Лишенный счастья

Ответы на вопросы я все же получил. И даже сверх того, что ожидал. В преддверии разлуки скрытный по натуре Маркус расщедрился на откровения. В серых сумерках только-только наступал вечер, а поселенцы уже разошлись по шалашикам, чтобы проснуться пораньше. Ну, со мной все понятно, а остальные твердо вознамерились поймать долгожданную курицу с нестандартным окрасом. Опасаясь вмешательства, мы отправили Иделя сторожить потенциального похитителя блудной нечисти, то бишь печально известную темную личность... Хоркса, конечно. Сами же почти до полуночи не сомкнули глаз. Делились сведениями как игроки в покер, раскрывающие карты перед окончанием партии. Многое довелось услышать о мире и взаимоотношениях нечисти, поэтому пришлось хорошенько обдумать полученную информацию позже, в пути. Рано утром я отправился в Рейлинь, маленькую деревеньку поблизости. Ну, как поблизости? В неделе пути пешим ходом или в четырех днях на кожене, том самом сухопутном моржике, на котором прибыл Марк. Попрощаться вышли все… Ну, относительно попрощаться и относительно вышли. Хмурый Хоркс выглянул из палатки, смерил прищуром глаз и спрятался за пологом. Наблюдавший за нашей дуэлью взглядов Марк хмыкнул и подошел ближе к дороге, широкой тропкой уходящей в лес. Машин тут нет, колея одна, вдвое шире, чем обычная из-под колеса. Собранный по-походному я стоял у обочины, проверяя прочность узлов на навьюченном Гунко, всхрапывающем и недовольным из-за тяжести взваленного на него скарба. Марк неожиданно подлетел сбоку и неловко коротко обнял, так что я чуть не свалил со спины зверюги плоды трудов своих. Всего пара секунд тесных объятий и он отвернулся, как ни в чем не бывало, засиял хулиганской улыбкой, словно прописавшейся на его проказливом лице. Честно говоря, растерялся. Показалось, что в алых глазах блеснули слезы. Наверно, померещилось, решил не заморачиваться. Последний мой знакомец стоял в сторонке. Иделя с самого утра не было, и грешным делом подумал, что совершенно чужд младшему Корделю. Но он явился, не запылился, вместе со своим неизменным мохнатым помощником. Даже взялся меня провожать. Полдня угробил на то, чтобы обучить домоседа охоте по-мальтски. Мир так и называется: Мальтийская земля. Забавно, правда? Мы такие далекие, такие разные и все же неуловимо похожие друг на друга. Время пролетело незаметно, но в какой-то момент Идель просто остановился. Я обернулся, не сразу осознав в чем дело, и увидел как его обычно суровое выражение лица сменила почти незаметная нежная и в то же время грустная улыбка. Он не стал что-либо говорить или махать рукой на прощание, предпочтя разговорам и бессмысленным действиям короткий кивок, после которого он развернулся и вместе с Парсом исчез за стеной черных кустарников на извилистой тропе. Так я и остался в одиночестве. Не впервые, но за долгое время один-одинешенек. А впереди неведомый мир. Дорогой я вспоминал почти дословно ночные, полные искренности рассказы, плотно перевитые с совместно пережитыми моментами грусти и смеха. Приятно думать о них, в такие моменты на душе теплом разливается любовь к братьям. *** - Ну, рассказывай! Все, что утаил. – Ненавязчиво предложили высказаться первым. Рыжий бес даже подмигнул, предвкушая услышать нечто забавное. Вынужденно улыбнулся столь непосредственному подходу к делу. Прокашлялся, сгоняя комок с горла, и грустно поведал свою нехитрую историю. В лаконично прописанных деталях, но без подробностей о мире, из которого имел честь прибыть. Хотелось оградить то, что случилось там, от событий здесь. Не забывать произошедшего, но затолкнуть воспоминания и ощущения подальше, в самый укромный уголок сердца. Так же, как люди хранят прах умерших близких, боясь потревожить их переживаниями. Оберегают недавно затянувшуюся душевную рану, нанесенную уходом тех, кто дорог. С одной лишь разницей. Единственный мертвец тут я. Несмотря на суховатое повествование, спрятать чувство потери не смог. Ожидал никому не нужных слов и жалости, но Марк молчал. Подняв голову, я наткнулся на понимание в его лице. Странно, но сочувствие Корделя не раздражало, а напротив, ложилось бальзамом на израненную душу. В благодарность постарался наиболее полно передать ощущения от перемещения из того измерения в это. Только ощущения. Ведь то, что происходило там на самом деле, я не знал. Волнение вылилось неловкостью и запинками в речи, но мой собеседник и не думал перебивать, тщательно вникая в ситуацию и изредка уточняя детали. Блестящие, словно выныривающие из кровавого месива зрачки то впивались в меня острыми кольями, то отстраненно глядели вдаль, представляя воочию то, что говорилось вслух. Облегченно выдохнул, закончив повествование, и лишь тогда осознал, как тяжело оно далось. Напряжение сопровождало в течение всего монолога. Мы немного помолчали, и Марк непринужденно пригласил на блиц-опрос одним коротким: - Вопросы? - Ммм… - замялся с непривычки. Проявлять инициативу в разговоре мне несвойственно. Но все же спросил, - что Хоркс может сделать? Зачем я ему? У вас вроде нет клана и знакомые вряд ли… - Он отступник, а тебя можно дорого продать. – Незамедлительно последовал ответ, от которого впору в ступор впадать. Обалдеть, заявление! - Отсту… Что?! Да кто меня купит? – возражения так и рвались наружу. - Давай, начну с краткого экскурса в историю. – Скучным дикторским тоном предложил Марк. - Давай. – Неохотно согласился, хоть и предчувствовал, что пропущу часть лекции мимо ушей. Но что еще оставалось? - Мы все нечисть. – Многозначительная пауза. Ошарашенно округлив серые прозрачные глаза, доставшиеся мне от предыдущего владельца, встал как истукан. Слов не нашлось. А кто заявлял, что они-де люди?! - Да, да… все. Абсолютно. – Подтверждение не замедлило проявиться. – Только в ком-то крови нечистой больше, в других меньше. Этим и разнимся. Когда-то давно, говорят, тут были одни люди. А потом волнами накатывала эпидемия, и выжили исключительно мутанты. Наиболее выраженных из них назвали нечистью. Главное отличие их от так называемых людей – волосы. Точнее их длина, свойства, а порой и цвет. Выразительно скользнув взглядом по моей посеребренной шевелюре, лектор протянул нож. Я настороженно взглянул черную рукоятку. А в чем заключается практическое занятие? - Их нельзя отрезать. Сам попробуй. Что ж, попытка не пытка. Раззадорил любопытство, понимаешь ли. Взял, что дали. Выбрал прядку. Придержал пальцами, собрав в серебряное колечко. Поднес острие к сгибу и попытался откромсать. Волоски неожиданно слиплись на месте предполагаемого надреза, словно их связала невидимая лента. Нажал сильнее. Серебристый короткий жгут прогнулся так, что нож соскользнул. Хм… Крепче сжал опытный образец и инструмент. Снова направил лезвие на непокорную частичку меня. Но та снова не далась. Затвердела в середине, образовав пруток. Интересное зрелище. Концы его – две метелки, одна из которых крепится к коже головы. Резко согнул часть волос, затвердевшую стальной проволокой. Но снова неудача. Отломить не удалось. Пруток расщепился на стальные нитки, как будто его и не было. Волосы как волосы. Если бы не видел метаморфоз собственными глазами, не поверил бы. Удивительный материал. Настолько быстро и легко менять свойства… - Чем длиннее волосы, тем более они разумны, как может быть разумна, к примеру, водоросль. – Перебил Марк настоянную на сосредоточенных действиях и раздумьях тишину. Видимо, ему надоело наблюдать за горе-экспериментатором. Во мне проснулся скептик. Да ладно? Еще и разумны? Еще и водоросли разумны? Верится с трудом. В голове как в шейкере перемешивается удивление, недоверие и смешки. Но препирательства на пользу не пойдут, буду выпендриваться - ничего не расскажут. Сдержался от критики и обратился в слух. А старший товарищ продолжил лекцию: – Со временем выделились различные виды по приобретенным способностям. Смешивать кровь со слабыми, а порой и с чужими сильными родами стало считаться кощунством. Одноцветные, с примерно равной длиной волос живут своей общиной. Результат очевиден. Например, мы: Ид, я, Хоркс... Мы все красноглазые и красноволосые. Наш род так и называется Багряный. Ты из серебрянок, как я уже говорил. Всего кланов немного, но они разрозненны и порой незнакомы со своими дальними родственниками. Бывает, даже живут в разных уголках Мальтийской земли. Среди представителей одного рода могут встречаться как сильные, входящие в королевскую элиту, так и вовсе людские поселения. Длина говорит о силе клана. Вот ты слабак, но в твоем роду есть по-настоящему могущественные представители. – Недовольство низкой оценкой моих способностей неправильно поняли, посчитав недоверием к сказанному. – Точно тебе говорю. Иначе длина волос не достигла бы и плеч. А теперь плохая новость. Скорее всего, Хоркс опасается твоих родичей. Вот и ходит, высматривает серебрянок-соклановцев. Однако надолго его это не сдержит. Поймет, что одиночка, тут же найдет тебе применение. Мы вряд ли сможем защитить, после поимки одной редкой птички он и слушать нас не станет. Даром, что родственники. Так что ищи своих, проси защиты. - Как-то это неправильно, – начал я оформлять смутное понимание неправильности в мысль. Словно мышки сыр, меня грызли сомнения. И быстро управились. Коробит идти на поклон к кому-то, так что… - Что-то не так? – заботливо осведомился лектор. - Неужели можно жить только в клане? – уверенный в наличии другого выхода, чуть срываясь с привычного тона голоса, спросил я. Мне действительно важно услышать ответ. - Иначе живут слабые, называющие себя людьми... Не смотри на меня с удивлением, мы с Идом от них немного отличаемся. Люди живут целыми селениями. Среди них развита взаимопомощь, взаимовыручка и всеобщий гнет чужаков. Эти не смотрят на масть, только на длину. – Последнюю фразу он будто выдохнул. Видимо, на своем опыте прочувствовал. – Торговцы, купцы, ремесленники. Бывает, конечно, высокородные по длине и цвету шевелюры тоже уходят на вольные хлеба. Но! У них есть силы защитить себя. У тебя их нет. Вот оно что. Значит, братья Кордель чуть более нечисть, нежели пытались уверить в самом начале знакомства. Вот и причина их беглого образа жизни. Значит, они могут себя защитить, а я нет? И чего я бедный родственник какой-то? Не хочу быть последним в клане. Лучше уж равным, пусть и среди людей. Решено. Сформировавшийся за считанные секунды авантюрный план обрел способ воплощения в жизнь: - Буду притворяться человеком. - Почему-то я так и думал. – Рассмеялся информатор. – Чтоб ты и вернулся в свой клан? Не-е-ет! Наигранно покачав головой, радостно заявил. Мое недоумение он, довольно хмыкнув, развеял: - Уверен, ты мало что помнишь, если помнишь, - подмигнул шутник-затейник, - а ведь другой владелец этого бледного тельца тоже не ладил с родственниками. Обручился с нимфой! С рас-те-ни-ем! – по слогам было произнесено последнее, а Марк в живописном жесте развел руками. – Никто не женится на овощах, если только не влюблен до беспамятства. А могущественный клан не позволил бы взять в жены представителя другого рода! Не то, что расы. Горячей волной поднялось возмущение. Я не считал нимфу существом ниже нечисти или людей. Но, выдохнув, постарался успокоиться. Не время отстаивать свои убеждения и идеалы. Важнее узнать другое: - С чего ты взял, что я женат? Хитро улыбнувшись, Маркус достал из кармашка два массивных на вид кольца и положил мне на ладонь. Ювелирные изделия филигранной отделки оказались легкими как паутинка. Сплетенные из очень тонкой стальной проволоки, они и на вид были искусной вязью паучихи. В центре каждого, пойманной добычей размещался крупный темно-серый камень. - Парные кольца Жизни из твоих волос с вкраплением камней Истины. Эти штучки не снимаются после обручения. Даже если умерла твоя половина, они остаются украшением на пальце в память о Паре, выбранной единодушно. Всему этому предшествует сложный обряд бракосочетания, должны совпасть сами чувства. В результате соединяются не только тела, но получают связь и души. В этой жизни, и последующей. Ты заключил нерушимый брак, но кольцо легко соскользнуло с пальца. Именно поэтому я верю в то, что ты не из нашего мира. Его настоящий хозяин ушел в небытие. Теперь, когда стали известны кое-какие подробности из жизни того, кому обязан этой жизнью, я почувствовал себя лишним. Снова. Закусив губу, чтобы не выдать чувств, поинтересовался: - Ты не мог бы предположить, отчего умерла нимфа? Вроде ни ран, ничего… - задал вопрос, попутно опуская голову, чтобы не наткнуться на взгляд глаз с колдовским багрянцем. - Да, жизнь свою отдала, небось, за целостность тела любимого, а он успел покинуть оболочку. Вот и получилось, что обе души ушли, а твоя вселилась. Сложи дважды два, чудик! – бил фонтаном эмоций учитель и напоследок щелкнул меня по носу, приободряя. Успокаивало то, что те двое ушли вместе. Наверно, так даже легче, но я все равно не позволил бы Машке умереть, если бы мог, конечно. Неизвестность до сих пор беспокоила, порой укутывая темным покрывалом страха. Потерев пострадавшую часть лица, задумался о родственниках новобрачных. М-да, похоже, что мне придется объясняться с народцем нимф. Если сразу не убьют, то покалечат за свою дорогую потерянную сестру. Остался один вопрос, но так не хочется его задавать. И все же… надо. - Марк, ты ничего не знаешь про тени, пьющие жизнь? – произнес странноватую речь и замолк, чувствуя себя неловко. - Нет. – Категоричный ответ почему-то облегчил мое состояние, дав повод забыть мрачноватых существ. – Насчет мистики спроси ведунью. Она все знает. - А где её найти? – воодушевился я, больше надеясь на помощь по возвращению на родину, нежели заботясь о духах, лишающих жизни. - В поселке Рейлинь есть одна. Люди подскажут, как пройти. А теперь спи. Завтра у тебя нелегкий день. – Уже послушался было няньку, и тут Марк выдал. - О, кстати! Попка у тебя ничего, понимаю Хоркса, – шутливо шлепнув меня по заднице, он заржал в подушку. Я сделал лицо кирпичом, но не удержался, попытался задушить его пушистым одеялом, так что наши действия вылились в шутливую потасовку. Вволю набесившись, и начихавшись из-за летающих по палатке ворсинок, мы разлеглись по местам. Каждого из них нас уже заждалось свое меховое ложе. *** Вспоминать больше нечего. Почему-то в связи с этим обстоятельством накатила грусть и чувство одиночества. Погода вторила моему пасмурному настроению. Сырость, промозглый ветер, усиленный плавным, не чета лошади, бегом кожена и белесая пелена тумана. Панорама тоже далека от радужной. Грязноватый талый снег вокруг, поблескивающие от влаги стволы голых деревьев... И невпопад мысль: «Как они там без меня?». Вот как… Я и сам не заметил, как привязался к братьям. Впрочем, вполне закономерно, учитывая, что со мной с детства возилась бабушка (интеллигентка, «правильно» воспитавшая внука), а потом дед, оба ныне покойные. Поэтому Кордели, вовсе непохожие на потерянных мной друзей и знакомых, смогли стать роднее родителей, часто разъезжавших по командировкам. Но есть кое-кто, кого и они не в силах сместить. Маша незаменима. Она единственная, кого до сердечной боли не хватает и тут, за гранью нашего измерения. Только подумаю о ней, и любимая стоит перед глазами такая же нежная, прекрасная, какой её запомнил. Где ты, Маша? Как ты? Жива ли? Счастлива? Я качнулся на кожене, едва не упав, какая-то черная пелена затмила глаза. Не выспался. Видение блекнет, и печаль остро колет в груди. Желание сорвать завесу, отделяющую меня от моей солнечной девушки, заставляет сердце неровно биться. Так зябко и тоскливо. С трудом беру себя в руки. Тычки по бокам и расцарапанная щека слегка отрезвляют поплывшее сознание. То мокрые ветви деревьев изредка цеплялись за одежду, и вот добрались до лица, больно хлестнув по коже. Ссадина смогла на миг отвлечь от омута воспоминаний, в который еще чуть-чуть и я погрузился бы с головой. Путешествовать мне не нравится. Хочется резко развернуть Гунко и во весь опор мчаться обратно к уже родной заимке в лесу, незаметно ставшей настоящим домом. Но тревога Маркуса и мое неумение защититься не давали права вернуться. Приходилось, сжав зубы, двигаться вперед. Животное передвигалось быстро, почти не раскачиваясь. К минусам можно было отнести широкую спину, на которой легко разместиться, и также легко с неё слететь вниз. С высоты в человеческий рост. В холке шустрое подобие моржа достигало двух метров. Вообще с трудом понимаю, как меня уговорили усесться верхом. Наверно, подкупил обманчиво спокойный норов зверюги. Это я потом узнал, что питается оно мясом, а тропку пробегает чуть медленнее автомобиля, раскатывающего по городу. Но, по крайней мере, внутреннюю сторону ног не натирает. А то помню, как у деда на лошадке прокатился. Вот там потом три дня враскорячку ходил. Ехать на Гунко устаешь только с непривычки, приходится быть настороже, чтобы не сползти ненароком. Через день привыкаешь дремать и бдеть одним глазком, так что становится почти сносно. Дни во время вынужденного переезда текли однообразно: подъем, охота, кормление сырым мясом псевдоморжика, короткий перекус, скачка, перекус, скачка, кормление и перекус, отбой. «Это мне вместо армии» - подшутил над собой. В своем мире не довелось послужить родине, а тут три дня прошли, как служба самому себе. Дни скучны до безумия, но больше всего я боялся ночных кошмаров. Хищники не страшны, кожен сам кого хочешь раздерет. Тревожно засыпать из-за снов, наполненных туманом с резко передвигающимися в нем темными фигурами. Странные игры воображения в липкой паутине томительного ожидания нападения теней приходили еженощно. После них я просыпался в холодном поту и с тяжелой головой. Но ясно вспомнить то, что являлось в неспокойной дремоте, не мог, как ни пытался. Дошло до того, что я перестал спать. А ведь порой клонило в гости к Морфею и днем, под мерный бег рысака. Снег и снег кругом. Однообразный пейзаж. Устоявшаяся погода, изредка «радующая» мокрыми хлопьями или колкими льдинками. Черные ряды деревьев, проносящиеся мимо, тоже вводили в некое оцепенение, в какой-то момент резко отрубающее из реальности. Раз пять едва не падал со своего горбунка, пока доскакал до опушки леса, открывающей вид на овражистую местность. Белый снег, сплошным ковром накрывающий лес, ближе к поселению почему-то переходил в черные проплешины. По черным полоскам на краях проталин легко прослеживалось неверное ведение земледелия. Должно быть, растения высаживали на холмистых склонах, но вода, в таком случае, вымывает почву, нужно вспахивать поперек склона, а тут зигзаги какие-то. Ближе к темной гряде домов, виднеющейся за оврагами, проталины сливались в одно большое пятно, как будто там щедро мазут разлили. Чем ближе я подъезжал, тем сильнее замечал ветхие избушки, покосившиеся заборы и общее запустение в моем будущем пристанище. На день, не больше. Оставаться тут нежелательно. Поселок маленький, людей не видно, а значит мало. Затеряться мне негде, поэтому лучше отдохнуть, расспросить местных и снова отправиться в путь. Доскакал до ворот, вдоволь «насладившись» распутицей сходящихся в селение дорог. А заодно взбодрился под градом чернильных капель, щедро расплескавшихся из лужиц под лапами Гунко. У въезда никого. И как мне найти место для остановки хотя бы с минимальными удобствами? Заметив чумазого сорванца, бегущего с холщовым мешком за спиной, я соскользнул с притомившегося животного, наскоро завязав конец повода к ближайшему столбу, и припустил вслед за ним. Темноволосый мальчуган пошатывался под заплечным грузом, но споро обегал и перепрыгивал особо опасные участки грязи. Восхищался бы его ловкостью и дальше, но через пару-тройку промелькнувших дворов я доказал, что тоже искусен в беге с препятствиями. Догнал. Схватив за костлявое плечо, щуплость которого не могло скрыть ветхое пальтишко, перепугал мальчика до короткого взвизга, на миг оглушившего всю улицу. - Извини… - я аж опешил от неожиданного звукового эффекта, но о цели забега не забыл. – Не подскажешь, где у вас переночевать и помыться можно? - А-а-а… это… Бабка Ассия принимает. – Заикаясь выдал паренек. У него даже зубы стучали от страха. А в настороженных серо-голубых глазах крупным шрифтом написано, что не удерживай я его силой, он бы уже припустил наутек. Сами кружочки-зрачки, окантованные темной полоской по краю радужки, не прочь сбежать с орбиты, лишь бы прочь от страшного дядьки. Неужели я так плохо выгляжу? - Где живет? – поинтересовался где искать. - А! – осмысленность проявилась в пареньке, и он протараторил, - Вправо от ворот третий дом. Двухэтажный, большой, мимо не пройдете. Выжидающий взгляд на плечо, где обосновалась моя ладонь. Со вздохом отпускаю маленького Сусанина. Мне еще обратно возвращаться, вплавь по грязной луже. Чуть не прошлепав мимо своего товарища по путешествию, вместе с Гунко отправился на поиски некой Ассии. Харчевню нашел. Дом, как дом. Ничего необычного, резные ставни, разве что. Ну, и веранда прямо на фасаде. Поднялся на крыльцо, привязал многострадального кожена и постучал в дверь. - Есть кто дома?