Часть 19
24 августа 2016 г. в 07:03
– Лёша, а вот он на работе такой же бука всегда, или только дома? – подмигнула Гущину Ирина, подбородком указывая на уставившегося в чашку с чаем мужа.
Гущин заметно смутился и промямлил что-то невразумительное.
– Жужик, ты зачем парня так застращал, что он слово про тебя боится сказать? – кокетливо хихикнула Ирина и взяла конфету из вазочки.
Зинченко поймал быстрый и виноватый Лёшкин взгляд и встал из-за стола.
– Извините, очень тяжёлый день был. Пойду спать. Ириш, сама сможешь Гущина на ночь устроить?
– Конечно, – она перестала улыбаться. – Ты нормально себя чувствуешь?
– Да, просто и правда устал.
– Ну вот, а я думала, ты Лёше свою коллекцию часов покажешь.
– Вы часы коллекционируете? – некстати оживился Гущин, явно надеясь хотя бы ненадолго остаться с командиром наедине.
– Да не то чтобы вообще часы. Наградные только и памятные. Дедовские, отцовские, да и от дяди по матери одни есть.
– Может, всё-таки покажете?
– Не сегодня, – жёстче, чем собирался, отрубил он. Ирина обеспокоенно взглянула на него, но промолчала, а когда она, прибрав в кухне и уложив Гущина, забиралась к мужу под бок, он малодушно притворился спящим.
Могла она что-то заподозрить? Да нет, не должна была. Зинченко положил пятую ложечку сахара в кофе и начал рассеянно размешивать получившуюся жидкость. Отхлебнул, сморщился и вылил в раковину. Гипотетически возможные подозрения жены в любом случае не были главной проблемой. Этой проблемой являлся совершенно точно потерявший голову Гущин. Где он в следующий раз захочет наброситься с поцелуями, в штурманской? Зинченко попытался сказать себе, что всегда можно найти работу в другой компании, но и эта – казалось бы, здравая в сложившейся ситуации – мысль не принесла облегчения.
В прихожей лязгнул замок.
– Валер, ты?
– Ну а кто? – раздражённо откликнулся сын.
– Завтракать будешь?
– Не буду, – Валера остановился в дверном проёме, прислонившись правым плечом к косяку и сложив руки на груди.
– Что? – отреагировал на его позу Зинченко.
– Ничего, – огрызнулся Валера, не сводя глаз с отца.
– Я что-то не понял, ты с девушкой своей поссорился?
– Да нет, я-то ни с кем не ссорился.
– А кто ссорился? – приподнял брови командир.
– Да, по ходу, ты, – процедил Валера и язвительно добавил: – Со своим мальчиком.
– Что, прости? – растерялся Зинченко.
– Да не прикидывайся, знаю я, что ты с Гущиным… – Валера скривился и замолчал.
– Это он тебе сказал? – в глазах командира полыхнула ярость.
– Да щас, – нервно хохотнул парень. – Сам слышал, как вы тут решали, на какой кровати удобнее.
– То есть с ключами – это спектакль был? – Зинченко встал и упёрся кулаками в столешницу.
– Ага, – дерзко улыбнулся Валера. – Хотя, наверное, надо было сразу зайти, на физиономии ваши посмотреть.
– Так. Хорошо, я понял, что ты в курсе. К чему ты сейчас всё это говоришь?
– В смысле? – Валера удивлённо заморгал.
– Ну цель у тебя какая? Поговорить? Устыдить? Пошантажировать?
– А я тебе скажу сейчас, какая у меня цель! – не выдержал Валера и рванулся вперёд, сжимая правую руку в кулак. Даже профессиональной реакции Зинченко оказалось недостаточно, чтобы противостоять сыновним скорости и ловкости: плотный, уверенный удар пришёлся в скулу, и командир покачнулся, удержавшись на ногах только благодаря тому, что успел схватиться за край встроенного кухонного стола, зацепив чашку, блюдце и пару ложек. Звон разбитой посуды привёл Валеру в чувство, он разом обмяк и отступил назад. Ощупав глаз и уже начавшую распухать скулу, Зинченко открыл морозилку, достал оттуда пакет с замороженными овощами и приложил к лицу.
– Убери здесь всё и приходи в гостиную, – светским тоном сказал Зинченко и, аккуратно обогнув сына, чтобы не задеть его плечом, вышел.
В гостиной он сел на диван и в течение нескольких минут прислушивался к доносившимся из кухни звукам. Судя по ним, Валера не только выбросил разбитую посуду, но и вымыл уцелевшую, да ещё и пол подмёл.
– Извини, – выплюнул сын, садясь в кресло. – Я не хотел.
– Хотел, – спокойно поправил его отец.
– Ну да, хотел. Ты мог мне тоже в морду дать.
– Не мог. Я на тебя никогда в жизни руку не поднимал – и начинать не планирую.
– Правильный, да?
– Какой есть.
– Ненавижу.
– А Гущину ты тоже по физиономии съездил?
– Нет.
– Понятно.
– Что тебе понятно?! – снова взорвался Валера. – Гущин, во-первых, жизнь мне спас, а во-вторых, он может делать что хочет и с кем хочет, а ты вообще-то женат!
Зинченко перевернул пакет с овощами и снова приложил его к скуле.
– Минутку. Не далее как пару дней назад ты лекцию читал о том, как что-то там после Канву понял. А читал ты её, потому что предположил, что я маме изменил, – и что-то ты на меня тогда с кулаками не кидался.
– Ну это же другое!
– Да ну? – Зинченко методично загонял сына в логическую ловушку. – Несколько дней назад тебя мысль о том, что я могу маме изменить, не смущала, а теперь смущает.
– Так я тогда думал, что ты с какой-нибудь стюардессой переспал!
– Отлично. Ну не со стюардессой, а с пилотом. Что изменилось? – слово «переспал» Зинченко произнести не смог, даже понимая, что без него фраза не произведёт должного эффекта.
– Да всё изменилось, – тихо сказал Валера. – Я глаза его видел.
– И что? – в горле почему-то пересохло.
– Я идиот, наверное, но я даже не знаю, кого мне больше жалко, его или маму.
– Главное, что не меня, – с едва заметной горечью усмехнулся Зинченко.
– Тебя? – переспросил Валера. – Тебя-то с какой стати жалеть? Ты это всё заварил.
– И почему ты решил, что я?
– А даже если Гущин – ты его что, нахер сразу послать не мог?
Зинченко молчал. Валера коротко и внятно сформулировал то, что сам он долго не решался признать, и вдруг стало понятно, что решение тоже придётся принимать единолично.
– Валера, я тебя очень прошу, не говори пока маме ничего.
– И не собирался, – огрызнулся сын. – Но только уж точно не потому, что ты просишь, а потому что ей этого знать не надо, она же с ума сойдёт.
Зинченко медленно кивнул. Валера хмурил брови и явно собирался с мыслями.
– Я только одного не понимаю, – решился он. – Ты сам-то чего хочешь, Гущина своего или с мамой остаться?