Дар Беллоны

Больно не было. Рейна и не успела толком ничего почувствовать, разве что обжигающий жар… да и то всего на мгновение. А затем началось падение… долгое падение в какую-то бездну… На мгновение Рейне стало страшно – помимо воли, в душе ожили детские страхи, когда в три года она едва не умерла от какой-то лихорадки. Тогда, во время особо тяжких приступов, ей всё казалось, что она падает в бездонную черную яму. Но затем девушка взяла себя в руки. Она больше не была ребенком, она превратилась в римскую воительницу, более того – в предводителя легиона. Страхи не должны были иметь над ней власти. А потому усилием воли Рейна заставила себя переключиться. Вспомнила «Алису в стране чудес», где героиня тоже падала в кроличью нору, чтобы оказаться затем в другой реальности. Римлянка пыталась внушить себе, что и ее это путешествие куда-нибудь да приведет в конце концов. Ведь она всё равно погибла – чего же теперь бояться? Впрочем, Рейна примерно представляла, что ее ждет – река Стикс и мрачный перевозчик Харон. Запоздало она подумала, что у нее с собой нет драхмы, чтобы заплатить ему. Да что драхмы – даже динария. Не до этого ей было, да и в путь в Царство Мертвых она как-то не собиралась. Будто из-за пелены тумана доносились голоса. Ржание Пирата и других пегасов, вопли Ориона. Откуда-то Рейна знала, что он ненадолго пережил ее. Мать не отказала ей в помощи, ведь только с помощью бога можно было одолеть гиганта. Значит, врага больше нет – и пегасы спокойно донесут статую Афины до Холма Полукровок. Оставалось надеяться, что Нико и его помощникам удалось обезвредить онагры. Ведь теперь ей не суждено обратиться к своему легиону и грекам с простыми, но искренними словами о том, к чему их народы шли так долго – многие сотни лет. Словами о мире. Их придется произнести кому-то другому. На мгновение перед глазами мелькнуло видение: раненого Пирата доносят до берега дружественные гиппокампы, а там из воды появляются две девушки в платьях цвета морской волны, с ожерельями и венками, сплетенными из водорослей. Нереиды. Они помогают пегасу выбраться на песок и начинают хлопотать над раной. Рейна всей душой послала им свою благодарность. Значит, Пират выживет, дети моря не дадут ему умереть. Теперь она с чистой совестью может покинуть этот мир. Или правильнее называть его уже «тот»? Кажется, падение прекратилось. Но только вокруг по-прежнему была кромешная темнота. А еще голоса… постоянно шепчущие что-то голоса. Неужели это были ее товарищи по несчастью – души, которые покинули свои тела в этот день? «Куда же теперь? – думала Рейна. – Должен быть какой-то суд… Не оставят же меня висеть посреди ничего?» Ожидание сводило с ума, но теперь у девушки даже не было кольца, чтобы его покрутить. Признаться, она вообще не ощущала своего тела, а поскольку вокруг была темнота, то и посмотреть на себя было невозможно. – Эй! Что же вы медлите? Предъявите мне обвинения, если я их заслужила! Она даже не крикнула, а скорее послала мысленный вопрос в окружающую ее пустоту. Однако никто не спешил ей отвечать. У нее создалось ощущение, будто над ее участью раздумывают. Но кто? – Ну чего же вы! Больше ни о чем подумать Рейна не успела, поскольку со всех сторон в нее буквально вонзился яркий свет, ослепляя, причиняя поистине физическую боль, а потом всё закружилось, будто пришла в движение гигантская карусель… Вспышка – и снова мрак. Но потом он медленно, как отступающая шаг за шагом ночь, стал рассеиваться, открывая перед Рейной песчаный пляж, набегающие на него волны, поднимающееся солнце, заливающее своим светом прибрежную полосу. Девушка снова ощутила себя в своем теле. Но что-то было не так. Странная легкость, почти невесомость, звуки, долетающие точно сквозь слой ваты, совершенно нечувствующиеся запахи соленого моря… Да и картина вокруг напоминала скорее голографическую проекцию, словно была не настоящей. «Или это я – не настоящая?» Рейна медленно подняла руку и посмотрела на ладонь. Да, пожалуй. Рука была прозрачной, сквозь нее были видны волны. Нагнувшись, римлянка попробовала поднять лежащий на пляже камень – и пальцы прошли сквозь него. «Я – призрак, – поняла она. – И я… – Рейна обернулась, пытаясь узнать это место. – На Лонг-Айлендском пляже. Не так далеко от яхты, судя по всему». Сколько прошло времени с момента взрыва? Судя по солнцу, не более четверти часа. Хотя казалось, что в этой пустоте она провела по меньшей мере несколько дней. Но что теперь? Она превратилась в призрака, находится на пляже, ее руки проходят сквозь камни, на песке… да, на песке она не оставляет следов. Но зачем всё это? Кто вздумал поиграть с ней в эту странную игру? И что ей делать? Рейна передернула плечами. Ей никогда не нравилась неопределенность, она всегда была человеком действия, воином. Правда, ключевое слово «была»… Выбор у нее был небольшой. Либо оставаться здесь, ожидая неведомо чего, либо куда-нибудь пойти – в надежде найти ответ. Рейне не хотелось думать о том, что она станет одним из вечно блуждающих, не знающих покоя призраков, которые вынуждены скитаться по земле, не в силах уйти в Загробное царство. Такая участь была бы поистине безрадостной. А что если ей предстоит пополнить ряды фамильных привидений дома в Сан-Хуане? Нет, только не это! Сама мысль об этом приводила ее в ужас. Чтобы не поддаться панике, Рейна решила немедленно начать действовать и двинулась вперед, по направлению к Лагерю Полукровок, шагая вдоль кромки воды и стараясь свыкнуться со своим новым состоянием. Пляж тянулся бесконечно. Солнце поднималось всё выше, шептались о чем-то своем волны, и никому на этом пустынном в столь ранний час берегу не было дела до одиноко бредущего вдоль воды призрака. Звуки по-прежнему доносились словно через толщу тумана, картинка была блеклой, и Рейна ощущала себя выключенной из этого мира. Пожалуй, она начинала понимать, почему у привидений почти всегда было прескверное настроение. Если век за веком скитаешься вот так, бесприютный, всеми забытый и чужой всему, то немудрено разозлиться. К счастью, ее одиночество не было долгим. Внезапно впереди что-то заблестело. Рейна, еще не вполне привыкшая к новому зрению, не сразу распознала, что это, пока не подошла достаточно близко. А когда подошла, то не удержалась от восклицания. – Да как же так! Голос ее тоже прозвучал незнакомо, будто раздавался из глубокого колодца, впору было испугаться. И, возможно, девушка ужаснулась бы этому, но картина, открывшаяся перед ней, заставила забыть о собственных злоключениях. Прямо перед ней на пляже возвышалась статуя Афины Парфенос, золото и слоновая кость блестели на солнце, создавая поистине царское зрелище. Вот только стоять ей нужно было совсем в другом месте! Опустив глаза, Рейна заметила шестерых пегасов в упряжи, которые легли прямо на песок. Однако их тела были напряжены, будто крылатые лошади были готовы сию минуту вскочить на ноги и броситься прочь. Они взволнованно поводили ушами, пребывая на взводе. Свободный пегас, Гвидо, прохаживался неподалеку, нервно всхрапывая. Ему явно не хотелось находиться в этом месте, но он не мог бросить товарищей. Рейна тоже напряглась. Рука заученным движением легла на пояс… чтобы обнаружить там лишь ножны с кинжалом. Свой гладиус девушка потеряла в море. Неважно, хотя бы какое-то оружие осталось при ней. Римлянка огляделась по сторонам, стараясь понять, почему пегасы ведут себя так, будто им что-то угрожает. Она совсем забыла, что в состоянии призрака, проходящего сквозь предметы, она вряд ли могла кому-то навредить. К тому же на берегу, кроме нее, статуи и пегасов, больше никого не было. Афина Парфенос стояла вдалеке от начинающихся за пляжем деревьев, подобраться к ней незамеченным было нельзя. Что же тогда пугало крылатых лошадей? Их поведение указывало на то, что не всё было ладно. Решив попытаться узнать это у них самих, Рейна быстрым шагом направилась к ним. Когда она оказалась совсем рядом, пегасы заволновались еще больше. Оглянувшись, девушка опять обнаружила, что видимых угроз нет. – Что произошло, мои хорошие? – ласково обратилась она к ним. – Что вас испугало? Она замерла, осознав, что все пегасы, как один, смотрели прямо на нее. Стоило ей сделать еще пару шагов, как двое из них вскочили на ноги и попятились к статуе. Гвидо не тронулся с места, но было видно, что и он сильно нервничает. Наконец девушка всё поняла. Пегасам ничего не угрожало. Они испугались ее! Это был удар под дых. Рейна всегда была дружна с пегасами, они были ее лучшими товарищами. Но теперь они шарахались от нее, как от потустороннего создания… которым, в принципе, она теперь и была. И всё равно это было горько осознавать. Но ведь они прервали полет еще до ее появления! Значит, причина их поведения крылась не только в ней. Стараясь прогнать прочь причиняющие боль мысли, Рейна попыталась трезво проанализировать ситуацию. Времени у нее было мало – надо выяснить во что бы то ни стало, что произошло, и постараться уговорить пегасов лететь дальше. – Что случилось? Почему вы остановились? – повторила она свой вопрос. Девушка пыталась говорить мягко, но, помимо воли, в ее голосе звенело отчаяние, отчего он, должно быть, прозвучал выше на целую октаву. Вкупе с тем, что он у нее и без того изменился, вопрос напоминал не просьбу, а скорее угрозу. Рейна понимала, что таким образом вряд ли добьется от пегасов ответа. Наверное, только сильнее испугает. Но это было слишком даже для нее. Римлянка приняла свою гибель, но принять крах своей миссии не могла. Она сделала всё, что было в ее силах, отдала свою жизнь, чтобы полет удался! И вот – новое препятствие! В конце концов, она была не железной. Ну, конечно, пегасы не собирались ей отвечать! Совсем наоборот – теперь уже все они вскочили на ноги и постарались отойти от нее подальше – насколько позволяла упряжь. Если она не успокоится, то не договорится с ними никогда. Рейна отошла на пару шагов назад, взглянула на море, силясь утихомирить бушующие эмоции. Римлянин должен уметь собраться, даже когда всё летит в тартарары. Досчитав до десяти и расслабив сжатые кулаки, дочь Беллоны медленно повернулась и вновь заговорила, стараясь контролировать свой голос и произносить слова неспешно и не слишком громко. – Пожалуйста, помогите мне, дети великого Пегаса, – она постаралась напомнить им о той чести, которую оказал ей прародитель крылатых коней. Вдруг это поможет? – Скажите, что произошло с вами? Почему вы остановились здесь? Кто знает, может, она бы и добилась своего, но ее объяснения с пегасами самым бесцеремонным образом прервали. – Это я велел им приземлиться и немного отдохнуть, – послышался сзади чей-то спокойный, уверенный голос. Даже изменившийся слух дал понять Рейне, что говоривший стоял совсем рядом с ней, за ее спиной. Вот только как он ухитрился подкрасться, не зашуршав ногами по песку? Впрочем, неважно. Ей хватило доли секунды, чтобы выхватить кинжал и, резко повернувшись, приставить к горлу неизвестного. Кем бы он ни был, он ответит за то, что вмешался в ее планы. Шутить претор не была намерена. Однако в следующую секунду Рейна осознала, что толку от ее действий было откровенно мало. Ведь всё равно призрачное лезвие прошло бы сквозь незнакомца. – Очень хорошая реакция, – похвалил он, немало не смущаясь приставленному к горлу кинжалу. – Но беседовать лучше с убранным оружием, ты так не считаешь? Сила, мощь, властность, исходящие от него, сразу дали понять Рейне – перед ней не обычный смертный. Странно и то, что его голос звучал без изменений, будто он знал, как разговаривать с живым человеком, а как – с призраком. Девушка отступила на шаг и убрала кинжал. Похоже, ее почтил своим визитом кто-то из богов. Она внимательно оглядела стоящего перед ней высокого мужчину. Темные волосы и небольшая борода, бледная кожа, черные глаза, в которых поблескивали красные огоньки. Одет же он был, как древний римлянин: туника, схваченная на талии поясом с бронзовой бляхой в виде черепа, черный плащ, зафиксированный на плече золотой фибулой, украшенной сапфиром. Волосы стягивал на голове серебряный обруч с какими-то драгоценными камнями, на пальцах были пара колец, также украшенных ими. В руках неизвестный держал черный шлем, окутанный дымом, смотреть на который почему-то не хотелось – он излучал ужас. Песок вокруг мужчины потемнел, сделавшись похожим на черную застывшую лаву. Хотя неизвестный выглядел одновременно и как римский, и как греческий бог, Рейна сразу поняла, кто перед ней. – Повелитель Плутон, – она преклонила колено и опустила голову. Хотя этот бог не особенно почитался в Риме, но не выказать ему свое уважение при встрече Рейна не могла. Теперь всё встало на свои места – и страх пегасов, и его внезапное появление из ниоткуда у нее за спиной. Оставалось только гадать – зачем он вмешался в происходящее, какую цель преследовал? – Вообще-то Аид, – поправил девушку бог Подземного мира. – Впрочем, называй, как хочешь. Наши сущности еще колеблются туда-сюда, хотя единение Лагерей уже близко. Но, поскольку я здесь не с официальным визитом, а, скажем так, по семейному делу, мне удалось предстать больше в своей греческой ипостаси. Признаться, глядя на него, Рейна несколько удивилась. Нелюбимый римлянами бог должен вселять страх, быть суровым и отталкивающим, а он… Впрочем, почему боги не могут позволить вести себя со смертными так, как они того в данный момент желают? – Давай-ка пройдемся, дочь Рима, – пригласил Плутон, указав рукой на набегающие на берег волны, оставляющие после себя полоску мокрого песка. – Я так редко выбираюсь наверх, что грех этим было бы не воспользоваться. Рейна тревожно оглянулась на пегасов и статую. Времени в обрез, а ей тут прогулки предлагают! Словно прочитав ее мысли, Плутон сказал: – Не волнуйся о статуе, она в безопасности, как и твои любимые лошадки. Мой сын всё равно еще не обезвредил последний онагр, так что отправляться в полет рановато. Пока поговорим – всё и закончится. Наверное, Рейна не могла бы сказать, что ее сердце забилось сильнее при упоминании Нико – ведь разве у призраков оно бьется? Тем не менее, ее охватило чувство тревоги и одновременно волнения, когда она услышала это имя. – С Нико всё в порядке? – этот вопрос сорвался с языка прежде, чем девушка успела остановить себя. Рейна не узнавала себя. Она должна была в первую очередь волноваться не о нем, а о том, удалась ли его диверсия! Сначала миссия, потом человек – таково правило римлян. Что же с ней случилось, что стало наоборот? Устремив на нее внимательный взгляд своих черных глаз, в которых плескалось затаенное пламя, бог Подземного мира покачал головой. – Я смотрю, с твоей стороны тоже всё очень серьезно. Нико в порядке. По крайней мере, физически. И, сделав рукой приглашающий жест, он зашагал по самой кромке пляжа, позволяя волнам накатываться на свои сандалии и омывать ноги. Рейне ничего не оставалось, как последовать за ним, держась чуть в стороне. Когда они проходили мимо пегасов, те с опаской воззрились на Плутона и, нервно фыркая, отбежали на другую сторону статуи. Кажется, теперь девушка начала понимать, почему Нико говорил о нелюбви к нему крылатых лошадей. Это было наследственное. – Да, это так, – Плутон снова откликнулся на ее мысли, словно их знал. Это Рейне, конечно, совсем не понравилось. – Мои дети наследуют не только мои способности, но и проклятия. Об этом почему-то никто не задумывается. У всех голова идет кругом от умения вызывать скелетов или говорить с призраками, многие завидуют умению перемещаться по теням или вселять в противников ужас одним лишь взглядом. Но мало кто спрашивает себя, какова цена? – Цена высока, – согласилась Рейна. Она видела, как Нико умирал день за днем, перенося их по теням. Видела, как едва не исчез, уничтожив Брайса Лоуренса. Мало того, что у мальчишки выдалась на редкость тяжелая жизнь – без матери, без близких людей, так еще и его способности медленно убивали его. – Я знаю, что ты понимаешь. Нико тоже это знает, потому и подпустил тебя к себе. Редкая удача. Он даже меня к себе не подпускает, – сказал вдруг Плутон. Рейна удивилась: получается, повелителя Подземного мира и всех его богатств задевало, что собственный сын держался от него в стороне? Может, он в самом деле был не таким уж плохим отцом и по-своему любил Нико? Подарил же ему зомби-шофера… А чего вы ожидали от Плутона? – В конце концов, Жюль-Альбер ему пригодился, – заметил бог, – иначе кто бы его довез до римского лагеря? Рейна не ответила, продолжая идти рядом ним. Признаться, странная это была прогулка. Но больше всего девушку беспокоило, что она не понимала, зачем всё это. Просто так боги смертным, даже ставшим призраками, не являются. Она и без того теперь принадлежала Плутону – так почему же он пришел сюда, а не вызвал ее в свой дворец? – Потому что у меня выдалась свободная минутка и я решил в коем-то веке пройтись по пляжу, – естественно, он опять прочитал ее мысли. С этим оставалось только смириться. Рейна шла за ним, не оставляя следов на пляже. Волны прокатывались сквозь ее ноги, она не чувствовала ничего. И от этого становилось как-то грустно. Римлянка поймала себя на мысли, что никогда не ценила того, что ей дарила материальность. Возможность ощущать на коже тепло солнечных лучей, прикосновение волн, приятный холодок от ветерка… Теперь она была всего этого лишена. – Не удивительно ли? – спросил ее Плутон. – Призрак мечтает о том, чтобы чувствовать волны. Чтобы оставлять следы на мокром песке. Ты же теперь неуязвима для физического воздействия, любое оружие пройдет сквозь тебя. Кроме, разве что, небесной бронзы и имперского золота. Да и не всякой магией тебе можно причинить вред, здесь нужна магия Смерти. Выходит, призраком быть выгодно. Но ты бы многое отдала, чтобы вернуться в слабое, такое уязвимое тело. – Потому что оно дает едва ли не больше, нежели отнимает, – сказала Рейна. – А еще… потому что я еще недавно была человеком. Она сама с трудом верила в свои слова. Совсем недавно она жила, была среди людей. Теперь этот мир был для нее потерян. Как и дорогие ей люди. «Физически в порядке», – сказал Плутон про своего сына. Но что переживал сейчас Нико? Чувствовал ли то, что случилось с ней? – Призрак в силу разных причин хочет быть материальным, – подытожил ее слова повелитель Подземного мира. – Вот и я люблю море – царство моего брата. И все удивляются. И никто не верит. Рейна недоверчиво посмотрела на Плутона. – Но вы же бог Подземного царства! Страж мертвых! Хранитель подземных недр и их богатств! – Непорядок, верно, дочь Рима? – Плутон усмехнулся. – Хотя что там римляне, даже у греков всё мироздание представляло собой упорядоченную модель. Нынешние люди тоже живут по стереотипам. Вот про меня и идет молва: Аид любит подземелья, прячется от солнца, предпочитает компанию призраков! Он не может любить бывать на поверхности, его не может притягивать море! Иначе – всё, хаос, полный беспорядок! Но, скажу я тебе, в мироздании всё намного сложнее, чем кажется что римлянам, что грекам – что всем остальным. Вот и со мной всё не так просто, – продолжал он. – До того, как мне вручили мое царство и оно меня изменило, я был таким же, как Зевс, Посейдон, наши сестры. Выбери я другую, как вы это называете, сферу влияния – и ассоциации были бы иными. Но никто не спрашивает, а какой я на самом деле? Что мне нравится? А что нет? Вот уж чего Рейна не ожидала – так это того, что, погибнув, будет бродить по пляжу с повелителем Царства Мертвых и вести с ним философские беседы. Видимо, он ее понял, потому что в его глазах зажглись крохотные искорки и он рассмеялся. Рейна удивилась, как в этот момент он был похож на Нико: в его редком смехе всегда было сколько радости, столько же и печали. Всё-таки он был сыном своего отца… – Я порядком озадачил тебя? Ты, наверное, ожидала совсем другого? Вполне вероятно. Но даже Повелителю Мертвых иногда хочется просто поговорить. Причем с кем-нибудь, не относящимся к его божественной родне, – лицо Плутона помрачнело, и на мгновенье волны отпрянули от него, будто не хотели касаться. Судя по всему, отношения с олимпийской семьей у него были сложные. – Но кто захочет выслушивать мысли Аида? Только призраки, да и то потому, что им некуда деться. Но не каждый призрак окажется хорошим собеседником. Рейна не знала, как расценивать эти слова. Это что, был комплимент ей? Она – особенный призрак, с которым Плутон не против поговорить по душам? Вот уж честь так честь. Еще бы знать – что с ней делать? Разумеется, повелитель Подземного мира опять прочитал ее мысли, потому что усмехнулся. – Ты отчасти права. Мне любопытно было взглянуть на девушку, которой мой сын открылся – и которая его не оттолкнула, – заметил он, шагая вперед. – Да и сказал я это всё к чему? К тому, что Нико во многом такой же, как и я. Все видят внешнее: принц призраков, сын Аида, всегда мрачный, окруженный тенями. Таким его делает родство со мной, таким его сделала жизнь. Но какой он внутри – та еще загадка. Что он любит? Что его притягивает? Никто не знает. Даже он сам. И он может ошибочно принимать мнение о себе – за свою истинную сущность. Я бы хотел, чтобы чужое мнение не влияло на него – однако пока получается обратное. – Но… – начала было Рейна и замолчала. Плутон, остановившись и внимательно посмотрев на нее, сказал: – Давай, говори. Мне интересно знать твое мнение. – Разве кровь божественных отцов и матерей не влияет на нас, не определяет нашу жизнь? Хотим мы того или нет? Вы же сами говорили – способности и проклятия, всё вместе. И хорошее, и плохое. – Несомненно, – согласился Плутон. – Но есть и множество других факторов. Есть влияние смертного родителя. Влияние рода. Влияние места, в котором ты растешь. И ряд других вещей, которые замучаешься учитывать. Я еще удивляюсь, как мойры, прописывающие судьбы, не страдают от головной боли, – он пожал плечами. – Вот ты, дитя войны, разве не испытывала нечто такое, что не имеет никакого отношения к наследию Беллоны? Рейна задумалась: она была из семьи потомственного военного, их род был издревле под вниманием богини войны. И хотя после бегства из дома они с Хиллой пытались вести иную жизнь – кровь всё же взяла свое. Сестра стала амазонкой, Рейна подалась в лагерь римлян. Так или иначе, но они посвятили себя военному делу – и от этого не отвертеться. Но всё-таки… Рейна вспомнила, как прошлым летом, еще когда Джейсон был с ней, они прогуливались как-то по садам и площадям Нового Рима. Она смотрела, как играли дети, находясь под защитой легиона, и впервые задумалась о том, что, отслужив десять лет на благо Лагеря Юпитера, они с Джейсоном могут избрать другую стезю. Закончить колледж, пусть даже по военному делу. А потом стать инструкторами в легионе и поселиться на одной из улочек Нового Рима. Завести семью, детей… Исчезновение сына Юпитера развеяло эти мечты. А его возвращение этим летом с другой девушкой и обстрел Нового Рима окончательно дали Рейне понять: не будет в ее жизни покоя, только вечные конфликты, вечная война. Наверное, кто-то должен постоянно воевать, чтобы другие могли насладиться миром. И ее судьба – его поддерживать. Но странно… Когда после очередного прыжка по теням они с Нико и тренером Хеджем оказались на океаническом лайнере и единственная трудность заключалась в том, чтобы постоянно отгонять от статуи веселившихся ребятишек, к Рейне снова вернулось это чувство – что в ее жизни может быть и что-то еще. Она ощутила это, когда стащила с Афины Парфенос и вернула родителям одного особенно непоседливого мальчугана. Теплое чувство, помимо воли заставляющее губы складываться в улыбку… Жаль только, что теперь линия ее жизни точно оборвалась – и ничего подобного в ней уже не будет. – Но ведь это всё-таки было, – возразил Плутон. – Что-то, помимо войны и стремления только сражаться? Если бы у призраков могли появляться слезы, у Рейны бы сейчас защипало в глазах. Но даже без слез ей вдруг стало тяжело. – Повелитель Плутон, не надо читать мои мысли. Это… нехорошо, – произнесла она, хмуро взглянув на него. Конечно, не стоит перечить богам, но чаша терпения Рейны уже переполнилась. Она не хотела, чтобы кто-нибудь без спроса лез к ней в душу. Пусть даже это будет сам Повелитель Подземного мира. К ее удивлению, Плутон не рассердился, а просто грустно улыбнулся. И снова в его улыбке – наверняка очень немногие ее видели – Рейна узнала Нико. – Поверь, дочь Рима, я не читаю твои мысли. Я просто слишком много времени провел с душами людей. Тысячелетия, если быть точным. И, как правило, души всегда о чем-то скорбели и печалились, радостные души очень редки. Потому я могу читать чужие горести как раскрытую книгу, мне не нужно для этого даже знать человека. Я не ведаю, о чем именно ты сейчас думала. Только могу сказать, что это были мысли о чем-то хорошем – но их тут же что-то омрачило. И снова девушка не узнавала в нем Плутона – страшного и ужасного повелителя смерти и ревностного хранителя подземных богатств, столь нелюбимого римлянами. За одну-единственную встречу он сломал все ее стереотипы. – Это отрадно, – заметил Плутон, но внезапно посмотрел себе под ноги. Тут Рейна заметила, что, пока они стояли на месте, земля у ног бога Мертвых опять превратилась в подобие застывшей лавы и начала трескаться. Из нее даже показались пара костей. Волны теперь накатывались на берег так, чтобы не касаться этого места. Словно и они чувствовали исходящее оттуда потустороннее влияние. – Ну вот опять! – раздраженно воскликнул бог Царства Мертвых. – Пошли еще пройдемся. – Он вынул из складок плаща золотые часы. – У нас еще есть немного времени. Если будем стоять на месте – я угрожаю испортить здешний пляж, – убрав часы, он двинулся вперед. Удаляться от пегасов не хотелось, но делать было нечего – Рейна снова пошла за ним. Немного погодя, Плутон снова заговорил: – Вот и еще один урок для тебя, дочь Рима. А также пища для размышлений. Почему я даже не могу спокойно постоять на земле, не начав изменять ее? А потому, что мой образ, сложившийся за тысячи лет, начинает на меня влиять, и противостоять этому очень сложно. У людей это занимает гораздо меньше времени, потому нужно вовремя остановиться, чтобы не прожить совсем чужую жизнь. И вам, смертных, это гораздо легче, чем нам, богам, вынужденным играть перед вами определенную роль. Хотя когда-то от нее и устаешь… – он повернул голову к следующей за ним Рейне и внезапно огорошил ее очередным заявлением: – А потом наступает момент, когда ты так с нею сживаешься, что не можешь уже от нее отступить. И только наблюдаешь, как она начинает воздействовать на всё, к чему ты только притрагиваешься. И в прямом смысле, – он кивнул на оставшуюся позади черную проплешину на берегу, – и в переносном, – он помедлил, а потом всё-таки сказал: – Твоя семья. Твои дети. Твои ожидания. Кажется, странный разговор, сопровождаемый странной прогулкой со странно ведущим себя Плутоном, достиг пика своей странности. Рейна подумала, что если у призрака может треснуть голова – то с ней это определенно скоро случится. Плутон не уставал поражать ее. То предложил прогуляться и поговорить по душам, то теперь почти что жалуется ей на свою жизнь, как какой-нибудь смертный. – А мы не так уж сильно отличаемся от людей, – произнес Плутон, и снова на его губах мелькнула легкая усмешка. Он опять угадал ход ее мыслей. – Они в той же мере наши создания, как и мы – порождения их мыслей, идеалов, стремлений. Их желаний и страстей, их отношения к миру. Отличие лишь в том, что мы вечны – пока вечна ваша цивилизация. В том, что мы являем собой некую общность ваших представлений о чем-либо, что дает нам возможность охватывать своим влиянием большую часть мироздания. А также в нашей власти и силе. Которые, как бы это обидно ни звучало, даете нам вы. И если ты внимательно меня слушала, то поймешь – почему. И Рейна поняла. Она внезапно осознала, что лишь внешне римляне не слишком жаловали богов, предпочитая всё решать сами, без помощи свыше, и следовали только данным богами заветам. На самом же деле, как бы они ни открещивались от олимпийцев, – связь всё равно была. – Если бы вы совсем перестали верить в нас – мы бы исчезли. Впрочем, – Плутон улыбнулся, – тогда и вас, полубогов, тоже не было бы. Но не будем удаляться в философские дали, дочь Рима. Я и этот разговор затеял, по большей части, из-за моего сына. Раз уж так получилось, что ты сблизилась с ним, к тому же на себе прочувствовала груз деяний своего рода, который накапливался столетиями, то, я думаю, ты тот человек, который всё правильно поймет. Кто вообще меня услышит. Рейна промолчала, ожидая продолжения. Плутон был прав: она умела слушать. И не спешить с выводами. – Я не всегда был хорошим отцом, прежде всего думал о том, чтобы мои дети стали достойными соперниками отпрыскам Зевса. Ну, или по-вашему Юпитера, – оговорился он. – Но Нико и его сестра Бьянка были особенными. Они были рождены в любви, я старался заботиться о них и защищать. Следил за первыми проявлениями их способностей, делал всё, чтобы они не пошли по опасному пути. В коем-то веке, говорил я, мои дети станут счастливыми. Не будут очередными злодеями, проклинаемыми потомками. И что вышло? Вопрос был явно риторическим, потому Рейна дождалась, пока Плутон сам ответит на него. – Сначала Зевс убивает их мать. Удар молнии, взрыв отеля, – показалось римлянке или в голосе сурового Повелителя Мертвых прозвучала застарелая боль? – Мои дети остаются сиротами, заключенными на десятилетия в отель «Лотос», вырванными из своего времени. Когда же я выпускаю их в этот мир, не проходит и года, как моя дочь трагически погибает. Героически жертвует собой ради этого мальчишки, сына Посейдона, – лицо Плутона отразило крайнюю степень неприязни. – Подорвалась в огромном автоматоне Гефеста, будь неладны его изобретения. Но ей еще повезло, потому что смерть – не самое страшное, что может случиться. В итоге всё, от чего я пытался уберечь сына, разом обрушивается на него. Способности, которые он с трудом контролирует. Мое влияние, хотя я пытался устраниться, чтобы всё не испортить. Отсутствие близких людей. Мнение о нем остальных. И всё повторяется. Опять повторяется! Нико пытается бороться, но я вижу, что он уже на грани того, чтобы сломаться. – Но не озлобиться, – возразила Рейна. – Я знаю его историю. Передавая свою силу, я видела его боль. А когда он уничтожил Брайса Лоуренса, то встретилась лицом к лицу с самими темными его качествами. Плутон молчал. Рейна поняла, что на этот раз он ждет продолжения от нее. – И, несмотря ни на что, он выбрал путь чести. Он борется с Геей, хотя остальным это может быть и незаметно. Он наказал Брайса… Пусть это было слишком суровой карой, но я уверена, больше он это не повторит. Ваш сын вырос достойным человеком, – девушка помедлила. – И я его уважаю. Так что ваше желание сбылось. Что бы там ни было – семейный рок, потери, непризнанность – он это преодолел. По лицу Плутона невозможно было сказать, как он отнесся к ее словам: бог подземного мира определенно умел владеть собой. Когда Рейна замолчала, он вновь остановился и вперил в нее свой взгляд, в котором мерцали искорки ледяного огня подземных недр. Хотя девушка была призраком, она могла поклясться, что вокруг сделалось холоднее. Что она сказала не так? И что ее ожидало за это? В отличие от других богов, во власти Плутона было заставить души страдать даже после смерти тела. Однако Рейна стойко выдержала его взгляд. Она сказала правду. Ей нечего было скрывать, нечего стыдиться. Что бы там ни думал Плутон, как бы ни относился к ее дружбе со своим сыном – ее чувств к Нико это не изменит. Да, римляне пожертвуют личным счастьем ради общего блага, но в остальных случаях они не отрекутся от своих друзей, близких, родных даже под угрозой смерти. Как Сцевола*, они сами опустят руку в огонь. Не отводя взгляда, Плутон наконец произнес: – Да, всё действительно очень серьезно. Серьезнее, чем ты даже сама себе представляешь… Отвернувшись, он принялся смотреть на море и встающее над ним солнце. Песок под его ногами снова почернел, но Плутон, казалось, не обращал на это внимания. Он снова заговорил, как ни в чем не бывало возобновив беседу с того места, где сам же и прервал ее. – Мое желание сбылось, но только наполовину. И по этому поводу у меня вопрос к тебе, дочь Рима, – при этом он даже не повернулся к Рейне. – Зачем тебя потянуло на самопожертвование? – на первый взгляд могло показаться, что голос его прозвучал негодующе. Но римлянка различила в нем печаль. – Я говорю сейчас с тобой, потому что в жизни моего сына случился третий взрыв. Он снова потерял близкого человека. «Настолько близкого? – спросила себя Рейна. – Сравнимого с матерью или сестрой?» Повернувшись к ней, Плутон только молча кивнул. Опустив глаза, Рейна попыталась копнуть носком ботинка песок, совсем забыв, что это было теперь невозможно. Вот ведь как… узнаешь, что ты значишь для любимого человека столько же, сколько он для тебя, – и при этом только что стал призраком. Но был ли у нее выбор? Нет. – Мне жаль, – произнесла она, а затем, сделав над собой усилие, подняла голову и снова посмотрела прямо в глаза бога Подземного мира. – Нико поймет, что я должна была защитить статую. Ведь это наша с ним миссия, от которой зависят жизни других! У меня не было иного выхода. Ориона нужно было убить – и не позволить огню достать до статуи. Если бы я попыталась выбросить стрелу за борт, она могла взорваться у меня в руках. Тогда бы огонь распространился быстрее. И я не искусный механик, как Лео Вальдес, чтобы обезвредить ее за полминуты. – Я всё это знаю, – Плутон махнул рукой. – Пойдем-ка назад, уже пора, – он первым зашагал к пегасам. – Но только этот взрыв не только по Нико ударил. Если говорить о вашей с ним миссии, то как быть с тем, что Афину Парфенос должен вернуть римлянин? Я тебя уверяю, греки и твои родичи вот-вот схватятся, и нужно что-то крайне эффектное, чтобы отвлечь их и помешать этому. – Я надеялась, что статуя как-то сама решит этот вопрос, – пробормотала Рейна, бросая взгляд на приближающуюся громаду Афины. – Неужели это не так? Снова ее миссия была под угрозой срыва! И Нико… если Плутон прав, то мальчишка, едва начав выбираться из боли и страданий, снова окунется в них с головой. Нет, кто сказал, что умерев, человек избавляется от проблем? Вот она стала призраком. И что – ей сделалось легче? – Да, ситуация непростая, – согласился Плутон. – Но у меня есть кое-какие мысли по этому поводу. И теперь, поговорив с тобой, я убедился, что всё может сработать. Внезапно остановившись, он вдруг направил свою правую руку на Рейну. С его ладони полился светлый поток лучей, что было удивительно для бога Подземного царства. Хотя уж точно не Рейне было судить о магии потустороннего мира. Девушку поразили ощущения, которые она испытала: внезапно к ней вернулся обычный слух и зрение, словно ее вновь вписали в эту реальность. А еще она почувствовала слабое прикосновение ветра и прохладу, исходящую от моря… Сделав шаг, Рейна оглянулась и обомлела: теперь на песке отпечатывались ее следы! Римлянка поднесла руки к лицу. Они больше не были прозрачными, но от них продолжало исходить слабое сияние, всю ее фигуру окутывала дымка. Нагнувшись, Рейна зачерпнула пригоршню песка… и стояла, пораженная, пока он вытекал у нее сквозь пальцы. – Вы… вернули мне тело, – прошептала она. – Не совсем, – произнес Плутон. – Ты была и остаешься призраком, нить твоей жизни оборвана, ты принадлежишь моему царству. Но я вернул тебе материальность. И за это следует благодарить не меня. Помнишь, мой сын говорил тебе, что силы призракам дает вера людей? Так вот, я использовал силу веры легиона в тебя, его преданность. Это позволит тебе сыграть свою роль до конца. Он взмахнул рукой, и перед Рейной возникли образы… Нико и Дакота стоят напротив Октавиана, который, судя по всему, вот-вот лопнет от злости: – Как видишь, Октавиан, я не один такой, – говорит Нико. – Не только мне плевать на власть. А потому дни твоего преторства сочтены. – Да, – откликается Дакота. – Скоро здесь будет Рейна – и тогда увидим, кто истинный претор, за кем пойдет легион. А за их спинами стоит вся пятая когорта, и на их решительных лицах читается полное одобрение его словам. Затем картина сменяется, показывая четвертую когорту: Лейла обращается к римлянам: – Кто все последние годы вел вас к победам? Кто защищал Новый Рим? Разве Октавиан? Нет! Рейна заботилась о вас, шла в опасные поиски, всегда была впереди и первой принимала на себя удар. Неужели вы всё забыли? Если она говорит, что мы должны заключить с греками мир – то надо прислушаться. Солдаты колеблются… но вот к Лейле подходят один за другим пять легионеров. А потом еще четверо. И еще… и еще… – За Рейну! – поднимает вверх гладиус один из центурионов. Когорта дружно вторит ему, ударяя мечами о щиты, и в общем крике и шуме тонут голоса десятка недоброжелателей, людей Октавиана. Уже в который раз за это утро, столь богатое на события, у Рейны встал в горле ком. Кажется, теперь, будучи вновь материальной, она могла в полной мере переживать людские чувства. Ее легион… Оказывается, он не забыл – ничего не забыл! И сейчас, в такой важный момент, всё сделанное ей для него возвращалось сторицей. Рейна знала, что ее уважают в Риме. Но этого всё-таки не ожидала… – Почему же? – спросил Плутон, и девушка поразилась – неужели она так плохо скрывала свои чувства, что он опять спокойно всё прочитал? – Кому, как не мне, повелителю Царства Мертвых, знать, что людям воздается по их заслугам? За всё плохое, за всё хорошее? Так и должно быть. Рейна подняла странно заблестевшие глаза на Афину Парфенос. Ей было пора. Она надеялась, пегасы не будут противиться тому, что она проведет с ними еще какое-то время. – Но прежде чем удалишься, – сказал повелитель Подземного мира, – попрошу тебя об услуге. – Услуге? – нет, кажется, Плутон решил ее доконать своим необычным поведением. – Видишь ли, – спокойно продолжил он, – Асфодели переполнены. Мне приходится их постоянно расширять, а это нелегкий труд. Две мировые войны, текущие конфликты в разных частях мира. Да еще твои друзья-римляне. Вы странный народ. С одной стороны, порождаете брутов и калигул, с другой – настолько верны своим принципам, что за малейшее нарушение сурово караете. В итоге вы можете погибнуть с честью человеческой, но не римской – скажем, потерять Орла. И всё – в Элизиум мне вас уже нельзя допустить, приходится вам бродить по Полям Асфоделей. И таких призраков у меня накопилось около сотни только за последние десятилетия. Скажем, из когорты Майкла Варуса не все поддержали Гею, эти парни, полагаю, заслуживают второго шанса. И я решил – пусть они сразятся в этой битве и тем самым искупят свою вину. А там пусть выбирают – новое рождение или Элизиум. В руке у Плутона возник жезл, чем-то напоминающий скипетр Диоклетиана, только в его навершии был обсидиан, а вокруг него мерцали пять рубинов. Жезл окутывала зеленоватая дымка. – Вот, держи этот жезл, дочь Рима. Знаешь ли ты о том, что вначале Беллона считалась также покровительницей подземного мира, в частности – павших воинов? Мы давно уже решили с ней этот вопрос, но какое-то влияние она сохранила. А потому тебе, ее дочери, под силу призвать призраков Рима на их последний бой. Когда будешь на Холме Полукровок – взмахни им и направь команду павшим. Ты сама поймешь, что нужно делать. Рейна бережно приняла из его рук этот жезл и поклонилась ему. – Спасибо за всё, владыка Плутон, – внезапно ее лицо прояснилось – возникла идея, как отблагодарить бога за эту помощь. – Если римлянам суждено пережить эту битву и вернуться домой, то обещаю – храм Плутона будет реставрирован, и вам будут приноситься регулярные подношения. – Выходит, я не такой страшный, как меня изображают? – сказал бог Подземного мира. В его глазах дразняще замелькали огненные искорки. – После войны с Кроносом моим детям наконец построили домик в Лагере Полукровок. После войны с Геей мне воздадут хвалу в Лагере Юпитера. Неплохо, я доволен. Однако помни… Его взгляд стал суровым, брови сдвинулись, он будто стал выше ростом. Даже на солнце вдруг набежала невесть откуда взявшаяся тучка. Сейчас перед Рейной, пусть и в римских одеждах, стоял именно Аид. – Я продлеваю твое присутствие в этом мире лишь до конца битвы – чем бы она ни закончилась! Потом за тобой придут мои посланники. – Я уважаю законы подземного мира, – спокойно ответила Рейна. Если лагеря объединяться и одолеют армию Геи, то она сможет уйти в царство Плутона с легким сердцем. Римляне не пытаются обмануть смерть. Плутон кивнул, будто снова угадал ход ее мыслей. Ветер угнал прочь прилетевшую тучу, выглянуло солнце, а бог Подземного мира снова выглядел мирным, почти приятным собеседником, любящим философские дебаты. – Не сомневаюсь. Но тебе еще предстоит объясниться с моим сыном. А вот это было, пожалуй, самым тяжелым из того, что ей предстояло. Рейна понимала, что разговор с Нико будет непростой. Девушка всей душой хотела, чтобы он был счастлив, но что она могла теперь для него сделать? Но чему быть – того не миновать. Она попытается всё объяснить мальчику, как бы трудно это ни было. – Обещаю. Плутон окинул ее внимательным взглядом. Однако если он умел читать души людей, то читать души богов Рейне определенно не удавалось, а потому у нее не было даже догадок, о чем думал сейчас повелитель Царства Мертвых. – Давай, иди, – велел он ей. – А я еще немного полюбуюсь морем… Понимая внутренним чутьем, что ей не стоит больше его тревожить, Рейна побежала к статуе. Римлянка не была уверена, как пегас Гвидо отнесется к перспективе нести на себе призрака, пусть и вполне материального, но, когда она оказалась совсем рядом, то поняла, что Плутон обо всем позаботился. Прямо навстречу ей устремился красавец крылатый конь, ее друг, погибший при полете в Запретные земли, – Сципион. На мгновение Рейна даже поверила, что он живой – но потом увидела, что его окутывает та же слабая дымка. Плутон просто тоже подарил его духу материальность. Странные это были ощущения – призрачная ладонь ласкает призрачную гриву… Но важнее всего были чувства – Сципио приветливо заржал и потерся о руку своей хозяйки, немало не смущаясь, какому миру они теперь оба принадлежали. Рейна потрепала его между ушами, коснулась губами головы и посмотрела в умные глаза пегаса: – Сципио, у нас важное дело. Я рада, что ты выполнишь его со мной. Девушка уже хотела вскочить в седло, как вдруг заметила, что к нему были прикреплены ножны с кавалерийской спатой из имперского золота. Ее рукоять Рейна узнала сразу – это был ее собственный меч, который она силой воли могла превращать как в пилум, так и в короткий гладиус. Она думала, что он был навсегда потерян в океане, но Плутон неведомым образом вернул ей оружие. Рейна оглянулась на пляж – там, где всего минуту назад виднелась у воды фигура бога Подземного мира, было пусто. Только волны набегали на берег, напевая ему свою неизменную песню. «Спасибо еще раз, – сказала она мысленно. – Я вас не подведу!» Вскочив в седло, девушка быстро поравнялась со статуей. Пегасы по-прежнему настороженно смотрели на нее, но хотя бы не пятились назад. – Я понимаю, что мое нынешнее состояние вас пугает, – сказала им Рейна. На этот раз она быстро смогла совладать со своими эмоциями, и ее голос прозвучал мягко. – Но осталось немного. Мы должны донести Афину Парфенос до Холма Полукровок. Шли секунды. Пегасы напряженно вглядывались в нее. В ту, с которой они разделили эту миссию, которая отдавала свои силы их раненному собрату, которую сам великий Пегас провозгласил другом всех крылатых лошадей. Что победит – страх перед потусторонним созданием – или связывающие их нити дружбы? Гвидо первым подбежал к сидящей верхом на Сципионе Рейне и, чуть помедлив, протянул вперед голову, позволяя погладить себя. Затем остальные шестеро пегасов сделали шаг вперед и все разом заржали. Не требовалось знать язык лошадей, чтобы понять, что тем самым они снова принимали ее к себе. Рейна облегченно вздохнула. На сердце сразу стало теплее. Она потрепала Гвидо по голове и взглянула на пегасов в упряжи. – Спасибо, мои хорошие. Мы справимся с этим. Давайте, полетели! Захлопали крылья – и все шесть пегасов воспарили ввысь, унося за собой статую. Сципион, направляемый хозяйкой, и Гвидо взлетели вслед за ними. Вскоре полоса Лонг-Айлендского берега осталась далеко внизу. Приближался Холм Полукровок, и девушка уже могла различить внизу свой легион, окруженный монстрами. А также две когорты, замершие напротив греческого войска. Рейна поняла, что успела вовремя… ---------------------------------- *На всякий случай напомню легенду о Сцеволе. Гай Муций Сцевола – римский юноша, который попытался убить царя этрусков Порсену, осадившего Рим. По ошибке он убил писца, который был одет в более дорогие одежды, чем его господин. Когда стража схватила юношу и пригрозила пытками, если он не раскроет все детали заговора, он, в знак того, что римляне не боятся боли, сам опустил правую руку в огонь, горящий на алтаре, и спокойно смотрел на царя, пока его кисть не обуглилась. Порсена был так поражен этим, что велел отпустить пленника и передумал воевать с Римом, сказав: «Если все римляне такие стойкие, то победить их невозможно». После этого случая юношу и прозвали Сцеволой, что означает «левша». Его имя стало символизировать отвагу и силу духа. ------------------------------------- От автора: прошу прощение за длительное ожидание этой главы, однако Аид (Плутон) такой противоречивый персонаж (и это хорошо отражено у Риордана), что довольно сложно выписать его. :)