Red

Следующие полгода их совместная жизнь полнилась моментами причинной и беспричинной радости. Первые пару недель Кушине было трудно привыкнуть к тёплым улыбкам, которые ей адресовывал Минато, к его взглядам, к тому, что он всегда брал ее за руку, когда они вместе гуляли по Конохе. Но она достаточно быстро переборола свою невесть откуда взявшуюся застенчивость, и больше не стеснялась ни объятий при близких друзьях, ни прогулок под ручку на виду у всей деревни, ни нахождения с ним наедине. Минато часто бывал у неё дома, и если приходил, то задерживался надолго. Возвращаясь с миссий, он первым делом заглядывал к Кушине и только потом, да и то не всегда, шёл к себе домой. Они практически съехались: у Кушины в шкафу хранилось несколько пар его шорт и три футболки, в ванной комнате в стаканчике стояли две зубные щетки, а кровать пришлось и вовсе покупать новую, потому что на одноместной они никак не помещались. Чтобы впечатлить Минато, Кушина впервые приблизилась к плите, благодаря чему обнаружился ее удивительный талант к кулинарии. С тех пор они старались ужинать вместе как можно чаще, потому что Минато был без ума от ее готовки. Они походили на семейную пару, и жители деревни часто умилялись, завидев двух трогательных подростков, связанными друг с другом на удивление сильными и взрослыми чувствами. Некоторые односельчане искренне недоумевали, как эти двое вообще поладили — они же такие разные. Кушина вновь стала объектом ненависти всех девчонок из Конохи, которые были очарованы Минато, но совершенно не замечала разнообразных оскорблений, острыми стрелами летящих в ее сторону. Со временем, когда стало ясно, что Минато и Кушина не намерены расставаться, поэтому вскоре ситуация уладилась сама собой, и нападки в сторону Кушины прекратились. Очарованная беззаботной жизнью, которая изобиловала потрясающими событиями, Кушина, казалось, и вовсе позабыла причину своего переезда в Коноху. Но ей поспешили напомнить. Она покупала продукты в скромном магазинчике недалеко от дома, чтобы вечером порадовать Минато очередным кулинарным шедевром, как вдруг за ее спиной появился шиноби, которого она раньше никогда не видела. — Кушина-сан, Третий требует Вас к себе, — сухо отрапортовал он, в качестве доказательства протягивая ей аккуратно свернутый лист бумаги. Кушина кивнула, но не стала принимать лист из рук шиноби. — Я буду в Резиденции через несколько минут, — ответила она, указывая на пакет с продуктами, который надо было отнести домой. Ее ответ вполне устроил гонца, и он, сложив печати, исчезнул так же быстро, как появился. Кушина была впечатлена своей скоростью и довольно хмыкнула, понимая, что тренировки с Минато по совершенствованию контроля чакры не прошли даром, а ее скорость заметно увеличилась, в то время как запас чакры практически не изменился. Она вошла в кабинет Хокаге без стука, из-за чего Цунаде, стоявшая подле своего учителя, недовольно покачала головой, возмущённая отсутствием то ли страха, то ли субординации. — Здравствуй, Кушина, — сдержанно поприветствовал ее Третий. Она ответила кивком. — Я думаю, ты помнишь, зачем тебя доставили сюда из Узушио, — заговорила Цунаде после того, как Хирузен выдержал довольно долгую паузу, не зная, как начать этот не самый приятный для них всех разговор. — Да, — произнесла Кушина голосом, срывающимся на писк. Ее словно разом пронзили тысячью иголок, и она замерла на месте как вкопанная, не в силах шелохнуться. С самого своего прибытия в деревню она страшно боялась этого момента. — Мито-сама умирает, — протянула Цунаде. Сглотнув, она подняла на Кушину тяжёлый взгляд и произнесла: — Боюсь, дорогая, время пришло. Несколько мгновений Кушина молчала, в очередной раз стараясь свыкнуться с мыслью, что ей суждено быть джинчуурики Девятихвостого. Но как и в предыдущие разы у неё ничего не получилось. Кушина только громко сопела носом, надеясь, что это заглушит шум ее бешено бьющего сердца. — Когда? — с трудом выдавила она из себя. Третий и Цунаде переглянулись, вызвав у Кушина новый приступ паники, который она с трудом подавила. — Когда?! — повторила она свой вопрос, повысив тон, отчего в нем отчетливо проскочили истеричные нотки. — Завтра, — сохраняя спокойствие, ответил ей Третий. — Это случится завтра на рассвете. Кушина посмотрела на них и мгновенно отвела взгляд. Ей хотелось обрушить всю свою ненависть на Коноху, на старейшин и Хокаге, уничтожить все, что создавалось здесь десятилетиями, но она этого не могла. Ненависти совершенно не было места: ее сосуд был полон любви. Она приносила себя в жертву не по тому, что так было решено каким-то соглашением более десяти лет назад, она делала это из-за беззаветного чувства любви к деревне и всему тому удивительному, что ей посчастливилось здесь пережить. Она словно повзрослела на несколько лет или даже на целый десяток и посмотрела на Третьего и Цунаде настолько пронзительно-мудрым взглядом, что им обоим хотелось выказать этой девчушке своё глубочайшее почтение и уважение, согнувшись в глубоком поклоне. — Хорошо, — ответила Кушина. — Но я бы хотела навестить Мито-сама сегодня вечером. Выйдя из Резиденции, Кушина почувствовала, как предательски подступают к глазам слезы, но она не могла позволить себе заплакать на улице у всех на виду. Она быстро помчалась домой, надеясь, что Минато скоро придёт к ней. К ее счастью, так и случилось. Сегодня он помогал Шикаку и Иноичи в архиве. Вместе они справились с нудной бумажной работой довольно быстро, и Минато освободился даже раньше, чем планировал. Придя к Кушине, он мгновенно заметил перемены в ней. — Что-то произошло? — осторожно поинтересовался он, взяв ее руки в свои. — Я ничего тебе не приготовила, извини, — хмыкнула она, не понимая, к чему тянет время. Он насторожился и сдвинул брови к переносице. — Это случится, Минато. Случится завтра, — на выдохе произнесла Кушина, — Лиса запечатают. Она видела, как меняется выражение его лица и как противно ему стало от одной только мысли, что он ничего не может с эти поделать. Кушина слабо ему улыбнулась, и Минато мгновенно притянул ее к себе. — Знаешь, я собиралась навестить Мито-сама и хотела, чтобы ты пошёл со мной, — пробормотала она, уткнувшись носом ему в плечо. Они вышли из квартиры несколькими минутами позже. Взявшись за руки, они побрели на север деревни, где находился дом Цунаде. Она радостно улыбнулась, увидев их на пороге вдвоём и сразу же проводила в комнату к Мито. Кушине хватило нескольких секунд, чтобы заметить и почувствовать в обычно пустующем доме странную суету. Проходя мимо одной из комнат, она заметила группу людей с яркими красными волосами. Мастера фуиндзюцу из ее клана прибыли в Коноху очень оперативно. Мито лежала на кровати, не двигаясь и, кажется, даже не дыша. Ее грудь изредка вздымалась вверх-вниз неровными, прерывистыми движениями. Роскошные волосы Мито окончательно потеряли свой необычный естественный цвет, став седыми, почти белыми, щеки впали, кожа истончилась и потеряла упругость. Но ее вид по-прежнему оставался на удивление величественными, настолько, что сидеть в ее присутствии и Кушине, и Минато казалось чем-то жутко постыдным и неуважительным. Мито заметила их, стоящих у порога, и пригласила войти. — Ты давно не навещала меня, — упрекнула она Кушину дружелюбным тоном. Переведя взгляд на Минато, Мито добавила: — Хотя будь рядом со мной такой красавчик, я бы в жизни не вспомнила о какой-то там старухе! — Мито-сама! — воскликнула Кушина, зардевшись, а старушка начала смеяться и кряхтеть одновременно, довольная своим остроумным замечанием. Минато поспешил опустить взгляд, с порога поражённый удивительным нравом этой женщины. — Да будет тебе, — отмахнулась Мито и, немного подумав, прибавила: — Я же все понимаю, тоже была молодой. Ох, видели бы вы меня тогда… Она была очень стара, и ее рассудок, как бы печально это ни было, помутнился. Иногда в сиделках, которых нанимала Цунаде, когда была сильно загружена на работе, она узнавала людей из своего прошлого. Мито казалось, что ее волосы расчёсывает Хаширама, а не смущенный и немного печальный ирьенин, а по вечерам она пьёт чай вместе с Тобирамой, почему-то вечно шутя об их свадьбе с ее младшей сестрой. Изредка она вела себя как малое дитя и тогда к ней являлся образ ее могущественного отца, который на самом деле души не чаял в своей любимой дочурке. В такие редкие моменты сиделке приходилось несладко. Вот и сейчас Мито опять погрузилась в воспоминания, ее губы тронула легкая улыбка, а глаза немного увлажнились. — Для меня честь познакомится с Вами, Мито-сама, — как можно мягче и спокойней произнёс Минато, осторожно вырывая ее из прошлого. Мито легонько дернула головой и посмотрела по сторонам, словно пытаясь понять, где она находится. Она перевела взгляд на Минато и улыбнулась ему. — И я тоже рада. Сядьте, — Мито указала на небольшой диван, стоявший возле кровати. Сев рядом, Минато почувствовал, что Кушина дрожит, несмотря на то, что в комнате было тепло. Он взял ее руку в свою и легонько сжал. — И никогда ее не отпускай, — тут же прокомментировала его жест Мито. — Она у нас девушка особенная, знаешь ли. — Знаю, — отозвался Минато, взглянув ей в глаза. — Я никогда ее не отпущу. Кушина внезапно для самой себя залилась краской. Он говорил о своих чувствах так удивительно открыто и уверенно, что у неё от услышанного сперло дыхание. Она посмотрела на Минато взглядом, полным восхищения и нежности, а он лишь крепче стиснул ее руку. Они говорили какое-то время. Минато рассказал ей о своей жизни, путешествии с Джирайей, поделился с ней своими мечтами, и Мито прониклась к нему самыми добрыми чувствами. Он сильно отличался от Хаширамы, но в то же время она находила их жутко похожими друг на друга. — Кушина, открой первый ящик тумбы. Кушина кивнула. Открыв ящик, она увидела в нем только аккуратный атласный мешочек и достала его. — Дай-ка его мне. А ты, молодой человек, сядь на кровать и помоги бабуле привстать. Минато, бережно придерживая Мито, словно она вот-вот рассыпется прямо у него в руках, помог ей сесть. Она развязала мешочек и достала из него украшение с кристаллом лазурного цвета. Жестом она попросила его повернуться и довольно ловко и быстро закрепила его у него на шее. — Это ожерелье принадлежало Хашираме. Оно помогает контролировать силу Кьюби. Надеюсь, что вам никогда не придётся прибегнуть к его помощи. Минато сердечно ее поблагодарил. Вскоре их побеспокоила Цунаде. Кушина на эту ночь оставалась в поместье, а Минато надо было уходить. Он не знал, что сказать Мито перед своим уходом, чтобы не оказаться в неловкой ситуации. Удивительно, но Мито это позабавило. Она снова попросила его никогда не оставлять Кушину и выразила свою искреннюю надежду на то, что их следующая встреча, где бы она ни произошла, состоится ещё очень нескоро. Минато это устроило. Он поклонился Мито.

***

Утро прошло в бесконечных приготовлениях. Кушина практически не спала ночью, постоянно ворочаясь, отвлекаемая разными мыслями. Когда на улице ещё было темно, к ней в комнату вошла Цунаде в сопровождении нескольких членов клана Узумаки. Они заботливо принесли ей завтрак, и пока Кушина давилась едой, выполняя вполне четкое и строгое указание Цунаде поесть хотя бы немного, в комнату приносили разные вещи, необходимые для ритуала. Умывшись, она села на татами и взглянула на себя в зеркало, в то время как вокруг неё захлопотали помощники. Они убрали ее длинные волосы в высокую прическу и закрепили на голове украшение, похожее на диадему. Вместо скромных серёг, подаренных Микото на день рождения, на ее ушах были закреплены узкие полоски бумаги с печатями. Кушину одели в легкое белое кимоно из хлопка, а на ее талии был туго затянут зелёный пояс оби. Ей принесли четыре браслета и массивные бусы, на которых тоже были поставлены печати. Она невольно поежилась, осознав, как много нужно сдерживающихся печатей для проведения церемонии, и это при том, что процесс контролируется минимум семью непревзойденными мастерами фуиндзюцу. Когда приготовления завершились, Цунаде взглядом попросила помощниц-Узумаки удалиться из комнаты. — Люди всегда ненавидели джинчуурики. Они… — Цунаде замялась, подбирая нужные слова, — боятся. Скоро всем в деревне станет известно, что ты теперь новый джинчуурики Кьюби. Мало кто из жителей Конохи догадается сказать это прямо сейчас, через месяц или даже через несколько лет, да мало кто вообще понимает это. Но мы все в огромном долгу перед тобой. Спасибо за то, что ты делаешь. Для деревни. Для всех нас. Кушина слушала ее, стараясь не расплакаться. Слова Цунаде были как нельзя кстати, они уняли дрожь и немного приглушили волнение, не отпускавшее ее с самого вечера. Она не могла ответить Цунаде, слова комом застряли в горле, поэтому Кушина просто крепко обняла ее, пару раз шмыгнув номом возле уха. Начинало светать, и Кушину сопроводили до небольшого деревянного дома. Единственная комната была очень темной, несмотря на приближающийся рассвет и множество горящих свечей. На стенах был вырезан символ клана Узумаки, Кушина предположила, что этот дом, а также прилегающие к нему здания — резиденция ее клана или, по крайней мере, так когда-то было. Внутри ее ждали десять человек. Они выстроились в два полукруга, встав напротив друг друга. Каждый держал по свитку в руках. Кушина поняла, что должна пройти в центр комнаты, где на полу уже была выведена большая круглая печать. Она увидела Мито, с трудом поднимающуюся по лестнице со стороны внутреннего дворика. Кто-то из Узумаки отчаянно предлагал ей свою помощь, но она упорно шла вперёд, не замечая никого. Мито вышла на середину комнаты. Мастера только сейчас заметили присутствие Кушины и взглядом пригласили ее войти. Она шла, не уступая Мито в величественности, немного прикрыв глаза. Сдерживающие браслеты на ее руках и босых ногах громким звяканьем отзывались на каждый шаг. Она посмотрела на Мито стоявшую рядом. И та прошептала: — Кушина… нагнись. Она повиновалась. — Ты нашла свою любовь? Такую, чтобы хватило на всю жизнь? — Мито ласково дотронулась рукой до ее щёки. Кушина заплакала, с горечью понимая, что старая Мито из-за помутнившегося рассудка совершенно не помнит об их вчерашней встрече с Минато. Она положила свою руку поверх ее руки и нежно сжала ее. — Нашла! — только и выдавила из себя Кушина, разразившись слезами. Сам ритуал она помнила почему-то очень смутно, картинки в голове были размыты. Узумаки что-то произнесли, приложив руки к полу. Печати из свитка понеслись к центру комнаты, и столб красно-оранжевой чакры вырвался из тела Мито. Украшения на Кушине задребезжали и загорелись синим светом. Бушевавшая энергия на какое-то время заполонила пространство, и мастера не могли ее подчинить. Внезапно Кушина почувствовала, как что-то прожгло ее тело. Она истошно закричала и упала на пол, хватаясь за живот. Ее движения были хаотичны, она царапала живот, щипала его, сжимала кожу, неосознанно причиняя себе ещё больше боли. В итоге, выбившись из сил, она застонала и перевернулась на бок, увидев перед собой Мито, лежащую на полу. Ее глаза были закрыты, а губы застыли в скоромной улыбке. Кушина посмотрела в потолок и больше перед собой ничего не видела.