Часть 13
16 августа 2016 г. в 22:59
Возвращаюсь домой под утро в приподнятом после посиделок с ребятами настроении, но оно мгновенно портится, как только я переступаю порог нашей квартиры. Эрик дома, внешне спокоен, но смотрит на меня злобно, с яростью. Теперь я узнаю прежнего Лидера. Не говоря ни слова, он молча хватает меня под руку и тащит обратно в коридор.
В полном молчании мы миновали уже три этажа, и теперь я начинаю догадываться, куда мы держали путь — в комнату симуляций. По слухам — это самое страшное испытание в жизни любого жителя фракции. Столкнуться лицом к лицу с самыми таинственными и тщательно скрываемыми даже от самого себя страхами, да еще и попытаться противостоять им, — я не представляю, какой храбростью надо обладать. Только я никакая не смелая. Правда, и страхи свои я не знаю. Инстинктивно вырываюсь из хватки Эрика. Не хочу снова испытывать ужас. Что мне делать? Остается лишь повиноваться, тем более, что его рука, обхватившая мое плечо, не предполагает других вариантов. Мне никогда, наверное, не удастся понять, что скрывается за стойким молчанием мужчины. Даже когда он говорит понятнее не становится: он все равно не менее загадочен. Покорно сажусь в кресло, мысленно готовясь к очередной порции боли или унижений. Эрик, конечно, и не думает жалеть меня — резкий укол в шею заставляет зашипеть от странных ощущений. Я слышала, что эту сыворотку пьют, а не вводят. Держусь за раздраженную кожу, но рука постепенно соскальзывает вниз. Меня начинает невыносимо клонить в сон.
Первые страхи у меня получается преодолеть относительно быстро. Боязнь оказаться в полном одиночестве за стеной, утонуть… И прочее из стандартного набора кажется мне ничем по сравнению с последним, из-за которого, вероятнее всего, придётся изрядно попотеть. Передо мной стоят трое: Кристина, Уилл и Фор. Напряженные бледные лица, умоляющие глаза… Они как в замедленной съемке начинают падать замертво от выстрелов в спину. В тени, позади их фигур, с безразличным лицом находится Эрик, держа тот самый пистолет, что лежит в нашей прикроватной тумбе.
— Убей себя и они будут снова жить, — его голос реальный, словно это настоящий Лидер.
Опешив по-началу от ужаса, происходящего на моих глазах, и от невероятного выбора, предоставленного мне этим садистом, молча смотрю в его непроницаемые ледяные глаза, и в голову приходит неожиданная мысль:
— Это все нереально, — повторяю ещё раз и, обойдя парня, просто выхожу.
Покинув свой пейзаж страха и вернувшись в мрачный кабинет симуляций, вижу перед собой дуло пистолета, но не могу сначала сфокусировать взгляд.
— Я даже не буду ждать, пока ты снова выведешь меня из себя, — говорит Эрик и взводит курок. — Тварь.
— Что я сделала не так? — шиплю Эрику, смотря в его перекошенное яростью лицо, старательно уверяя себя, что больше не боюсь его.
— Шесть страхов всего за девять минут? — усмехается он, упирая мне в лоб пистолет. — Тут всегда рады Дивергентам, милая!
— Но я не понимаю! — почти плачу, ведь знаю наверняка, что Дивергент — это смертный приговор. — Это невозможно.
— Тебе повезло, что ты не выбирала фракцию, а иначе уже была бы мертва, — говорит он и еле заметно чертыхается. — Я удалю все результаты с этого компьютера. Ни слова об этом никому, особенно своим тупым друзьям. Ты в вечном долгу передо мной, а исполнить его я могу потребовать в любой момент, понятно? Теперь ты враг для Чикаго и потенциальный труп. Всегда помни это, дорогая.
Он отводит оружие от моего лица и несколько минут возится в файлах, что-то делает и ругается. Я совсем запуталась. Я не могу быть Дивергентом, это невозможно. Почему родители ничего не сказали? Они же, наверное, все знали, ну, или хотя бы догадывались… Если бы Эрик убил меня — это было бы оправдано. Теперь у Лидера есть все козыри на руках: со знанием, кем я являюсь, он в любом случае будет не виноват. Или, что еще хуже, будет шантажировать меня моей же тайной, вынуждая делать все, что угодно его давно прогнившей душе. Теперь я нахожусь в ещё большей опасности из-за тесных связей Бесстрашия с Эрудицией, а Эрудиты, как известно, занимаются поисками Дивергентов. Почему новая жизнь преподносит столько сюрпризов, вынуждая лишь страдать от них?
— Может, убьешь меня сразу? — спрашиваю и откидываюсь в кресле, расслабляясь. Надоело, просто все надоело до одури, до желания подчиниться любому его решению, — Зачем ждать? Играешь, как с добычей: погонять, поиграть и сожрать?
— Просто заткнись, мать твою, ни слова больше, — рычит он и даже не поворачивается в мою сторону, продолжая заниматься своими делами. — Ни слова!
Опять я убеждаюсь в том, что теряю себя в этой непонятной суете и ворохе событий. Эрик может убить меня! Нет — должен убить! Почему же не делает этого? Неужели и правда в этом черством человеке осталось что-то хорошее? Неужели у него тоже есть чувства? Чувства… ко мне. Или это лишь холодный расчет и он просто намерен и дальше использовать меня в своих темных делах и непонятных играх? Стараюсь больше не задавать вопросов и ни о чем не просить, как он и сказал. Лидер заканчивает с удалением файлов, и его озлобленная гримаса вновь оказывается перед моим лицом. Он вглядывается в мои глаза и будто хочет что-то увидеть в них, найти настоящий повод оставить меня в живых.
— Второй этап ты проходить не будешь, с этого дня твои тренировки отменяются, — говорит Эрик, стаскивает меня с кресла и тащит обратно в квартиру. — Я возьму у дока справку, что у тебя эпилепсия. С этой болезнью Бесстрашные вообще не проходят симуляций до полного выздоровления.
— Но через некоторое время кто-то может что-то заподозрить, — негодую я, практически констатируя очевидный факт.
— Боже, я же просил тебя заткнуться, тебе трудно, что ли? Или Дивергенты и в самом деле такие неуправляемые? — злится мужчина и дергает меня за руку так сильно, что хрустят суставы; я лишь отрицательно качаю головой. — Тогда просто держи рот на замке. И не только дома.
Войдя в квартиру, Эрик не останавливается: ведет меня к двери той самой заброшенной комнаты и, открыв её старым ключом, неожиданно пихает меня внутрь. Оказываюсь в пустом, сыром, дряхлом помещении. Дверь закрывается на замок, и я, вздрогнув от хлопка, остаюсь в полном одиночестве. Он запер меня? Загорается тусклая лампочка, но из-за перепадов напряжения свет начинает мигать, и меня охватывает омерзение. Меня воротит от вида этих облезлых стен, от грязного пола и общей мрачной атмосферы полнейшей безысходности. Слезы непроизвольно катятся по щекам, но я не замечаю их, не переставая задавать себе один и тот же вопрос. За что мне все это? Я не хочу сидеть в этой комнате!
— Выпусти! — стучу по чёртовому дереву, что есть сил, кричу, ругаюсь. — Подонок! Выпусти меня!
Но он молчит, хотя я слышу его шаги. Босые ноги Эрика шлепают по бетонному полу где-то вблизи двери. Какой у него план? Держать меня здесь вечно Лидер не сможет. Мне негде спать, нечего есть, тут нет туалета, в конце концов. Осматриваюсь вокруг себя и на меня накатывает паника от осознания ужаса всего происходящего. И я не могу понять, что лучше: насилие или свобода и спокойствие взаперти?
Стоять вечно не выходит и поэтому, выбрав сухой участок пола, сажусь на него. Простуды не миновать: бетон холодный, а штаны я надела тонкие. Через некоторое время щелкает замок, и Эрик появляется на виду с подносом в руках, который оставляет, и снова запирает дверь. Приготовил еду для меня… Расщедрился, ну надо же! Неужели боится, что пешка в их высокой игре умрет раньше, чем они это запланировали? Как же я ненавижу этого человека! Существо, у которого нет души!
— Ни звука! — слышу его приказной тон где-то вдалеке, а затем скрип уже входной железной двери. Очередные гости.
Здесь отличная слышимость, поэтому я понимаю, что происходит в другой комнате. Подавив рвущие наружу рыдания, начинаю прислушиваться.
— Какого хрена, Эрик? — голос Макса жесткий, громкий, озлобленный. — Задание не выполнено! Ты один?
— Один, один, — отвечает Лидер. — Я сегодня ночью разберусь с обоими. Дело подойдет к концу. Черт, ты так переживаешь, словно мне не доверяешь.
— У меня закрадываются некоторые сомнения, — напряженный голос Макса становится чуть ближе, видимо, ходит по квартире. — Слишком долго тянешь. Нужно сделать все быстро и незаметно. Главное, не наследи там нигде. Пока что никто нас не подозревает.
— Два дня и мы у цели, — уверенно отвечает Эрик.
— Один день! — крик темнокожего мужчины немного пугает, потому что мне редко удавалось быть свидетелем такого всплеска эмоций от всегда невозмутимого Лидера.
Как только Макс уходит, дверь в мою «камеру» распахивается. Брови Эрика сурово сдвинуты, он в замешательстве. Я теперь являюсь частью плана, ведь знаю больше, чем нужно. А должна я была оставаться в неведении…
— Будешь хорошо себя вести? — спрашивает он, и я молча киваю. — Даже не пытайся сбежать или просто где-то погулять. Убью и не задумаюсь. Будешь сидеть в квартире, пока я не достану справку. Черт, еще Дивергентов я не укрывал…
Последнюю фразу он говорит со всей ненавистью, что в нем имеется. Хватаю поднос и быстрым шагом вхожу в просторную комнату с кроватью, пока Эрик не передумал и не запер меня. Проектор включен, на нем транслируется сводка новостей. Скучные рассказы о планах фракций, какие-то отчеты Дружелюбия. Тщательно жую в очередной раз подгоревший омлет, что приготовил Эрик, но замечаю фотографию Калеба и мамы с надписью: «Сын и жена лидера фракции „Отречение“. Пропали без вести». Рука с занесенной вилкой застывает на месте, а меня окатывает волной леденящего ужаса. Что это значит? Не могу и слова выдавить из себя. Что происходит? Мужчина, который до этого занимался своими делами, замечает моё замешательство и выключает проектор, не давая мне послушать, что говорит диктор.
— Эрик, какого черта? — задаю вопрос, а у самой руки трясутся от страха. — Когда они пропали?
— Не спрашивай меня ни о чем, — отмахивается Эрик, полоснув по мне быстрым взглядом.
Я должна знать, что происходит. Встаю с кровати, чтобы вновь включить новости, но через мгновение меня вжимают в стену. Мужчина бьет меня по лицу тыльной стороной ладони, но я не падаю. Терплю, стою на месте.
— Это дело рук Джанин? Верно? — вновь лезу с вопросами и не могу успокоиться, не могу заставить себя замолчать; толкаю Лидера в грудь, но тот даже не двигается; грудь его вздымается от частного дыхания, гримаса на лице источает лишь злобу и ненависть. Он покидает квартиру, не желая ничего объяснять. — Я хочу знать!
Последнюю фразу я бросаю ему в спину. Падаю от бессилия на колени. Что же с моей жизнью такое? Почему именно я должна терпеть все это? Я не собираюсь сидеть на месте и ждать своего приговора; ждать, пока мои родные где-то страдают. Нужно как-то выяснить, что происходит, и в этом мне может помочь только Фор. Знаю, что он не упустит возможности отчитать меня, поругать за то, что лезу не в свое дело, но сейчас я могу доверять лишь ему. Я расскажу инструктору о том, что я — Дивергент. Если уж умирать, то от его руки!