месяцев он, конечно, объяснил мне, что пропадал он не просто так, а по поручению Урахары. В любом случае, — задумчиво протянула Юзу, — пожалуй, именно тогда я поняла, что он для меня что-то значит. Но это меня тогда волновало не так сильно, как должно было. Я подумала, что это дружба, или привязанность, но сильно размышлять на эту тему не стала. Ведь именно тогда, когда в моей жизни снова появился Дзинта, я и Акира-кун наконец-то начали общаться. - И именно Дзинта дал этому Акире по морде, — удовлетворенно произнесла Карин. У них с Дзинтой было много разногласий, но этот его поступок старшая Куросаки всецело одобряла. - Дал, — рассеянно кивнула Юзу. — Когда Дзинта узнал, что у меня есть другой, у него было такое лицо… Боль и неверие, вот что было на лице. Но голос его был твердым, как камень. — Юзу и сейчас помнила, что ей сказал тогда парень. — Будь счастлива, сказал он. Будь счастливее всех на свете. Но я буду следить, чтобы он тебя не обидел. - Как благородно, — пробормотала старшая Куросаки. Ей, признаться, все эти сердечные игры казались чем-то сложным, утомительным и чрезмерно драматизированным. Нет уж, с парнями лучше в футбол поиграть, в компьютер. И все на этом. - И я так подумала, — Юзу не расслышала иронии в голосе старшей сестры. — Даже пожалела, помнится, что появился Дзинта так поздно в моей жизни. Ведь теперь у меня есть Акира-кун, мы с ним поженимся, и будем жить счастливо… Карин, как раз сделавшая новый глоток вина, закашлялась. - Острожнее, сестричка, — похлопала Юзу старшую сестру по спине. — Но, как видишь, замуж за Акиру-куна я не вышла. - А он и не предлагал. - А он больше ко мне никогда и не подходил после того дня, как Дзинта узнал правду, — Юзу Куросаки до сих пор было обидно вспоминать то, что Дзинта рассказал ей про ее, как тогда казалось, любимого человека. — Он не мог отдать меня недостойному человеку — так он сказал. Поэтому присмотрелся к Акире-куну поближе. И узнал, что он встречается со мной только потому, что у нашей семьи клиника, а он хотел иметь доступ к наркотикам. Что у него, кроме меня, есть еще одна девушка. Она работала, чтобы содержать его, оплачивать спортивный клуб, покупать одежду… - Подонок, — резюмировала Карин. - Карин-тян, — укорила ее младшая сестра, но, подумав, решила согласиться. — Но он и вправду был подонком. И Дзинта открыл мне на него глаза. Он заставил Акиру-куна придти ко мне (скорее приволок его), заставил его на коленях просить прощения, а после спросил, какое наказание я желаю выбрать для него. Я не желала ничего, и Акира-кун ушел. Воспоминания оказались такими яркими, что у Юзу перехватило дыхание (не последнюю роль в этом сыграли и два с половиной выпитых бокала вина, конечно). Она двумя глотками осушила содержимое бокала и, волнуясь, закончила рассказ: - Я должна была почувствовать боль, но ее не было. Честное слово, сестренка, не было. Легкая обида, но, если подумать, мне было все равно. Но сердце забилось быстрее, когда я увидела ссадину на скуле у Дзинты — Акира-кун все-таки умудрился его ранить. Я испугалась и, не слушая его возражений, пошла за зеленкой. Он так смешно ругался, когда начало щипать! — младшая Куросаки хихикнула. — После того, как я увидела ту ссадину, во мне что-то перевернулось. И вот… вот мы вместе, — скромно улыбнулась девушка. — Вот так я поняла, что люблю его, сестренка. Один плохой парень, одна ссадина и куча упорства. - Неплохая история, — с легкой улыбкой сказала Карин. — Что-то в духе «как я чуть не проворонила свое счастье, потому что бегала на напыщенным идиотом». Нет, ну правда, — не давая сестре времени возразить, продолжила старшая сестра. — Акира — полное чмо. А Дзинта тебя любит. Хоть и бесит иногда, но правда любит. Прямо смотрит так, будто ты — недосягаемая величина. Как на богиню. Юзу покраснела. Приятно быть объектом вечной заботы, внимания и чистой, искренней, беспричинной любви. Не испорченой такими отвратительными чувствами, как ревность, зависть, пошлость. Особенно, если это чувство взаимно. - А помнишь, как он впервые на свидание пришел меня приглашать? — спросила младшая Куросаки, не в силах сдержать очередную нежную улыбку. - А как же, — фыркнула Карин. — Приехал на велосипеде со спущенными шинами. Зато в костюме, с галстуком (до сих пор гадаю, с какого пугала был снят этот потрепанный пиджак), с веником из роз, бутылкой коньяка и коробкой конфет. Вручил тебе розы, конфеты, а сам к бородачу с бутылкой полез. И голос такой, делано самоуверенный, но сам дрожит, как лист осиновый. То ли от нетерпения, то ли ботинки жали, и он на месте стоять не мог… «Иссин-сан, позволите ли Вы сопровождать Вашу младшую дочь на представление, в театр… О, уверяю Вас, со мной она будет в полной безопасности, конечно-конечно, дома она будет вовремя», — довольно похоже передразнила Карин голос Дзинты, который в тот момент с ума сходил то ли от волнения, то ли от необходимости соблюдать весь церемониал для того, чтобы провести вечер с любимой девушкой. А может, и вправду неуютно себя чувствовал, впервые в жизни надев костюм. - И папочка, конечно, разрешил, — дополнила Юзу, перестав смеяться. Ни в какой театр, разумеется, они в тот день с Дзинтой не пошли. Они просто гуляли по парку, болтая обо всем на свете. Этот день определенно запомнился младшей Куросаки как один из самых счастливых в ее жизни. Еще бы, ведь даже сейчас, вспоминая, как волновался парень, несмело беря ее за руку, Юзу чувствовала, как по спине бегут мурашки. С каким восторгом, с какой нежностью Дзинта смотрел на нее в тот день! И даже сейчас, спустя столько месяцев, восторга и нежности в его взгляде, обращенном на свою возлюбленную, нисколько не убавилось. Должно быть, на лице Юзу что-то отразилось, потому что старшая сестра, сделав последний глоток и поставив пустой бокал на стол, ехидно улыбнулась: - Ты тоже в него натурально втюрилась, причем по уши. Младшая Куросаки густо покраснела. - Бородач, конечно, надо отдать ему должное, отпустил тебя на свидание, — продолжала Карин. — Не понимаю, какого черта вы у него вообще разрешения спрашивали? А так пришлось терпеть его очередную истерику. Короткую, правда, — всего лишь час рыданий на тему «моя малышка стала совсем взрослой». Даже колотить его в тот раз сильно не пришлось. - Вот только потом… — краснея еще гуще, со стыдом вспомнила Юзу. Сестра в ответ кивнула: - Что еще ожидать от бородача, кроме идиотства? На следующий день этот идиот стал рассказывать нам про методы контрацепции, бесконечно напоминая, что долг папочки — помочь дочуркам не совершить глупостей. Юзу помнила только, что во время этой лекции, бесконечно прерываемой стенаниями («Масаки, наши дочери такие большие!»), хотела лишь одного — провалиться сквозь землю. Впрочем, лекция продлилась недолго: все переросло, как это часто бывает в их семье, в потасовку (Карин против папочки — 1:0). Сама Юзу, к слову, о таком даже не думала, даже несмотря на то, что их отношениям с Дзинтой уже больше года. Нет, конечно, она его любит и все такое, но… - Урахара рассказал вам уже, где вы будете жить? — прервала старшая сестра ее размышления. - Дзинта рассказал, — кивнула Юзу, — чудесный домик у океана. Я не запомнила, как называется город… — она напрягла память — … Франкстон, что-то в этом роде. - И вы будете там жить втроем? - Да, — подтвердила младшая сестра, — папочка будет подрабатывать в местной больнице. Дзинту Урахара устроил подсобным рабочим, ну а я, надеюсь, смогу помогать папочке в больнице. - Балда, — фыркнула Карин, — так они тебе и разрешили работать. - Посмотрим, — Юзу лукаво улыбнулась. Несмотря на невинный, даже ангельский вид, она прекрасно знала, что именно нужно сказать папочке, и как правильно себя вести с Дзинтой, чтобы получить желаемое. К чести девушки стоит добавить, что свои секретные чары она пускала в ход редко, предпочитая решать любые вопросы ислючительно мирным путем. Карин продолжала развивать свою мысль. Вино явно развязало ей язык, и теперь старшая Куросаки была не прочь поболтать на столь чуждые ей девичьи темы. - Вот смотри: вы с Дзинтой будете жить вместе, так? Океан, солнце, акула, от которой он тебя обязательно спасет, вот только акула окажется дельфином… — Юзу непонимающе посмотрела на сестру. — Это он придумал, — пояснила Карин. — Очередная попытка завоевать сердце богини, так он мне сказал пару недель назад. Советовался. Я обещала ему, что не буду тебе рассказывать, но только ты обязательно ему расскажи, что я сдала его при первой удобной возможности. - Зачем? — не поняла Юзу. - Месть, — объяснила старшая сестра, довольно улыбаясь, — самая подлинная, самая что ни на есть низкая месть. Плохое чувство, и поступок некрасивый. И мне ни капельки не стыдно, если тебе интересно. Должна же я отомстить ему за то, что он голосовал за мою поездку к кенгуру. «Глупый», — только и оставалось улыбнуться Юзу. Улыбка получилась мягкой и нежной — увидев ее, Дзинта бы точно влюбился, если бы уже не был по уши влюблен. «Не понимает, что завоевать то, что уже завоевано однажды, невозможно». - Рассказать тебе, как он еще собирается заслужить твое расположение? — Юзу, все еще счастливо улыбаясь, покачала головой, давая понять, что пока информации хватает. — Если тебе интересно, от самых глупых идей я его сумела отговорить. Хотя, не исключено, что он уже изобрел десяток новых… Но я не об этом, — продолжила Карин. — Ты. Дзинта. Частный дом, океан, солнце, дельфины. Романтика, что еще скажешь. А тут бородач. И как всегда же все испортит. Младшая Куросаки, которая уже представляла самый красивый в мире закат, который она вскоре будет наблюдать на берегу океана, держа за руку любимого, начала хихикать, представив, что именно в этот момент папочка начнет требовать внимания. - Наверняка спрыгнет со скалы. Или нет, промчится мимо на водном мотоцикле, облив нас водой, — все еще хихикая, предположила Юзу. - Скорее рухнет на колени и начнет причитать, что его дочка стала совсем взрослой, — укоризненно покачала головой Карин. — Помяни мое слово, так и будет. Он абсолютно как ребенок, и ведет себя соответственно. А ты просто святая, если стерпишь, — я бы бородача прибила, если бы он мне так обломал удовольствие. - Это же папочка! — для младшей сестры кощунством было даже подумать о том, что папочка что-то сделает не так. - Балда, — отрезала старшая сестра. — Кому нужен третий лишний? Уверяю, ты от него там натерпишься. - Да и мы же несовершеннолетние. Кто нас одних пустит? - И снова балда, — возразила Карин. — Да Урахара все, что хочешь, провернет, было бы желание. Но тут я с ним солидарна — лучше уж терпеть бородача, так проблематичнее, но безопаснее. Если будет что-то серьезное, от одного Дзинты толку мало. Юзу покачала головой, выражая несогласие. На кровавом фестивале (как иначе его назовешь?) ее парень сразу же, как только понял, что что-то вскоре пойдет не так, проявил чудеса отваги и сообразительности. Именно он спас ей жизнь тем, что сразу же схватил ее и утащил как можно дальше, ближе к парку и подальше от сцены, тем самым уберегая от эпицентра страшных событий. И потом не отходил ни на минуту, без устали, как профессиональный бейсболист, отбивая тех тварей, что летели к девушке. Вместо биты он использовал ножку, которую заранее оторвал от стула. А она, Юзу, не успев ничего понять, еще отругала его за порчу городского имущества… - Так вот, — продолжала старшая сестра. — Все-таки вы там будете втроем, но не круглосуточно же. А если пойдет бородач на ночную смену в больницу? Вы останетесь вдвоем. - На что ты намекаешь, Карин-тян? — подозрительно посмотрела Юзу на сестру. Волнуясь, она допила содержимое бокала. - Ну смотри, — лениво потянулась Карин. — Нам завтра уже, как-никак, по 16 лет. Вы с Дзинтой вместе уже столько, что тут есть только два варианта развития событий: либо вы поженитесь, либо я его убью. Или Ичи-нии его убьет, — подумав, поправилась девушка. — Если что-то заподозрит, точно убьет. Это я добрая, я с ним всегда вежливо беседую (Юзу скептически посмотрела на сестру, вспоминая их с Дзинтой потасовки, но спорить не стала). — А вот от бородача я ожидала бы самой идиотской реакции. Он может и расплакаться от умиления и прорыдать: «Я скоро стану дедушкой!» — очень похоже передразнила Куросаки интонацию папочки. Юзу, несмотря на скользкую, довольно личную тему, рассмеялась. К тому же, с кем еще обсудить такие вопросы, как не с сестрой? Несмотря на то, что подруг и друзей у доброй и общительной Юзу было столько, сколько их не было у всех остальных членов семьи вместе взятых, полностью откровенной быть она могла только с сестричкой. - Мы пока ни разу не разговаривали об этом, — доверительно сообщила она Карин. — Вот не поверишь, вообще не заговаривали ни разу. Даже чуточку беспокоит меня это, — с легкой тревогой сказала Юзу. — Может, я немного пополнела? Сестра скептически посмотрела на стройную фигуру младшей Куросаки. - Ну ты балда, — покачала она головой. — В каком месте ты пополнела? Раз так, отдашь мне завтра свою порцию именинного торта, я пополнеть не боюсь, — увидев на лице младшей сестры тревогу, Карин усмехнулась. — Да шучу я. Ешь смело, и добавки возьми. А что касается Дзинты, то тут как раз все понятно. Он же с тебя пылинки сдувает, с таким трепетом относится, что даже перебор. Наверное, боится даже прикоснуться к тебе лишний раз, — а вдруг ты испаришься в воздухе, и исчезнешь, как сладкий сон? Юзу кивала головой, соглашаясь с сестрой лишь частично. Да, очевидно, что Дзинта просто боится предложить перевести их отношения на уровень с большей близостью. И еще больше боится проявить инициативу сам — вдруг она, Юзу, воспримет это как неуважение? С другой стороны, Карин бы не была так категорично, зная, какими горячими и настойчивыми бывают поцелуи Дзинты. - Так что, — резюмировала старшая Куросаки, — жди, сестренка, кольца на палец, как только Дзинте стукнет восемнадцать, а после этого все будет. Юзу сама думала, что именно так и будут развиваться события, поэтому спорить не стала. Ее, безусловно, радовала такая позиция парня, несколько старомодная, но в то же время единственно верная, когда хочешь показать своей избраннице, как ты ее уважаешь. Вот только придется еще подождать, а сколько — одному Богу известно. Юзу, как и многие девушки ее возраста, испытывала гамму чувств в отношении вопросов такого рода: стыдливость, нетерпение и жгучее любопытство. - Если он созреет в ближайшее время, приезжайте праздновать свадьбу в Каракуру, — пошутила Карин. — Только бородача оставь с кенгуру — он весь дом зальет слезами. - Маловероятно, Карин-тян, но обещаю, что ты этого точно не пропустишь, — заверила ее младшая сестра. — А то, что этого не произойдет в ближайшее время, я тебе гарантирую. Дзинта хороший, самый лучший, но иногда такой несерьезный… - Все они несерьезные, — махнула рукой старшая Куросаки. — Словно в развитии остановились. Кто-то немного, кто-то, как бородач, уже давно и прочно безнадежен. Возьми даже братика — ну даже слепоглухонемой заметил бы и понял, что он испытывает к Рукии. Все уже давно все знают. И Рукия знает. И только он один словно не понимает, что, если два человека любят друг друга, рискуют жизнью ради другого, недели не могут провести в разлуке, то надо что-то делать, а не ходить кругами. Но нет, мы будет тупить, страдать, упрямиться, набивать шишки, спасать весь мир, но сказать Рукии о своих чувствах — это задача из разряда невыполнимых. - Интересно, кого они мне напоминают? — с улыбкой спросила Юзу. За братика она не боялась. Она была идеалисткой в том, что касается отношений между людьми, и всегда верила в лучшее. Братик и Рукия-сан созданы друг для друга, а раз так, какое значение играет то, когда они это поймут, сегодня, завтра или через год? Истинной любви не страшны такие мелочи. Тем более что братик в надежных руках Рукии-сан. Карин — другое дело. Она даже сейчас упорно продолжает отрицать, что они с капитаном Хитцугаей что-то испытывают друг другу. Даже подсунь ей под нос неопровержимые доказательства — гордо отвернется. И пусть она врет окружающим (хотя родную сестру не обманешь!), это не самое страшное. Хуже всего то, что она врет сама себе. Она боится слушать свое сердце и не желает поверить в то, что так же очевидно, как и то, что братик давно уже влюблен в Рукию-сан. «Это чертовски грустно», — внезапно осознала Юзу. — «Почему же она так боится любви?» Карин сразу же нахмурилась. - Не смешно, — отрезала она. — Во-первых, Ичиго и Рукия уже столько вместе живут. Сколько у них общих воспоминаний, даже подумать страшно. Они просто боятся сделать первый шаг: Рукия не считает это правильным и терпеливо ждет инициативы от братика, а Ичиго выжидает вообще непонятно чего. Может, отказа боится? Не знаю, что там в этой рыжей башке происходит. Но ведь это же видно! — стукнула Карин кулаком по столу. — По его взгляду на Рукию видно абсолютно все, что он чувствует! У влюбленных вообще взгляд какой-то особенный: у тебя, когда ты смотришь на Дзинту, у Дзинты при взгляде на тебя… Я видела, как смотрела Иноуэ на братика, как сейчас смотрит Ренджи на Тацуки. Так что Ичиго, особенно для нас, которые знают его столько же, сколько себя, как открытая книга. И еще отрицать что-то будет, идиот. - Карин-тян! — не выдержала Юзу. — Ты правда считаешь, что только по взгляду братика можно прочитать любовь? А по твоему взгляду и взгляду капитана Хитцугаи, думаешь, этого не видно? Я видела, как он на тебя смотрит, и если это не любовь, а всего лишь взгляд на подчиненного или на друга, тогда я ничего не понимаю! Карин изумленно посмотрела на раскрасневшуюся сестру. Впервые в истории семьи Куросаки старшая сестра не нашлась, что же ответить младшей.