Проект "Энигма"

      — Вы что, и его забрали? — поразился Ким.       — В момент смерти, точнее — за секунду до неё, — подтвердил Всеволод. — В том времени его линия закончилась. А в этом он принес неоценимую пользу. У хроноагентов есть такое право относительно учёных.       — Останови его! — потребовал Ким. — Догони и останови сейчас же!       Всеволод промолчал, и Ким оттолкнул его в сторону и сам помчался по лестнице вниз, зло грохоча каблуками по ступенькам.       — Севка, это действительно единственный шанс? — осторожно спросил Норн, когда тишина восстановилась.       — Она тянется к нему, — ответил Всеволод. — Всегда тянулась, но раньше он мог управлять ею, она была ему послушна, а сейчас у неё свой разум и свои цели. Предполагаю, что ничем хорошим они для Глана не заканчиваются.       — А если его спрятать или увезти в другое время?       — Все повторится. Она будет искать его, пока не найдет, и неизвестно, какие аномалии породит попутно и скольких людей положит. Он — её цель.       — Должен быть другой выход, — повторил Норн. — Смерть никогда не является хорошим исходом, ни для кого. Это конец, окончательный и бесповоротный. Торжество бездны.       Всеволод посмотрел ему в глаза и отвернулся.       — Пойдем, — тихо сказал он. — Пока парадокс сохраняется, нам лучше держаться рядом.       Он повернулся спиной к Норну и пошел к лестнице, не обращая внимания на то, что предмет, похожий на теннисный мяч, скачет перед ним по ступеням.       Подвал встретил их полумраком и тишиной, в которой особенно зловеще смотрелась гротескная роспись на стене. Глан дошел до конца зала, присел на ступеньки у двери в хронокабину и посмотрел на догнавшего его Кима снизу вверх.       — Это символично, — заметил он, подбородком указывая на бегущих человечков. — Уверен, что этот рисунок тут неспроста, а как намёк, чтобы вы убрались с её дороги.       Ким хмуро посмотрел в указанном направлении и ничего не сказал.       — А вот это черно-белое страшилище украшало раньше резиденцию Туранчокса. Что-то вроде произведения искусства по нашим меркам. Оригинально было поместить его сюда. Не знающий не поймет, знающий испугается.       — Что же она у вас, всесильна, что ли? — буркнул Ким, которому совершенно не улыбалось обсуждать художественный вкус какой-то биомассы, когда в кармане пиджака у Глана лежал заряженный пистолет. — Пространство стягивает, время стягивает, смотала нас всех в один большой клубок и играет, как кошка с мышкой. Того и гляди сожрёт.       — Она не виновата, — поморщился Глан. — Так получилось, что у неё был инструмент, которым можно это сделать, и она просто воспользовалась им. Не будь хронокабины на Дессе, не будь хронокабины здесь, не будь этой линии детей, которых мы одарили способностями без их ведома, кто знает, может быть, время было бы на нашей стороне. А так…       — Вы как будто защищаете её и даже гордитесь, — заметил подошедший Норн.       Глан кивнул.       — По сути, она такой же мой ребенок, как остальные. Ребенок-инвалид, но это не повод любить его меньше. Может быть, это повод любить её больше других.       Его слова прервал странный жужжащий звук. Глан повернул голову в сторону просвета, которым вдруг очертилась кирпичная стена в дверном проеме, Всеволод с Норном встали рядом с Кимом.       — Началось, — прошептал Всеволод.       Дверь отъехала в сторону и впустила в подвал ослепительный свет, в котором мальчик с бутылками в сетке под мышкой выглядел черным силуэтом. Лампы под потолком подвала мигнули и погасли, но темноты не наступило, хронокабина давала достаточно мертвенно-белого света. Мальчик Коля переступил порог и замер на ступенях, увидев Глана. Глаза его широко открылись, когда из кабины потянулись, обгоняя его, тонкие синие ниточки тумана. Ниточки окрепли, набрали силу, и уже целыми струями потекли по ступеням в сторону Глана.       Коля попятился по дуге вдоль стены, не сводя глаз с непонятного зрелища, пока не наткнулся на Норна, который ухватил его и поставил себе за спину. Туман Колю не преследовал, и никто в помещении не был ему интересен больше, чем его цель. Синие протуберанцы метнулись к Глану хищными щупальцами, но тот не отступил назад, а напротив, протянул к ним руку.       — Иди ко мне, — тихо сказал он.       Туман быстро окружил его ноги, поднялся к коленям так, что издалека казалось, будто Глан стоит по колено в воде. «Вода» продолжала прибывать и дошла до пояса. Рука Глана беззвучно скользнула в карман, и Ким повернулся к Всеволоду.       — Я не успею его остановить, если он сейчас спустит курок, — отчаянно прошептал он. — Придумай что-нибудь, Севка, ты же Первый!       «Что-нибудь, что-нибудь», — бессмысленно повторил Всеволод, шаря глазами вокруг себя, пока туман окутывал Глана в подобие кокона.       Какая-то мысль на грани бредовой крутилась на задворках сознания, но оформилась она только тогда, когда он увидел, что в сетке у мальчика лежит черный футляр квадратной формы.       Миелофон.       «Это не повод любить ее меньше»…       «Может быть, даже больше…»       Подчиняясь интуиции, Всеволод запустил руку в сетку, вытащил миелофон, и, откинув крышку, метнул открытый футляр в туман, как гранату, подсознательно ожидая взрыва, но его не последовало. Черный кубик со сверкающими кристаллами беззвучно исчез в клубах синевы.       Секунду ничего не происходило, а потом воздух в подвале поплыл жаркой волной. Дышать сразу стало труднее, словно температура в помещении резко подпрыгнула. Настенные каракули пошли рябью, пол под ногами ощутимо вздрогнул, с потолка посыпалась бетонная крошка. Норн быстро толкнул Колю на пол и свалился на него сверху, как раз вовремя, потому что над головой со звоном и искрами пошли лопаться лампы, которые не горели.       Туман уже скрыл Глана с головой, но выстрела так никто и не услышал. Вместо него клубы синевы начали странным образом вращаться вокруг Глана, словно тот был центром небольшой вселенной. Зрелище было угрожающим и одновременно завораживающим в своей красоте. Всеволод вытер мокрый лоб рукавом.       — Что происходит? — тихо спросил Ким.       Норн поднял голову и посмотрел в сторону тумана.       — Обмен мыслями, — шепотом ответил тот. — Миелофон дал им возможность говорить друг с другом без слов, напрямую чувствами. Севка гений.       — А, — ответил Ким так, словно объяснение его устроило. — И какие это чувства?       — Напрягись хоть раз, — рассердился Норн. — Ты эмпат или кто? Слова только всё путают.       Ким сосредоточился, и лицо его постепенно становилось все более и более изумленным. Он неуверенно оглянулся на Всеволода, потом на Норна.       — Это правда? — спросил он.       Норн кивнул.       — Правда, — с огромными сияющими глазами ответил он. — Биомасса — это ведь Ракан, его клетки, его память, и его разум она вобрала в себя первой. Ракан не был способен причинить вред Глану, он был его другом. Лучшим другом.       — Так её гнала не ненависть? — поразился Всеволод.       — Ненависть не побеждает время и пространство. Это любовь.       В этот момент пол подвала громко треснул, и по всей длине с треском пронеслась змеистая трещина, разбрасывая в стороны сколы, пока не ударила в стену.