a product of a broken home.

*** Мысли, парализовавшие разум, Опущенные веки, серое лицо… Открывается задвижка решетки, Этой конуры, которая называется домом… Мы — игрушки судьбы… Вспоминаешь божественные, умопомрачительные мгновения, Расколотые на части с наступлением утра… Этой ночью я так и не сомкнул глаз. Мысли в голове зажигались яркими искрами, как только мой мозг подавал сигнал «спать» моему телу. Сон уже давно ушел на незначительное последнее место в списке нужд организма. Протираю ладонями слипшиеся от слез и плохо смытой туши глаза, расчесываю спутавшиеся волосы пальцами. Проклинаю это утро, со всей силы зажмуриваясь и пару раз ударив кулаком по кровати. Яркое летнее солнце за окном как на зло светит прямо в лицо. Ощущаю синяки под глазами и ноющие от боли фиолетовые засосы на шее и ключицах. Сил задвинуть шторы вчера ночью, видимо, не хватило. Встаю с кровати и понимаю, что впереди три выходных перед вступительными экзаменами в театральный, к которым я, конечно, даже не собираюсь готовиться. Самочувствие хуже мертвеца в данный момент, ощущаю себя словно зомби, не понимая, что делаю со своей жизнью. Слышу поднимающиеся шаги по лестнице к моей комнате. Громче, ближе, совсем рядом. Сумбурно возвращаюсь в кровать и утыкаюсь лицом в подушку. Делаю вид, что сплю. В таком виде меня никто не должен видеть. Раздается тихий скрип дверной ручки. Мама садится на край кровати и ласково проводит рукой по волосам, аккуратно укрывает меня одеялом. Следом звук закрывающейся двери и отдаляющиеся шаги. Чувствую себя скотиной, сдавливаю челюсть и сжимаю простыню в кулак. Почти беззвучно и совсем обессиленно поднимаюсь и подхожу к окну. Каждый день я вижу одно и тоже. Одни и те же соседи, которые каждую субботу в восемь утра стригут газон. И каждую субботу в восемь утра мне хочется проехаться по ним этой же газонокосилкой. Те же машины, которые проезжают мимо. Дома, которые я знаю до каждого кирпичика, до каждой трещинки. Казалось бы, даже облака не имеют особенности уплывать из этого города. Все те же чайки. Опускаю голову ниже и вижу отъезжающую от нашего дома машину родителей. Задвигаю штору, тем самым предотвращаю палящие солнечные лучи в комнате. Открываю комод, достаю потрепанный блокнот и записываю: Я написал этот роман только для мамы, За все то, что она сделала для меня, За все времена, когда она указывала на мои ошибки, За все времена, когда она пела божественную песню, Спасибо, мам… Закуриваю косяк, вчерашний подарок от Майка, и спускаюсь в гостиную. Постукиваю пальцами по перилам. Оглядываю дом, который в последнее время стал казаться тюрьмой. Выпускаю дым. Столько воспоминаний с этим местом, которым, кажется, уже пора прекратиться. Присаживаюсь на пол рядом с огромным диваном, который всегда так любили гости, и мысли о комфорте в жизни не дают покоя. Мне не комфортно здесь. Приходить домой только для того, чтобы показаться на глаза родителям, и ради того, что тут есть где поспать, стало естественной причиной возвращения. Я знаю, что в этой жизни где-то есть место для меня, но оно точно не в этом доме, не в этом городе. Я знаю, что что-то перевернет мою жизнь. Только вот… что? *** Сбеги от тоски, сбеги от разврата И на прощание помаши ручкой Своим волнениям и заботам. Тебе нужно всего лишь одно решение, Много храбрости и немного прозорливости, Чтобы на прощание помахать рукой… За прошедшие три месяца моя жизнь значительно поменялась. Я переехал в Лондон, сдал экзамены, теперь я студент Голдсмитского колледжа. Только вот, актёром я себя совсем не вижу. Все вступительные сочинения я завалил, спасла только драма. Спасибо тому, что в моем доме всегда были книги, без которых я не могу прожить и дня. Кто бы мог подумать? Кто бы мог подумать, что все в жизни может измениться на раз-два. Кто бы мог подумать, что жить одному окажется не так просто, как я мечтал. Размечтался, Брайан. Но в Лондоне мне стало гораздо легче, чем было в Люксембурге. Мои ночные «приключения» сошли почти на нет. Однако, несколько раз в неделю мы с друзьями все же познавали ночную жизнь города. Только я не думаю, что их можно назвать друзьями. Скорее знакомые, с которыми я весело провожу свободное время. Здесь я почувствовал себя свободнее. Оказалось, что за чертой Люксембурга существует мир, в котором можно свободно дышать. *** Я продолжаю разговаривать с рукой (1), На непонятном мне языке. Если я статист в фильме о собственной жизни, То кто, черт возьми, тогда режиссер? Кто-нибудь, пожалуйста, выключите камеру И научите меня жить… Время летит с неизмеримой скоростью, но паутина в голове совсем не желает распутываться. С каждым днем она становится только запутаннее. Моя учеба здесь стала совсем не интересной. Каждого на факультете пытаются вырисовывать «под копирку». Мы должны делать все, как нам скажут. В чем заключается творческая свобода мысли, если сценарий написан не тобой? Моей причиной пропускать пары, и даже не замечать этого, стала гитара. Я мог пропадать в комнате общежития играя и разучивая новые мелодии. Мир за окном становился серым и безжизненным без сопровождения музыки. Все свободное время я посвящал прослушиванию новых пластинок, выбор которых был гораздо больше, чем был в Люксембурге. Я подрабатывал только для того, чтобы мне хватало денег на новый диск или книгу. В эти моменты я окончательно осознал, что никогда в жизни не буду работать. Я отказываюсь раскаиваться, Чтобы угождать вашим желаниям, словно раб. Никакого раскаяния вы от меня больше не дождетесь. Больше никакого подчинения дилетантам. Я слишком долго существовал в тайне, Жил, словно заключенный, Женоподобное существо с тонкой душой, Фаталистичное и покорное. *** Осень дает мне пробуждение к жизни. Лондон в это время года похож на действия из книги «Мэри Поппинс», а каждый упавший, уже потемневший лист, напоминает зонтики. Прохладный и влажный климат словно прогонял плохие воспоминания из головы, стоило только поглубже вдохнуть. Подхожу к колледжу и воздух здесь начинает будто вонять. — Ты Брайан Молко? — меня одергивает голос охранника, поворачиваюсь с удивленным видом. Откуда он меня знает. — Да… ээм, — подхожу ближе. — Тебе передать просил, парень с такими же волосами, Стивен, кажется. Беру конверт из рук охранника. — Спасибо большое, — вежливо улыбаюсь и отхожу к стене. Разрываю конверт, скидываю рюкзак на диван в холле и присаживаюсь рядом, разворачиваю записку, которая написана почерком… Он что, писал её, одновременно убегая от кого-то? «Молко, маленький черт, я конечно понимаю, что мы были пьяными, но какого хрена ты мне даже не оставил своего номера? Мудак накрашенный. С обратной стороны написан мой адрес, позвони как протрезвеешь или определишься с полом. Давай скорее, я уже соскучился. И дело есть. Звони давай, сейчас же! Хьюитт.» Улыбаюсь от своеобразной милости и грозности записки и разворачиваю её обратной стороной. Достаю блокнот, записываю номер и адрес. Мы со Стивеном познакомились на днях в Макдональдсе. Оказалось, что у него есть своя группа, в которой он играет на барабанах, но это было всё, что я смог запомнить в тот вечер, который закончился далеко не в месте встречи. Кажется, сегодняшние пары опять в пролёте, но тут уже не по моей воле. Выбегаю из корпуса до начала занятий и направляюсь к телефонной будке. Набираю номер Стива и надеюсь, что он снимет трубку. Спустя три гудка слышу громкий и хриплый бас по ту сторону: — Отгадай кто, — я произвольно улыбаюсь, улыбка отражается в голосе. — Определился с полом? — отшучивает Хьюитт. Слышно, как он втягивает сигарету. — Не дождешься. Что за дела? — Давай лучше встретимся, ты сейчас где? — Недалеко от колледжа, я могу подьехать. Тут метро недалеко. Пары я уже послал нахрен, не волнуйся. — Молко, тебя скоро отчислят. Ладно, твои проблемы. Жду, подваливай. *** — Добро пожаловать, красотка, — Стив протягивает руку. — К черту сентиментальности, — слегка бью его по руке и обнимаю. — Прости, что не выходил на связь. — Забей. Слушай, Брайан, ты что-то говорил о том, что играешь на гитаре? — Играю, — отвечаю я, в то время пока снимаю ботинки. — У нас в группе гитарист заболел, можешь подменить на пару гигов? Оплата полноценная, если что. — Да! Конечно! — я выпрямляюсь и радостно восклицаю. — Я знал, что ты выручишь. До вечера мы со Стивом обсуждали мои партии и он наигрывал их на своей гитаре. — Ты хоть повтори за мной, что ли? — он протянул мне гитару. Я поджал губы и улыбнулся, отрицательно махая головой. — Что такое? Бери! — Стииив… она же леворукая, — я засмеялся. — Черт возьми, извини что затупил, — Стив подхватил мой смех. — Тогда обещай отыгрывать партии у себя. — Буду играть лучше вашего гитариста, — я поднял указательный палец вверх. — Ну вот только без шуточек, Молко, пойдем лучше выпьем чего. *** Но я не сдался, Весь мой выбор — это удача, Показались мне и ушли, заманив меня, В эту открытую тюрьму. Теперь я пытаюсь вырваться на свободу, В этом состоянии эмпатии, Найти истину и врага, Искоренить эту тюрьму.