a product of a broken home.

*** — Ну почему нельзя было просто нанять грузчиков?! — протяжно ныл Стефан, помогая мне затаскивать последний чемодан в мою новую квартиру. — Ты специально ждал меня для этого два месяца? — Потому что я им не доверяю, и, к тому же, теперь ты живешь в двадцати минутах от меня… так что готовься, — я посмеялся, и от усталости нырнул в новый мягкий черный диван, привезенный из Италии по моему личному заказу. — Я и так замотался с этой квартирой, пока ты грелся на пляже весь июнь и июль. Стеф остановился посреди гостиной-столовой, и, присвистнув, с ноткой впечатления произнес: — Должен сказать, что тут нереально круто! — он уставился на вид из окна, через который можно было наблюдать один из самых прекрасных и дорогих районов Лондона. — Только представь, как тут будет прекрасно ночью… — Предлагаю остаться, тогда мне будет в два раза прекраснее, — ни на секунду не растерявшись, я подмигнул и расплылся в улыбке. — А я предлагаю перекурить, — Стефан достал из джинсовки слегка помятую пачку. Я встал с места, — ну, попытка не пытка… — и прошел за ним на террасу. Басист слегка ухмыльнулся, поджигая зажатую в губах сигарету, — Вообще-то, я не сказал, что не принимаю твое предложение. *** Ты воздействуешь на меня прямо как кетамин И теперь ты вернулся, требуя дурмана Меня засасывают зыбучие пески… — Тогда мы еще зайдем в тот магазин, где на прошлой неделе видели бордовую футболку, — только с этим условием Стефан согласился поехать со мной в большой торговый центр, в котором я хотел купить несколько мелочей для дома. Мы вышли из такси, остановились закурить, и затем направились в суматошную обстановку торговых точек, намереваясь расправиться со списком покупок как можно быстрее, добавив в него «ту бордовую футболку». Казалось, мы прошли уже больше двух десятков витрин, и все они были только со свечами, — Я хочу, чтобы ты купил эту, — Стефан взял в руки большую золото-красную свечу овальной формы. — Она воняет, — я поморщил нос, — и у нее расцветка, как у готической шлюхи. Стеф рассмеялся, и мы продолжали нюхать все свечи, которые казались самыми привлекательными, — Что думаешь? — я буквально сунул свечу басисту под нос. — Эта похожа на член, но пахнет приятно… вишней? Я щелкнул пальцем, тихо посмеявшись: — Тогда берем… две, — я положил в корзину две новых свечи, в которой уже лежали штук шесть, — думаю, хватит. Теперь идем выбирать… — я открыл список, — полотенца, салфетки, плед, тапки и… — И давай быстрее, — Стеф взял тележку в одну руку, а мою ладонь в другую, — не хочу проторчать тут полдня. — Твой магазин еще не скоро закроется, не хнычьте, миссис Олсдал! После этих слов я добровольно напросился на довольно-таки болезненное сжатие запястья, от чего я согнулся чуть ли не напополам. *** Стоя с полной тележкой ерунды, которая в разы превышала список планируемых покупок, мы ожидали очереди для оформления доставки. — Зачем ты ее взял… — я риторически спросил Стефана, держащего милую игрушечную обезьянку. — Ну… будет повод к кому прийти в гости, если вдруг у тебя не будет настроения приглашать меня. — Ответ принят, — я погладил игрушку по голове, посмотрев на брюнета, — Господи, и мы рокеры, которым уже за тридцать. *** Наконец-то, спустя три с половиной часа, «зарядившись» кофе и салатом, мы, к счастью Стефа, дошли до нужного магазина. — И еще, вот… и вот, — он с улыбкой отдал несколько вещей консультанту. — Ты же знаешь, что я ненавижу ходить по таким магазинам! Ты специально набрал кучу?! — я ущипнул его за худощавый бок. — И еще, нас узнали, поэтому с нас теперь глаз не сдвинут! — Брайан, заткнись, — Стеф приоткрыл примерочную, и, удостоверившись, что никого нет, затащил меня к себе. — Как тебе? — он повертелся передо мной в заветной бордовой футболке с маленьким логотипом на груди, которая прекрасно подчеркивала его точеную фигуру. — Прекрасно, как всегда, честно. Что там дальше? Рубашка? Джинсы? Или еще одна футболка? Сняв футболку, Стефан резким движением прижал меня к стене, благо, она была обита мягкими бархатными подушками. — Дальше… вот это, — он обхватил мою шею и поцеловал меня, постепенно углубляя поцелуй. Я изо всех сил старался подавить машинально подступающий стон. — Ты с ума сошел? — мы пытались отдышаться. Брюнет дико ухмыльнулся: — А ты думаешь, зачем я взял столько вещей? — тихо прохрипел Стеф, расстегивая мою рубашку и влажно проводя языком ниже и ниже. *** Мне было радостно, искренне радостно смотреть на Стефана; выслушивать его рассказы о долгожданном «отпуске», проведенном с любимым человеком. Он буквально светился изнутри. Я давно не видел его именно в этом состоянии счастья, так как я подсознательно различаю счастье на несколько категорий, как и любовь, как запахи, как вкусы — все чувства, называемые одним словом, имеют различия в восприятии. Может быть, мы и вправду непривычно для нас обоих долго не виделись — почти два года в туре встречались каждый день, а сейчас — будто что-то поменялось. Не сказать, что он стал чужим, скорее всего, в нем появилось что-то новое, неизведанное. Он всегда молчал… всегда. В начале нашего знакомства меня это смущало, я был в смятении. Мы со Стивом даже подшучивали, мол: «Мир — это не библиотека. Тут можно говорить». Стеф молчал везде; на интервью, в метро, на концертах… но никогда, когда находился со мной. Мы каждый вечер созванивались и рассказывали друг другу все, что у нас произошло, или о том, как мы ничего не делали целый день. В те редкие дни, когда у нас не получалось поговорить, у меня появлялось именно то, — самое сильное восприятие тоски. Я имел навязчивую способность обижаться, если он не звонил или не писал мне больше трех дней. Но сейчас я перерос эту ерунду, так как понял, что теперь мир крутится не только вокруг нас, теперь я понял, что у нас двоих появились более важные дела по вечерам. Но иногда, в такие моменты, когда мы проводили друг с другом целый день, а то и несколько, мы были безумно счастливы, будто окунулись в то время, которое прошло уже почти пять лет назад. Тяготение От тяготения — нет спасения… *** Уставшие, мы вернулись домой в девятом часу вечера. Приняв прибывший заказ и быстренько расставив и разложив все по местам, мы оценили, что стало уютнее и пошли готовить ужин. — Как у тебя… с этим, — спросил Стеф, почесав нос указательным пальцем. Я понял, что он имел в виду: — Все так же, — я опустил глаза, — я пытался слезть, но… а ты как? — Так же, — брюнет закусил губу, — но в «чистые» моменты я ощущаю себя последним кретином, и так по цепочке. Честно сказать, меня это уже крайне подзаебало. — Если бы я знал, чем тебе помочь… *** Я не хочу ломки Поужинав пастой с овощами, потому что она готовится довольно быстро, а у нас не было желания возиться на кухне, мы наконец-то улеглись на новую кровать и фоном поставили не так давно вышедший винил TV On The Radio. — Пре-кра-сно, — протянул Стеф, затягиваясь только что скрученным косяком. — День удался, — подытожил я, положив пепельницу между нами. — Представляешь, — грустно улыбнулся басист, — нашей группе десять лет… — Время то, оказывается, пиздецки быстро летит. Хорошо, что оно не пролетело мимо нас. Докурив, Стефан прижал меня к себе, — И как ты меня только терпишь все это время, — спросил он, поглаживая мои отросшие волосы. — Точно так же, как и ты меня, — я улыбнулся, подставляясь под приятные успокаивающие прикосновения. Немного поговорив о том, что хотим записать что-то о времени, мы так и заснули, под догорающий фитиль новой свечи и последнюю песню на альбоме. Это и конец, и начало; Это и целое, и его часть, Это и кульминация, и сущность. Это долго, и в то же время скоро; Это лучшее, это испытание. Это и сомнение, сомнение и вера. Это зрелище и звучание…