Люди и созданы для того, чтобы мучить друг друга. — Фёдор Достоевский, «Идиот»
— Мне сообщили, что ты меня искал. В чем... — слова девушки не успели слететь с губ, когда лорд поцеловал её. Вот так. Просто поцеловал. Без слов или объяснений. Привычно. По-собственнически. Последнюю неделю Санса стала замечать эту его появившуюся манеру — целовать её каждый день. В первое же мгновение, когда они оставались наедине, он просто впивался в её губы. Целовал с каким-то особенным отчаяньем. Будто в последний раз. А затем просто отстранялся, ничего не объясняя и как-то странно по-долгу рассматривая её черты, будто силясь запомнить. В его глазах в эти моменты читалось что-то неясно печальное. И снова ей казалось, будто он любуется ею как в последний раз. Она не требовала объяснений. Не отстранялась. Просто отвечала на его поцелуи, и отчего-то на душе в эти моменты их необходимой близости становилось особенно томительно. В его объятьях, таких родных и крепких, ей казалось, что на самом деле всё в этой жизни до банальности просто. Надо всего лишь быть рядом с дорогим человеком, засыпая и просыпаясь вместе с ним. В эти мгновения ей казалось, будто впереди у них светлое будущее и счастливая жизнь, и единственное, что им нужно, так, это никогда не расставаться. Но после, он отпускал её, и она вспоминала, сколько в сущности между ними преград. Она вспоминала свои слова, свои планы. И вот, снова лорд отдалился и внимательно посмотрел в лицо рыжеволосой. Но в этот раз даже как-то особенно печально. Затем убрал руки с её талии и отвернулся к окну. Сумерки. В саду уже темно. Нечеткие силуэты высоких статуй замерли среди выпавшего снега. Ни ветерка. Лишь одинокий мороз. Где-то в уголке сознания лорда снова появился назойливый образ далекой давности. Невысокой, юной, рыжеволосой девушки с яркими зелеными глазами. Кажется, образ из совсем раннего детства. Отчего он решил поностальгировать именно сегодня? Наверное, побочные эффекты возвращения из мертвых. В конце концов, его до сих пор мучили приступы. А может, все дело в сегодняшнем дне. Черт его побрал вспоминать сегодняшнюю дату. Петир судорожно передернул плечами. — Гарри сделает тебе предложение. — Я знаю, эта наша цель, — недоуменно изрекла Старк, с осторожностью наблюдая за лордом. — Ты не понимаешь, — мужчина развернулся. Его голос едва не дрожал. — Он сделает тебе предложение через пару дней. Он объявил это лордам. Это дело решенное. Пересмешник выглядел подавленным. — Но разве это не то, чего мы хотели? Он грустно усмехнулся. — Конечно, — Бейлиш попытался выдавить улыбку. — Так и есть. А следом тишина. Он просто смотрел на неё. На свою любимую, которую он отдает другому. Или это она уходит к другому? Черт бы побрал этого Гарри. — Это все, что я хотел сообщить. Только это. Больше мне нечего тебе предложить, — и неясно имеел ли он ввиду что-то еще. — Я могу возвращаться к себе? — медленно уточнила Санса, чувствуя несвойственную брешь в броне лорда. — Да. Ты можешь идти, любимая. Я тебя отпускаю. И он действительно отпускает. Но только через силу. Она направилась к двери, а затем замерла в метре от выхода. Повернулась к нему и пристально взглянула. А он, как ни в чем не бывало, подошел к графину, пряча от неё накатывающий на него приступ. — Что с тобой? — прямо спросила девушка, ища повод остаться. — Ничего, — солгал мужчина, пригубляя вино и лихорадочно переводя взгляд по комнате, куда угодно лишь бы не смотреть на неё. — Не волнуйся за меня. Я просто... Он не смог закончить фразу. Не смог сказать, в чем действительно дело. Не хотел быть жалким. Он не стал бы снова просить её остаться, он не желал унижаться. Ему не нужна была её жалость. — Петир, — ласково позвала она, и ему стало так больно от того, что она не рядом; от того, что она никогда не будет с ним, никогда не будет по-настоящему его. — Вчера был тот день, когда умерла моя мать. Много лет назад, — его голос дрогнул, а взгляд все еще метался по покоям. — А я даже не вспомнил. Лишь сегодня утром, когда писал письма, — горько усмехнувшись, он залпом допил оставшееся в кубке вино. Тихие шаги. Рыжеволосая подошла к нему вплотную. — Посмотри на меня, — он не послушал, лишь слабо покачал головой. — Посмотри на меня, любимый. Лорд резко повернул голову, встречаясь с ней взглядом. В одно мгновение она поняла его состояние. Она увидела, что он сломлен. И все гораздо хуже, чем могло показаться. Он был внутренне разгромлен. Мужчина даже не в силах был надеть привычную маску. Его стена, нет, крепость, которую он отстраивал год за годом, рушилась. Сейчас в его взгляде она увидела всю уязвимость этого человека, ту, которую он никогда себе не позволял, — абсолютную беззащитность. От этого ей стало мучительно больно, и девушка осознала, что не могла оставить его. Даже если бы захотела. Она поняла и сама почувствовала его боль. На неё, будто волной, накатило чувство всепоглощающей любви и нежности к нему, к этому потерянному, несчастному мужчине. — Не надо. Прошу, Санса, не поступай со мной так из жалости, — взмолился он, судорожно отводя взгляд и дрожащей рукой оставляя бокал на столе. — Хорошо, не буду, — рыжеволосая коснулась его щеки ладонью и легко повернула лицом к себе. — Но это в равном счете ничего не меняет. Череда мурашек прошла по его телу. Он почувствовал жар, озноб от её прикосновения, от её признания. Но он не поверил, побоялся поверить. Пересмешник отрицательно покачал головой. Тогда девушка доказала ему правду — медленно наклонилась и поцеловала его. Не так как до этого, этот поцелуй не сравнить ни с одним другим. Он чувственный, особенно настоящий. Неспешно отстранившись, она соприкоснулась своим лбом с его, любовно поглаживая его грубую кожу на щеке. Его охватили непонимание, нежность, любовь и, может, минутное счастье. Грудь защемило от нахлынувших чувств, от удушающего приступа, от боли, оставшейся с детства. Мужчина сразу понял, что если она не уйдет, не уйдет прямо сейчас, он её не отпустит, точно не сегодня, да и не уверен, что когда-либо еще. — Уходи, уходи, Санса, это твой единственный шанс сбежать от меня как можно дальше, - через боль и силу проговорил он. Старк осталась на месте. — Ты ведь все равно уйдешь. Уйдешь к той счастливой семейной жизни, которую желаешь. Ты ведь сама сказала, что мы никогда не сможем... — он осекся. — Не сможем, — тихо согласилась она. — И да, быть может, завтра утром я уйду из твоих покоев, а через несколько дней соглашусь выйти за другого. Но у нас есть эта ночь. И по-моему, это не так мало, — встретившись с ним взглядом, девушка осторожным контуром провела пальцами по чертам его лица. — Может, не станем терять шанс зря? И он сорвался. Петир сократил расстояние между ними и впился в её губы. Любовно, мягко, с чувством. Прижал теснее к себе, осторожно коснулся талии. Она приникла к нему и, попав в его объятья, отчаянно желала, чтобы этот сладкий миг так никогда и не растворился в лучах утра. Они осторожно и жадно наслаждались выпавшим шансом побыть вдвоем, не до конца веря в реальность происходящего. Но с каждой ушедшей секундой парочка набиралась все большей смелости и скоро, уже забыв о неуверенности, растворили все свое внимание друг в друге. Мужчина алчно прильнул к рубиновым губам любимой, утонув в поцелуе. Он целовал её снова и снова, забыв о воздухе. А в перерывах между поцелуями он медленно скользил губами по её шее, лицу, не упуская возможности поцеловать каждый миллиметр её кожи. Её близость, руки, губы, — все это дурманило, уводило приступы, страхи и боль прочь из мыслей. Но он чувствовал потребность быть еще ближе, потребность перейти черту, за которую они никогда не решались заступить. Но он так же осознавал, что для неё это могло быть слишком тяжело. Она могла быть не готова к этому. И пусть Петир сгорал от любви и желания, он не стал бы её заставлять. — Санса, я пойму, если... — он через силу отстранился, судорожно ища её взгляд. Рыжеволосая, прикрыв глаза, не ответила, заставив пару мгновений тишины проплыть по комнате. Тихий вздох слетел с её уст. — Я не получала ничего кроме боли от Рамси, — громко сглатывая, произнесла она, открыв глаза и найдя его беспокойный, потемневший взгляд. — Но тебе я полностью доверяю. И ты единственный мужчина, с которым я по собственному желанию согласна перейти эту грань после всего, что я тогда пережила. Большего ему и не требовалось. Снова прильнув к её губам, мужчина припечатал девушку своим телом к двери. Он медленно, кропотливо оставлял поцелуи на её коже, а затем снова возвращался к губам. Лишь на пару мгновений он позволил себе отвлечься — наскоро закрыть на засов дверь покоев, а затем с рваным стоном снова, еще более жадно, поцеловал рыжеволосую. Её дыхание участилось, она импульсивно подалась ему навстречу, а её руки моментально обхватили его за затылок, вплетаясь пальцами в волосы. Его требовательный язык свободно проник в её рот, увлекая Сансу в затяжной поцелуй. Никто не хотел терять драгоценные мгновения, поэтому скоро обувь отлетела далеко в сторону. Его руки хаотично блуждали по гладкой поверхности платья девушки, пока не нашли подвязки, а затем и тугую шнуровку корсета. Он ловко помог ей избавиться от такого мешающего гардероба, и ткань платья вместе с корсетом медленно соскользнула на пол. Теперь лишь нижняя юбка скрывала наготу северянки. Но быстрое движение лорда — не осталось и её. Рыжеволосая не отставала, быстро сняв брошку, скоро выскользнувшую из рук и рухнувшую со звоном на пол, — за ней непроизвольно с пальцев мужчины слетели холодные перстни, затерявшиеся в сброшенной одежде, — она принялась расстегивать непослушные застежки на его камзоле, освобождая пуговицы, одну за одной, от сковывающих петель. Скоро бурый дублет в паре с рубахой отлетели в сторону, оставив их обладателя в штанах. Прижав обнаженную деву к своему телу, мужчина легко подхватил её, инстинктивно обвившую ногами его торс. Повалив желанную на кровать, он властно навис над ней, позволив себе позаимствовать у этой ночи несколько мгновений, дабы вдоволь налюбоваться рыжеволосой, раскинувшейся перед ним, желающей именно его. Прекрасная дева, давеча сломленная, но сейчас практически полностью с его помощью собравшая все отколотые от себя кусочки, смотрела на него любовно, так, как он всегда мечтал. Полюбившиеся черты лица освещал слабый лучик луны, вышедшей на ночную прогулку. Цвета нежно-белой слоновой кости кожа будто бы сияла во тьме покоев, а слепящие рыжие локоны спутались, раскинулись по подушке, отливая медью при свете горящего камина. Аккуратные контуры ключиц, шеи, плеч манили снова и снова оставлять поцелуи. Молодая девичья грудь призывала прильнуть к соскам губами, лаская без устали. Дивный образ девушки лишал рассудка, доводя желание до предела, лишь далеко, где-то в уголке сознания, мелькали неяркие вспышки ярости от уродливых, покоящихся на нежной коже девы шрамов, пусть, и ничуть не портящих красоту желанной, но напоминающих о фатальной ошибки эгоистичного лорда. Но кроме бушующего шторма чувств, смешавшихся в единую палитру, Петир почувствовал тень ответственности, нависшей над ним. В одно крошечное мгновение он вдруг осознал, что перед ним ясно представилось нечто большее, чем просто возможность притворить давнишние желания в жизнь. Это не просто долгожданная близость с его любимой. Это его последний шанс стать для неё всем, пусть, и на одну ночь. Это шанс запомнить её именно такой — любящей только его. Это возможность показать ей всю ту любовь, которую он к ней питает; показать, что та близость с ней, которую девушка ему позволила, не принесет ей боль. Её согласие, её доверие значили для него нечто большее, чем могли значить для кого-либо другого. Он ценил дарованный ему шанс больше, чем все когда-либо лежащие монеты в его кармане. Он любил эту девушку больше, чем всякую когда-либо представляющуюся перед ним возможность получить власть. Он знал, что скоро она покинет его. Еще до наступления утра. Но мужчина так же знал, что эти врезавшиеся в подкорку мозга моменты они оба будут вспоминать каждый день, прожитый друг без друга. И он не собирался спешить. Он силился запомнить каждый миг, ускользающий из его цепких рук. Лорд медленно приблизил свое лицо к лицу любимой и неспешно поцеловал, смакую скрывающиеся за углом минуты. Он оставлял отметины своих поцелуев на каждом миллиметре её кожи, спускаясь все ниже. Выпирающие ключицы, плечи, яремная впадина, живот, грудь, — вкладывая всю свою чувственность, всю страсть, мужчина ласкал юное тело северянки, не знавшее до этого ничего кроме боли. Покусывая и сразу зализывая место укуса, он оставлял мокрые дорожки поцелуев вновь и вновь. Он возвращался к её груди, играл с ней, вырывая из уст девушки стоны и заглушая их страстными поцелуями в губы. Внезапно, в один момент, Санса изловчилась и оказалась сверху над не ожидавшим такого поворота мужчиной. Она, чуть прикусив его нижнюю губу, поцеловала лорда. Последующими поцелуями она тщательно осыпала его лицо, прочерчивая из них дорожки по контурам его черт. А далее спустилась ниже — к шее, любовно целуя и слегка оттягивая кожу, чем вызвала глухой стон, застрявший у него в горле. Жгучие отпечатки девичьих поцелуев горели на его коже повсюду: на плечах, груди, грубых рубцах, которые она целовала с особой нежностью; на напрягающемся от её поцелуев торсе. Затем она вновь потянулась к его губам, прижимаясь теснее и непроизвольно увеличивая трение о его пах. Не выдерживая более пытку, мужчина опрокинул девушку, снова подминая под себя. Они одновременно потянулись за застежками его штанов, которые через пару мгновений отлетели прочь. Сперва он помедлил, опасно нависая над ней, в очередной раз ища в её глазах подтверждение. Она ответила ему поцелуем, говорящим гораздо больше, чем любые слова. Он вошел в неё, медленно, осторожно, подавляя свое яростное желание, еще сдерживая себя. В глазах девушки заискрило, первоначальная боль пронзила её тело, разлетевшись будто яд, который с уходящими секундами сменился разливающимся нектаром. Мужчина, осмелев, сделал резкий толчок, вырвав сдержанный стон девушки. Желание, окончательно захлестнувшее его с головой, подмяло под себя осторожность. Каждый новый толчок был еще сильнее, чем предыдущий; темп усиливался. Девушка инстинктивно обхватила ногами поясницу любимого, желая быть еще ближе; двигалась навстречу ему, каждый раз неосознанно вцепляясь в плечи мужчины, царапая его спину; шептала его имя, обдавая его шею жаром своего дыхания; сдерживала накатывающие крики в груди, прикусывая нижнюю губу, позволяя себе лишь тихо постанывать от его движений, страстных поцелуев, прикосновений; смеживала веки от близости, которая являлась для них обоих чем-то большим. Ритмично двигаясь, он слышал её сдержанные стоны, чувствовал её острые коготки, впивающиеся в кожу; свое имя, любовно слетавшее с её уст. Каждый раз дрожь проходила по его телу, и он прикрывал глаза, бормоча её имя раз за разом, вцепляясь в меха, раскинутые на постели. Они балансировали на грани, чувствуя близкую кульминацию. Наращивая темп, он скрепил их руки, переплетая пальцы, нашел взгляд её открытых глаз и нежно поцеловал в губы, чувствуя, как в последний момент она выгнулась под ним, и рваный стон вырвался из её груди. Его стон застрял гортанным рыком в горле, когда результат их близости заполнил её. Отстранившись, лорд упал рядом с рыжеволосой. Заключив любимую в объятья и накрыв их теплыми мехами, Петир восстанавливал учащенное дыхание. Они молчали. Впрочем, слова и не требовались. Произошедшее между ними говорило само за себя. Санса, положив голову ему на грудь, ненадолго прикрыла глаза, запоминая уходящий миг. Возможно, прямо сейчас у неё был выбор поступить по-другому — уехать с Петиром куда бы то ни было. Но она прекрасно знала, чем в итоге это обернется для них обоих. Сейчас, быть может, он и готов был пожертвовать ради неё всем, но потом, когда будоражащая его страсть охладеет, когда здравый рассудок сменит вольность чувств, что случится тогда? Она уверена, что знает. Он, если и не возненавидеть её, то обязательно пожалеет о сорвавшейся игре, о потери шанса достичь власти, к которой он шел все эти годы. А ведь, если она уедет с ним, все так и случится. Он потеряет свой золотой билет к трону, о котором так грезил. А потом, даже, если он и не произнесет это вслух, она всегда будет видеть это по его взгляду — его сожаление. Поддержка Долины — это то, чего он не должен лишиться. Но правда в том, что на двух стульях не усидишь. Приходится выбирать. И он выберет её, и это станет его самым большим сожалением в жизни. А ей это не к чему. Им обоим. Она не хотела быть его сожалением, поэтому выбор придется делать ей. И этот вариант меньшее из двух зол, подумала она про себя. Он сможет рассчитывать на помощь армии Долины. А она... она будет иметь шанс построить семью с одним из таких рыцарей, о которых она мечтала в детстве. Гарри влюблен в неё. Это видно невооруженным глазом. Он готов бросить все к её ногам, лишь бы она стала его женой. Он благороден, настолько, насколько можно быть благородным в этом мире; нежен и добр к ней, надежен и верен. Ему можно доверить свою жизнь. Потому что он сделает все, чтобы никто не смог причинить ей боль. Выйти замуж за такого — не самое худшее, что могло с ней произойти. Она может его не любить, но, быть может, стать ей кем-то близким он сможет. Вдруг, внезапно Санса краем глаза заметила, как, выйдя из раздумий, мужчина будто бы хотел что-то ей сказать, но в последний момент передумал. Петир решил, что любые слова сейчас будут лишними. На уговоры уехать с ним куда-нибудь на юг, она не согласится. Признания, слова любви не изменят того факта, что скоро она покинет его теплую постель и отправится в свою комнату, даже раньше, чем появятся первые признаки рассвета. Он действительно готов был сбежать с ней, хоть прямо сейчас. Отказаться от всего ради неё. Он прекрасно знал, что это того стоило. Она того стоила. И плевать на игру, власть и что бы то ни было. Обладание властью не имеет смыслом, если её не будет рядом. Вот только её то и не будет. Она выйдет за другого, и всё, что последует далее, будет для него не более, чем невнимательное чтение дурных, отвратительных страниц ненужной книги, которую ему грубо всучили в руки. Его жизнь станет такой книгой, пустой, бесполезной для читателя. Впрочем, бессмысленны все его размышления или рвения, если сама она, Санса, желает связать свою судьбу с другим. И он не знает почему, хоть, и пытался разобраться. Всё же у него есть план, прочно засевший в его голове и только укрепившийся с каждой прошедшей неделей, который он твердо готов воплотить в жизнь, всё, что ему нужно — её согласие. Остальное он сделает сам. Петир гулко выдохнул. Зимняя ночь быстрым течением уходила в непроглядные дали. Под пелену дремоты, в объятьях друг друга, они чувствовали, как часы проплывают мимо них. В один момент мужчина почувствовал, как из его объятий выскользнули, а кровать стала легче. Северянка тихо и быстро приблизилась к брошенной на полу одежде и, скоро найдя свои вещи, начала одеваться. Не сразу девушка сообразила предстоящую сложность — тугой корсет требовал зашнуроваться, а справиться с этим одной ей было не под силу. Позади раздались близкие шаги. Теплое дыхание опалило её кожу, и она почувствовала знакомую близость человека, чьим мятным дыханием она, буквально, пропиталась. Родные руки, чьё прикосновение она безумно любила, добровольно принялись сперва за шнуровку, а следом и за подвязки платья. Когда девушка повернулась к мужчине, чьё оголенное тело было прикрыто лишь одетыми штанами, то столкнулась в любовно-смотрящим взглядом цвета темнеющего леса глаз. Не проронив не слова, он наклонился и поцеловал любимую. Она ответила. И пусть, через несколько минут она скрылась за дверью его покоев, в конечном итоге, важен лишь выпавший им шанс дать волю чувствам. И они им воспользовались.Я и ты, нас только двое? О, какой самообман. С нами стены, бра, обои, Ночь, шампанское, диван. С нами тишина в квартире И за окнами капель, С нами все, что в этом мире Опустилось на постель. Мы — лишь точки мирозданья, Чья-то тонкая резьба, Наш расцвет и угасанье Называется — судьба. Мы в лицо друг другу дышим, Бьют часы в полночный час, А над нами кто-то свыше Все давно решил за нас — Валентин Гафт