Уничтожь середину

Луи дрался за всю жизнь всего два раза. Сегодня был третий. Не смотря на все стереотипы о футболистах, Луи не был их воплощением. Разве что немного. Он никогда не трогал никого и не задирал. Места, где бы то ни было - в столовой, в классе или на трибунах, - у него были самые обычные. Томлинсон не был сторонником кулачных боев. Будь то бокс или потасовка уличных парней – он не любил это. Но ему стоило просто промолчать, проигнорировать то, что старшие ребята отбирают вещи у его младшей сестры? Их было двое, когда Луи был один, и, кажется, они были старше. Конечно же, помимо всего этого, они дрались лучше него – было видно и без того понятно, что для них это не впервой. Итог первой его драки: он харкал кровью, у него был синяк под глазом, обиженная сестра, но это все дало свои результаты – они больше не лезли. Во второй раз он подрался со своим кузеном, который достаточно долгое время не мог уяснить, где можно переходить границы, а где нет. Правда, дракой это сложно назвать. Луи ударил его всего один раз и на этом все закончилось. Забавно, когда нам говорят, что кулаками ты ничего не решишь, но люди начинают понимать только после того, как их ударишь. В третий раз все начиналось довольно мирно. Неприятное клацанье ручки изредка сменялось ее постукиванием по деревянной поверхности парты. Большинству учеников до этого и дела не было, так как все были заняты своими делами. Литература – любимый предмет Луи, он слишком сильно уважал учителя и ему нравилось слушать его (кто бы мог подумать, что капитану футбольной команды могло нравится что-то помимо физкультуры? Абсурд!). Но, будучи столько времени дома и не делая ничего каждый день, можно было бы сойти с ума, поэтому Томлинсон просто читал все, значительно обгоняя школьную программу, и сейчас он слушал не со столь великим интересом. Честно сказать, сначала футболист думал, что этот учитель слишком странный и относился к нему с неприязнью, когда он только начал вести у них. Потому что он так привык к тому, что все учителя были одинаковыми – высокомерными, всегда знали свое превосходство над ними, ведь они уже столько прожили, в отличии от этих самых учеников. Возможно, именно поэтому многие считали, что новый учитель посмеивался над ними, издевался со своим "псевдо-уважением". Почему-то все считали, что если к тебе обращаются на "Вы" в столь юном возрасте (учитывая то, что и самому учителю не было больше 35), то это просто очередная глупая шутка, пока не убедились, что это серьезно. "Я отношусь с уважением к вам и хочу, чтобы вы уважали и меня, разве это не справедливо?" – всегда говорил мистер Голдринг. Луи был согласен с этим. Томлинсон считал, что это умно, ведь многие ученики всегда ненавидят учителей по банальным причинам – их не уважают. Но в этом случае к ним относились хорошо, так что Луи искренне не понимал, почему на его уроках ученики ведут себя так противно. Парень огляделся, смотря, чем занимаются другие. Его взгляд застыл на новой ученице, с которой у него был общий урок. Он нахмурился. Она сидела на ряду слева от Луи, за второй партой, поэтому он мог замечательно видеть, что она делает. Девушка читала, скрывая книгу под партой и совершенно не слушая учителя. Он не думал, что после того, как девушку выгнали из Вестминстерской школы, она будет вести себя таким образом. Высокомерно, как ему кажется. Неужели она считает, что находиться здесь означает быть среди тупых? Возможно, девушка и училась в одной из лучших школ, но кто позволял ей заниматься своими делами на уроке? Луи ненавидел, когда люди мешали на уроках; но когда он знал, что некоторые не делают на уроке ничего только из из-за того, что им не дается этот предмет или не хотят, ему все равно. Но другое дело, когда человек считает, что он достаточно умен и ему не нужны слова учителя. Луи чувствовал легкое раздражение из-за этой девушки, хотя ему должно быть полностью плевать на это. К концу урока ему стало так же плевать, как и большинству присутствующих. Когда прозвенел звонок, парень рефлекторно начал быстро собирать свои вещи и спешить уйти из класса. По пути он толкнул несколько ребят, что было неизбежно, ведь чаще всего между рядами парт после звонка на перемену была толкучка. Кинув «прости», которое, скорее всего, было проигнорировано. Луи, даже не оборачиваясь, чтобы посмотреть, кого он задел, продолжил идти. – Мистер Томлинсон! – окликнул его учитель. «Черт возьми», подумал Луи. Парень даже не спешил никуда, но ему не сильно хотелось оставаться здесь. Он обернулся и подошел к мистеру Голдрингу. Разговор был вполне предсказуемым и Луи знал, что сегодня он будет слышать это не только на этом предмете, но и на множестве остальных. – Вы пропустили очень много... – говорил учитель, но Луи отвлекся еще в начале их разговора, когда новая ученица положила на стол лист и ушла. Краем глаза Луи заметил, как в правом верхнем углу листа было написано (очевидно) ее имя – Рене Аттвуд. Содержимое его не интересовало, да и нельзя сказать, что имя девушки тоже сильно его интересовало. По крайней мере, теперь он знал, как ему называть девушку и обращаться к ней (он очень сомневается, что будет у нее спрашивать что-то, но всякое бывает), а не просто называть "новенькая". – В понедельник нужно сдать- – Простите, что нужно сдать, я прослушал? – Луи перебил учителя нас полуслове, из-за чего последний выглядел немного растерянно. Томлинсон, наверное, чувствовал себя так же неловко, как и учитель, учитывая то, что, возможно, мистер Голдринг только собирался сказать об этом, когда Луи перебил его. Парень практически мог чувствовать, как его щеки покрывает легкий румянец. – Кхм, мистер Томлинсон, – откашлялся учитель. Очевидно, что он хотел сказать что-то вроде: «Не летайте в облаках, соберитесь, настройтесь на учебу», но эти слова, казалось, застряли где-то в горле, обмерли на губах, так и остались не услышанными, поэтому учитель прочистил горло и продолжил. – Сочинение по трем любым книгам, которые мы прошли. Темы в учебниках. – Хорошо, – кивнул Луи, уже разворачиваясь, чтобы уйти. – Луи! – Иногда Голдринг называл их просто по именам, но то самое "Вы", никуда не пропадало. Это заставило Луи обернуться к учителю. – Как нога? – Все в порядке, спасибо, – вежливо ответил Луи, слегка улыбаясь, со всех сил стараясь, чтобы эта улыбка не получилась слишком нервной. По каким-то причинам Луи всегда нервничал, когда разговаривал с учителями (за исключением тренера, конечно). Мужчина лишь кивнул и сел за свой стол, проверяя бумаги, которые ему сложили на стол. Поняв, что теперь его не будут останавливать еще какими-либо вопросами или прояснениями, парень вышел из класса. Ему понадобилось несколько минут, чтобы обдумать, куда пойти на этой перемене. Решив, что из-за разговора с учителем у него не останется времени на что-либо еще, Луи отправляется к своему шкафчику и кладет уже ненужный на сегодня учебник, заменяя его на другой. Только когда Луи обернулся, заметил, что коридор непривычно пустует – лишь несколько учеников проходит мимо. Проходя по коридору и бессмысленно поправляя лямки портфеля, Луи остановился у окон. Почему-то погода в Донкастере сейчас была более дождливая, чем в остальные года, сколько Луи помнит свое проживание здесь. Но за всеми этими редкими каплями, барабанящими по окну и размывающими весь вид, за темными кронами деревьев и клумбами с уже совъявшими цветами, парень увидел то, что заставило его броситься туда в одной футболке, оставляя свою книжку на подоконнике, ведь это сейчас последнее, что волновало Томлинсона. Даже если Луи не мог похвастаться самым лучшим зрением, все равно он смог бы понять, кто был там. Пробегая мимо учителей с вопросами, которые для подростка просто растворились где-то в воздухе, толкая проходящих и ни в чем не виноватых учеников, которые интересовались одними лишь уроками, парень бежал. Игнорируя боль в ноге и непривычные, неприятные покалывания в желудке, игнорируя своих друзей, которые просто побежали следом, игнорируя все на свете. К черту урок, к черту погоду, к черту их всех. В голове навязчиво стучало "быстрее, быстрее, ты не успеешь". На ходу парень сбросил портфель куда-то в мокрую и грязную траву, подбегая к назначенному месту. - Какого, блять, черта вы здесь делаете? - кричал Луи, отбрасывая старшеклассников от девушки с белыми волосами и заплаканным лицом. Неизвестно сколько времени она уже была здесь, поэтому слезы и капли дождя на ее лице нельзя было отличить. Томлинсон закрыл девушку собой, таким образом стоя лицом к парням. Наверное, сначала лучше бы поговорить с ними, но Зейн, который окликнул их и ударил одного в лицо, не дал возможности этого сделать. Тогда все начали бить друг друга. Никому уже не было дела до четырнадцатилетней девочки с брекетами и лишним весом, которая сидела на мокрой земле, опираясь о стену школы и рыдая. Никто уже не заметил, что вокруг них собралась толпа. Но почему никто не остановил драку? Почему все просто смотрят? Когда кто-то ударил по больной ноге Луи все резко остановилось, застыло, будто просто поставили на паузу. Луи падает на землю, пачкая всю свою одежду, и хватается за ногу. Болит, болит, болит. Все тихнет или Луи настолько больно, что он не может слышать? Появляются учителя, но Луи уже просто все равно. Он лишь хочет, чтобы это был какой-то дурацкий сон, который приснился ему на уроке математики. Чтобы с ногой было все в порядке и он мог играть в футбол со своими товарищами по команде; чтобы девушка, из-за которой он подрался больше никогда не плакала. Потому что это была Шарлотта, маленькая Шарлотта. В третий раз он снова подрался из-за сестры, которая в этот раз не была на него зла. Она плакала.