Есть такая вселенная

Спок тяжело поднимался по тёмной лестнице. Его шаги гулко прокатывались эхом по пустым лестничным площадкам, смешиваясь с шуршанием бумажных пакетов и его слегка сбитым дыханием: подниматься приходилось на пятый этаж. Лифт, как водится, не работал с самой своей установки. Спок несколько раз подавал жалобы в управление, но его почему-то игнорировали. Может, он делал это недостаточно официально; хотя куда уж дальше. Не важно. Мистер Грейсон вполне способен был немного поработать ногами. Правда, ступеньки были высоковаты, и пакеты от легкого покачивания выскальзывали из рук. Спок ухватил их покрепче и, одолев последнюю ступеньку, со вздохом аккуратно поставил на пол рядом с входом в квартиру, чтобы достать ключи. Карманы опять старательно спрятали их в глубине своих складок, так что пришлось немного покопаться. За тонкой дверью было слышно тихое мяуканье. Спок знал, что на самом деле оно громкое, вредное и по интонации напоминающее ругательства. Так мог мурчать только один кот на свете. Звали его Доктор Маккой. Маккой был серым, с белым кончиком на хвосте, маленьким, мягким и пушистым. Не зная его характер, любой, взглянувший на него, нарекал его особо милым и желал погладить; по поводу чего и получал когтями по роже. В кошечьей душе этого маленького серого комочка затаилась злоба на весь мир. В особенности — на Спока. Вот уж мистер Грейсон чего не знал, так это того, за что ему такое отношение. Он любил Доктора, как можно любить кота, а Доктор только и делал, что разбивал его сердце, выражал свое пфе каждый вечер полным игнорированием естественного желания хозяина его погладить, но потом все-таки уламывался и лживо и очень громко мурлыкал, тарахтя как трактор. Иногда Споку казалось, что Маккой вот вот придумает способ его убить и сразу же претворит его в жизнь. На полном серьезе он, конечно, не боялся, но нрав Доктора Маккоя ему отчаянно надоел. Потому у Спока возникло поистине гениальное решение. Не удивительно — ведь Спок был умницей. Потому пожертвовал недельным запасом еды, сумев унести только дня на три, дабы второй сверток в его руке был теплым и шевелился. Бумажный пакетик обладал паранормальными способностями и, тоже заслышав мяуканье, попытался упасть. Грейсон пресек эту попытку на корню, открыв наконец дверь, закинув в прихожую продукты; обнял живой сверток одной рукой, закрыл дверь на два оборота и наконец выпустил на волю томящуююся жизнь, открыв пакет и положив его на пол. Жизнь фыркнула, выпуталась из шарфа и самоопределилась как кот. Большой такой, рыжий, с огромными желтыми глазищами. Пока он оглядывался по сторонам, вертясь на месте, Маккой отвлекся от попыток вытащить на свет божий кошачий корм, не вывалив салат, поднял голову, смерил Спока недовольным взглядом, смерил нового кота подозрительным взглядом, подозрительность которого увеличивалась по мере того, как кот подбежал к Доктору и стал обнюхивать. Потом Маккой и вовсе праведно возмутился: кот стал в знак симпатии тереться с ним бок об бок. Пора было прекращать этот балаган. Кот Маккой подвигал ушами, отошел на безопасное расстояние, а через секунду вынужден гордо удалиться, чтобы спрятаться в кастрюле под столом. Новый сосед ему не очень пригляделся своей настырностью. *** Котик Джим Кирк был так рад, что его в конце концов забрали из магазина, да не абы кто, а очень милый и теплый высокий человек с прической под горшок, что позорно разнежился в его руках и целую поездку, а в гремящем метро не издал не звука. Его сосед по клетке, Гэри, все время шипел, что его никто не купит, потому что он не породистый, но, назло ему, его купили. Джим был преисполнен счастья от осознания этого. И поэтому решил вести себя вежливо, что в обычных условиях было для него непостижимо. Но тут то совсем другое дело! Когда его выпустили на пол, он оказался о очень милой, светлой прихожей. Около вешалки для пальто стоял зонтик. В тумбочке для обуви все пары стояли ровно, а ботинки еще и блестели начищенными носками. Кухня чуть зеленела из-за приоткрытой двери, паркет блестел, и Джим совсем чуточку в нем отражался. Обои были синие с белыми точками, около шкафа для зимней одежды талантливо содраны чьими-то острыми когтями. Рыжий кот немного полюбовался и бросил свой взгляд на мастера. Мастер глядел на него с подозрением и непониманием. Его глаза были чистейшего голубого цвета, а шерсть — гладкой и ухоженной; Джиму сразу же стало стыдно за свой внешний вид. Но он решил, что пора налаживать контакты с аборигенами, так что подошел к неизвестному коту и стал обнюхивать, выражая симпатию. Сказать про то, как он восхищен его белым кончиком хвоста Джим пока не решался. И зря. Кот выразил недоверие и ушел на кухню. — Не волнуйтесь, мистер Джим Кирк, — спокойно сказал человек. — Он вас не ударил, значит, все у вас будет хорошо. *** Серого кота звали доктор Маккой, и Джим подумал, что это замечательное имя. Человека звали Спок, Кирк полюбил его с первого сидения на коленях, и при виде его замечательных ботинок у Джима внутри поднималась радость и восторг. А еще он очень симпатизировал своей новой «фамилии». Спок тоже его любил, с удовольствием гладил, давал есть когда положено, простил на первый раз за ковер и поставил рядом с своей кроватью коробку. Коробку! Кирк, конечно, был борцом со стереотипами против котов, но против такого устоять не смог. Кажый вечер ему было позволено ложиться под бок Споку и смотреть как он читает или пишет что-то на своем планшете. Часто Спок его гладил. А потом поднимал своими мягкими, теплыми руками и клал в коробку. «Чтобы не баловать». Жизнь с этим прекрасным человеком была так же прекрасна. А вот с котом Маккоем все было сложнее. Тот не относился к коту Кирку враждебно, но не доверял и ревновал к Споку, хотя, вместо того, чтобы показывать свою любовь и просить ее в ответ, он гордо ждал. И все время показательно отнекивался и шипел. А уж про Джима и говорить нечего. Кот Маккой не пустил его к себе в кастрюлю, демонстративно ел в другое время и игнорировал попытки Кирка наладить отношения. Тот обиженно довольствовался сковородой на холодильнике, ел когда дадут и игнорировал игнорирование его попыток. — Ничего, — думал котик Кирк. — Ты еще прибежишь ко мне обниматься. И был прав. В один момент Маккой окончательно осознал, что больше не один. Что если он останется в стороне, так долго, как раньше, уговаривать его побыть милым котиком и полежать на коленях никто не будет. Спок вроде бы не совсем променял его на этого сраного жирдяя. Просто больше не искал его так тщательно и не уговаривал так длительно, и вообще, похоже, начал забывать. — Да что этот рыжий комок шерсти себе позволяет, — возмутился кот Маккой и пошел выяснять отношения. Сначала он хотел начать с угроз. Потом — предложить совсем на немного свою кастрюлю. Потом хотел перейти к решительному царапанью. Если Кирк и дальше не согласиться перестать отбивать Спока… Он об этом пожалеет. Однако тупой кот все не так понял. Доктор забрался к нему в коробку, что вставить леща, а Джим решил, что мириться. Поскольку Джим был очень добрым и миролюбивым, он без ожидания объяснений со стороны Маккоя уложил того на спину и, придавив собой, тихо замурлыкал. Он не умел так же великолепно тарахтеть, как Доктор. Но тот все равно минута за минутой становился все милостивее. Потом они еще слегка по соперничали за Спока, в связи с чем были позорно изгнаны с кровати. Тогда Маккой даже провел Кирку экскурсию по квартире с комментариями, и хотя Джим все осмотрел, все равно не стал отказываться. С тех пор он занимал место у Спока на животе, а Доктор спал рядом на подушке. Так протекала помирневшая жизнь, пока им на голову не свалился еще один. Звали его, как и хозяина, Споком. Джим был счастлив как никогда.