Есть такая вселенная

Джим спал. Он лежал на спине, укрыв одеялом ноги, одной рукой приобняв себя за живот, а другую откинув вбок, и его голая безволосая грудь мерно поднималась и опускалась. Лицо было разглаженное и расслабленное, губы чуть приоткрыты, щеки во сне порозовели, а рыжие ресницы бросали на скулы цветную тень. В свету на пятьдесят процентов спящий капитан был красив. Так красив, что Спок аж залюбовался. Но не время было для созерцания прекрасного. Старший помощник пришел в каюту капитана не для проявления всяких там эмоций, и поэтому, укорив себя за непрофессиональность, подошел к Кирку и погладил ему плечико. Некоторое время ничего не происходило. Спок, ожидавший хоть какой-нибудь реакции, стоял и обдумывал ситуацию. Что-то было не так. Подумав еще немного, он вдруг понял, что для того, чтобы разбудить человека, нужно применить силу. И поэтому он погладил капитана по плечу еще раз, с двойной интенсивностью. Тот заворчал и втянул голову в плечи. Плотные губы растянулись в красивом изгибе. Спок заморгал, анализируя ощущения и в конце концов пришел к решению, что эстетичность его начальника сильно замедляет процесс. И вообще мешает работать. Предпринял третью попытку разбудить Джима, старпом таки преуспел. Кирк нахмурился и разлепил слегка мутные после сна и зеленые из-за освещения глаза. — Спок, — хрипловато позвал он, — ты чего тут делаешь? Мгновение старший помощник потратил на то, чтобы свести на нет странную истому в коленях, вызванную почему-то голосом капитана, а потом выпрямился и с непробиваемым выражением лица ответил: — Капитан, я обнаружил на корабле странную энергетическую активность. Поскольку я не мог определить, насколько она опасна, я решил объявить желтую тревогу и пришел к вам, чтобы лично удостовериться в вашем бодрствовании. Джим Кирк нахмурил брови. — Спасибо, что пришел сам Спок, хотя, право, не стоило. Мог бы просто вызвать меня по интеркому… Ладно, ерунда. Так что тебе еще известно по поводу этой энергии? — Ничего, капитан. — Плохо. И вообще, ты что, сидел в бета-смену? — Я должен был закончить расчеты капитан. — Ах, — умиленно вздохнул Джим, — какой же ты все-таки трудолюбивый, Спок, прямо как маленькая вулканская пчелка, — и тут он вдруг откинул одеяло. Внезапно так. Неожиданно. Очень неожиданно. Спок нелогично ощущал, как деревенеет его позвоночник и от греха подальше убрал руки за спину. — Не время ждать! — не заметив ничего, воскликнул капитан и ухмыльнулся, — давай пойдем к Боунсу, раз уж я проснулся, разбудим и его. Пусть знает, как заботиться обо мне и держать в лазарете целую неделю. А потом поиграем в шахматы. — Капитан? — вопросительно приподнял бровь вулканец. — Что капитан? Ты ведь понимаешь, что мы ничего не можем сделать. Вот как объявится наше всесильное облако, тогда посмотрим. — Понимаю. Однако, я думаю, что если мы прервем сон доктора Маккоя сейчас, он будет, а не самом хорошем расположении духа, — пояснил Спок. — Ничего, я сделаю это нежно. — Удовлетворительно. Но сначала оденьтесь. *** — Проснись и пой, доктор. У нас на борту неопознанная энергетическая штука. Маккой, обнимающий подушку, приокрыл один глаз. — Космос полон болезней и опасностей, — сонно заявил он. «Космос полон нелогичных людей, некоторые из которых слишком неоправданно и нелогично милы» — подумал Спок, но вслух этого, естественно, не сказал. Когда Маккой пришел в себя и поворчал для приличия, все трое, захватив из каюты капитана трехмерные шахматы, отправились в комнату отдыха. Та предсказуема была пуста, не считая одного таллианца, сидевшего с самом уголке и разговаривающего со своей бабушкой. Облюбовав себе столик рядом с дверью, Леонард плюхнулся на стул и закинул ногу на ногу. Кирк притащил себе еще один стул и, пока Спок расставлял фигурки, двое людей принялись разговаривать о важных вещах. — Мне сегодня снилось, что Спок вдруг стал человеком. У него даже уши были круглые и розовые, а когда Чехов начинал шуточки отпускать, он улыбался. Представляешь? — Ну ты и извращенец, Джимми. Спок мысленно согласился. — Не называй меня так, — скривился капитан. — Как хочу, так и называю. Вот мне, к примеру, сегодня снилось, что я все еще простой сельский доктор, лечу себе спокойно нормальных людей, а не мотаюсь по космосу с разгильдяем и баламутом. — И кто из нас извращенец? Спок хотел было для поддержания разговора рассказать о своем сне, где он вместе с капитаном летал, сидя верхом на спине кита, сквозь розовые и пушистые облака, но рассчитал вероятность того, что Кирк и Маккой отнесутся с этому серьезно и найдут философский подтекст и не стал. Между тем доктор еще что-то хотел сказать, но тут помещение огласил громкий хлопок. Упала на пол вазочка с глипитриолхлирапизантемами. В середине комнаты над одним из столиком воздух стремительно стал розоветь. Таллианец, чувствуя, что начинается рутина, отрубил бабушку, снял свою красную рубашку и засунул ее в утилизатор. Пространство все сгущалось. Скоро место, где все началось, стало похоже на огромный комок малинового радиоактивного сиропа, который светился и переливался всеми оттенками красного. Кирк тяжело вздохнул. — Ну вот, Джентльмены, — объявил он, — началось. *** Джим Кирк сидел на мостике и скучал. Он непроизвольно стучал ногой по полу и перебирал пальцами в воздухе. Голубые глаза лениво блуждали по светлому мостику, любуясь то на старпомовские уши, то на старпомовские уши, то на старпомовские уши. И иногда — на космос. В гениальной голове мысли носились в соответствии в законами физики времен двадцать первого века — не превышая скорости света. «Эх, — прозвучала одна из них, — сейчас бы приключение какое-нибудь на голову…» И вселенная словно услышала этот горький зов. Быстренько организовав приключение, она выплюнула через странный цвета розовой жвачки портал трех неизвестных гуманоидов и половинку стола. Не осилив весь стол полностью, портал заколыхался, явственно пробормотал что-то про постоянные тренировки и закрылся. Гуманоид, выплюнувшийся первым и отлетевший аж к креслу Сулу, застонал и не поднимая головы позвал: — Спо-о-ок. Бо-о-оунс. Вы живы? — Не сказать, — ко всеобщему удивлению ответил второй, в голубой футболке, — я чувствую себя червяком, попавшим под сапог. — Ваши метафоры, доктор, нелогичны и необоснованны как всегда, — сказал третий в синей форменке, поднялся на ноги и оказался послом Салеком… помолодевшим лет эдак на сто двадцать. — Ну ни фига ж себе, — присвистнул Джим, смотря прямо в абсолютно вулканские черные глаза. *** Капитан откуда-то из другой вселенной очень Джиму приглянулся. Он был улыбчивым, щекастым и с добрыми глазами чистого янтарного цвета, обрамленными светлыми ресницами. Его странная желтая рубашка едва доставала до пояса штанов. Он был полноват и мускулист, и его кожа, в отличие от кожи Джима, была загорелой и слегка отливала золотом. Когда он только поднялся на ноги и сразу, как по наитию, обратил взор на второго Кирка, оба обо всем догадались. Джим видел, как в глазах его не-двойника искрится удивление. Медленно и спокойно Джеймс подошел к креслу, чуть приподняв уголки губ и смотря с искренним интересом. Его руки обхватили черные подлокотники. — Так значит ты тут капитан? — Так точно, — фыркнул Джим и заморгал. Тянучий и мягкий голос Джеймса завораживал. Тот наклонился, подавшись вперед торсом, и улыбнулся еще шире. Джим очаровался по полной. А еще он словно видел на невозмутимом лице Капитана ту же очарованность. — Ты… милый, — выдохнул Кирк. — О, я знаю, — пробормотал Кирк. — Ты тоже просто потрясный. Ну и дальше произошло то, что было предначертано судьбой с той минуты, как только капитан из вселенной красного мостика и милого Спока стукнулся своим великолепным телом о белый пол. Джим и Джеймс, в унисон моргнув, соединили свои губы в страстном поцелуе. Некоторое время все молчали. Потом тихонько всхлипнул турболифт и брутальный низкий голос проворчал: — Вы еще задницы друг другу поцелуйте. Джеймс слегка вздрогнул и, подняв себя на руках, отстранился и отдернул рубашку вниз. В дверях мостика стоял высокий мускулистый человек и прожигал капитана тяжелым взглядом. — Какими судьбами к нам на костерок? — усмехнулся Джим. — Хобгоблин пригласил. Все знающие повернулись на Спока за научной станцией. Все незнающие узнали и тоже повернулись. Молодой и какой-то слегка квадратный Спок смотрел на Джеймса с яростью и гневом. Капитан почувствовал неладное и повернулся к своему Споку. Тот был холоден как могила и смотрел Боунсу в вихрастую макушку. — Эй, да ладно вам всем! Все вокруг знают, как сильно я люблю себя. Спок, ну не стой там как статуя, ну ты же знаешь, ты мне дороже всех на свете. Ухура поперхнулась. Чехов захихикал. — Ну конечно, — пробормотал Маккой, — такой самовлюбленный и самоуверенный, посмотрите на него. Всегда в своей тарелке. Пудру прикупи, помидор. — А моему вот иногда бы хоть каплю совести ла смущения. Посмотри на него. Наглая морда. — Мой тоже наглая морда. — Да уж не говори. Мой еще и безрассудный, и ведет себя, как ребенок. В самое пекло лезет. — Можешь мне поверить, хуже того, что мне на голову свалилось на свете нет. — Ну уж нет. Твой выглядит очень адекватным. Клевые глаза, кстати. — Спасибо. — И Гоблин твой ничего, к старости совсем исправится. Не такой ходячий компьютер, как наш. — Это ваш-то ходячий компьютер? Да посмотри на него, он сейчас половину мостика разнесет. Спок стушевался и смутился. На этом из диалог больше никто не слышал, потому что два доктора, влюбленно посматривая друг на друга, за руки ушли в закат. То бишь в турболифт. Бухать. — Мне не дает, а сам то, — буркнул Джим и кратнулся в кресле. — Итак, господа. Будем прояснять ситуацию?