Проект "Энигма"

      — Глубина удара — максимальная. Это значит — насколько сил хватит, — Всеволод по очереди посмотрел на каждого из детей Глана. — Вам нужно время, чтобы собраться?       — Нет, — ответила за всех Полина. — Мы готовы.       Степан и Виктор согласно кивнули.       — По моим подсчетам там пара километров, но где именно находится мозг, я не знаю, может быть, ближе, чем мы думаем. В любом случае, действуем согласованно и в одном направлении.       Виктор, Степан и Полина встали в линию поперек хода, Норн и Ким отошли назад, за их спины.       — Отдача бывает при таких ударах? — спросил Ким у Всеволода, который встал в ряд четвертым.       — Не должна, — рассеянно ответил тот. — Хотя не знаю. На всякий случай прижмитесь куда-нибудь.       Ким встал спиной к стене и указал Норну место за собой, но тот встал перед ним и отвернулся, глядя в темный узкий ход.       Самого удара они не почувствовали. Просто люди одновременно вскинули вперед руки, сложенные ладонями наружу — и пыль поднялась, унеслась в глубину, точно снаряд, и даже камни и прочий мусор исчезли, точно их всосала в себя невидимая аэротруба. Через минуту Полина пошатнулась, и Виктор подставил ей плечо, о которое она оперлась. Степан помог ей сесть на скальный обломок и вопросительно посмотрел на Всеволода. Тот бросил гайку, но она пролетела ровно столько, сколько ей было положено законами физики.       — Уходите, — приказал Всеволод Виктору. — Если мы не вернемся через сутки, сообщите всё, что знаете, Галактическому Союзу. Только не раньше.       Он развернулся и направился в проход. Ким и Норн отделились от стены и последовали за ним тенями, ни разу не оглянувшись на тех, кто остался сзади. А скоро это сделать было уже невозможно, потому что ход пошел под наклоном вниз. Фонари замигали и разом погасли, и только внутренняя подсветка шлемов давала немного возможности видеть лица друг друга.       — Пусти меня первым, — попросил Норн. — Мои глаза видят в темноте больше. А чужое присутствие здесь умеренное.       Всеволод молча посторонился и дал ему возможность обогнать себя.       — Как-то завидно, что природа одарила всех больше, чем меня, — задумчиво сказал Ким. — Куда надо обратиться, чтобы получить немного сверхспособностей, Севка?       — В сказку, — усмехнулся тот. — Ничего в жизни не бывает даром, за все надо платить. Либо спокойствием, либо здоровьем, либо...       Он не стал заканчивать фразу. Ход расширился и через несколько минут превратился в пещеру, протяженность которой предсказать было трудно.       — Впереди свет, — вдруг сказал Норн.       Всеволод и Ким напрягли зрение, но ничего не увидели, однако Норну они привыкли доверять — фиксианские огромные глаза воспринимали гораздо больше человеческих.       — Надо же, свет в конце туннеля, — пошутил Ким. — Когда еще такое увидишь!       — После жизни, — ответил Всеволод. — Пережившие клиническую смерть рассказывают о таком явлении. Хотя это может быть галлюцинациями. Да, хотел спросить — голос ты больше не слышишь в своей голове?       — Нет, — Ким удивился вопросу. — Больше не слышу.       — Точный момент не запомнил?       — Забыл, — признался Ким. — Это важно?       — Да нет. Кстати, свет теперь и я вижу, если та светлая точка не галлюцинация. Интересно, от чего он? Не похоже, чтобы электрический.       Ким вдруг споткнулся и громко чертыхнулся.       — Не подземелье, а свалка какая-то. Такое впечатление, что сюда самосвал мусора выгрузили.       — Сюда никто не возил мусор, — ответил Всеволод. — Мы первые, кто прошел так далеко.       — А это что такое по-твоему?       Ким пнул ногой что-то перед собой, и это что-то ответило жалобным стоном пружин и металлических соединений. Всеволод остановился, присел в темноте перед невидимым предметом и ощупал его руками.       — Похоже на тележку, колеса есть, только маленькие. Ничего не понимаю.       Ким отпихнул её и тут же наступил на что-то более масштабное, запрыгал на одной ноге, пытаясь стряхнуть с другой невидимый капкан. Тот соскочил и улетел в темноту, где с лязгом свалился на что-то шуршащее.       — Норн, остановись, — изменившимся голосом приказал Всеволод.       Тот обернулся с встревоженным лицом, но убедившись, что с друзьями все в порядке, остановился.       — Здесь что-то не так, — сказал Всеволод. — Мы потеряли направление и движемся на выход: свалка была в начале катакомб.       — Мы не теряли, приборы показывают, что идем правильно.       — Приборы здесь могут врать.       — Но как мы могли сделать такой гигантский крюк, когда только парой слов перебросились? — логично спросил Ким. — Мы бы уже языки смозолили. Ты же не хочешь сказать…       — Да, — Всеволод кивнул. — Хочу сказать.       Несколько секунд все трое молчали.       — Где же мы сейчас? — наконец тихо спросил Норн. — Далеко от эпицентра?       — Не знаю. Либо очень далеко, либо всё это банальный бред.       — С чего тут взяться галлюцинации? — удивился Ким. — Мы вроде не пили и не ели ничего.       — Мы дышим местным воздухом.       — То есть сейчас мы видим сон? Один на троих? Как такое может быть? Галлюцинации у всех индивидуальны, можешь мне поверить.       — Это может быть не наш сон, мы порядком её оглушили. А если быть совсем честным — не знаю.       — Я предлагаю продолжить движение, — сказал Норн. — Если мы сделали крюк, выйдем и начнем сначала; если все это галлюцинация и мы идем правильно, то это просто попытка сбить нас с толку. Будем держаться выбранного направления.       — Согласен, — быстро сказал Ким. — Дойдем до конца туннеля и посмотрим на этот свет, он все разъяснит. Эмпирический путь познания — самый верный, а правильный вектор — половина успеха, помнишь профессора Мышкину?       Профессор Мышкина преподавала в Академии логику, была ходячим уникумом, где в оболочке сухопарой старушки жил язвительный и светлый ум. Всеволод даже улыбнулся, вспомнив, что танцевал с ней на выпускном в знак глубочайшей любви и уважения.       — Пойдем, — согласился он. — Стоять на месте самый бесполезный способ.       На всякий случай Всеволод вытянул сложенные руки перед собой и прогнал волну вперед в направлении света, расчищая путь. Он так и пошел вперед, не опуская рук, и Норну с Кимом пришлось держаться за ним.       Свет приближался, мрак в туннеле становился все менее плотным и надобность в подсветке шлемов отпала. Первым погасил свой Норн, которому электричество даже мешало, Ким просто бездумно последовал его примеру, как частенько делал в таких ситуациях. Однако он первый обратил внимание, что под ногами у них уже не камень и пыль, а некое подобие досок, чьи стыки были заполнены мусором, напоминавшим белесую крошку.       — Что-то я не понимаю, — начал он и запнулся, глазами приковавшись к предмету, поблескивавшему на свету.       Он нагнулся, незаметно поднял предмет, и пошел, держа его в руке, чтобы попросить объяснений у Всеволода. Но тот продолжал шагать вперёд, пока свет не оформился в квадратный проем, больше всего напоминающий…       — Окно, — удивленно сказал Норн. — Даже рамы есть.       Всеволод остановился, точно налетел на невидимую преграду, отвёл руку в сторону и коснулся стены, поднес ладонь к глазам.       — Краска, — странным голосом сказал он.       На перчатке лежала осыпавшаяся старая штукатурка со следами краски, масляной, желтоватого цвета, напоминавшей осколки.       Свет стал ярче, точно за "окном" взошло солнце, и он осветил то, что мозг отказывался признавать реальностью — квартиру в доме, расселенном перед сносом, так она, по крайней мере, выглядела. Дощатые полы, ободранные стены с остатками обоев, заколоченные досками окна с остатками стекол...       — Кто-нибудь объяснит, что это за место? — спросил Ким, указывая на окно, где на подоконник внезапно опустился голубь и глянул круглым глазом на непрошенных гостей.       Всеволод и Норн в полном молчании уставились на предмет в его руке, исполнявший роль указки.       Это был обычный хозяйственный половник.