The World's End, 7 p.m.

Филина зовут Дарт Вейдер. Здоровенная зверюга сидит на руке у Кайло и смотрит на меня полными ненависти оранжевыми глазищами. Ассистентка Рена, мисс Фазма, осторожно фотографирует птицу для серии снимков «до» и «после». Я никогда в жизни не видел филина вблизи, и мне отчаянно хочется протянуть руку и погладить его. Но риск слишком велик, пальцы мне еще пригодятся. Поэтому я прячу руки в карманы белого халата и продолжаю наблюдать со стороны. Зачем я пришел к Кайло на работу? Без понятия. Меня снова занесло в район Риджентс парка, и я не смог удержаться от соблазна и не позвонить ему. Проходил мимо клиники «Сокол Тысячелетия» и нагло напросился в гости. Кайло был не против, и даже позвал меня посмотреть на сову. С ума сойти, как трогательно. Фазма заканчивает фотосессию филина, забирает его у Кайло и уносит. Мы с Кайло остаемся одни в кабинете. – Кофе будешь? – Кайло снимает защитную перчатку и небрежно бросает ее на письменный стол. – Можно бы. Рен приводит меня в ординаторскую. Это маленькая уютная комната – нечто среднее между кухней и гостиной, из окон которой видно парк. – Ты сегодня прогуливаешь работу? – Кайло закрывает дверь и начинает рыться в шкафах в поисках капсул для кофеварки «Неспрессо». – Да, я был на встрече, шеф написал, что можно в офис не возвращаться. – Ну, могу только выразить признательность твоему шефу, – улыбается Кайло, – тебе какой, ореховый или обычный? – он находит, наконец, капсулы с кофе. Но вместо ответа я кладу ладони ему на плечи и разворачиваю к себе. Я больше не могу притворяться. Больше не могу делать вид, что это просто дружба. Пару секунд мы смотрим друг другу в глаза. А потом я понимаю, что Кайло думает о том же – он чуть наклоняется и целует меня. Одной рукой он осторожно обнимает меня за талию, второй вцепляется в мой халат. Его язык ласкает меня легко и ненавязчиво, и поцелуй кажется мне каким-то невесомым, почти неощутимым. Мне хочется чувствовать его глубже и сильнее, эти нежные поцелуи только продляют мою агонию. Кайло крепче прижимает меня к себе. Мы целуемся еще пару мгновений, а потом я отстраняюсь. Чувствую себя опустошенным и измученным почему-то. Как долго мы будем балансировать на грани? – Ты определился с кофе? – странным голосом спрашивает он. – Ореховый. Рен кивает и выпускает меня из объятий. Молча берет чашку и засовывает капсулу в кофемашину. Я же приваливаюсь плечом к холодильнику и складываю руки на груди. – Знаешь, когда пять лет назад я вышел из больницы, даже мысли о близости с кем-то вызывали у меня тошноту. От меня осталось только отвращение – к себе и к людям. Поганое было время. Несколько лет кошмарного сна, – Кайло придвигает чашку с готовым кофе ко мне, – молоко в холодильнике возьми. Я наблюдаю за ним и не знаю, что сказать. – Потом встретил тебя и как будто начал просыпаться. Мне становится ужасно неловко, когда я слышу его признание. Как-то это, ну, неожиданно. – Что с тобой случилось? – осторожно спрашиваю я. Я приклеился к чертову холодильнику и не могу сдвинуться с места, – в смысле, ты когда-то говорил про ПТСР. Сложно придумать более неудачный момент для подобного вопроса. Но Кайло пожимает плечами, а потом рассказывает: - Ну вот, у меня случилась такая история… я сильно напился, познакомился с какой-то девчонкой, и через некоторое время мы уединились в туалете паба. А потом на улице меня настиг ее злобный бывший с бандой дружков. Это была банальная пьяная драка. Просто парней оказалось слишком много, и меня не спасла ни служба в армии, ни работа волонтером в горячих точках… избили меня до полусмерти, а девушка просто стояла и смотрела. Не вызвала копов, ничего. Помню, в тот момент глаза у нее были жуткие и пустые. Мне вообще показалось, что она не человек. Я долго провалялся в больнице, а когда вернулся в реальный мир, меня догнала депрессия. Я не мог забыть пустой равнодушный взгляд девушки из бара. Я вспоминал о боли и унижении, и все начиналось заново. Замкнутый круг. Я ненавидел себя за слабость, меня от самого себя выворачивало наизнанку. Я уже не говорю про отношение к окружающей реальности, ха. Сломалось во мне что-то. Кусочки паззла как будто встают на свои места. Я пытаюсь представить, какого это – оказаться абсолютно беззащитным и беспомощным. Когда от тебя ничего не зависит, а человеческая жестокость и равнодушие принимают чудовищные, гротескные формы. Я понимаю, почему он работает в клинике, зачем ездит в экспедиции и пытается сделать что-то полезное. Что он доказывает сам себе день за днем? Что достоин жизни, а этот мир – спасения? В его душе – хаотичный, бушующий смерч, который скоро поглотит и меня. Я стою на краю пропасти и жду, когда стихия накроет меня с головой, подхватит и унесет все, что от меня осталось. Я подхожу, обнимаю Кайло крепко-крепко. Может, этот жест выразит мои чувства лучше слов. Мне не хочется его отпускать. Больше никогда… Кайло рассеянно гладит меня по волосам. Он кажется отстраненным, и я могу только догадываться, о чем же он думает в этот момент. Вечером я напиваюсь и рассказываю все Рей. В трезвом состоянии я бы начал мямлить, но алкоголь придает моим словам пугающую уверенность. Мне не сложно признаться, что наша семейная жизнь рушится. Гораздо сложнее – поймать понимающий взгляд Рей и услышать «я предполагала, что такое может случиться». Рей не ругается, она встречает мою исповедь с нервной усмешкой. «Ну, спасибо, что предупредил, – заявляет она, – попробую, хм, переварить все это». Я кладу ладонь ей на плечо, но она резко сбрасывает мою руку и шипит: – Не сейчас. Дай мне время. Рей закрывается в детской, а я… что делаю я? Я достаю из холодильника недопитую бутылку рома и иду на улицу. Меня трясет. Странное дело, я испытываю отвращение к себе и в то же время – ужасное облегчение. Я больше не должен врать. Все изменилось, и мне придется адаптироваться к новой, неожиданной реальности. Я звоню Кайло и прошу его приехать. Через сорок минут такси тормозит у обочины, и он выбирается из машины. Мы зачем-то тащимся в ночной лес. Сначала я долго и нетрезво рассказываю, как люблю дочь, потом он прижимает меня спиной к дереву и целует, а небо такое огромное и прекрасное, и вот-вот упадёт на меня… – Все будет хорошо, Хакс, – твердит Рен, – ты же её отец, и ты её не бросишь. О Господи, да. Я все еще ее отец. Интересно, как я объясню Эйт, почему мы с ее матерью разошлись? Что будет, когда дочь вырастет и начнет задавать вопросы? Сможет ли она меня понять? – Не бойся, – словно прочитав мои мысли, говорит Кайло, – не бойся будущего, Хакс, есть только здесь и сейчас. Я утыкаюсь носом в его шею, до одури вдыхаю его запах. – Я верю тебе. Верю, верю, верю. Все сливается в один миг – чувство вины, и облегчение, и моя глубокая привязанность. Я хочу быть с ним, здесь и сейчас. В эту ночь я впервые оказываюсь в квартире Кайло. Плохо помню, что происходит дальше. Вроде бы, Рен раскладывает диван и осторожно сгружает меня на него. Я очень быстро засыпаю, уткнувшись носом в плечо Кайло. Сложно представить, что со мной будет утром, но в тот момент это не имеет совершенно никакого значения.