My name is Dragon. Innuendo

       Мора так и уснула у костра, убаюканная песнями и чаем, утомленная слишком насыщенным днем, она склонила голову на колени и забылась подозрительно спокойным сном. Так спят дети, с верой в то, что завтра будет лучше чем сегодня и непременно не так как вчера. Проснулась она от того, что солнце настырно светило в глаза, просто вынуждая сбросить с себя плен мечт и грез, открывать глаза и радоваться этому новому дню. Солнце играло бликами на листьях, коре деревьев и росе на травинках, отчаянно хватавшейся за жизнь росе. А может, это вовсе и не роса, а слезы. Слезы любимых или любящих. Слезы страждущих и мучеников. Не найдя удобной позы и не сумев защититься от солнечных поцелуев, чтобы подремать еще хоть несколько минут, она приоткрыла глаза и сладко-сладко потянулась. Как же хорошо было! Как приятно! Медленно села и снова потянулась. А через секунду, уже встревоженная внезапно посетившей мыслью она оглядела свою комнату. Она не помнила как сюда попала, только горячий чай и тепло костра, прекрасные песни и мысли, мысли, что так и завлекали ее в свои пучины. Мысли бездны которых она до безумия любила познавать. А сейчас, нимфа сидела на полу своей комнаты, не было никого кроме нее. Пусто. Еще через несколько минут она до конца осознавала все масштабы трагедии, а потом, резко подорвалась и побежала к выходу. Там, запнувшись о собственный балахон споткнулась и вылетев прямо в дверь упала больно ударившись.       Нещадной сотней острых ножей пронзило спину, кто-то из сестер поспешивших на помощь пытался помочь ей подняться, но о возможной травме Мора сейчас даже думать не могла. В крови вскипал адреналин в адской смеси со страхом. Она настойчиво оттолкнула руки сестры и поднялась сама. Нет слов, чтобы описать насколько девушка была растеряна, насколько не знала что делать. Оглядела свою неудавшуюся помощницу и быстро кивнув, верно в знак благодарности, поспешила к домику Весты. В голове постепенно начинало проясняться и созревал приблизительный план действий. Она спешила со всех ног путаясь в одежде, спотыкаясь о самые мелкие веточки и в итоге с ног до головы была то в листьях, то в росе. От безысходности она готова была залиться слезами, выть волком. Казалось дом Весты только отдалялся и ей никогда не суждено попасть к подруге. Мора и сама не ожидала от себя таких эмоций, но страх, что вдруг родился в ее груди то ли за себя, то ли за их находку, то ли за возможные последствия всего этого, что она постепенно впадала в истерику. По щеке, одиноким ручейком пробежала слеза, утерев её рукавом Мора еще быстрее поспешила к Весте. С неожиданной прытью и ловкостью зеленокосая нимфа взобралась в домик Весты. Руки скользили по коре, она готова была сорваться, казалось неожиданности этого утра окончательно выбили из нее все силы. Недавнее падение начинало все больше напоминать о себе.  — Мора! — С земли ее кто-то окликнул — Мора, я здесь! Спускайся!  — Да…да, сейчас — Попыталась быстро сориентироваться и спуститься как можно ловче, на последней ветке она все же соскользнула, но к счастью обошлось только расцарапанным коленом и разодранной мантией.       Она казалась потерянной. Не обращала внимания ни на что вокруг. Ни на то, что сестры с удивлением взирают на нее, ни на то, что некоторые даже рвутся помочь, среди них и Шая, что как всегда просыпалась раньше всех и спешила в лес за корешками да листиками. Сейчас она спешила к Море со всех ног покинув корзинку где-то на пути. Не волновало, возможно именно сейчас, там, нужна ее помощь. Мора налетела на Весту и затараторила:  — Пропала… понимаешь? Надо искать ее! Слышишь меня? Она могла упасть, умереть, ее могли найти! Ее могли видеть! — Мора схватила Весту за ворот балахона и отчаянно трясла, будто только та и была виновата во всем. — Ты видела ее? Видела? Скажи, что видела?  — Успокойся, Мор! — Веста была не на шутку встревожена, она перехватила запястья подруги и попыталась ее удержать, но получилось не слишком хорошо, к счастью вовремя поспешила Шая. Сейчас, Веста как никогда была благодарна участливой и порывистой Шае за то, что та не могла пройти мимо беды несмотря на все запреты матери.  — Что случилось?  — Я не знаю. — Покачала головой Веста — Она встревожена и напугана, я совсем не понимаю, что могло ее так напугать! Шая легонько приобняла Мору, поглаживая по плечам пыталась успокоить необычайно разбушевавшуюся подругу. Получалось плохо. Веста не знала в чем дело, но в том, что к этому причастна их находка как-то и не сомневалась.  — Она пропала…пропала… Веста, она пропала… — Мора шептала одно и то же словно бредила.  — Нет, ну что ты? Веста здесь, она рядом…       Вот только Веста вполне поняла, что имела в виду Мора на самом деле. — Да…она рядом…я вижу… Рыжая встрепенулась:  — Когда ты видела ее в последний раз? — Она потрогала Мору за плечо давая понять, что сейчас и всегда будет рядом, ничего плохого не случиться.  — Вчера… — Всхлип — перед тем как идти к костру…она…  — О ком вы? О, той девушке, что была у Моры в комнате?       Две нимфы во все глаза уставились на Шаю и просто не могли поверить тому, что только что слышали.  — Ты… — Последовало недолгое молчание, словно Веста решала как правильно сформулировать свое обвинение. Шая только потупила взгляд и уставилась на траву так, словно только она и интересовала ее в данный момент. — Видела ее?  — Вчера мы с Ладой отвели Мору в комнату, — Русая запнулась — она была настолько уставшая, что мама увидела и попросила присмотреть за ней. Вот мы с Ладой помогли тебе забраться в домик, а там, на полу лежала та девушка. Мы рассказали маме, она приказала немедленно привести ее к себе и…она не появлялась со вчерашнего вечера, наверное ухаживает за девушкой.       Мора не могла поверить своим глазам, ушам и всему, что сейчас происходило, но она смотрела на Шаю и понимала, что каждое слово правда. О, как она была глупа когда решила не говорить, а сначала подождать выздоровления девушки! Теперь было поздно. Слабо верилось в то, что холодная порой даже к родным дочерям Ариадна могла сейчас спокойно заботиться о совсем чужой девушке.  — Где она? — Словно в бреду прошептала Мора. — Где Ариадна?  — Она сказала, что будет ждать тебя у себя, как только ты проснешься. Прости меня…       Голос нимфы полнился раскаянием, но простить Мора не могла, хотя бы потому, что не знала еще, что именно ей надо прощать. Возможно ли, что девушки уже нет в живых? Скорее всего возможно все.  — Я…могу уже идти? — Шая только кивнула не поднимая глаз        Море сейчас только храбриться. В один день разрушилось все! Сложно сказать будут ли ей доверять дальше, скорее всего нет. Как любой правитель больше не доверял бы в полной мере человеку, который его предал. Как никогда не доверяют людям с беглым взглядом. Как никогда не доверяют ночи и сну. Веста порывалась идти вместе с подругой, но та остановила ее одним только жестом руки и напускной решительностью, будто не ее будут осуждать, а она.  — - Останься с Шаей. Просто побудьте вместе, — Мора сглотнула вдруг ниоткуда появившийся ком в горле — если я не вернусь, а девушку оставят, вы обе будете просто обязаны окружить ее заботой и принять к себе, как будто вернулась я только с другим лицом!  — Ты вернешься. — Шая с уверенностью взглянула на Мору — Мама простит тебя, ты ведь не сделала ничего плохого! Хочешь, я буду свидетельствовать в твою защиту? Я попрошу, она послушает! Не меня так Ладу!  — Ты сделала все верно, Шая. И, знаешь, я рада, что среди нас есть настолько преданные. Еще, — уже развернувшись и собравшись уходить через плечо кинула — ты способная целительница.       Мора уже не видела, но щеки Шаи покрыл густой румянец и она начала нервно теребить край платья. Как же ей было стыдно! Как невыносимо стыдно! Словно маленький крот проник в сердце и начал там рыть ходы, постепенно она понимала, что с каждым шагом Моры в ее сердце не остается ни единого не заполненного беспокойством и стыдом места.       Веста боялась за подругу. Боялась, а потом злилась на себя за этот страх. «Ну к чему ты? Что плохого может произойти?». Но сердце не находило покоя в этих мыслях.        А Море как-то стало все равно. Она понимала, что какая бы ни была великодушная их предводительница, ей больше не окажут такого доверия как раньше. Пусть промах был столь незначителен, пусть ее вина была мизерна! Суть не в размере ее вины, суть в самом ее наличии. Суть не в ноже в спину, а в том, кто именно загнал его по самую рукоять. Нож ли? Наверное все же нож. Возможно ли еще что-то объяснить? Оправдаться? Возможно, она сумела бы солгать? Но в чем ей лгать? В том, что не сказала порядком ничего, привела чужую к себе в дом без разрешения и снова ничего никому не сказав лишила ее без присмотра тем самым, можно сказать, давая полную свободу действий. Нет, она все же виновата.       Домик Ариадны можно было с уверенностью назвать полноценным домом. Он раскинулся в ветвях старого дуба, вокруг ствола и напоминал собой причудливой формы улей, с множеством окон и окошек. Да, размеры дома были вполне оправданными, ведь Ариадна жила не одна, а с дочерьми, которых совсем не желала отпускать от себя ни на минуту. Лелеяла она их порой даже слишком и дочери у нее выросли тоже слишком. Старшая — слишком замкнутая и всем хочет быть полезной. Как мы уже поняли быть полезной у нее получалось крайне редко. А младшая — росла слишком уж доброй и отзывчивой. В детстве она готова была плакать от каждой убитой птички, скорее всего она была очень слабохарактерной, или же наоборот. Лада выглядела сильной и красивой, и верно если бы мать чаще выпускала красавицу дочку в мир к тому самому Беорну за медом, она была бы смелее.       Стараясь скрыть свое волнение, запереть его подальше от всего мира и если это будет возможно, то и от самой себя, Мора ступила на первую ступеньку. Все остальные она преодолела словно в бреду, не заметила их и опомнилась только когда оказалась возле двери. Протяни руку и свершиться суд. Собравшись с духом, сделав глубокий вдох, Мора толкнула дверь и вошла в помещение.       Свет заливал комнату, заполнял ее собой как воды заполняют моря. Спиной к вошедшей стояла их предводительница. Ее предводительница.  — Ты вовремя, я уже думала послать за тобой Ладу. — Она чуть повернулась к двери.  — Позвольте мне все объяснить…  — Постой. — Полностью развернувшись к Море, Ариадна остановила ее легким взмахом руки. Она знала, что сейчас скажет Мора, она ведь увидела все еще тогда, когда только коснулась Морганы. Да, она знала ее имя. — Это было ошибкой не рассказать мне, что ты привела чужачку к нам в дом, что привела опасность.  — Нет, она не опасна… — Ты знаешь наверняка? — Я так думаю. Она тонула, была на грани жизни и смерти и…  — Она бы не умерла. Думаешь, наши воды приняли бы ее и упокоили? Ты же видела, что ее пометили, она теперь одна из нас, но это не меняет того, кем она была до нас. — Тон Ариадны был странно спокоен и размерен. Она была на распутье, от принятого решения зависело две судьбы.  — Я не видела…  — Не перебивай меня! — Вдруг вскричала Ариадна. Мора не ожидавшая такого вздрогнула и быстро вскинула глаза на свою предводительницу, но на лице той не осталось и следа от этого порыва. Странный страх сжал грудь Моры. — Прошу.       Ариадна подошла к Море и аккуратно взяла ее за руки, погладила их, и повела за собой в глубь комнаты. Они остановились у того места, где на темной стене что-то странное было завешено черной тканью. Поймав вопросительный взгляд Моры Старшая нимфа только загадочно и с долей превосходства улыбалась мол: «Ты сейчас все увидишь и поймешь».       Одним резким движением Ариадна стянула ткань со странного предмета. Это оказалось зеркало. Оно было совсем обычным, но от чего-то казалось особенным и непохожим на те, которые приходилось когда-либо видеть. В резной деревянной раме оно было просто подарком из древности. Витиеватый узор был настолько искусным, что замирало сердце и хотелось протянув руку на ощупь проверить настоящее ли оно или же это просто прекрасное наваждение. Розы и лилии переплетались между собой, маленькие птички сидели то тут, то там. Мора даже на миг испугалась что они могут изранить хрупкие лапки об острые шипы, настолько реалистичной была эта работа. Поверхность зеркала была полностью черной и Море вдруг стало интересно можно ли напротив такого зеркала нормально делать прическу или просто любоваться собой. Но что-то там, на задворках сознания, подсказывало что этот предмет совсем не для самолюбования. Мору передернуло. Хотелось задать столько вопросов и все разузнать, но это все не находило правильной формулировки. Она могла восхититься или сказать как это ужасно, странно, дико. Она могла кричать и возмущаться или сказать, что ничего прекраснее не видела в жизни, но в голове крутилось только: «Какого черта?!», что, увы, озвучить не могла.       Со странным выражением воззрилась на Ариадну. Возможно она молча спрашивала или корила, в данной ситуации было возможным все, но то, что Мора не понимала что сейчас будет происходить, нагоняло страх и среди всего иного именно он различался очень четко. Ариадна же была уверена в каждом своем движении. Сколько раз ей приходилось вот так стоять пред своей силой, сколько раз приходилось спрашивать совета и решать проблемы. Чистые и всегда такие светлые нимфы создавали слишком много проблем для нее. Дочери леса были невинны в своих помыслах и всегда стремились всем помочь, всюду сунуть свой нос, в таком коллективе было сложно сохранить что-то в тайне. Порой, Ариадна питала подозрения к собственным детям, эльфийская кровь в них давала ей огромную почву для размышлений. Да, она сама была грешна. Да, она искренне ненавидела всех этих нарочито вежливых особей. Но одного хотела Ариадна с уверенность и рьяно: сохранить жизни еще чистым существам, не запятнать умы их и души. Верила в то, что именно это наследство, которым сейчас она увенчала стену, вскоре станет именно тем, что сплотит сильных и мудрых нимф, призовет из глубин величественных дриад дабы воссоединиться и властвовать над природой вместе.       Ариадна всегда первой находила всех меченных. Сейчас, если вы спросите у той самой Моры, Весты или еще кого-то они с уверенностью скажут, что совсем ничего не помнят из прошлой жизни. Почему чаще всех Ариадна признавала запятнанными тьмой именно меченных? Почему всегда первая стремилась к их спасению и всегда держала подле себя? Потому, что Смерть не обращала свой взор на ничего не значащих, и накопившая за века свою мудрость, приумножившая ее с помощью древних артефактов нимфа, была уже почти у той грани, когда все должно случиться и ничто не должно мешать. Дальше, а точнее сейчас была странная находка, даже она не могла прочитать ее прошлое. Даже столь мудрое создание не могло увидеть ничего. Выводов было два: либо она действительно изначально ничего не помнит, либо настолько сильна, что ей, впитавшей умы и силы не победить и не преодолеть. Первый вывод нес за собой риск, а риск следовательно влек опасность. Нет, сейчас действительно не время для опасностей и рисков, слишком долго строился дом, слишком голодным может оказаться огонь.       Ариадна коснулась рукой поверхности зеркала и где-то там, в самых дебрях темноты родился вихрь. Он приближался то ли смерчем, то ли водоворотом, постепенно закружив в себе темноту словно в танце и вот, перед Морой уже не просто черное пространство, перед ней уже водоворот из темного и светлого, серого, черного, белого. Дальше появились лица. Одно за другим, они менялись и смеялись. В стеклянных глазах была только пустота, на губах у некоторых нежные улыбки. В некоторых Мора могла узнать своих бывших подруг, тех, кого Ариадна крестила как темных и ни на что уже не способных кроме как стать самой тьмой. Вот они и стали. Бледные лица вместе со смерчем вырвались из зеркала и из губ Моры сорвался короткий вскрик. Она быстро зажала рот ладонью и смотрела на все вокруг огромными зелеными глазищами.  — Они все были с нами, все начали познавать иное, — Где-то в стороне, словно не здесь, не сейчас, словно сквозь толщу воды, голос, — а потом начали узнавать, познавать и того хуже — начинали думать.       Мора завертела головой в поисках Ариадны, в поисках знакомых снежных кудрей и бледного лица, но ничего не было. Смерчи и лица. Лица и смерчи. Ее будто начали резать тупым ножом, она никогда еще не испытывала такой боли, никогда и не думала, что что-то подобное возможно. Она кричала! Нет. Она вопила! И казалось от силы ее боли вдребезги разлетится зеркало, превратятся в пыль стекла. Мысли пропали будто она и не думала никогда, жила с пустой головой и только! Что-то ужасно больно впилось в лицо, защипало глаза и с них уже через миг хлынули слезы. Бурный горячий поток! В последний раз по телу прошлась крупная дрожь и все прошло. Утихло. Ничего не было. Ничего не будет. Мора была уже по ту сторону зеркала. Лицо ее усеяли маленькие ранки, следы того, что только что произошло.       Она кричала снова и снова. Колотила маленькими кулачками по черной глади зеркала. Проклинала Ариадну и искренне боялась за Моргану. Сила, что сейчас проснулась в Море не имела названия и не знала границ. Она словно мать готова была защищать Моргану, рвалась к ней и сердцем и душой! Понимала ли она, что теперь, Веста тоже под угрозой? Понимала. И была зла на себя и на обещание, что требовала с подруги. Ариадна только стояла и равнодушно смотрела. Ее ничто уже не пугало. Не пугало очень давно и не испугает потом. Она так думала. Она в это верила. Как верят в святость своих идеалов. Так верят в правильность своих поступков. Как верят во что-то свыше! Слепо и отчаянно, как человек на грани. Но это и есть та самая вера! Всегда слепая, но позволяющая столько увидеть! Там, у противоположной стены, Моргана резко разлепила веки. Ее темнота пропала, уступив место чужой темноте.