Холодный расчет

      — Может, пристрелить тебя, чтобы не мучилась? — сквозь сон слышу голос Эрика. — Как ты дожила до восемнадцати? Ни внешности, ни ума.       Открываю глаза и понимаю, что это все не сон. Голый зад Лидера скрывается за дверью душевой. Такой порции ненависти, которую я получила за последние сутки, не доставалось мне за всю жизнь. Как он может так относиться ко мне, когда мы совсем не знакомы? Раз уж настроение безнадежно испорчено на целый день, я решаю, что после душа обязательно все у него выясню. Какой бы смелой я не была сейчас, но я прекрасно помню его приказ про завтрак. К счастью, в Отречении мама учила меня готовить, поэтому я легко справляюсь с приготовлением простого омлета с овощами. Шум воды за дверью затих, и как только Эрик входит на кухню, я открываю рот, чтобы расставить все точки над «и», но, повернувшись, не могу вымолвить и слова. По спине бегут мурашки, а в груди начинает жечь, словно огнем. Бедра парня обернуты коротким чёрным полотенцем, из-под которого четкого выделяется его достоинство; мокрые мышцы притягивают взгляд и вызывают желание прикоснуться. Наконец, придя в себя, я убеждаю себя, что необходимо что-нибудь сказать, но он опережает меня:       — Чтобы я больше не видел на тебе одежды, если мы в кровати, — начинает он каким-то несвойственно для себя спокойным тоном. — Вставать по утрам ты должна раньше, чем мой член. Надеюсь, что впредь ты будешь более догадливой и вести себя хорошо.       С трудом дождавшись завершения речи Лидера, я с облегчением отвожу взгляд в сторону. Может, у него и нет комплексов, но мне от этих разговоров не по себе.

***

      На протяжении последних трех дней я старалась понять, почему Эрик с такой неприязнью относился ко мне с первой же минуты нашего знакомства, но я не смогла догадаться. Кажется, он ненавидит всех вокруг. До самой инициации мы с ним практически не разговаривали, и мне, запертой в четырех стенах его спартанской квартиры, хочется выть от скуки и одиночества. Сегодня, после Церемонии выбора, я смогу передвигаться по периметру, как полноценный член Бесстрашия.       Эрик не показывается на глаза уже целый день, и я даже жду его, чтобы просто не сидеть одной в этих бетонных стенах. Стоило только вспомнить его, как мужчина появляется в дверях с бумагами в руках.       — Подписывай и можешь заниматься, чем хочешь, — говорит Лидер и раскладывает документы на кухонном столе.       — И я могу выйти отсюда? — зачем-то переспрашиваю, на что парень лишь равнодушно кивает в ответ.       Бумаги — брачный контракт. Десять страниц с десятками условий, которые я стараюсь внимательно прочесть, но Эрик явно не умеет ждать.       — Я думал в Отречении читать не умеют, — брезгливо произносит он. — Не трать мое время — чтобы там не было написано, деваться тебе некуда.       — А если не подпишу? — убираю ручку подальше от бумаги и с вызовом смотрю на него озлобленного.       — Я прострелю тебе голову, — спокойно отвечает Эрик, и эти слова меня изрядно пугают. Почему-то я верю ему. — Попытаешься сбежать — я убью тебя, взболтнешь лишнего — я убью тебя, будешь вести себя неподобающе для жены Лидера — я убью тебя.       — Да что я сделала? — нервы не выдерживают, и я срываюсь на крик; слёзы обжигают щеки, а от обиды нечем дышать. — За что ты так меня ненавидишь?       — Ненавидеть — значит думать о тебе, — уходя из квартиры, бросает он вслед презрительным тоном. — Слишком много чести для убогой.       Эрик хлопает дверью, снова бросая меня одну в этой бетонной коробке. Я не понимаю его! Не понимаю, зачем он согласился на эту сомнительную аферу? В чем его выгода? Почему я вынуждена делить постель с хладнокровным и жестоким человеком, которого абсолютно не заботят эмоции других людей? Наплевать, постараюсь жить так, словно его нет, поэтому надеваю форму Бесстрашия и в очередной раз отправляюсь на прогулку по мрачным коридорам.       Сегодня в периметре довольно людно и шумно. Все в одинаковой форме, а значит, что неофитов невозможно отличить от уже прошедших инициацию ребят. Из огромного зала, называемого Ямой, я попадаю в местный бар. Захожу в случайно выбранную дверь из множества здесь установленных. Обстановка в баре мрачная, как и во всем Бесстрашии. Не успеваю я пройти внутрь, как чья-то рука хватает меня выше локтя. От мысли, что это Эрик, нервно одергиваю руку, но это не он.       — Женушка Лидера? — противный и высокий голос парня заставляет невольно поморщиться. — Приятно познакомиться, Ваше Высочество.       — Как ты узнал? — спрашиваю я и на шаг отхожу от него. — И кто ты такой?       — Это Питер — идиот из Искренности, не обращай внимания, — перебивает нас подошедшая темнокожая девчонка, которая толкает нахала. — Я, кстати, Кристина.       Безразлично пожав плечами, парень уходит, оставляя меня с новой знакомой. Осмотревшись, я замечаю за прозрачной ширмой фигуру девушки. Той самой, что была в Эрудиции вместе с Эриком и Максом. Я не знаю её имени, потому что она все время молчала. Кажется, она работает в тату салоне, что хорошо. Раз уж я теперь полноценный член Бесстрашия, то нужно сливаться с толпой и привыкать. «Тори!» — кто-то кричит слева и девушка быстрым шагом выходит из помещения бара. Мне ничего не остаётся, как рассматривать альбомы с эскизами татуировок. Я узнаю, что к каждому изображению есть описание. Прочитав больше пятидесяти листов, возвращаюсь к первой, где изображена птица с распахнутыми крыльями с надписью «свобода».       — Выбрала что-нибудь? — неожиданно Тори возвращается и садится напротив кушетки.       — Хочу три таких, на предплечье, — отвечаю я и показываю девушке страницу из журнала.       — Почему такой выбор? — продолжает она разговор, пока подготавливает участок моей кожи к нанесению рисунка.       — Три птицы — три символа свободы на каждого члена моей семьи, — я пожимаю плечами.       Задержав на мне полный понимания внимательный взгляд, девушка затем молча доделывает свою работу. На выходе из бара счастливая Кристина машет мне рукой на прощание. В новом доме ещё хуже, чем здесь, но я устала. Слишком много новых лиц, новых знакомств. К тому же, завтра в восемь утра у меня первая тренировка вместе с неофитами.       В квартире меня ждёт расслабленно сидящий в кресле Эрик, как всегда с каменным выражением на абсолютно лишенном эмоций лице. Мужчина спокойно курит, но увидев меня, заходящую в дверь, медленно стряхивает пепел, а затем оглядывает с ног до головы похотливым взглядом. От его вида на душе становится тоскливо и вновь обидно. Почему я должна терпеть этого тирана? От пристального взгляда Лидера не ускользает ни одна деталь, и он смотрит на рисунок на моем теле, а после вновь осматривает меня.       — Раздевайся, — командует он, как и в первый день.       На этот раз я не знаю, с чем связана такая просьба. Снова стыд одолевает меня, и я держусь за край футболки, словно пересиливая себя.       — Ты оглохла? — переспрашивает он, и на этот раз на лице Эрика красуется озлобленная гримаса. — Я сказал: раздевайся.       — Зачем? — задаю я вопрос и тут же жалею об этом.       Глубоко вздохнув, Эрик за секунду сокращает расстояние между нами в пару шагов, хватает меня за шею и толкает на кровать. Не успеваю осознать всю ситуацию, как оказываюсь прижата к матрасу мощным телом, и только в этот момент понимаю, к чему все ведёт. Парень стаскивает с себя футболку одним рывком, а потом и с меня. Упираюсь ему в плечи, чтобы оттолкнуть, но все бесполезно. Мои усилия смешны против него. Что делать? Звать на помощь бессмысленно: никто не сунется к Эрику. Будут думать, что у нас банальные семейные разборки. Мой единственный вариант — смириться.       — Тебя трахал кто-нибудь? — неожиданно прервавшись, спрашивает Эрик.       — Нет, никогда, — отвечаю спокойным голосом.       За моими словами следует хлесткая пощечина, от которой незамедлительно начинает гореть кожа на лице. Снова поворачиваюсь и смотрю на скалящегося Лидера.       — Ты у меня закричишь, — шипит он мне на ухо. — Так или иначе все кричали и ты будешь.       С этого момента я твердо решаю: больше никогда я не заплачу и не закричу при парне. Если его возбуждают женские муки, крики и стоны, то я лишу его этого удовольствия. По крайней мере, со мной будет так. Лидерский ремень уже до боли крепко стягивает мои запястья, оставляя на коже красные следы. Я не подозревала об этом, но Эрик садится на край кровати и кладет меня животом на свои колени. Его удары приносят не столько боль, сколько стыд и позор. У него сильные руки, поэтому кожа на ягодницах из-за десятка ударов невозможно горит.       — Так и знал, что ты бесполезная вещь в моем доме, — сказав это, Лидер наносит самый сильный удар из всех и сталкивает меня абсолютно голую на холодный бетонный пол. — Завтра проверим твой рот на навыки. Сегодня нет настроения.       Как только дверь в квартиру захлопывается, меня одолевает самая настоящая истерика. Я держалась из последних сил последние несколько минут, которые казались мне долгими часами, и теперь выплёскиваю все, находясь в одиночестве. Сегодня мне удалось избежать близости с ним, но боюсь, что завтра у меня не получится. Страх перед будущим не отпускает с самого первого дня прибывания здесь. От представления члена Эрика в своём рту, у меня уже сейчас в горле стоит ком. Нужно найти выход из этой ситуации. Ведь он должен быть.