Его голос напоминал шорох сухих листьев, падающих на тротуар. Нил Гейман. Коралина
Медленными и аккуратными шагами Юнги сокращал дистанцию между ними, в то время как Чимин, двигаясь в ту же сторону, что и Мин, не давал расстоянию измениться. По неизвестной ему причине дыхание сбилось к чертям, из-за чего становилось трудно дышать, а по телу проходили неведомые разряды, заставляющие тело периодически вздрагивать. — Всё в порядке, — слова тихо, но быстро вылетели из его рта. Приподнятые уголки губ и сверкающие глаза полумесяцы показывали, в какую опасность он вляпался. — Вы можете идти. — А я так не думаю, ты слишком громко кричал. Я уверен, что-то случилось, — шаги Юнги были уверенными и настойчивыми, давали понять Чимину, что отступать он не намерен. От этого коленки Пака дрожали и подкашивались, и, найдя опору в виде стены, он упёрся в неё обеими руками. — Хён, всё хорошо? — послышалось из трубки. Чимин совсем забыл об этом, но голос Чонгука вернул его в реальность и напомнил о все еще продолжавшемся разговоре. — Да, Гуки, я потом тебе перезвоню, — Пак сбрасывает звонок на коротком «хён» и убирает телефон в карман. Медленно, как и до этого, он пробирается по стене к двери, ведущей в зал. Страх или какое-то другое чувство — он пока понять не может — окутывает его с ног до головы, но лучше придумать что-то побыстрее. — Твой друг о тебе беспокоится? Очень мило, — Мин остановился, наблюдая за соседом. — Давно мы перешли на «ты»? Я думаю, Вам действительно надо идти, — сердце стучало в бешеном ритме, в голове мелькали картинки ситуации в лифте, тот самый взгляд, ледяная кожа с обжигающим прикосновением, и это стало пугать. Страх накатил неожиданной волной, поглотив весь рассудок. Глаза бешено искали выхода — надо было срочно избавиться от мистического соседа. — Да ладно тебе, к чему формальности? — два уверенных шага и Пак оказался в западне: Юнги руками упирался по обе стороны от его головы, а сам почти прижимался к Чимину. — Имя скажешь? Горячее дыхание обдало ухо рыжеволосого, и все его тело парализовало. Такой шершавый голос напоминал звук опавших листьев, шуршащих под ногами. Чимин любил прогуливаться по маленькому скверу недалеко от дома, и осенью он часто задерживался там. Золотые, алые, рыжие листья кружились в медленном танце, падая с деревьев, и ложились на землю, создавая цветной ковёр, а позже Пак поддавал их ногой, чтобы прислушаться к шелесту. Ему это нравилось, а голос около уха был точно таким же. Приятный и тёплый, словно чай с мёдом. Это должно было успокоить быстро стучащееся сердце, но только сильнее взволновало. — Я… — язык путался, и парень не мог вымолвить и слова. Тихое «я» вылетело с тяжёлым выдохом, когда Пак заглянул в глаза своему соседу. Те метали молнии и рвали всё перед собой, но это была не злость и не гнев, а что-то другое, чего не мог понять Чимин. Это выходило за все рамки, поэтому взяв себя в руки, Пак оттолкнул Мина, чтобы обезопасить себя: — Вам стоит уйти. Юнги позабавило такое неожиданное действие: на губах появилась улыбка, а на лице читался интерес. — Впечатляет, но у меня нет времени на игры, — Шуга схватил обе руки Чимина и прижал их к стене над головой. Он приставил указательный палец к пухлым губам напротив, и тот больше не мог издать и звука. Всё тело отказалось подчиняться Паку, а запястья невыносимо жгло в месте соприкосновения с ладонями Юнги. Медленно и осторожно палец стал съезжать вниз, переходя на шею. Проведя по взбухшей от напряжения вене, Мин переместился на ключицы, медленно поглаживая их, обводя и запоминая ярко выделенный контур. Все эти места невероятно обдавало жаром, отчего хотелось просто прыгнуть в ледяную воду, чтобы остыть. Но видимо жгло не только шею и ключицы, но и всё полностью. Дикий пожар бушевал внутри Пака, от чего тот метался и рвался внутри на куски. Его это бесило, но он ничего не мог сделать — он был парализован. Палец направился вверх по одной из рук, и те задрожали. Чимин нервно дышал, ему было жарко и не хватало воздуха, руки тряслись, ноги подкашивались так, что ещё чуть-чуть, и он повиснет в воздухе, удерживаясь в одной руке соседа. Хоть руки того и были намного тоньше, но хватка у Мина была железная. Юнги же нравилась загорелая и нежная кожа Пака. С каждой последующей секундой температура в организме будто повышалась, отчего холодную кожу непривычно пекло, но ему нравилось, да и лицо Чимина его забавляло: потерянное и неудовлетворённое. Нарисовав пальцем ещё несколько линий вдоль руки, Юнги вновь спустился вниз, только ещё ниже. Палец прошёлся по накаченной груди и обвёл видневшиеся через футболку соски. Пак не смог сдержать стона, и сам удивился вырвавшемуся звуку. — Вау, а хочешь, чтобы я ушёл, — Юнги надавил на сосок и стал его всячески мять. — Свали из моей квартиры, — пробубнил Пак себе под нос. Слова давались тяжко, но ему надо было что-то сделать. Внутри был апокалипсис, и хотелось выжить, а для этого надо было избавиться от причины, нежно гладившей его почему-то набухшие соски. — Я же помогаю, — палец стал опускать ниже, чувствуя рельефные мышцы живота. Рисуя неизвестные рисунки, Мин старался не пропустить ни один сантиметр, надавливая, проверяя и ища чувствительные места. Каждый раз, когда Юнги находил их, Чимин снова и снова издавал стон и ругал себя за нетерпимость. Он хотел закончить это, а тело только умоляюще просило большего, ожидая продолжения. Палец продолжал свой путь к паху и вот лёг на бугорок в штанах. Глаза Чимина резко округлились: во-первых, сосед совсем обнаглел, отчего страх увеличился в стократные разы, а во-вторых, он и не заметил, как у него встал. Встал на простые прикосновения парня! Что за хрень с ним творится? Так сильно не хватает интима в жизни? — Что ты…? — громкий стон перебил Пака, когда палец надавил на вставшего дружка. Юнги продолжал это делать и слегка поглаживать, но не делал большего, будто ожидая разрешения войти. Чимин был на грани, терпеть становилось всё труднее. Руки болели то ли от непоступавшей в них крови, то ли от холодных прикосновений — было непонятно. Тело изнывало, не понимая, что с ним делают, поэтому всё произошло неожиданно быстро. Волна наслаждения затуманила разум Пака и перекрыла все точки сдержанности. — Чёрт, — Чимин обмяк на следующем стоне и просто повис в руках. — Уже кончил? Так быстро? — Юнги отпустил бедного парня, а тот спустился по стенке. Пак быстро дышал и старался восстановить неровное дыхание. Двигаться было сложно, и он просто развалился на полу не в силах что-либо сказать или сделать. — Хм, от одного прикосновения. Интересно, конечно, но мне пора. Дома ждёт друг, который должен помочь мне с проблемой, которую только что помог я решить тебе. Тебе явно надо научиться удовлетворять себя, а то потом будет сложно. Приходи, если что, дам тебе пару уроков, — Юнги только посмеялся над своим собственным предложением и направился к двери. — А, я — Мин Юнги. — Гад, — дверь захлопнулась, оставив Пака одного с мыслями и мокрым нижним бельём. Мин без всяких мыслей направился в свою квартиру, будто ничего и не было, и всё как обычно. Он сразу прошёл в комнату: на кровати лежал Тэхён и нервно ворочался во сне. Может быть, ему сон плохой снился, или ещё что-то, но Юнги знал, что это последствие тех уколов, которые оставили следы на худой ручонке. Он присел на край кровати и нежно обнял худощавого парня. Почувствовав тепло близких рук, Тэхён успокоился и улыбнулся через сон. Он так же, как и Пак мог чувствовать жар на ледяной коже, но его это не пугало, а только согревало. Он любил Юнги, но знал, что никогда не получит взаимности, поэтому просто оставался рядом. Хён присматривал за ним, но, скорее всего, только для личных целей. Тэ всегда был готов на любые уступки ради Мина, а удовлетворять его интимные потребности не стало большой проблемой. Юнги просто позволял быть рядом, а Тэхён только рад этому. Ведь когда-то именно Шуга помог ему. Сам же парень не понимал, действительно ли он обнимает Тэхёна только потому, что это единственный способ облегчить его боль, или чувства всё-таки есть, крохотные, но где-то есть.* * *
Он снова здесь, хотя обещал себе больше никогда сюда не приходить. Ким Намджун стоял около небольшого здания, которое являлось довольно-таки известной студией. Когда-то он дал себе клятву не приходить сюда, но каждый раз эти слова теряли смысл. Намджун был вольным рэпером, не нуждавшимся ни в каких компаниях и тому подобное, но от этого желание записывать свои песни не пропадало. Вот однажды по чистой случайности он и оказался тут. Ким давно выучил дорогу к нужному месту, а люди, работавшие здесь, уважительно улыбались ему. Около кабинета он остановился, вобрав в себя побольше воздуха, и постучал в дверь. — Да-да, войдите, — послышался голос изнутри, и Намджун вошёл в ярко освещённый кабинет. — О, Джун-и, рад тебя видеть, — удивительно красивое лицо выражало неимоверную радость. Идеальные черты лица, высокий, фигуристый и довольно-таки богатый парень встал, чтобы поприветствовать гостя. Сокджин был не только директором, но и лицом своей студии. — Привет, хён, — Намджун слегка улыбнулся и протянул ладонь для рукопожатия. — Что-то случилось? Ты не предупредил, что придёшь. — Всё хорошо, просто решил проведать тебя. Всё трудишься? — парень устроился на небольшом диванчике, стоявшем около стола. — Ты же знаешь, последнее время появилось много новых певцов, которые хотели бы иметь дело с нашей компанией. Я просто завален бумагами, даже не знаю, хорошо ли это, — усмехнулся Джин. Намджун снова улыбнулся, он искренне радовался за друга. Тот помог с его первыми песнями, когда услышал его рэп на одной из улиц города. Сокджин просто подошёл и предложил ему записать песни в студии. Намджун был в замешательстве, но согласился, когда увидел умоляющее лицо парня. Тот поистине был красив. — Может, всё-таки начнём продавать твои альбомы, а то их слушаем только мы вдвоём. Нет, я, конечно, не против, но за тебя обидно. Ты мог бы стать знаменитым. — Нет, хён, всё хорошо. Всё так, как и должно быть, — Намджун не хотел, чтобы все песни, которые он написал и исполнил, слушал кто-то ещё, кроме Джина. Эти песни были откровением и криком души, которые никак не доходили до глупого хёна. — Всё равно, подумай об этом. Моя компания стала довольно-таки известной, я думаю, ты сможешь обрести успех. — Я работаю только для себя, мне не нужны деньги за песни. — Странный ты, но мне нравится. Оставайся таким, — директор в очередной раз озарил друга обворожительной улыбкой. Было сложно сдерживать все чувства внутри, но Намджун уже привык. Если он позволит им выйти наружу, то конец всему, что он так упорно строил для их дружбы. Они сидели в тишине, пока Джин работал с бумагами. Джун просто наблюдал за каждым движением: как тот аккуратно держит ручку, или как придерживает плечом трубку, чтобы записать что-то, а потом следит, как он закусывает нижнюю губу, внимательно читая какие-то документы. Каждое движение точно отпечатывалось в памяти, оставляя одновременно приятные и болезненные следы. Хотелось кричать о том, что внутри ураган, как Намджуну тяжело, и как ему самому хочется прикусить эту пухлую губу. Да, он давно влюблён в своего хёна, но никогда не признается в этом. Он всегда понимал, что Джин видит в нём только хорошего друга и чудесного исполнителя, и только Намджун перешёл эту запретную черту. Он не знал, когда это началось, когда ему понравился этот парень в более глубоком смысле, когда появились эти желания обнимать парня, прижимать к стене и впиваться в губы, не подпускать к нему девушек и не позволять близко общаться с другими парнями. Наверное, всё это возникло при первой улыбке: тогда Намджун был очарован ею, просто потонул с головой. Хотя это происходит и сейчас, каждый раз, когда она снова появляется на лице хёна. — Я сегодня не долго. Подождёшь? Может, сходим куда, — так же, не отвлекаясь от бумаг, спросил Сокджин. — Я не против. Выпить? — Ну, я больше не знаю, что можно делать двум парням после тяжёлого рабочего дня, — снова улыбка, снова взрыв в сердце. Хочется закопать себя в земле, чтобы не видеть её. Через час Джин заканчивает со своими обязанностями, оповещая об этом задремавшего друга. — Можем ехать, я на мотоцикле, ты не против? У Сокджина был новый спортивный байк, на котором он смотрелся ещё шикарнее, чем просто в костюме. Каждый раз, когда Намджун видел его на нём, ему хотелось облить себя ледяной водой или горящей лавой, лишь бы переключить свое внимание на что-то другое. — Конечно. Прокатишь меня? — С удовольствием, только переоденусь. Пять минут, и Джин одет в специальный гоночный костюм, который обещал сохранить его жизнь в случае аварии. Ещё через несколько минут они уже усаживаются на мотоцикл, и Сокджин просит держаться за него, чтобы не упасть. Намджун ненавидит всё вокруг намного сильнее, когда слегка обнимает хёна. Хорошо, что ему дали шлем, и Джин не увидит его красное лицо, и точно не услышит биение влюблённого сердца.