Парадоксы жизни.

      Лоис прочла кучу книг и видела сотни фильмов, в которых герои сталкивались с ситуациями, которые ломали их, лишали их, казалось бы, смысла жизни. Но в конце они всегда находили в себе силы бороться дальше. Многие критики считали такие повороты либо типичными сопливыми историями со стандартным счастливым концом, либо жизнеутверждающими творениями — в зависимости от того, как это всё было подано. Лейн же всегда считала, что это неотвратимость жизни: человеку, рано или поздно, приходится смириться и жить дальше. Когда умерла мама, было больно. Очень больно. Казалось, легче умереть самой, чем продолжать такое существование. Но проходило время, раны затягивались, хоть и не излечивались полностью, в жизни происходило столько всего, что ей было некогда сидеть сложа руки и плакать над своим горем. И так было всегда: она побывала во многих горячих точках, видела немало смертей, сама сотню раз рисковала своей жизнью, а после, как ни в чём не бывало, приносила Перри свою статью и требовала её напечатать.       Но теперь подобная схема дала сбой, и Лоис ничего не может поделать с собой. Некоторые разочаровавшиеся в жизни люди уходят в церковь — но как гласит надпись на некоторых майках, которых продают почти везде: «Бог умер» — многие люди скупают их, даже не зная, что первоначально фраза принадлежала Ницше — так что выходит, что молиться, вроде как, некому. Многие другие кончают жизнь самоубийством, и это, возможно, был бы идеальный выход из сложившейся ситуации, но что если все эти разговоры про Рай и Ад действительно правда? Вряд ли Кларк сейчас в Аду, так что она отметает эту мысль. И находит некий компромисс — топить своё горе в алкоголе. Лейн кажется, что с ней что-то не так, но это не помогает, и она немного увеличивает порцию. Это помогает! Она спокойно спит по ночам и не видит никаких снов. Правда, по утрам трещит голова, но это всё же лучше, нежели разбитое сердце. Всё опять хорошо.       Лоис осознаёт, что всё очень плохо, когда обнаруживает себя в каком-то тёмном помещении. Она судорожно смотрит вниз и видит на себе свой обычный деловой костюм, свои любимые шпильки на ногах и даже браслет на руках, которые сжаты в кулаки и неподвижно лежат на коленях.       Кто её одел и где она?        Лейн мотает головой в разные стороны, боль пронзает виски и ей кажется, что она определённо сходит с ума, так как всё немногочисленное, что попадается на глаза указывает, что она находится в Аркхэмской психушке.       Неужели врачи научились уже на расстоянии определять, сходит человек с ума или нет?       А она явно нездорова, так как всё повторяется, как страшный сон. Вновь чьи-то шаги, скрежет двери. У Лоис даже немного трясутся руки и пересыхает в горле.       Когда Лютора заводят в комнату, Лейн смутно вспоминает, как принимала душ, рылась в гардеробе, расчёсывала волосы перед зеркалом, садилась в автобус. Вспоминает некую уверенность в том, что у неё всё получится, она и не таких раскалывала. От собственного идиотизма тянет плеваться. И почему «протрезвление» настигло её именно сейчас, а не на остановке, например? Или почему на неё никто не напал в Готэме и не попытался ограбить или убить?       Вид Лютора, как ни странно, немного поднимает настроение и отвлекает от чувства вины: он стал ещё немного тоще, хотя казалось бы, куда уж дальше. На лице свежий кровоподтёк. «В психушке бьют больных? Это и есть их терапия?» — мозг уже автоматически прикидывает картину дальнейших действий: изучение проблемы, разоблачающая статья, требование ответа от соответствующих органов. Нет, стоп! С такими, как Лютор, так и надо. Хотя, это даже слишком мягко…       Парадокс третий: талант не пропьёшь. В буквальном смысле.        Он мгновенно оживает, скидывает всю изнеможённость, как только видит её. Ещё одна причина жалеть об этом поступке.  — Мисс Лейн! — отчаянно стараясь не зажать уши, Лейн даёт себе целый список клятв, начиная с отказа от алкоголя и кончая взрывом Аркхэма, -Не ожидал увидеть вас так скоро. Хотя нет, вообще не надеялся вас больше когда-либо увидеть.       Его голова похожа на бейсбольный мяч… Кларк любил бейсбол в детстве, но не мог в него нормально играть. Всегда не рассчитывал силу и забрасывал мяч слишком далеко…  — Земля вызывает Лоис Лейн! Приём, приём! — Лютор щёлкает пальцами перед её глазами, и от неожиданности она чуть не сваливается со своего стула; голова будто прямо сейчас взорвётся, — Погоди-ка!       Чужая голова резко подаётся вперёд — Лоис надеется, что охрана, которая сто процентов стоит за дверью, расценит этот жест, как попытку нападения, но нет — и почти сразу же возвращается в первоначальное положение.  — Земля, да наш штурман пьян! — Лейн хотела бы влепить ему вторую пощёчину или же просто гордо встать и уйти. Но вместо этого она, как побитая собака, кидается в сторону двери.  — Стойте! — голос Лютора звучит чересчур истерично. У кое-кого сейчас взорвётся голова… Но Лоис всё же останавливается, почти у самой двери, это скорее происходит автоматически, нежели осознанно. Простой рефлекс. Когда человека зовут по имени, он неосознанно оборачивается. То же самое и здесь.  — Давайте заключим сделку?       Она сейчас задохнётся от возмущения. Какая, к чертям, сделка?! Что он, чёрт его дери, может ей предложить?! Она останется, и он взамен воскресит Кларка? Или тех других, кто умер по его вине? Какое он вообще имеет право что-то просить у неё? Лютор хоть и псих полнейший, но не дурак. Он понимает, о чём она сейчас думает, но при этом не торопится ничего объяснять. Молчание тянется целых пять минут, - Лоис считает, — и только потом тишина нарушается:  — Вы всё ещё хотите услышать ответ на ваш вопрос?       Лоис медленно оборачивается и садится обратно на своё место.       Иногда для того, чтобы жить, хватает и призрачной надежды.