Red

Кушина плохо спала этой ночью. Все ее мысли занимал только их с Минато вечер. Она чувствовала себя окрыленной, способной достать до небес и в то же время была немного разочарована и подавлена. Несмотря на превосходный праздник и романтическую обстановку, тем вечером не произошло того, чего Кушина ждала больше всего на свете. После фейерверка она ожидала как минимум возможности объясниться с Минато, а как максимум — признания в любви и первого поцелуя. Но он словно не видел ее прожигающего и пытливого взгляда, не ощущал беспокойства, так явственно исходившего от нее. Кушина начала себя накручивать и в итоге выдумала, что Минато не испытывает к ней таких же чувств, из-за чего впала в уныние. Она вспоминала свое поведение во время фестиваля: удивительно, но Кушина в точности выполняла те наставления, которые дали ей Цунаде и Мито перед ее уходом на фестиваль. Она с удовольствием отметила, что не отпускала колких реплик, держала осанку, была очень женственной — делала все, чтобы понравится Минато. После фейерверка он с помощью той же техники переместил их на аллею парка, откуда потихоньку уходили жители деревни, и проводил ее до дома, не проронив ни единого слова, лишь изредка переводя на нее неуверенный взгляд. Когда они дошли до квартирки Кушины, Минато нехотя отпустил ее руку и поблагодарил за превосходный вечер. Он замешкался, прежде чем повернуться к ней спиной, словно хотел сказать или даже сделать что-то еще, но у него получилось лишь шумно выдохнуть. Кушина смотрела на его удаляющуюся фигуру и молча кричала ему в спину, чтобы он вернулся и… Попрощался с ней как следует. Так, как ей бы этого хотелось. Тихонько простонав, она поднялась мягкой с кровати. На стуле неаккуратно лежала ее красивая юката, словно живое напоминание об этом странно закончившимся свидании. Живи она вместе с Цунаде, то непременно бы отхватила уже за свою небрежность. Она мысленно ругала себя за то, что не начала разговор первой. И даже не попыталась окликнуть его, когда он уходил прочь, немного ссутулившись. — Ну и дурная, — усмехнулась Кушина, взглянув на свое отражение в зеркале. Днём она заскучала. Настроение не подходило ни для тренировки, ни для безделия. Кушине осточертело лежать на жёстком диване и плевать в потолок, размышляя то ли о нерешительности Минато, то ли о собственной непривлекательности. Она вдруг резко села, отчего ее голова закружилась, и так же резко направилась к шкафу с одеждой, решив наконец переодеться и выйти на короткую прогулку. Кушина медленно вышагивала по неширокой улочке деревни, сунув руки в карманы и сгорбившись. От ее вчерашнего обаяния и шарма не осталось и следа. Она проходила мимо витрин магазинов и мельком глянула на себя в зеркало. — Печальное зрелище, не правда ли? — услышала она едкий комментарий в свою сторону. Кушина безошибочно определила единственного человека, который был способен отвесить такой комплимент. — Не правда, — недовольно фыркнула она, понимая, что Фугаку сейчас прав. Это разозлило ее. Кушина перевела недовольный взгляд на него, ее вечного оппонента в остроумии и ругательстве. Учиха Фугаку смотрел на неё, и в его глазах она буквально могла прочесть следующую колкость, которая вот-вот сорвётся с его языка. Фугаку был одет в форму полиции Конохи, он выглядел довольно усталым и раздражённым, и Кушина поняла, что он только закончил свою смену. — Чего такая кислая? — поинтересовался он, поровнявшись с ней. Разумеется, Фугаку подозревал, что дело в его робком друге. Кушина бросила на него удивленный взгляд, приподняв брови, негромко хмыкнула и вздохнула. Она недоумевала, почему Фугаку проявляет живейший интерес к ее жизни, и могла объяснить это только тем, что он придумал потрясающую шутку как раз для такого случая и ждал нужного момента, чтобы ее рассказать. Решив, что хуже от этого не будет, Кушина все ему рассказала. Кушина неугомонно трещала о своих переживаниях, все ещё не веря в абсурдность происходящего: она делится своим самым сокровенным с Учиха Фугаку! Ноги сами принесли ее в Ичираку, и хозяин встретил Кушину и Фугаку с огромной радостью. Она заказала большую порцию соленого рамена, и ее компаньон на этот вечер понял, что платить придётся ему. Кушина изложила ему всю подноготную, и её рассказ был столь эмоциональным, что у Фугаку заболела голова. Он удивлялся, то ли она и правда так глупа, то то ли просто прикидывается дурочкой и ее нужно пожалеть. Она о чём-то спросила его и уставилась пытливым взглядом, ожидая его ответа. — Что? — недовольно гаркнул Фугаку. — Я спросила, что ты думаешь, — повторила Кушина, звонко цыкнув. Фугаку откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и задумчиво уставился в потолок. Для пущей убедительности он протянул неопределённое «хм», и Кушина была готова задушить его, её останавливала только мысль о бесплатном ужине. — Я думаю, — изрек Фугаку философски-издевательским тоном, — что ты дура. Кушина глухо разрычала и удалила кулаками по столу, из-за чего чашки с чаем громко звякнули и чуть было не перевернулись. Она пошла красными пятнами, злясь на него, и Фугаку подумал, что пятна на лбу вот-вот сложатся в предложение «я убью тебя». Он хмыкнул и подумывал о том, чтобы озвучить это предположение. — Ты ведь знаешь, что меня и Минато довольно часто оправляют на совместные миссии? — спросил он. Получив утвердительный кивок, он продолжил: — И мы с ним довольно… дружны, — Фугаку замолчал на несколько мгновений, обдумывая, правильное ли слово он подобрал для описания их с Минато отношений. — Поэтому я знаю, что ты теребишь пряди своих волос, когда нервничаешь, что не любишь, когда люди походят к тебе из-за спины, что сначала ты выпиваешь из порции рамена бульон и только потом ешь лапшу, что не надеваешь нижнее белье, когда выходишь с горячих источников, — Кушина крепко двинула ему в плечо. — Да я шучу. А теперь подумай, наконец, головой — откуда я могу знать все эти твои привычки. Сердце Кушины готово было то ли вырваться из груди, то ли остановиться. Она чувствовала, что на лице вот-вот расплывется дурацкая улыбка и ничто не сможет стереть ее. Уши и щеки горели так, словно были объяты огнём. Это он. Минато рассказывал ему об этих ее странностях, Минато подмечал их, Минато думал о ней. Думал даже во время опасных миссий, когда шиноби не должно волновать ничего, кроме поставленной цели. — Ну, вроде бы поняла, — сказал Фугаку, оценив ее выражение лица. Он хмыкнул, достал из бумажника купюру, щедро расплатившись за ужин, которого у него не было. Кушина посмотрела на него как-то по-новому, как раньше никогда на него не смотрела, и это смутило Фугаку. Это был взгляд, полный искренней благодарности. Он уже собирался уходить, и Кушина, совершив над собой невероятное усилие сказала ему «спасибо». Он кивнул в знак прощания и встал с высокого стула. Кушина поняла, что вела себя с ним в очень несвойственной ей манере, и дабы реабилитироваться в глазах своего неизменного соперника, она решила исполнить что-то из ряда вон. Поэтому она резко схватила его за локоть и прошептала на ухо безо всяких стеснений: — Я и правда не надеваю белье, когда ухожу с источников. Таким же резким движением он отпихнула его от себя и громко засмеялась, удовлетворённая выражением его лица. — Заигрываешь со мной? — усмехнулся Фугаку, быстро отойдя от сказанного ей. — Нужен ты мне, — фыркнула Кушина, улыбаясь хитро, словно лиса. Фугаку развернулся и ушёл, махнув ей на прощание рукой. Кушина же сидела и тихо хихикала, закрыв глаза руками.

***

Фугаку вернулся домой, когда уже начало темнеть. Он вспомнил, что сегодня должен состояться ужин с Микото и ее семьёй. Меньше всего ему сейчас хотелось вставать с удобной кровати, на которую он плюхнулся прямо в одежде. Он лежал, раскинув руки, и глубоко дышал, отчего у него немного кружилась голова. Перед его глазами почему-то постоянно всплывал образ Микото, и Фугаку был готов поклясться, что до сих пор чувствует прикосновение ее маленьких тёплых рук, ее превосходных мягких губ. Его лоб покрылся испариной, отчего-то стало очень жарко. Фугаку неохотно встал с кровати, умыл лицо, шею и переоделся в повседневную одежду. Их дома разделяли всего две сотни метров, и Фугаку дошёл очень быстро, подгоняемый легкой, но ощутимой прохладой, которая вызвала у него озноб. Все уже собрались за столом. Фугаку извинился за опоздание и сел напротив отца Микото. Они обменивались дежурными фразами, пару раз будущий тесть интересовался его службой в Полиции и миссиями, которые ему поручают. Его очень удовлетворили ответы Фугаку, особенно то, что ему доверяют выполнений миссий ранга А и S. Мать Микото так же высоко оценила выдающиеся способности Фугаку, и для него эта похвала была особенно приятной, потому что в клане эта женщина превосходила по силе и способностям многих мужчин. Микото потупила взгляд и с трудом проглотила рис. Она глубоко вдохнула и ненадолго прикрыла глаза, успокаиваясь. Ей было почти семнадцать лет, она с отличием окончила Академию, блестяще сдала экзамен на звание чуунина, еженедельно выполняла секретные миссии и делала это просто безукоризненно. Она была одной из самых талантливых куноичи в деревне, ее высоко ценили шиноби, с которыми ей довелось работать, саннины и даже Третий, и только родной клан оказывал на неё сильнейшее давление и отказывался ее принимать. А все из-за того, что в свои почти семнадцать она до сих пор не пробудила Шаринган. Почувствовав, что атмосфера с нейтральной меняется на негативную, Фугаку поспешил разрядить ситуацию. — Я слышал, тебя вскоре могут повысить до джонина, — обратился он к Микото. Отец Микото взглянул на дочь, и его взгляд выражал недоумение, удивление и гордость. Фугаку знал, что она из кожи вон лезла, чтобы доказать всем — она ничуть не уступает тем, кто владеет Шаринганом. Микото много и усердно тренировалась, в совершенстве овладев многими техниками стихии Огня, развивая навык гендзюцу, изучая искусство печати вместе с Кушиной. Ее железная воля и непоколебимое чувство собственного достоинства восхищали Фугаку. — Это так, — кивнула Микото, — Третий рекомендовал меня, мой экзамен состоится через месяц. Фугаку почувствовал, что поступил правильно, упомянув перед отцом её очередное достижение. Может, теперь он немного смягчится. Микото посмотрела на него и улыбнулась уголками губ, беззвучно благодаря его. Ужин прошёл довольно быстро, что приятно удивило Фугаку. Они не обсуждали ни напряженные отношения с Облаком, ни притеснение их клана, ничего, что могло бы испортить этот тихий вечер. Было решено, что свадьба состоится через год с небольшим, после того, как Микото исполнится восемнадцать. Фугаку попрощался с главой клана, обменявшись с ним крепким рукопожатием. Микото вызвалась проводить гостя. Они шли по длинному коридору, который вёл к выходу из дома. Фугаку брел за ней, с удивлением замечая, насколько хрупкое у неё тело. Узкие плечи, тонкая талия, ровные ноги, немного худощавые, на его взгляд, — её внешний вид не выдавал в ней одну из лучших куноичи Конохи. «Тем она опаснее», — отметил про себя Фугаку, неслышно усмехнувшись. Он обулся и обернулся, быстро осмотрев ее. Микото сделала несколько шагов ему навстречу. — Попрощайся со мной, — произнесла она от волнения сиплым голосом. Ее слова ударили Фугаку в голову. Он медленно обнял ее за талию, сжав руки в замок на ее пояснице. Микото положила руки ему на плечи и почувствовала силу, исходившую от него. Он наклонился и осторожно поцеловал ее в губы. Поцелуй был чувственным, но коротким. — Попрощайся, как со своей невестой. Фугаку ухмыльнулся, ему пришлась по душе ее настойчивость. Он положил правую руку ей на затылок. Микото обеими руками обвила его шею. Он снова припал к ее губам, но на этот раз более настойчиво, как она сама того хотела. Фугаку практически сжал ее в своих объятиях. Поцелуй был долгим и глубоким. — Вот так? — спросил Фугаку, отстранившись от неё. Микото смогла только кивнуть. Он ушёл, а она смотрела ему в спину, чувствуя, как краснеют и опухают губы.