Холодный расчет

      У входа в здание нас ждёт две машины, и девушка указывает мне рукой на стоящий впереди темно-серый внедорожник, но сама направляется к другому и садится в него. С трудом открыв тяжелую металлическую дверь, вижу, что за рулем сидит ни кто иной как Эрик. События развиваются слишком быстро, заставляя с каждой минутой нервничать все больше: все произошло в один день и чересчур быстро, и теперь я обязана ехать рядом с абсолютно незнакомым мне человеком, который через несколько дней станет моим мужем. Косо осмотрев парня, сидящего рядом, я понимаю, что ему абсолютно плевать на всё происходящее, будто бы женится не в первый раз. Его татуировки на шее и руках представляют собой непонятные мне лабиринты и полосы, наверняка означающие что-то важное для лидера. Озлобленная гримаса выражает лишь только ненависть, от которой становится грустно. Я и не знала, что бывают такие мрачные люди. В Отречении же абсолютно все вокруг улыбаются.       Выйдя из автомобиля, Эрик зажимает зубами сигарету и громко втягивает дым в легкие. Снова его едкий взгляд цепляется за мои оголенные участки кожи, которых мало благодаря длинному серому платью с рукавами. Осмотревшись вокруг, я подхожу к парню. Мне больше некуда идти: я ничего не знаю о Бесстрашии, не говоря уже о том, что там внутри. Над нами повисает неловкое молчание. Я боюсь заговорить с ним первая, а он, похоже, и вовсе не желает общаться. Почему же Эрик согласился на этот брак, если я так ненавистна ему с первой секунды знакомства? Неужели Макс имеет такую власть над ним? Честно говоря, сейчас Макс мне кажется самым добрым Бесстрашным, по сравнению с безразличной темной фигурой, стоящей передо мной.       Пока я была увлечена рассматриванием обстановки, то чуть не потеряла парня из виду, который скрылся за входной дверью. После яркого дневного света трудно привыкнуть к темноте, хотя Эрик идет прямо, уверенно и быстро, пока я в это время, прищурившись, пытаюсь уловить хоть один маленький луч света. В узком коридоре нет ни единого окна или фонаря, но в конце него слышны оглушительные звуки, похожие на громкую музыку, и голоса множества людей. Завернув за угол, мы попадаем в огромное серое помещение со стеклянными потолком. Моим глазам вновь необходимо привыкнуть к новой среде. Мы оказываемся в нескольких метрах от пола огромного зала, словно на втором этаже, но ни разу не останавливаемся, снова завернув в узкий коридор. По пути нам не встречается ни один человек: все, наверное, заняты своими делами в том огромном зале. Я практически ничего не успеваю рассмотреть, но, кажется, что Бесстрашные сосредоточены на шуточных драках; замечаю несколько целующихся парочек. В Отречении было запрещено публично проявлять свои чувства.       Наконец мы приходим, и Эрик открывает железную дверь. На мое удивление, мы попападаем в просторную комнату с несколькими дверьми. Своей спартанской обстановкой она напоминает мне Отречение: на потолке висит простая лампочка без абажура, очень мало мебели и пустые серые стены. На секунду мне мерещится, что я никуда и не уезжала.       — Разденься, — заговаривает парень и садится в кресло, стоящее в углу комнаты у окна.       Смотрю на него с немым удивлением и инстинктивно вцепляюсь в свою одежду руками.       — Зачем? — испуганно переспрашиваю я, начиная машинально пятиться назад к выходу.       — Я сказал раздевайся! — чуть громче и злее повторяет он.       На уровне инстинктов мне понятно, что лучше не перечить ему, иначе это может обернуться для меня трагедией. Ненадолго замявшись, я все же делаю неимоверное усилие и начинаю раздеваться: ботинок за ботинком, а затем и длинное платье спадает на пол, оставляя меня в одном белье. Напряженную тишину, сводящую с ума, нарушает громкий смех парня, терзающий мои и без того взвинченные от немыслимого стыда и унижения нервы.       — Кожа и кости, взглянуть не на что, — говорит он, чуть успокоившись. — Будешь заниматься вместе с неофитами.       Эрик встает, берет черный пакет, лежащий на столе, и протягивает его мне. Прикрывая грудь руками, я несмело беру сверток. На ощупь могу сказать, что внутри что-то мягкое, какая-то ткань, возможно, одежда. Выкладываю содержимое пакета на кровать и понимаю, что была права: белье, штаны, майка и куртка. Вся одежда черная, с красными вставками — цвета Бесстрашия. Оглядываюсь и замечаю, что Лидер смотрит на меня в упор потемневшим пристальным взглядом.       — Мне нужно переодеться, — тихо говорю я. — Ты можешь отвернуться?       — Ты думаешь, я что-то не видел или ты сможешь меня чем-то удивить? — неприятно оскалившись, отвечает он вопросом на вопрос. — Давай быстрее заканчивай возиться с одеждой, я тебе не нянька.       Понимая, что Эрик не собирается выполнять мою просьбу, я сама отворачиваюсь и, прикрываясь серым платьем, переодеваю белье. Он обходит меня и буквально падает на кровать, нагло рассматривая. Мне это не нравится, мне неприятно и стыдно. Неужели так придется жить следующие несколько лет? Из-за мысли о сексе я опускаю голову и морщусь, ведь раньше у меня не было интимных отношений, да и отношений вообще. Смотрю на Лидера, который лежит на краю кровати, свесив одну ногу, и понимаю, что не с таким человеком я хочу провести первую совместную ночь, не с таким человеком я хочу познать отношения.       Штаны и майка кажутся мне непривычными, тесными, вульгарными, а вырез выставляет грудь напоказ, спортивные брюки облегают ноги и промежность. Наиграно кашляю, чтобы привлечь внимание Эрика, который тут же встает и направляется к маленькому шкафчику.       — Твои ключи, — протягивает он мне небольшую связку. — Приходи и уходи, как вздумается, но к семи часам утра чтобы меня всегда ждал завтрак. Привыкай к обязанностям жены.       Эрик уходит, оставляя меня снова одну с кучей вопросов. Да, джентльмен из него плохой и с этим придется свыкнуться, как и с повышенной влажностью в этих стенах. К счастью, здесь довольно уютно: просторная кухня с кучей техники, современная душевая, какой я раньше не видела, и до ужаса широкая кровать, занимающая половину комнаты; на большую стену направлен проектор с потолка, видимо, для просмотра телевидения. Не знала, что Бесстрашие так тесно связано с Эрудицией — фракцией, законы который перечат здешним. Довольно сильный союз: ум и мощь. Но зачем им Отречение, которое в системе фракций ничего не значит? Нам доверено управлять городом лишь потому, что мы не ищем выгоду для себя, а думаем о благосостоянии других. В квартире Лидера есть еще одна комната, но дверь заперта. В связке ищу подходящий к этому замку ключ и, к счастью, нахожу. Ничего особенного внутри нет: комната пустует, в углах паутина, а обои на стенах свисают лохмотьями. «А я уж подумала, что здесь будут расчлененные трупы», — усмехаюсь я про себя. Морщусь и тут же улыбаюсь от своих глупых мыслей. Да, с виду Эрик мужлан, грозный и мерзкий человек, но не убийца же, в конце концов.       К моему сожалению, в душе только один вентиль, которым перекрывается холодная вода. Она ледяная настолько, что у меня выходит подставить под струи лишь ногу, да и то быстро одернуть. Это заставляет меня занервничать — похоже, сегодня я без душа. Ждать Лидера здесь весь вечер я не намерена и поэтому, заперев дверь, ухожу гулять по бесстрашию. В темном коридоре слышу громкие шаги, но не вижу, чьи. Какая-то рука резко хватает меня за шиворот майки и тащит в обратном направлении. Этим незнакомцем оказывается Эрик.       — Ты куда собралась? — грозно рычит он, заталкивая меня обратно в квартиру. — Совсем не соображаешь?       — Что я сделала? — дрожащим голосом пытаюсь выяснить у парня, в чем дело, и поправляю майку. — Мне здесь скучно.       — А жизнь тебе не цирк, — так же злобно отвечает Эрик, но его лицо становится чуть спокойнее. — Или ты думаешь, что перед Беатрис Прайор — дочерью Лидера Отречения — все должны на задних лапках ходить?       — Я ничего такого не имела в виду, — качаю головой и сажусь на кухонный стул.       Эрик ничего не отвечает, начиная раздеваться до трусов — от этого зрелища мне становится еще более неловко, чем от собственной наготы. Все же слухи о парнях тоже правда, и я ничего подобного никогда не видела. В нашей фракции все мужчины худые, бледные, у них нет практически никаких намеков на мускулы. Если судить по моей неопытности, Эрик слажен просто прекрасно: у него довольно красивое и пропорциональное тело, гладкая кожа с валиками стальных мышц, широкие плечи, узкие бедра. Стыдливо опускаю глаза, когда он, повернувшись ко мне спиной, что-то ищет в холодильнике. Все, что ниже спины, не менее прекрасно.       — Нравится? — я и не заметила, как он подошел к столу и сел напротив меня.       — Что? — переспрашиваю я, продолжая разглядывать пол.       — На меня смотри! — чуть громче приказывает Эрик. — Не смей отворачиваться, когда я к тебе обращаюсь, и отвечай на мои вопросы.       Стараюсь смотреть Лидеру в глаза, но взгляд невольно цепляется за его грудные мышцы, которыми он меня дразнит, напрягая каждый мускул поочередно, а потом вместе. Довольная улыбка не сходит с его лица. От пристального взгляда парня не ускользает ни одна деталь, и он ясно понимает, что мой ответ будет «нравится». Никогда ранее я не замечала за собой двойных стандартов: либо человек симпатичен, либо нет. А здесь ситуация двусмысленная: его душа давно прогнила, а тело выглядит потрясающе.       Ужин с Эриком проходит в полной тишине, как это было у нас в Отречении. Еда очень вкусная: обжаренные ломтики бекона, лапша, йогурт и стакан сока кажутся мне деликатесом, каких я никогда не пробовала. Каждую частичку пищи я стараюсь запомнить, словно ем в последний раз. Пища в нашем доме была простой, в которую добавлялось мало специй; блюда почти не солили; никакого мяса, одна растительная пища.       — Помоешь посуду и в кровать, — снова приказным тоном распоряжается Эрик и на пути к своей кровати снимает трусы, кидая их на кресло.       Я мгновенно отворачиваюсь, чтобы не видеть… Не видеть его. Я даже думать об этом не могу, не то что смотреть и говорить. Стараюсь растянуть мытье посуды и умудриться ничего не разбить от напряжения. Боюсь ложиться рядом с Эриком на кровать; боюсь, что его мерзкие пальцы будут прикасаться ко мне. По доносящимся звукам из-за спины, я понимаю, что оказалась права о предназначении проектора на потолке.       К сожалению, грязной посуды не так много. Деваться некуда да и бежать тоже, а спать на полу не хочется. Обреченно бреду к кровати, но вижу, что парень спит. Настолько крепко, что еле заметно, как движется его грудь. Одеяло на кровати одно — под ним как раз и спит голый Эрик. Ничего не поделать с этим, поэтому я ложусь спать в одежде, в какой была. Сегодня мне удалось избежать стандартных обязанностей жены, но наверняка это не будет продолжаться вечно. Если физически к первому сексу нельзя подготовится, то хотя бы нужно подготовиться морально и принять неизбежное. Надеяться на его благоразумие бессмысленно.