Ordeals of the Love

      В зале стало неестественно тихо — никто, казалось, не дышал. Вот только напряжение, пришедшее с тишиной, ничуть не успокаивало, а только быстрее разгоняло кровь в венах, давило на пульсирующие виски. Санса опустила глаза в пол, часто моргая, и прикоснулась к болезненно ноющему виску, силясь успокоить тупую боль, но боль не утихала. Больше никто не говорил, никто не двигался — ни в этом зале, ни, казалось, за его пределами.       — Ещё раз, — медленно, с нотками накипающего терпения, наконец, заговорил Джон. — От чьего имени Вы делаете предложение?       — От имени лорда Роберта Аррена.       Сноу тяжело выдохнул, явно сдерживая нарастающую злобу, и искоса взглянул на сестру.       — А разве лорд Аррен ещё не слишком юн для женитьбы?       — Лорд Роберт уже подрос и возмужал, уверяю Вас, лорд Сноу, — он говорил привычно спокойно и, наверняка, с лёгкой полуулыбкой на губах. — К сожалению, лорд Аррен достаточно болезненный юноша, поэтому не каждая девушка сможет стать его невестой. Ведь его жена должна будет заботиться о нем, зная его болезнь. Вашей же сестре уже приходилось ухаживать за юным лордом. И эта одна из причин, почему леди Старк самая подходящая кандидатура на роль его невесты. К тому же Ваша сестра — удивительная девушка, обладающая множеством положительных качеств. Главная же причина, почему лорд Роберт желает жениться на ней, состоит в том, что он давно испытывает к ней тёплые чувства. И теперь, когда он вырос, у него появился шанс жениться на прекрасной и дорогой ему девушке.       Он не произносил её имени, и Сансе думалось, что намеренно: видимо, он боялся разозлить Джона. Хотя наивно с его стороны было полагать, что такую новость Джон или она хоть как-нибудь воспримут спокойно или, как бы выразился он сам, рассудочно; наверное, окончательно он это понял только тогда, когда столкнулся с её взглядом — черты лица его в это мгновение чуть дрогнули, но едва ли это было заметно для кого-то ещё кроме неё. Он смотрел на неё внимательно, с оттенками нарастающей тревоги, пусть глаза её были сухие, и сиюминутной истерики не было; вот только знающий человек знает, что взрывная, мгновенная истерика всегда лучше тихой, сдерживаемой, — Петир был знающим человеком.       — Ему очень повезло, что у него есть такая возможность. Не всем выпадает такой шанс.       Зрачки глаз его, чёрные и пустые, казалось, расширились, грозясь утянуть её в свои глубины, и немо изучали её мгновение, потом снова спрятались, уменьшившись.       — Неужели это всё, что Вы можете нам о нём сказать, лорд Бейлиш? — теперь Джон говорил громче и нетерпимее; он отошёл от стола и сделал пару шагов к лорду. — Может, Вы расскажите нам что-нибудь более интересное и правдивое о юном Роберте Аррене?       — Я не понимаю Вас, милорд, — наконец, Петир отвёл свой изучающий взгляд от неё и взглянул на Джона, едва усмехаясь.       — Ну, не знаю, может, вы расскажите нам что-нибудь личное о нём. Ведь у каждого свои скелеты в шкафах, не так ли?       — Должно быть, так. Но, уверяю, у лорда Аррена нет…       — Нет никаких наклонностей?       Даже Старк услышала, как захрустели кости брата, когда он сжал руку в кулак.       — И что же, у него нету совсем никаких странных привычек? Может быть, он любит арбалеты или острые предметы? — он подходил всё ближе и разговаривал злобно, не сводя с лорда прямого свирепого взгляда. — Или, может, он любит использовать их на людях? Скажите, он любит стрелять в людей?       Про себя Санса подумала, что Роберт стал бы скорее выкидывать всех неугодных в Лунную дверь, чем притронулся бы к любому виду оружия — она была уверена, что стрелять, даже чуть сносно, он так и не научился.       — Лорд Аррен любит издеваться над людьми, как считаете? Рамси Болтон любил.       — Вы сравниваете лорда Аррена с Рамси Болтоном? — его высокомерный предостережительный тон раздражал и нервировал, хотелось вырвать его язык, пусть даже голыми руками, и бросить печься на угли — и самого лорда туда же.       — Нет, конечно же, нет, — Джон держал себя в руках из последних сил, и делал он это — Санса была уверена — только ради неё; в противном, он бы давно сорвался и вышвырнул лорда за шкирку, как последнюю конченную тварь. Хотя, быть может, так и нужно было поступить. — Я просто узнаю о лорде Роберте Аррене. Ведь судя по прошлому браку моей сестры, Вы склонны выбирать ей в мужья отъявленных психопатов.       — Уверяю Вас, лорд Роберт — совершенно положительный юноша, не отличающийся жестокостью.       — Знаете, лорд Бейлиш, мне совершенно плевать на Ваши уверения. Мою сестру Вы тоже уверяли, что болтонский бастард абсолютно безобиден и не причинит ей вреда. И что же из этого вышло?       Петир никак не среагировал: лицо его осталось так же спокойно, тонкая ухмылка не исчезла, даже голос его не изменился, ничуть не дрожал — только грудь его теперь вздымалась реже, медленней.       — Я искренне сожалею о том, что произошло с леди Старк, — ровным голосом ответил он. — Но это совершенно другой случай, лорд Сноу.       Плечи Джона чуть подпрыгнули, странно дёрнулись, а спина, уродливо сгорбленная и напряжённая, выпрямилась, когда Сноу подошёл к лорду почти вплотную, нависая.       — Скажите, вы помните Рамси Болтона? Вашу первую встречу?       Пересмешник встретил вопрос Сноу с той же усмешкой, что и прежде, совсем не изменившись в лице, но отчего-то, по каким-то собственным соображениям, не ответил.       — Помните, как согласились выдать Сансу за него? — заговорщически тихо спросил Джон. — Как оставили её здесь с ним, совершенно одну?       Санса вскочила, резко и неожиданно, но не двинулась с места — и ничего не сказала, хоть и хотела. Петир тоже молчал, неприятно и неуместно ухмыляясь, но более ничем не выдавая ни собственных чувств, ни мыслей.       — Извините, лорд Бейлиш, но вынужден вам отказать в вашем предложении. Не в моей привычке отдавать близких мне людей в руки незнакомцев, — тут же Джон развернулся, громко щёлкнув каблуками сапог, и вернулся к прежнему месту, более не разворачиваясь лицом к лорду.       — Лорд Сноу, я вынужден настаивать на том, чтобы вы лучше обдумали это предложение, — Мизинец говорил громче и торопливей. — Разумеется, лорды присягнули Вам и поклялись служить, но ведь клятвы, данные лордами, нарушались и не раз. А если ваша сестра выйдет за лорда Роберта, армия Долины всегда сможет прийти к вам на помощь. Если вдруг лорды отвернутся от Вас, вы всегда сможете рассчитывать на помощь Долины, потому что Ваша сестра будет законной леди Долины.       Джон, чуть наклонив голову, пересёкся со взглядом сестры.       — Моя сестра — леди Винтерфелла.       — Лишь до тех пор, пока вы не женитесь.       — И всё-таки, лорд Бейлиш, вынужден ответить Вам отказом, — Джон долго и отчего-то печально глядел на неё, поджав губы и нахмурив брови, но, наконец, лицо его расслабилось, и глаза опустились куда-то в пол.       — Дело ваше, лорд Сноу, — после некоторого молчания произнёс лорд со скрытым раздражением. — Вы не послушали меня и в прошлый раз. Надеюсь, Вы помните, чем это обернулось?       Джон поднял свой холодный, будто волчий, взгляд и, чуть развернувшись, бросил:       — Ваше, лорд Бейлиш, пребывание в этом доме закончено.       — Как Вам угодно, милорд.       Нервно он приблизился к двери, торопливо схватился за ручку, но неожиданно остановился, замер, за секунду до её оклика — ровно так же, как этой ночью, когда собирался отправиться в свои покои, дописывать письма.       — Подождите, лорд Бейлиш, — он чуть повернул голову, но не развернулся. — Дайте мне время. Я обдумаю ваше предложение.       Он ответил кивком, медленным и коротким.       — В таком случае, я задержусь в замке ещё на день, — он ответил не громко, но чтобы она могла его услышать, и совершенно спокойно, безэмоционально — но Санса могла поклясться, что, выходя, на его губах снова была надета эта высокомерная усмешка.

* * *

      Бокал чуть тряся в руке, а стеклянный графин, неожиданно отяжелевший, неприлично медленно наполнял кубок, а, наполнив, громко громыхнул, наскоро поставленный обратно на столик. Санса быстро отпила из кубка, но не выпив и половины, сильно закашляла. Воздуха не хватало. Подступили слёзы, побежали по щекам. Она зло вытерла их и глубже задышала, останавливая подступающие рыдания, — нет, снова плакать из-за него она не будет. На удачу она плюхнулась куда-то назад, не оборачиваясь, и оказалась в чёрством кожаном кресле. Снова отпила из бокала, но уже решительней.       Эту ночь хотелось провести именно так: сидя в этом зелёном высоком кресле, пить бокал за бокалом, и плевать, что для леди такое поведение совсем неподобающее. Сегодня она не леди. Сегодня она пустоголовая наивная девчонка, которая хочет с помощью дрянного вина заглушить всё, что копится внутри; пусть копится, собирается воедино, пусть эта никчёмная куча сантиментов прожжёт её изнутри, испепелит последнее светлое в сердце — всё это светлое ей уже осточертело до безумия, всё это светлое и нежное приносит ей только боль и больше ничего. Пусть всё катится в преисподнюю: и её чувства, и сам Петир Бейлиш, будь он проклят.       Да, именно так. И плевать на ходоков и помощь Долины, плевать на весь свет! Главное, чтобы этот лорд катился ко всем чертям отсюда и не возвращался никогда.       Санса горько усмехнулась.       А чего, она, собственно, бьётся в истерике? Разве он ей что-то обещал? «Точно не это», — ответила она про себя. Не это, может быть; но разве и что-нибудь другое? Разве не она сама говорила, утверждала самой себе, что знает, кто такой Мизинец? Знает, что он лжец и интриган? Разве не она твердила себе, что не верит ему, потому что он игрок? Твердила — вот только, сама не верила. И каков результат? — снова слёзы, снова ноющая боль в груди. Отчего же ты, Санса, ничему не учишься?       «Он снова хочет выдать меня замуж, — истошно крича, билась о тугой лоб раздражающая мысль, — снова использовать, как свою игрушку». Да, хочет. А разве она не игрушка? Сломанная и уже использованная — но и такой Петир Бейлиш может найти применение. От этой мысли стало мерзко, живот скрутило тугим узлом, а грудь, будто скованная цепями, загудела, тоскливо заныла.       Она не хочет. Нет, она не желает снова становиться марионеткой в его руках, она не станет играть одну и ту же роль дважды — её последняя роль искалечила её, почти уничтожила. Болтонский ублюдок — последняя капля той микстуры слепого доверия и благоговения, что вливал в неё Мизинец месяцами. Больше этого не повторится, ну уж нет. Она не станет снова слепо доверять его планам, ни в этот раз и ни в какой другой!       Слёзы неустанно текли по щекам, причиняя почти физическую боль, а Санса раздражённо вытирала их раз за разом и, не чувствуя собственных ног, бежала вперёд по лабиринтам замка, не останавливаясь, не думая, не сомневаясь, — все сомнения ушли; осталась только голая решительность.

* * *

      Шум торопливых шагов в коридоре он расслышал сразу, но в следующую секунду всё вдруг стихло. Всё же казалось, что он слышал сбитое, рваное дыхание с той стороны двери, даже сидя за столом в пол-оборота, и уже отложил письмо и перо, решившись открыть незваному визитеру дверь, но вдруг она распахнулась сама, легко и настежь, и в комнату влетел этот самый нерешительный визитёр, топтавшийся у двери с той стороны добрые полминуты.       Петир обернулся и сразу вскочил на ноги.       — Санса.       — Извините за беспокойство, лорд Бейлиш, но я... я не могла ждать утра.       Он быстро приблизился к ней и, едва оглядев, прошёл мимо — запереть настежь открытую дверь.       — Я всегда тебе рад, ты же знаешь, — он постарался сказать это обыденно, привычно сдержанно, и, казалось, у него это вышло. Вот только руки вдруг стали неловкими и вялыми, и губы заболели от нервного закусывания их зубами. Чуть повозившись, он, наконец, дёрнул за задвижку и замкнул дверь. Развернулся он не сразу.       — Я не займу... не займу много Вашего времени, — было слышно, что говорить спокойно ей было тяжело, она часто сбивалась и громко дышала. Сдерживала рыдания — понял он сразу.       — Я хотела сказать, что... что Вам не нужно оставаться в замке. Я всё обдумала и решила, что я отказываюсь от Вашего предложения. Мне... я не стану, — она слабо качала головой, смотря на него сухими красными глазами. Он, наконец, сдвинулся с места и подошёл к ней. — Я не стану делать это снова. И ты не можешь об этом просить. Не имеешь права, — она не плакала, решительно держалась, но и говорить больше не могла — голос отказал ей, белые губы легко дрожали.       — Послушай меня, — Петир протянул руку и коснулся её щеки, холодной и влажной, наклонился ближе, лицом к лицу, но она отвернулась. — Послушай, прошу тебя. Я знаю, что ты злишься, и я знаю, что тебе страшно — знаю, слышишь? Но в этот раз всё совершенно по-другому, понимаешь? Думаешь, мне всё равно? — он схватился за её туманный взгляд и нервно качнул головой. — Я решился на это только потому, что это Робин — болящий слабый юноша, который едва ли проживёт ещё полгода.       — Я не безвольная кукла, которую ты можешь отдавать замуж, кому тебе вздумается, — зло прошептала она.       — Нет, не кукла, — мышцы губ его дёрнулись, сам он помрачнел и, опустив голову, едва шевелил губами. — Мы можем этого не делать. Ты можешь этого не делать, — быстро поправил он себя, подняв взгляд. — Но он всё равно умрёт. Ему уже хуже, припадки случаются всё чаще. И когда произойдёт неизбежное, власть в Долине окажется в руках смазливого глупца Гарри, который ни черта не смыслит. Но ты, Санса, — он благоговейно взглянул на неё, чуть ухмыльнувшись, — ты знаешь, как следует править. Власть — твоя стихия, я это вижу. И Джон, твой брат в будущем будет нуждаться в помощи, это наверняка, и ты сможешь ему помочь, потому что будешь обладать властью, армия Долины будет подчиняться тебе, — дыхание её становилось тихим и ровным, и красноватые глаза её смотрели на него здоро́во и трезво. — Тебе всего лишь нужно...       — Довериться тебе? — иронически спросила она. Пересмешник коротко кивнул, поджав губы. — И как же я могу довериться человеку, который всё время лжёт мне и всем окружающим?       — Насчёт нападения я не лгал. Не лгу и сейчас.       Старк взяла его руку в свою и убрала от лица.       — Этого недостаточно.       — Спасение твоей жизни тоже недостаточно? — раздражённо усмехнулся он.       — Боюсь, что в твоих действиях трудно проследить логику и мотивацию, — теперь её голос был ровен, но без холода. Злости, обиды или паники в нём больше не читалось — очевидно, ей удалось взять эмоции под контроль.       Петир отвёл взгляд и замолчал, крутя в голове безумную идею.       — Садись, — он указал ей на кресло за столом, сам же он расположился в другом.       Заговорил лорд не сразу: поставив локоть на стол и в задумчивости коснувшись двумя пальцами губ, он неотрывно глядел на неё, медленно осматривал лицо, читал оттенки взгляда, взвешивал и обдумывал.       — Партнёрство, — твёрдо произнёс он. — Ты не можешь верить мне, это я понимаю. Тебе нужны гарантии, мне — твоя помощь. Раз так, мы могли ли бы заключить соглашение, выгодное для нас обоих, — в этом случае, ни у меня, ни у тебя не будет смысла нарушать условий соглашения и предавать другого.       — Партнёрство? — тихо повторила Старк, высоко подняв брови. — Ты, привыкший все карты держать при себе, предлагаешь мне равные условия с тобой? Ты, правда, готов на это пойти?       Петир слабо приподнял уголки губ и качнул головой.       — Не совсем равные. Но да, как видишь, готов.       — Но у меня будут условия, — после некоторого молчания произнесла она, выпрямляясь.       — У нас у обоих они будут, — он, имитируя расслабленность, упал на спинку кресла и сделал приглашающий жест, предлагая ей начать первой.       — Я имею право на тайну личной переписки и не хочу, чтобы ты или твои люди вскрывали получаемые и отправляемые мною письма, — она вскинула голову и закусила губу, задумавшись. — Также я хочу, чтобы Бриенна и Подрик отправились со мной. Мне нужно, чтобы у меня были люди, верные только мне.       — Это справедливые условия, — лорд кивнул, сразу и коротко, легко взметнув бровями вверх.       — Это ещё не всё, — торопливо продолжила Санса. — Второе условие заключается в том, что мне нужна правда. Вся правда касаемо твоего плана на меня, без недомолвок, — он снова кивнул, но уже медленней и вынужденно, чуть нахмурив брови. — И наконец последнее, — она набрала в грудь воздух, нервно потёрла руками, — наше партнёрство вынужденная мера, на которую я иду ради блага семьи. Оно вовсе не означает, что я соглашаюсь с твоими планами и твоей... картиной. Что бы между нами ни происходило, положение вещей это нисколько не меняет, — он ухмыльнулся, опустив глаза, и она повторила с нажимом: — Нисколько не меняет.       — Твои условия мне понятны, — Петир сцепил руки в замок и наклонил голову набок, поднимая уголки губ в полуулыбке. — У меня же условий значительно меньше: всего одно — и одно общее правило. Правило заключается в том, что всё, происходящее между нами, остаётся только между нами — включая разговоры. Условие же моё простое — мои планы не подлежат обсуждению, — видно было, что она хотела возразить, но он решительно поднял руку, останавливая её. — Ты хочешь знать о мои планах — это условие я принимаю, но и ты тогда прими моё — мои планы не обсуждаются. Мы не будем дискутировать. Наше партнёрство завязано не на твоём согласии или несогласии с моим планом, а на том, что он у меня есть, и ты его знаешь и играешь в нём отведённую роль. Ни больше, ни меньше.       Санса слабо качнула головой в согласии.       — Касаемо твоих первого и второго условий, я признаю их справедливыми. Что же, до последнего...       Петир резко прервался, тут же замолкнув, — в дверь постучали.