Ирония чувств

На следующий день Лаура проснулась очень рано, даже шести еще не было. Солнце ярко светило в окно, спать не хотелось, так что заснуть было просто нереально. Лаура встала, умылась, позавтракала, заглянула в комнату Матильды. Та спала, что называется «без задних ног» и улыбалась во сне. Лаура усмехнулась и начала размышлять, чем можно заниматься два часа с кусочком, потому что именно столько оставалось до открытия компании. Но потом пришла к выводу, что лучше раньше приехать и раньше уехать, тем более, что дел было в компании много и занятие она непременно себе найдет. С такими мыслями она взяла ключи и вышла на крыльцо. И остановилась от удивления: на свое крыльцо точно так же вышел Арей. И, видимо, тоже удивился, заметив напротив Лауру. Но удивление на его лице очень быстро сменила обычная нагловатая улыбка, и он спустился. Лаура тоже спустилась, помахивая ключами от машины. Таким образом она хотела сказать, что спешит, и времени на очередной бой у нее нет. Но Арей или не понял, или просто не обратил внимания на эти знаки, взглянул на часы и без всяких предварительных приветствий поинтересовался: — И куда же можно ехать без двадцати минут шесть? — Между прочим, я могу точно такой же вопрос задать тебе. — Я спросил первый. Хотя могу и ответить первый: в компанию через пляж. Теперь твоя очередь. — Тоже в компанию, но прямиком. — Без двадцати шесть? — А что такого? Там много дел. — А не слишком ли ты много внимания уделяешь компании? — Я проснулась около пяти, спать не хотелось, а в компании куча работы. Что мне еще делать? — Например, прокатиться туда через пляж. Знаешь, какая там красота в такую рань. Я всегда, когда просыпаюсь слишком рано, еду туда. Лаура колебалась. Увидев это, Арей начал соблазнять ее красотой утреннего океана. — Ладно, поезжай, я поеду за тобой следом. Арей вывел машину, Лаура сделала то же самое и вскоре они катили по еще пустым дорогам. Арей наблюдал за Лаурой в зеркало заднего вида. Вначале та добросовестно ехала за ним, но потом вдруг свернула в какой-то переулок. — Так я и знал, — сказал сам себе Арей и покатил своей дорогой. Но, подъехав к своему любимому местечку, увидел машину Лауры, а потом и саму Лауру, которая стояла, опираясь о багажник, и улыбалась. Арей затормозил рядом и вышел из машины крайне удивленный: — Ты тут что делаешь? — Тебя жду. — А откуда ты знала, что я приеду именно сюда? — Я не знала, но предполагала. Тут еще нет людей, хорошие холмы и прекрасный краевид. — Я увидел, как ты повернула, и решил, что ты отправилась в свою компанию. — Я и хотела, чтобы ты так подумал. — Вот хитрая! А откуда ты знаешь более короткую дорогу? — Я сама очень люблю это местечко, и раньше очень часто здесь бывала. Когда у меня возникали какие-то вопросы, проблемы, когда надо было принимать какие-то важные решения — я шла именно сюда… — И где ты облюбовала себе место? — На этом холме. Он высокий и оттуда отлично видны все окрестности. А ты? — Вот на том, с кустами. Он пониже, но зато кусты неплохо защищают от солнца. — Да, тоже хорошее место. Так, если я тут уже, то чего я разглагольствую на дороге с тобой. — А где? — Ну, явно не на дороге. Если тебе страшно хотелось поговорить на дороге, то ни к чему было ехать аж сюда. — Лаура немного закатала джинсы и побежала по песку, сбрасывая на ходу шлепанцы. — Ты куда? — не понял Арей. — В океан, естественно! — смеясь, ответила Лаура и с брызгами влетела в воду. Арей предпочел остаться полностью сухим, поэтому уселся на песке и стал наблюдать за бегающей взад-вперед по мелководью Лаурой. А она носилась, как ребенок, никогда не видевший океана, намочила себе таким образом джинсы до колен и забрызгала майку. — И ты в таком виде собираешься появляться в компании? — скептически поинтересовался Арей. — А что такого? Я однажды попала под дождь и явилась туда совершенно мокрая. Правда, я тогда еще не была президентом… Но я же сейчас не вся мокрая, а только до колен. Такое вполне позволительно. Кстати, ты, кажется, тоже не считаешь, что президенту компании нужно быть в деловом костюме, — усмехнулась Лаура, рассматривая футболку и джинсы какого-то серо-буро-синего цвета своего спутника. — Деловом костюме?! Я одел его два раза за всю свою жизнь, и оба раза мне в нем было жутко неудобно. — Чего же ты тогда придираешься? — По крайней мере, я весь сухой. — Хватит того, что я накрашенная. — Накрашенная?! Чем? — Блеском. А что, не видно? — Честно говоря, не очень. Ну, блестят губы, это вполне естественно. — Губы сами так блестеть не могут. — Еще как могут! Я уверен, что вчера на дискотеке ты не была накрашенная. — Вчера да. Ну и что? — Твои губы блестели точно так же. — Ты так пристально рассматривал мои губы? — Конечно! — И что же ты высмотрел? — Что они очень соблазнительные и что их обязательно надо поцеловать. — Если будешь продолжать, то придется тебе в компании оправдываться, что ты был за городом и попал под дождь. — Боюсь, что даже при самом сильном ливне у меня не получится промокнуть в машине. Так что придется придумывать что-то более правдоподобное. — Что соседка, к которой ты приставал, повалила тебя в океан? — В таком случае соседке тоже придется оправдываться, что она попала под дождь и у нее промокает машина. Шутка была удачной и Лаура рассмеялась. Наконец, набегавшись, она вылезла из океана и уселась на песок рядом с Ареем. А потом и вовсе улеглась. — Дождей из песка я еще не видел, — многозначительно заметил тот. — Ничего. Там все прекрасно знают, что я могу прийти на работу в чем угодно. И если я туда приду мокрая и в песке — это будет вполне нормально. Разве что моя секретарша сойдет с ума. — Не сомневаюсь. С такой начальницей сойти с ума — невелика проблема. — Кто бы говорил. Думаешь, с тобой сойти с ума слишком сложно? Арей сидел, глядел на горизонт, Лаура лежала, глядела в небо и они потихоньку препирались, что, видимо, доставляло им некоторое удовольствие. Наконец Лаура поднялась: — Однако, начинают появляться люди. Делать здесь больше нечего и я, пожалуй, поеду в компанию. Арей глянул на часы: — В начале восьмого? — Да, в начале восьмого. И больше ты никуда меня не затащишь. — Ну, не сейчас, так потом. — До свидания, мистер Приставала. — До свидания, Неприступная леди. Лаура села в машину и вмиг сорвалась с места, так, что пыль из-под колес взметнулась. Через пол минуты вдали виднелась только маленькая черная точка. — Ну она и водит машину, — пробормотал Арей, уселся в машину и укатил ненамного медленнее Лауры. Лаура старалась ехать по пустым улицам — и приятнее, и безопаснее — и размышляла о своем прошедшем детстве: уединенные холмы, которые она раньше так любила, навеяли на нее эти воспоминания. Будучи совсем маленькой, она все время просила родителей сводить ее куда-нибудь «в интересное место». Ее водили в цирки, зоопарки, кино, музеи… Ей все было не то. Родители ломали голову: что нужно ребенку? Однажды получилось так, что девочка оставалась дома одна. И отец взял ее с собой на работу. Купленные по дороге игрушки и леденцы Лауру не привлекали, зато очень привлекли бумаги и столы. Чтобы позабавить ребенка, Грегори дал ей несколько ненужных документов и тем самым получил занятие на целый день — объяснять дочке непонятные слова. А таковых там было предостаточно для шестилетнего ребенка. С тех пор Лаура стала часто проситься с папой на работу «поиграть с бумажками». Грегори ничего не оставалось, как выполнять ее просьбы, и тогда ему пришла в голову мысль сделать из любознательной дочки будущего президента компании. Саманта, мать Лауры, сначала устроила нешуточный скандал, но Лаура сама выбрала себе такой путь, и Саманте ничего не оставалось, как смириться с решением дочери. А Грегори был только рад. Он все ей объяснял и показывал… Когда Лаура подросла, он стал брать ее с собой на светские вечера. Сначала к ней отнеслись, как к обычной дочке миллионера, ничем не отличающейся от других. Но Лаура быстро скорректировала общественное мнение. Она участвовала в разговорах о политике и экономике, говорила со знанием дела и нередко спорила с опытными бизнесменами. Это быстро подняло девушку в глазах тех, кто думал исключительно о работе. Красота покорила мужчин, а царственная походка и величественные манеры — женщин. Но она вела так себя только в кругу важных персон. В действительности это была настоящая «сорвиголова». Многие светские дамы удивились бы, увидев, что эта молодая королева с криками носится вместе с сестрой по окрестным полям, лазает, как обезьяна по деревьям, раздирая локти и колени, и с визгом плещется в океане. Она обожала природу и выучила наизусть все окрестности Лос-Анджелеса, хоть в самом Лос-Анджелесе знала далеко не все закоулки. Она совсем не была похожа на своих сверстников. Она терпеть не могла все праздники и девчачьи посиделки, не любила пикники и гулянки, которые часто организовывали одноклассницы. Не любила шумные компании, хоть и чувствовала себя там вполне хорошо, в основном, благодаря светским вечерам. Однако поразвлечься любила. Например, посещала дискотеки очень активно, любила сходить в кино на хороший фильм, любила разные выставки, гуляла в парках и обожала сидеть возле фонтанов. И не в большой компании знакомых, а с Матильдой, к примеру. Или попозже, когда уже начала работать по-настоящему в компании, а Матильда покоряла Францию, Лаура подружилась с Ванессой и таскала всюду папину секретаршу. Ванесса ничего не имела против таких прогулок, но удивлялась характеру Лауры. Она была эмоциональная и вспыльчивая, бесстрашная и разумная. «Невозможного нет ничего», — считала она и показывала это на делах. Действительно, кто в четырнадцать лет будет знать экономику лучше среднего старшеклассника?! И кто в шестнадцать лет будет спокойно управлять компанией в отсутствие отца? Смелая и решительная, она не останавливалась ни перед чем, всегда отстаивала свою точку зрения и редко когда давала себя переубедить. В ней играла гордость. Та самая гордость, которая иногда мешала сделать что-нибудь, чего она клялась не делать во веки веков. И не делала, пусть даже это для нее было хорошо, а остальным не вредило. Впрочем, именно с помощью гордости Лаура развила в себе железный характер, который сломить почти невозможно. Как и саму гордость. К половине восьмого Лаура уже была около своей компании. И, припарковав машину, с удивлением заметила сидящую на перилах девушку, которая горько плакала. Подойдя поближе, она узнала в ней работающую в компании финансистку Ириду. Та не заметила начальницу, продолжая рыдать. — Ирида? Что случилось? Девушка отняла руки от залитых слезами глаз: — Мисс Миллер? Вы рано приезжаете. — Не всегда. Так ты мне не объяснишь причину своего плача в пол восьмого у входа в компанию? — вдруг Лаура заметила стоящий рядом чемодан, он ей сказал о многом. Ирида проследила направление ее взгляда, Лаура спросила: — Мужчина? — Да. — Любимый? — Да. — Все ясно. Пойдем внутрь. Лаура дала платок финансистке, посадила на стул и внимательно на нее посмотрела: — И что случилось? — Мисс Миллер, это все я виновата. Я в это впуталась, мне и выпутываться. Зачем вам, моей начальнице, нужны мои проблемы? — Ирида, я сейчас говорю с тобой не как начальница с подчиненной, а как женщина с женщиной. Я прошу тебя, позволь тебе помочь. Расскажи, что кто тебе сделал, и как ты оказалась рано утром с чемоданом возле компании? — Я жила со своим парнем в его доме. Мы познакомились несколько лет назад, он уверял, что любит меня, предлагал переехать к нему. Я тогда жила с родителями, и им он очень не нравился, не знаю почему. Он был такой вежливый, галантный, красавец с джентльменскими манерами. Я поссорилась с родителями из-за него и переехала к нему. Вначале все было, как в сказке. Родители пытались меня вернуть, но я устроила огромный скандал, оскорбила их и осталась с моим принцем. Больше я их не видела. Мой возлюбленный работал на какой-то фирме, даже не знаю на какой и кем, мы про это с ним никогда не беседовали. Но денег было мало, и я устроилась к вам. Мы жили вдвоем в своем гнездышке, нам было так хорошо вместе. Но однажды я заметила, что он по вечерам подолгу не бывает дома, одевается как-то по-другому. Он все спихивал на работу, но я поняла, что у него появилась другая девушка. Но сделала вид, что не замечаю этого, потому что мне с ним было по-прежнему хорошо. Он начал надолго исчезать когда угодно, иногда домой приходил только утром. Причем было видно, что он провел ночь не в баре и не в клубе, а у кого-то дома. Он видел, что я все понимаю, но не стал лучше. Наоборот, он вообще перестал мне объяснять свои исчезновения, мол, если я и так все знаю, зачем еще что-то говорить. Но я его любила, сильно любила и не могла бросить. Но вчера мое терпение лопнуло. Он обещал провести со мной вечер, я приготовила романтический ужин со свечами и стала ждать его. Но не дождалась и заснула. Он пришел, что называется, ночью, просто извинился и начал ко мне приставать. Меня это вывело из себя, и я сказала все, что думала. А он заявил, что меня не любит, никогда не любил, что у него есть другая и ему с ней намного лучше, а я была просто временным развлечением, и я ему не нужна. А потом сказал, чтобы я убиралась из его дома. Так и сказал, мисс Миллер… И я теперь не знаю, что мне делать, где и как мне жить… К родителям я вернуться не могу, а больше у меня никого нет. Даже друзей нет, я все время посвящала только ему… — Ирида не выдержала и разрыдалась. Лаура обняла несчастную девушку и начала думать, что делать. Руки чесались спросить его адрес и пойти туда, размяться перед рабочим днем, но нельзя же было оставлять Ириду на пороге компании с чемоданом в руке. — Так, сначала иди умойся, — отправила девушку Лаура и позвонила домой. Матильда недавно встала и теперь сидела с увлечением что-то рисовала и не сразу услышала звонок. — Алло. Лаура? Что? (долгая пауза) Вот сволочь! Конечно, вези. А кто? Ирида? Ой, я ее знаю! Немножко. Впрочем, я там почти всех знаю. Хорошо, вези. Мы тут с ней решим, что дальше делать. Ага, пока. Лаура положила трубку и подумала: «Черта с два у меня когда-нибудь будет мужчина. Разве что, детей сильно захочется». Появилась Ирида, в нерешительности глядя на Лауру. — Так, я сейчас отвезу тебя к своей сестре. Ты ей все расскажешь, она и успокаивать умеет лучше и разбирается лучше в таких делах. Тем более, что мне работать ведь надо. А вы там с ней поболтаете, она обязательно что-нибудь придумает, не имею представления что. — Не надо, мисс Миллер! — воскликнула Ирида. — Не надо, говоришь? А что же ты делать будешь, как жить будешь, где жить будешь? — М-м-м… в отеле каком-нибудь. Как-нибудь… — Вот именно, что где-нибудь как-нибудь. С тобой случилась беда. Ты не подумала, как следует, и теперь расплачиваешься, но это вполне простительно, если ты еще раз так не попадешься. И я не могу оставить тебя где-нибудь как-нибудь. Так что не сопротивляйся и пошли к машине… Ванесса! А ты откуда?.. А впрочем, ты всегда рано приходишь, я забыла. — Привет, Лаура. Привет, Ирида. А чего, прости за нескромность, у тебя глаза заплаканные? — Проблемы в личной жизни, — ответила за нее Лаура. — Идем их решать. Ванесса, иди наверх, я через полчасика буду. И вот, еще: сразу, как появится Хемильтон, не дожидаясь, пока он зайдет к себе в кабинет, потребуй финансовый отчет. — Нет проблем. Удачи. — Мисс Миллер, а почему вы такая добрая ко мне? — Во-первых, потому что ты женщина в беде, более того, ты моя сотрудница в беде. Я обязана тебе помочь. А уж тем более, когда эта беда от мужчин. Впрочем, кроме беды от них ожидать больше нечего. Все они такие эгоисты. — А что вам уже мужчины сделали? — Пока что ничего. Надеюсь, что так будет и дальше, и принимаю все меры, чтобы эти надежды сбылись. Ирида умолкла, решив, наверное, что задавать подобного рода вопросы своей спасительнице некультурно. Матильда внимательно поглядела на гостью и сообщила: — Я тебя помню. На вечере в честь юбилея компании ты была в ярко-зеленом платье с серебряными стразами, пошитом по принципу-де ля Моля. Ирида удивленно уставилась на Матильду. Лаура расхохоталась и объяснила сотруднице: — Матильда запоминает и узнает людей по одежде. Нередко она знает про одежду какого-то человека намного больше, чем сам этот человек. — Да… Я совершенно не знаю, по чьему принципу сделано было то платье и вообще кто такая-де ла Моля. — Не кто такая, а кто такой. Жан-де ля Моль известный французский дизайнер, разработавший коллекцию с затяжками на поясе. — Так, ну ладно, девчата. Вы тут беседуйте, разбирайтесь, а я поехала в компанию, потому что никакие разговоры про-де ля Молей отчет Хемильтона не проверят и с поставщиками не переговорят. Всем пока. — Пока. — Спасибо, мисс Миллер! До свидания! Лаура отправилась в компанию и проторчала там до самого вечера. Когда она вернулась, Матильда и Ирида с интересом что-то рассматривали, Матильда тараторила без умолку, а Ирида, как ни странно, ее очень внимательно слушала. Лауру они, конечно же, не заметили, и она подошла поближе, вслушиваясь в болтовню Матильды. Та что-то говорила про Париж, про дизайнеров и про тенденции моды и Лауре не стоило особого труда понять, что парочка модниц болтают на свою любимую тему. Возле них лежали громадные стопки каких-то журналов, каталогов и газет, которые Матильда показывала Ириде. Наконец Лаура, поняв, что замечать ее не собираются, сама подала голос: — Ну, модницы, и что же вы надумали за целый день? «Модницы» обернулись, улыбнулись, каждая приветствовала Лауру по-своему. А Матильда ответила на поставленный вопрос: — Надумали? Ну, например, я обнаружила, что несколько лет назад были в моде сочетания голубого и оранжевого. А так как я хочу сделать что-нибудь под старинку, то мне это очень помогло, и я надумала неплохое платье. — Все эти сведения, конечно, очень ценные, но я спрашиваю, что вы надумали по поводу жилья Ириды? — А-а… Ну, собственно, мы немножко побеседовали и собрались провести кампанию возвращения Ириды к родителям без ущемления самолюбия обеих сторон. — Да? Я вас недооценила. Честно говоря, я думала, что вы весь день проболтаете про какую-то ерунду. И какой же план? — План? М-м-м… Плана пока еще нет никакого. — Значит, вы все-таки проболтали целый день на посторонние темы. Ну ладно, я к этому вполне была готова. Значит ты, Ирида, действительно хочешь возвратиться к родителям? — Я не против… Но они ведь начнут упрекать меня во всем, сердиться и ругаться, что предупреждали. Так что мне все равно. Меня все варианты устроят. Я сейчас поеду в отель, а завтра Матильда обещала помочь поговорить с ними. — Никуда ты не поедешь! — хором отозвались сестры, а Лаура добавила: — Наша комната для гостей совсем соскучилась без посетителей. — А у меня еще целый чемодан под кроватью забит журналами. Необходимо, чтобы ты их посмотрела. Ирида смущенно поглядела на них: — Мисс Миллер, я же просто ваша подчиненная. Вы что ли со всеми подчиненными, попавшими в беду, так поступаете? — Я пытаюсь помочь любому хорошему человеку, которому требуется помощь, независимо от того, подчиненный он или нет. Особенно, если это женщина, пострадавшая от мужчины. И уж тем более, если эта женщина уже несколько лет работает в «Ships Miller Company» и пользуется уважением и вниманием своих коллег. Но если мы будем так продолжать разглагольствовать и смотреть журналы, то мы никому ничем не поможем. Разве что моей голове заболеть от этих ваших разноцветных картинок. Так что предлагаю на время отложить журналы и вспомнить, что голова умеет думать. Матильда с видимой неохотой оторвалась от журналов и нахально заявила: — Я вся во внимании. Что ты предлагаешь? — Мда. Судя по всему, думать придется только мне. Ну давайте сначала решим, как Ирида хочет жить: самостоятельно или с родителями? — Самостоятельно, с поддержкой родителей. Но мне кажется, что это нереально. — Реально все. У тебя еще деньги остались? — Да. Почти вся прошлая зарплата. Вы хорошо платите. — Я рада, что вас устраивает такая зарплата. Значит мое предложение: снять небольшую, а соответственно и дешевую квартирку в каком-нибудь приятном районе, пожить там пару месяцев спокойно, продолжать у меня работать. А за эти пару месяцев раза три как бы невзначай встретить родителей, помириться с ними, сказать, что с парнем своим ты разошлась, но несколько переиначить действительную причину. Сообщить, что у тебя, несмотря на это, все хорошо, ты самостоятельно живешь, работаешь и вообще ты вполне счастливый человек. И потихоньку намекнуть, что все-таки иногда хочется совета и поддержки близких людей. Я уверена, что они тебя поймут и простят. А на дальше загадывать и строить планы не будем. — Очень хорошее предложение, мисс Миллер. Я так и сделаю. Увидев довольную улыбку Ириды и Матильду, которая, приговаривая «Умно», теребила кисточку от покрывала, Лаура рассмеялась. — Ну, я рада, что вам нравится. Поэтому сейчас можете досмотреть ваши журналы, Ирида переночует у нас, а завтра займетесь поисками квартиры. Если кто хочет, можете со мной на дискотеку сходить. Матильда, уже было схватившая журнал, вопросительно поглядела на Ириду, мол, как насчет дискотеки? — Я не знаю… — пробормотала та. — Я там уже не была много лет. — Значит надо проверить, что там за много лет изменилось. Собирайтесь. За полчасика, думаю, управитесь? — Управимся, — Матильда хитро поглядела на Лауру. — А чего ты туда так стремишься? — Потанцевать охота. — С Ареем? Лаура открыла рот, размышляя, что бы такого сказать. Но ограничилась решительным и громким «Нет!», и пошла к себе в комнату. Минут через десять она спустилась уже готовая и взяла первый попавшийся журнал — делать-то было нечего. Из соседней комнаты доносились убеждения Матильды и крики Ириды: — Нет, я не люблю светлые тени! Я вообще краситься не люблю! — А как идти на дискотеку не накрашенной?! — Хоть темные… — В этом сезоне из темных в моде синие и фиолетовые. А к твоему наряду ни те, ни другие не идут. А вот бежевые подойдут замечательно. Тем более, это последний писк моды. И так далее, и тому подобное. Лаура со скучным видом листала журнал — там не было ни капельки интересного для нее. Послышался звонок в дверь. «Если только это Арей…», — подумала Лаура, а так как она в этом не сомневалась, то моментально придумала первую колкость. Но то оказался не Арей, а всего-навсего Крис. — Здравствуй, Лаура. А Матильда есть? — Привет. Есть, — сухо ответила Лаура и крикнула на весь дом: — Матильда! Твой кавалер пришел! Потом добавила: — Проходи. Матильда, накрашенная, видимо, по последнему писку моды, вылетела из комнаты, запрыгнула на Криса и поцеловала его. Лаура отвернулась и продолжала листать журнал — такие сцены были совсем не в ее вкусе. — Прости, Матильда, — тем временем оправдывался Крис. — Я вчера так внезапно ушел. Но я тебе обещаю, что с сегодняшнего вечера все будет по-другому. Я окончательно порвал со старой жизнью, и теперь буду жить новой — с тобой. Матильда уже открыла рот, чтобы ответить какими-нибудь нежными словечками, а может поцеловать Криса — неизвестно. Но тут послышался тихий, очень удивленный, но полный гнева вскрик: — Крис! В дверях комнаты стояла Ирида и смотрела на Криса так, что даже Лаура обратила внимание на этот взгляд. Крис казался не менее удивленным, но совсем не разгневанным, а даже напуганным. Матильда и Лаура вертели головой, переводя взгляд с Криса на Ириду. Лаура решила молчать, потому что ее это никак не касается. Но Матильду касалось, потому что Крис был ее парнем. И она поинтересовалась: — Что случилось? Вы знакомы? Крис! Ирида! Не молчите! Наконец Ирида ответила, но не Матильде, а Крису: — Так вот кто та другая. Ну что ж, буду знать. — Ирида… Как ты тут очутилась?! — А это не твое дело! Это перестало быть твоим делом с сегодняшнего утра, когда ты сказал, что я была игрушкой, когда ты выкинул меня на улицу, как ненужную вещь! Матильда отошла от Криса, внимательно следя за тем, как изменяются черты его лица. До нее начало доходить, что здесь происходит. Лаура тоже начинала понимать, почему ей не нравился Крис, но не вмешивалась, просто смотрела, что будет дальше. Ирида продолжала: — А я-то думала, ты меня любишь, любишь больше всех на свете. Идиотка! Мне нужно было уйти от тебя, как только я заметила, что появилась другая. А я не могла, я любила тебя, я была такая слабая. Ты всех дуришь, подлец несчастный! Я же вижу, что Матильда ничего ни о ком не знала. — Так, достаточно, я все поняла! — крикнула Матильда. Потом обратилась к Крису, напуганному и смущенному — Ты!.. Я даже не знаю, кто ты. Слов таких нет, чтобы я могла выразить свое презрение, — потом приостановилась, думая, что бы еще сказать и вдруг крикнув «Мерзавец!», дала ему пощечину. Лаура улыбнулась. Ирида с яростью смотрела на бывшего возлюбленного. Потом спросила: — Матильда, а ты хоть знала, что у него жена раньше была? — Жена?! — Ага, видимо не знала. Знаешь Ванессу Стоннер, секретаршу? — Ванесса?! — Именно Ванесса. Тоже попала в лапы этого пройдохи. Я сама случайно узнала, потому что он подзабыл о таком этапе своей жизни. Лаура сама уже дрожала от ярости. Вот кто бросил ее подругу на произвол судьбы с ребенком на руках. Лаура сама тогда помогала Ванессе, часто приходила к ней, помогала по дому, уговорила отца на некоторое время дать ей отпуск, оплачиваемый. Если бы не Лаура, неизвестно, что сейчас было бы с Ванессой и ее ребенком, потому что отец и не подумал платить алименты, а ходить по судам у Ванессы не было ни времени, ни сил. Матильда тем временем давала своему возлюбленному пощечину за пощечиной, приговаривая: — Это тебе, за то, что обманывал меня! Это тебе за жену! Это тебе за ребенка! Это тебе за Ириду! Это тебе за все твои клятвы! Подлец! Мерзавец! Обманщик! — и каждое предложение сопровождалось пощечиной. — Ирида, чего стоишь?! Он так с тобой обошелся, а ты стоишь, смотришь?! Подключайся! Лаура тоже не выдержала… Бедного ловеласа вытолкали на крыльцо три разъяренные девицы, при этом громко ругаясь и сопровождая ругательства ударами. Крис кричал что-то типа «Пустите, вы не имеете права!», и каждое такое его восклицание зажигало новую бурю ругательств и ударов. На шум из соседнего дома выбежала девочка лет двенадцати, из другого — дочка, мать и бабушка, на балкон третьего вышла парочка, с интересом наблюдая за происходившим на крыльце дома сестер Миллер. Наконец, дав напоследок еще одну пощечину, Матильда толкнула горе-любимого на ступеньки: — Хватит, девчонки. Он достаточно получил. Он не стоит того, чтобы у нас болели руки. Убирайся вон и только попробуй нос свой сюда сунуть! — И ожидай повестки в суд, — добавила Лаура. — Я лично прослежу и помогу Ванессе отсудить все, что ты им должен. Крис поправил помятый костюм и, ничего не сказав, удалился, напоследок высокомерно взглянув на троицу. Проследив за ним до угла, троица победно переглянулась. — Мы на дискотеку собирались, — напомнила Лаура. — Да, только надо прическу подправить, я же вся растрепанная, — сказала Матильда и все трое зашли в дом. Матильда и Ирида ушли поправлять прически, а Лаура, прическа которой состояла из просто распущенных волос, уселась дальше листать облюбованный журнальчик.