Красная линия.

Эдвард Я бежал, спотыкаясь и перепрыгивая через пожарные шланги, нёсся к своему дому. Даже коп, просившей меня пройти с ним, остался где-то позади. А я всегда быстро бегал. Раздался взрыв, языки пламени скрыли первые этажи здания. - СЭР, ВЕРНИТЕСЬ! НЕМЕДЛЕННО, - кричал кто-то позади меня, но я не обращал внимания. А потом влетел в стену. Ну, не совсем в стену – в пожарного, стоящего у машины с рацией в руках, на нем была каска. Мужчина в возрасте, но не слабак: высокий и плотный. Как я понял - начальник пожарной команды. И он не давал мне подойти к моему дому. - Эй, ты куда? - закричал он, когда я постарался обойти его. - Это мой дом, Я ЖИВУ ЗДЕСЬ! - я попытался оттолкнуть его, но еще двое пожарных помладше помогли ему удержать меня. - МОЯ СЕМЬЯ! ТАМ! - закричал я. - ТАНЯ! - Помогите этому мужчине и проверьте, есть ли его семья среди спасшихся, - сказал старший. - КЭЙТИ! – кричал я, но двое удерживали меня силой. – НЕТ! ДАЙТЕ МНЕ ПРОЙТИ! Они оттолкнули меня от здания, утянув на газон через дорогу, на котором уже стояло несколько человек в пижамах, плачущих или просто наблюдающих за происходящим. - Здесь все, кого удалось вытащить, на данный момент. Видите кого-нибудь из своей семьи? – спросил пожарный, и мои ноги подкосились. - Нет, - слёзы наполнили глаза, я посмотрел на пылающее позади нас здание. - Хорошо, просто послушайте… - сказал пожарный, перекрикивая шум. – Пожар начался около трёх ночи, большинство людей спали, когда всё случилось. Десять наших внутри здания – ищут выживших. На каком этаже вы живёте? - Девятом, - чётко выкрикнул я. Чувствуя, как слёзы текут по моему лицу, я моргнул. – Моя жена и дочь… - Спокойно, сэр, без нервов, - пожарный нажал на кнопку своей рации и произнёс. – Двенадцатый, двенадцатый, на каком вы этаже? - На шестом, - последовал незамедлительный ответ. Мужчина снова нажал кнопку. – Проверьте девятый этаж. Женщина и ребёнок. - Номер квартиры, сэр? - 9Б, - я продолжал смотреть на здание, отсчитывая этажи. Девятый выглядел так, словно его не касалось пламя, по крайней мере, мне так казалось. - 9 Б, - сказал пожарный в рацию. – Квартира 9 Б. - Вас понял, - ответил мужской голос и смолк. - Я не могу сидеть и ждать снаружи. Мне нужно попасть внутрь, - взвился я и снова направился к зданию, но меня опять остановили. - Я знаю, ГДЕ они! – воскликнул я. – Я могу показать, ну послушайте же! - Сэр! – прокричал мне второй пожарный, - первые пять этажей вашего дома пылают. Зачастую взрыв неизбежен. И вы не окажетесь внутри, НЕЗАВИСИМО от обстоятельств. - А мы не можешь воспользоваться лестницей или ещё чем, чтобы добраться туда и помочь людям? – спросил я, но они ответили мне тяжёлыми недовольными взглядами. - Мы знаем, что делать, сэр, просто успокойтесь, - сказал пожарный. – У меня тоже есть дети, я понимаю, что вы чувствуете… - Ваши дети сейчас находятся в горящем здании? – закричал я, внезапно наполняясь жгучей яростью к этому мужчине. – ВСЯ МОЯ ЖИЗНЬ ТАМ, А ВЫ ГОВОРИТЕ МНЕ «ПРОСТО УСПОКОЙТЕСЬ»? - Я знаю, сэр, знаю, - пожарный пытался проявить понимание, но легче от этого мне не становилось. - Чёрт, - встрепенулся я и, достав из кармана куртки мобильник, набрал домашний номер. – И почему я сразу не догадался позвонить? Они, должно быть, спят, но звонок их разбудит. - Отличная идея, - закивал пожарный, а я слушал гудки, пока не включился автоответчик. Раздался мой голос. – Вы звоните Эдварду, Тане… Затем послышался голос Кэйти. – И Кэйти Каллен. Мои глаза закрылись, и я задрожал, чувствуя горячие слёзы, заструившиеся по моему лицу, казалось, прошла вечность, прежде чем пискнул автоответчик. Мой весёлый голос добавил. – Пожалуйста, оставьте нам сообщение, и мы вам перезвоним. И после этого я закричал изо всех сил. - ТАНЯ, ПРОСЫПАЙСЯ И ВОЗЬМИ ТРУБКУ! – орал я, будто маньяк. – ЗДАНИЕ ГОРИТ, ПРОСНИСЬ, ТАНЯ! КЭЙТИ! ДА КТО-НИБУДЬ, ПОЖАЛУЙСТА, ПРОСНИТЕСЬ И ОТВЕТЬТЕ ЖЕ! Автоответчик сбросил меня, и я снова набрал номер, всё крича и крича в трубку, словно безумец, а потом ещё раз. Я почти с ума сошёл, думая, что они задохнулись из-за дыма в собственных кроватях, пока я тут ору, когда внезапно я услышал щелчок, и мой голос оборвался на полуслове. - Папочка? – раздался тоненький заспанный голосок, и я вцепился в пожарного, стоящего рядом со мной, давая понять, что мне ответили. - Да, детка, это папа, - я чуть ли не разрыдался. – Где мама? - Я думаю, она спит, - сказала Кэйти. – Ты злишься? - Нет, детка, я не злюсь. Я тебя люблю и я никогда не злюсь на тебя, - вот теперь я рыдал, но старался скрыть это от дочери. – Иди, разбуди маму, только трубку не вешай, хорошо? - Хорошо, папочка, подожди, - сказала она, а я повернулся к пожарному. – Моя семья жива, и они внутри. ВЫТАЩИТЕ ИХ! НЕМЕДЛЕННО! Он убежал к старшему, и они начали переговариваться с кем-то по своим рациям. - Кэйти! – я не мог ждать дольше, я с ума сходил, не слыша её. – Кэйти! - Эдвард… - женский голос звал меня, мои веки приоткрылись. Было темно, и я услышал собственный голос, шепчущий. – Таня? Пытаясь сфокусировать взгляд, я моргнул пару раз и вспомнил, где нахожусь. В ящике всего с одним небольшим круглым отверстием для доступа света и воздуха. - Плохой мальчик… - голос Рэйвен доносился до меня через это отверстие. – Сначала ты говоришь Кэйти… потом Таня… ты слишком много думаешь о разных женщинах. А ведь сейчас ты должен думать только обо мне, ты, маленький потаскун. Дерьмо. Мои руки затряслись, когда верхняя часть ящика распахнулась, свет упал на приближающееся ко мне лицо Рэйвен. - Подними голову, - приказала она, и я повиновался, аккуратно просовывая голову в образовавшуюся круглую дыру, на вид достаточно широкую. Моё тело всё ещё находилось внутри. - Язык, - без каких-либо эмоций произнесла она. Я высунул язык, мои кулаки сжались, когда она сжала прищепку и пришпилила её мне на язык. - Это за Таню, - игриво сказала она, а затем достала ещё одну прищепку и добавила. – А это за Кэйти. Затем встала и отошла, оставляя меня ненадолго одного. На самом деле, наказание не было страшным. Вначале я подумал, что она проткнёт мой язык иглой. К счастью, я ошибался. Я попытался оглядеться, желая увидеть, что ещё она приготовила для меня, но эта дыра ограничивала мою подвижность. Всё что я видел – пол. Я стоял на коленях в ящике, упираясь кулаками в дно. И старался думать о Белле, о том, как она гуляет по магазинам вместе с Розали и Элис, выбирая нижнее бельё, эти мысли заставили меня улыбнуться. Не могу дождаться того момента, как увижу, что же она там накупила. Может, даже уговорю её устроить мне показ. Белла - Нет, я не собираюсь вам ничего демонстрировать, - смеялась я над предложением Эммета и Джаспера, стоя посреди зала в Victoria's Secret. Они рассмеялись в ответ, и хоть я знала, что их слова – всего лишь шутка, моё лицо пылало. - Эдварду понравится, - Джаспер выгнул бровь, приложив вешалку с бельём ко мне, словно пытаясь представить, как это будет выглядеть на мне. – Он любит бельё с дырочками на интересных местах, можешь поверить. - Перестань! – я вырвала вешалку и пошла в примерочную, где меня ждали Элис с Розали. - Эти парни просто извращенцы! – сообщила я подругам, скрываясь в примерочной. Ненавидя зеркала, я разделась. Я знала, девочки ждали, желая посмотреть, что я примеряю, так что я объявила. – Думаю, после этого магазина, я вернусь домой. - А я так не думаю, Белла, - тут же нашлась Элис. – Нас сегодня подрядили в качестве профессиональных шоперов, так что ты так просто не отделаешься. Прости уж. - Ну, у меня сегодня слишком много работы, - ворчала я, сидя на маленьком, обитом шёлком пуфике и аккуратно раскатывая чёрные кружевные чулки по ноге. – Эдвард сегодня занят, так что я могу спокойно поработать над своими записями и заметками. - У тебя для этого ещё три выходных, так что молчи, - вздохнула Розали. Эдвард - Тихо! – заорала Рэйвен, когда я закричал… снова… Моё лицо было мокрым от слёз, которые я не мог сдержать. – Это всё, сладкий… Я был подвешен в нескольких футах над полом, ноги, закованные в чёрные кожаные наручники, позвякивающие при малейшем движении, рефлекторно дёргались. Грудь опутывали замысловатые узлы, соединяя верёвки, сходящиеся на спине и подвешенные к огромному металлическому крюку над головой. Руки тоже стягивали верёвки, они были заведены за спину и приподняты над позвоночником, ещё одна верёвка тянулась от ошейника к крюку на потолке, поддерживая шею, чтобы та не болталась, причиняя боль. Меня подвесили в воздухе на уровне глаз Рэйвен стоящей передо мной: ноги разведены, лицо опущено вниз. - Это всё, - она поцеловала мои дрожащие губы. – Не плачь, зверушка. Я наигралась с тобой сзади. Она швырнула последнюю игрушку в большую пластиковую коробку и кивнула Дилану. - Продезинфицируй все эти игрушки, Дилан, - улыбнулась она. – На сегодня мы с ними закончили. - Да, Рэйвен, - он поднял ящик и удалился из подвала. Я старался успокоиться, но сейчас мне это никак не удавалось. Меня колотило, слёзы никак не желали останавливаться, и я задыхался от острой боли. Ненавижу, когда меня насилуют. - Шшш…. Шшш… Шшш… - Рэйвен покрывала моё лицо поцелуями, а желал лишь одного – отвернуться, отдёрнуть голову, но не стал этого делать. - Я знаю, это было достаточно тяжело… но ты держался молодцом, зверушка. Ты выносливый, - хвалила она. Рыдание рвалось из груди против воли, и Рэйвен это нравилось. Она любила унижать мужчин, но более всего она любила унижать меня. Один Бог знает, почему. Почему всех этих больных женщин так тянет ко мне? - Ох-ох-ох-ох-ох, - она играла с моими слезами, выводя сердечко на моей щеке, пока я старался дышать ровнее. – Давай, я покормлю тебя, зверушка. Ты сразу почувствуешь себя лучше. Она ушла из подвала, оставляя меня висеть, руки ломило нещадно, грудь болела из-за тугих верёвок, удерживающих меня на весу, ноги безвольно разведены. Но всё, о чём я мог думать – как сильно я хочу домой. К Белле. *** Было абсолютно темно и невозможно сказать, сколько времени. Вероятно, уже поздно. Вскоре я должен выйти отсюда. Один раз, во время этих игрищ, я спросил её, который час, и будь я проклят, если когда–нибудь ещё сделаю это. Ей нравилось верить, что я ловлю кайф в эти часы рядом с ней, и единственное моё желание – остаться подольше. Уже скоро она спускалась по ступеням подвала с тарелкой креветок, простых креветок – холодных и приваренных, как она любила. – Это лёгкая, прекрасная пища, то, что надо твоему желудку, Эдвард, – она улыбнулась, очищая несколько креветок. Я теперь лучше контролировал своё дыхание, так что постарался забыть о боли, когда Рейвен поднесла к моим губам креветку. – Лизни, – улыбнулась она. Я лизнул белую креветку, ощущая вкус её сладкого сока, но не стал кусать её, пока Рейвен не позволит. Сегодня она весь день тестировала меня, чтобы удостовериться, что я помню её правила. Думаю, я неплохо справлялся. – Хороший мальчик, – Рейвен говорила со мной, словно с собачкой. – Ешь. Осторожно взяв креветку в рот, я принялся молча жевать её, радуясь любому поощрению, особенно в свете того, через что я прошёл за последний час. – Вкусно? – спросила она, и я кивнул. Еда здесь всегда была отменная, так же как и боль. Я проглотил креветку, не осмеливаясь заговорить, пока она не поднесла к моим губам ещё одну со словами. – Ешь. Вернулся Дилан с большим ведром воды, на поверхности которой плавала широкая жёлтая губка. Он обошёл меня, и до моих ушей донёсся плеск. Тело тут же напряглось, взгляд скользнул в сторону, когда я попытался понять, что там происходит. – Расслабься, любовь моя, – Рэйвен поднесла к моим губам очередную креветку. – Ешь. Я зажал её между зубами, и Рэйвен добавила: – Вода просто замечательная и горячая. Дилан собирается помыть тебя немного, и всё. Я вздрогнул, а Рэйвен рассмеялась над моим выражением лица. – Ох, моя зверушка не любит, когда его тело моет другой мужчина, – Рэйвен поцеловала меня в щёку, и я ощутил, как влажную губку отжали на мою поясницу, расслабляющий поток тёплой воды заструился по коже спины и ягодицам, и это было настолько охренено, что я не смог сдержать стона. – Ты моя дрянная зверушка, да? – пропела она, пока губка скользила вверх вниз по задней стороне моих ног. Глаза широко распахнулись, и я отрицательно затряс головой. – Ты хочешь, чтобы всё для тебя делала я и только я, правда? – она сунула мне ещё одну креветку и добавила. – Ешь, я же не могу кормить и мыть тебя одновременно, так? Я замотал головой, молясь про себя, чтобы она не вспылила. – И тебе хочется быть аккуратным и чистым, так? – спросила она, и я кивнул. – Тогда не вздрагивай и позволь Дилану помыть тебя, – добавила она. – Поверь, он не получает никакого удовольствия от этого. Он просто следует приказам, как и ты. Ешь. Белла – Ешь, – сказала мне Элис, когда мы сидели в уличном кафе, обставленные пакетами из магазинов; кусок пиццы смотрел прямо на меня. – Я не так уж голодна, – возразила я. – Мне как–то нехорошо. Я не больна… просто нехорошо. Отвезите меня домой? В нескольких шагах от нас Эммет с Джаспером о чём–то шептались, их неразборчивые приглушённые голоса долетали до столика. – О чём вы там секретничаете? – опередила меня Розали. – Ни о чём, – Эммет широко улыбнулся, словно ребёнок, пойманный за воровством печенья. – Мужские разговоры. Любопытные, вы, женщины! Розали игриво шлёпнула его, и Джаспер слабо улыбнулся, вызывая ещё большую волну беспокойства. – Что такое, Джаспер? – с полуулыбкой спросила я. – Ничего, Белла, – он пожал плечами, поглядывая на свои часы. – Просто… Эммет и я… мы работаем сегодня вечером, и нам пора бы возвращаться. Уже больше пяти. – Ох, конечно, – я вскочила, радуясь, что этот день кошмарного шопинга закончен, так что я могу спокойно поехать домой и заняться своими делами, пока Эдвард не вернётся. Мы с Элис начали собирать пакеты и уже минуту спустя, шли к выходу. Я видела, как Эммет шагал впереди нас и о чём–то тихо разговаривал по телефону, сути беседы я не знала, но было видно, что он очень сердит. Он выключил телефон и снова стал самим собой, беззаботным Эмметом, чем–то это поведение напомнило мне Эдварда. И я осознала, что мне вовсе не было весело сегодня, я слишком скучала по нему. Это было похоже на день, прожитый впустую, который я могла провести рядом с ним; пусть Эдвард и сказал, что нам стоит побыть немного врозь, но лично мне это было просто ненавистно. Мы больше не можем говорить друг другу «Я люблю тебя». Это просто убивало. Мы же согласились с нашими чувствами друг к другу, но Эдвард высказал то, чего я боялась более всего. Это ничего не меняло. И через восемь дней ему придётся уйти. Но я обещала, что найду выход. Но как? Я даже Кубик Рубика сложить не могу. Боже, а что я буду делать после, если я даже половины дня без него провести не могу? Элис подкинула меня до квартиры, я была одна, мне реально не хотелось никакой компании на этот вечер. Эммет и Джаспер приехали к торговому центру на одной машине, так что они, попрощавшись и поблагодарив за чудесно проведённый день, быстро уехали. Предполагаю, они на работу опаздывали или что–то вроде, по крайней мере, вели себя они странно и были изрядно напряжены. Я попросила их передать привет Эдварду, когда они приедут в клуб, и они оба, нацепив какие–то фальшивые и искусственные улыбки, ответили: – Да, Белла, конечно. До встречи. С ними определённо было что–то не так. Может, случилось что? На работе? А может, им не понравились Элис и Розали? Не–е–е… Мы же неплохо повеселились. Все вместе. Пока они не начали вести себя, словно Эдвард на своей работе. Элис и Роуз знали меня достаточно хорошо, чтобы не трогать сегодня. Если мне хотелось побыть одной – лучше меня оставить в покое. Так что они уважали моё личное пространство. Первое, что я сделала, придя домой и побросав пакеты на кровать – пропылесосила. Квартира и так была в порядке, Эдвард действительно просто фантастически чисто убирает её, но, когда у меня такое настроение, я люблю пылесосить. Это расслабляет, хотя понятия не имею, откуда такой эффект. Так что в течение десяти минут, я просто пялилась на пылесос, двигая его туда–сюда, туда–сюда… это каким–то непонятным образом усыпляло меня. Я думала об Эдварде… он был в «Огне» совершенно один, убирался и чего–то там ремонтировал. Может, ему жарко, и он снял свою футболку. С ума сойти, о чём ты думаешь, Белла. Прекращай уже! Я бросила взгляд на кухонные часы – без двадцати пяти шесть. Надо было съесть ланч. Теперь я буду просто от голода умирать, когда Эдвард вернётся, чтобы повести меня на свидание. Жужжащий звук привёл моё внимание – пылесос упирался в кухонную стойку. Вздохнув, я нажала на «стоп» и наклонилась, посмотреть, к чему он там присосался. Вытащив внушительный лист бумаги и конверт, я посмотрела на них. О, это же письмо от Чарли, что пришло пару дней назад. Меня сразу же захватили воспоминания, как квартирный «насильник» отбирает мою почту и швыряет её на стойку. Ох, да тут ещё и мой каталог Лилиан Вернон! Должно быть, это всё упало и оказалось под столом, а я совсем позабыла о корреспонденции. Расправив лист, я улыбнулась, смотря на подчерк отца. Всегда, когда я была в ужасном настроении, папа находил способ поговорить со мной. И вот снова, как нельзя вовремя! Не успев осознать, я уже сидела на диване и открывала письмо, желая прочитать, как дела у папы, и надеясь, что это поможет мне забыть о собственных проблемах. Откинувшись на спинку, я начала читать: Привет, Беллз! Я сижу за своим столом, сейчас половина третьего ночи, и мне ужасно скучно. Вообще, я рад, что живу в спокойном городке, но иногда хочется хоть каких–то событий. Но не думай, что я пишу тебе лишь от скуки. Ты – моя девочка, и мне всегда интересно, как ты там. Так что, как дела? Как колледж? Как учёба? Мне уже не нравится, как начинается это письмо. Будто допрос, а не письмо отца дочери. Прости, Беллз. На прошлой неделе мы с Билли ездили на рыбалку. Не поверишь, но улов выдался славным. Помнишь, мы часто рыбачили, когда ты была ребёнком. Правда, нам редко удавалось что–то поймать. Ох, кстати, я кое–что раскопал по поводу того парня, Каллена, что встречается с Розали, не знаю, вместе ли они ещё. Я помню, как часто Роуз меняла своих парней. Ты хотела узнать, не совершал ли он чего противозаконного, так вот, он чист, но я проверил его и по другим статьям. Можешь решать, говорить или не говорить этого Розали, но этот парень уже вдовец, хотя ему всего–то двадцать шесть. Ужасно, да? И у него есть дочь. Но почему–то она не живёт с ним. Она осталась с родителями его жены, в Джексонвилле, во Флориде. С Беном и Анжелой Чейни. Просто кошмар. В их квартире случился пожар. Малышка выжила, а вот мать – нет. Передай Розали, что это может несколько осложнить их отношения. Отложив письмо Чарли, я вытащила из конверта бумаги, которые он приложил. Мне бы хотелось, услышать обо всём этом от самого Эдварда, но разве могла я удержаться и не прочитать? Здесь была копия статьи о пожаре. Не было ни имени, ни фотографии Эдварда, но заголовок гласил: «Пожарный спасает маленькую девочку». Три раза со слезами на глазах я прочла статью. Никаких деталей, но и так было понятно – на нижних этажах бушевал пожар, та часть пожарной команды, что была на крыше, откликнулась, когда отец девочки дозвонился до дома, и трубку сняла его дочь. Отец девочки и один из пожарных, говорили с ней, пока одного из спасателей при помощи страховочного троса перемещали с крыши здания по стене, к окну комнаты, где находилась девочка. Пожарный видел её внутри, но она не знала, как открыть окно, чтобы выбраться. Отец объяснял ей, что делать, но, по словам другого спасателя, находившегося на связи с тем, кто был у окна, возникли проблемы: задвижку заклинило или ещё что–то. Боль практически скрутила меня, когда я представила, как Эдвард говорит своей дочери, что делать, чтобы выбраться, а здание пылает на его глазах. И когда пожарный попросил её отойти, чтобы он смог разбить окно… тут–то всё и случилось. Пламя достигло их этажа, пол вспыхнул, пожирая всё на своём пути. Пожарный разбил стекло, схватил девочку, их уже начали вытягивать на крышу, когда прогремел взрыв. Их накрыло огнём, словно волной. Спасатель на крыше всё тащил и тащил их, а пожарный не выпускал ребёнка из рук, даже когда верёвка загорелась, до тех пор, пока их не подняли наверх. А потом оказалось, что пожарный погиб, а девочка выжила, только обгорела очень сильно. О, Боже, я надеялась, Эдвард не слышал их криков по телефону или рации… Но, Господи, наверное, он слышал. И я представила, как это было… как кричал Эдвард, и взвыла, захлёбываясь в собственных рыданиях. Эдвард, я люблю тебя… но я не знаю, как помочь тебе. Мне нужно посоветовать ему, обратиться к другому психиатру. Я не могу. У меня нет достаточной квалификации, а ему нужен кто–то с большим опытом. Глубоко вздохнув, я вытерла слёзы и, взяв диктофон и записную книжку, открыла чистую страницу, планируя написать о том, что узнала. Но замерла, услышав голос Эдварда, его стоны и рычание, и собственный голос, и звук наших тел, ударяющихся о стойку… снова и снова… раз за разом… Бывшая Белла, наверняка, была бы шокирована подобным и выключила бы запись, но не я… я слишком сильно изменилась за прошедшие дни. И мне не было стыдно… мне хотелось слышать это. Я занималась любовью с мужчиной своей мечты… и это не было грязно. Особенно чудесно было дыхание Эдварда и те звуки, что он издавал, даже после того, как мы закончили, успокаиваясь после нашей блаженной интерлюдии, я могла слышать, как он покрывает поцелуями мою спину. Откинувшись на спинку дивана, я обняла себя руками и закрыла глаза, вспоминая… мечтая… ощущая… – Белла, – шептал его голос на кассете, пока губы оставляли сладкие, нежные поцелуи на моём теле. Я почти не слышала моё собственное тяжёлое дыхание. И я слушала до тех пор, пока несколько минут спустя мой собственный голос не сказал потрясённо: – Запись всё ещё включена… – затем раздался щелчок. Я уставилась в окно, зная, что это наша последняя сессия на диктофоне, а потом… потом я услышала голос Эдварда: – Эдвард, запись пятая. Белла… это… это я. Надеюсь, ты не услышишь этого до моего ухода, так что… я могу сказать всё, что захочу. Я выпрямилась, нахмурившись, но внимательно вслушиваясь в его голос. Прочистив горло, он заговорил. – Я хочу поблагодарить тебя… за заботу. Сейчас я точно знаю… я надеюсь… нет, Я ЗНАЮ… в один прекрасный день ты станешь великолепным специалистом. У тебя дар. Не то что бы я как–то разбираюсь в этом, ты вообще единственный психиатр, с которым я когда–либо общался, но… по твоим глазам я могу видеть… как много от себя ты вкладываешь в это… Прости, что со мной ничего не выходит… Но ты сделала всё, что могла. И я благодарен тебе за это. Он замолчал ненадолго. – Вот то, что я никогда не скажу тебе в лицо, доктор Белла. Я заслужил потерять свою жену. Я заслужил потерять своего ребёнка. Я не был достоин их, я бросил их тогда, когда они сильнее всего нуждались во мне. Я позволил им сгореть. Он плакал, и это убивало меня – слушать и не иметь возможности обнять его. Я что, спала, когда он всё это записывал? БОЖЕ! – Стакан молока и двадцать семь долларов… – тихо плакал он. – Вот из–за чего я уехал в ту ночь из дома. Боже, я ничто, Белла, НИЧТО! Разве ты не видишь? Я должен был умереть той ночью. Я УМЕР той ночью. Мы бы никогда не встретились, если бы всё произошло так, как должно было произойти. Прости, что я ввязал тебя во всё это. Прости. Ты слишком хороша для меня… а я… я никогда не стану тем, кто нужен тебе. Пожалуйста, просто… просто забудь меня, и всё. Сделай вид, что это был сон или что–то в этом духе. Шмыгнув носом, он несколько раз вздохнул и произнёс. – Береги себя и будь счастлива. Безопасность и счастье – это две вещи, которые ты никогда не обретёшь, если будешь со мной. Я сожалею, если чем–то ранил тебя, Белла. Я не хотел этого. Это было чудесно… быть частью твоей жизни… хоть какое–то время. Спасибо… что пыталась спасти меня. Спасибо и… прощай… Я услышала, как Эдвард остановил запись, и встала, направляясь за сумочкой и сотовым; слёзы скатывались по моим щекам. Долистав до имени Эдвард, я нажала на вызов. Где–то рядом зазвонил телефон, и я пошла на этот звук, исходящий из его спортивной сумки. Схватив, я кинула её на кровать. Я вытащила из неё абсолютно всё, а затем начала рыться, ища мобильник. Прежде чем обнаружить его, я перетряхнула все вещи: форма копа, наручники, незаряженный пистолет, футболки, джинсы и… небольшой ежедневник. Меня больше не заботило его «личное пространство», я боялась… боялась за него. Боялась, что он, возможно, причинил себе боль, не уверенная, когда именно он сделал эту запись. Открыв ежедневник, я пролистала его до чистой страницы, а затем вернулась на страницу назад. Суббота. Полдень. Рэйвен. Я помню, что он говорил о Рэйвен… Хочешь услышать действительно страшные истории? Так я могу рассказать тебе о Рэйвен. – Ремонт в клубе, да? – меня колотило, когда я листала список абонентов в поисках номера Эммета и, найдя, нажала на дозвон. – Ты – маленький обманщик. Я посмотрела на часы. Уже без пятнадцати семь. – Белла, как дела, дорогая? – ответил тот чрезмерно счастливым голосом. – Эммет, где Эдвард? – я сразу перешла к сути звонка, у меня не было настроения сочинять что–то. – Эммм, он внизу, – сказал Эммет. – Лжёшь, – строго возразила я. – Это ещё почему? – спросил он, ничего не подтверждая. – Я психиатр, вот почему, – парировала я. – Не надо врать мне, я просто хочу знать, где он сейчас? – Белла, это его дело, где он, – ответил Эммет, и его голос теперь звучал намного серьёзнее. – Если хочешь знать, спроси его. – Эммет, я волнуюсь за него! – моя паника вырвалась наружу. – Мне нужно знать, что он в порядке… Просто… я нашла его ежедневник, а там написано, что сегодня он у Рэйвен с полудня, а он сказал, что будет дома к семи. Эммет, уже семь! Эдвард сказал, она любит причинять боль! – Ладно, Белла, подожди, – судя по звукам, он куда–то шёл, может, к чёрному входу, ведущему к переулку за клубом. – Так, теперь я могу говорить. Слушай, вот, что мне известно. Он должен был уехать от Рэйвен в пять. И он не звонил Виктории, а это значит – он еще там. Я сам набрал Викторию в пять, когда мы были в торговом центре, хотел узнать, освободился ли Эдвард, но она сказал нет. Я ждал его звонка, но до сих пор всё тихо. И Виктория сказала, что не будет звонить и спрашивать, как там Эдвард, по крайней мере, до завтрашнего дня. Она говорит, он… наказан. – Это из–за того, что я сделала с ней вчера вечером! – добавила я, слёзы ярости застилали глаза. – Да, – его голос был совсем грустным. – Сука! – выплюнула я, шагая из угла в угол, пока мой взгляд не наткнулся на полицейскую униформу на кровати. – Дай мне адрес, – приказала я, хватая ручку и направляясь на кухню. *** Эдвард Рейвен ухватилась за цепи над своей головой, чтобы, сохраняя равновесие, приподниматься и опускаться, трахая меня. Я лежал на деревянном столе, пока она скакала сверху. Мои бёдра были обмотаны кожаной лентой, к которой крепились запястья – пальцы, сжатые в кулак – лодыжки так же связаны, а цепь, идущая от этих наручников крепилась под потолком. Она кончала, громко крича. Закрыв глаза, я молил себя забыть о боли и испытать оргазм, пока меня очередной раз не наказали. Задыхаясь, я двигал бёдрами всё сильнее и сильнее, пока не почувствовал приближение оргазма. – Рэйвен, прошу, позволь мне кончить, – выдавил я заученные слова. – Рано, – она неистово скакала на мне, и я, зарычав, зажмурился, стараясь сдержаться. Несколько секунд спустя, я почувствовал, что могу взорваться, и невольно застонал. – Прошу тебя… пожалуйста… – Сейчас, – сказала она, и я закричал, когда моё тело содрогнулось, и я кончил в презерватив. Несколько секунд я не двигался и ничего не говорил. – Ммм… мой хороший, малыш–трахальщик, – она ласкала моё лицо, и я приоткрыл веки. – Десятый раз подряд. Ты просто золотце. Чмокнув меня в грудь, она начала слезать с меня. – Теперь понимаешь, почему я хочу только тебя… полностью. Но Виктория говорит, надо немного подождать. И я жду. Но я хочу тебя… и ты будешь моим. Ты бы хотел навсегда стать моей вещью, зверушка, не так ли? – Да, Рэйвен, – выдохнул я, закрывая глаза и ощущая себя чертовски слабым для разговоров. – Я так и знала, – мрачно констатировала Рэйвен, – но она мешает нам быть вместе. – Я так устал… – пробормотал я, когда Рэйвен, стянув презерватив, начала обмывать меня губкой, пропитанной горячей водой. Она проигнорировала мои невнятные слова и сказала. – Ненавижу отпускать тебя. Просто не могу этого сделать. Ты словно создан для меня. Мой. – Рэйвен… – выдохнул я, – пожалуйста… я вернусь, клянусь тебе. Но если ты меня не отпустишь во время, Виктория пришлёт кого–нибудь. – Она не звонила, а уже больше восьми, – заявила она. – Она совсем не заботится о тебе, не то, что я. Останься со мной… просто останься со мной и всё. Она поцеловала меня, и я старался ответить, но она вымотала меня, а я безумно устал. Это основная проблема Рэйвен. Когда наступает время отпустить меня – она не хочет этого делать. В конце концов, я сам сказал, что пора, а она сорвалась. Примерно так всё и случилось в прошлый раз. Так что на этот я решил не давить на неё слишком сильно. Может, она устанет от меня через пару часов, и сама решит выпустить? – Тебе понравится здесь… со мной, – она поцеловала меня в подбородок и, обойдя вокруг, сняла деревянный рычаг слева и принялась крутить вертушку. Послышался звон цепей, взглянув на свои ноги, я увидел, что цепи, прикреплённый к лодыжкам, натянулись, и мои ноги начали подниматься вверх. – Рэйвен… – слегка нервничая, я наблюдал, как она крутит ручку, пока мои ноги не поднялись полностью так, что на столе остались лежать лишь голова и лопатки. Рэйвен замерла, затем легко отодвинула стол, лишая опоры, и я повис вниз головой, руки по–прежнему были прикованы к бокам. Она поцеловала меня в живот и сказала. – Спи, ангел мой. Затем уселась на пол передо мной и, улыбаясь, принялась напевать песню, словно колыбельную, пытаясь убаюкать меня. Задрожав, я стиснул зубы, понимая – что бы я сейчас не сказал ей – спровоцирует её ещё больше. Я исполню эту роль, буду тих и спокоен, пока Виктория не решит освободить меня. Только вот Белла будет волноваться. Чёрт! Надеюсь, Эммет позаботиться о ней. Закрыв глаза, я притворился, что засыпаю, пока Рэйвен выла свою жуткую мелодию. Чуть позже, когда Дилан сказал Рэйвен, что такое положение может убить меня, она запихнула меня в огромную, похожую на птичью, клетку под самым потолком. Мои ноги свешивались вниз сквозь зазоры, пока я сидел, упираясь спиной в железные прутья, обхватив себя руками в попытке согреться. По–прежнему, на мне не было ни клочка одежды, но чувствовал я себя комфортнее, чем прежде. Клетки не пугали меня – скорее успокаивали. Если я нахожусь внутри клетки – значит, никто не попадёт сюда и не сотворит со мной чего–нибудь. Клетка означает перерыв. Перерыв в тех ужасных вещах, что случаются за пределами клетки. Клетка – это то место, куда ты попадаешь в промежутках между пытками, пока Госпожа отдыхает. Вероятно, Рэйвен легла поспать. Интересно, сколько времени? И интересно, смогу ли я завтра выбраться отсюда? – Руки вверх! Полиция! – донёсся до меня женский голос сверху, я подпрыгнул, выпрямляясь и прислушиваясь. – Не двигаться, твою мать, я ща тебе башку снесу! – завопила она, и я нахмурился. Белла? Мою грудь сдавило. Боже, пусть это будет НЕ Белла. Может, я заснул и мне снится сон? – В подвал, живо, – снова услышал я голос, похожий на голос Беллы, а потом крик. – Немедленно! Наверху послышались шаги, я прикрыл руками бёдра, на случай, если они войдут внутрь. Наконец, дверь в подвал распахнулась, и потом света залил тёмное помещение, послышались шаги, кто–то спускался. Было трудно разглядеть, так как долгое время я находился в темноте, а теперь резкий свет колол глаза. Я различил силуэт Дилана и ещё одну маленькую фигурку в полицейской фуражке. – Она заплатила, – сообщил Дилан копу. – Он проститутка и здесь находится по своей воле. – Заткни рот, твою мать! Живо, выпусти его, – рявкнула девушка, толкнув Дилана вглубь подвала. Тот последовал её приказу и опустил клетку на стол. Затем открыл её и отступил в сторону. В подвал спустился ещё один коп – огромный и внушительный и обратился к девушке. – Поднимись наверх и надень на него наручники, а тут я сам разберусь, ладно? Офицер убежала наверх вместе с Диланом, а я сидел в клетке и не шевелился. Коп подошёл ближе, словно гора, возвышаясь надо мной, затем зажёг фонарик под своим подбородком и сказал: – Привет, брат. – Эммет… – прошептал я, оглядываясь, – что ты тут делаешь? – Вытаскиваю тебя из дерьма, – сообщил он. Я по–прежнему не шевелился. – А Рэйвен где? – аккуратно спросил я. – Наверху, в наручниках, – улыбнулся Эмм. – Всё в норме, Эдвард, можешь вылезать. Я выполз из клетки, а Эммет кинул одежду на стол. – Принёс тебе кое–что, – сказал друг. – Не знал, найду ли я что из твоей одежды здесь, да и не хотел, чтобы Белла видела тебя… ну, вот так… понимаешь? – Это, что, Белла была? – рассердившись, спросил я, но, на самом деле, в моих словах было больше беспокойства, переживаний… шока. И она собирается лечить психов? Да она сама одна из них! Нет, она самая главная среди них! – Ага, – усмехнулся Эммет. – Вообще, всё это – её идея. Она в твоей форме с твоими наручниками и пистолетом. Она хотела рвануть сюда в одиночку, но я не мог допустить такого безумства. Ты бы меня точно прикончил. Натянув спортивные штаны, принесённые Эмметом, я закивал. – Определённо прикончил бы. – Ну, и, во–вторых, со стороны Виктории нечестно оставлять тебя в этом доме, особенно после прошлого визита, – Эммет ждал, пока я, вздрагивая при каждом соприкосновении материала со спиной, осторожно натягивал широкую хлопковую футболку. – Больше никогда я не позволю тебе пройти через это грёбанное дерьмо ещё раз, – продолжал Эммет. – Не забывай, я знаю, что тут твориться, я раньше тоже тут бывал. – Я не забыл, – я, чуть ли не плакал, приобнимая друга. – Спасибо, Эмм. – Сваливаем отсюда, пока Белла не наподдавала Рейвен своей дубинкой, – усмехнулся Эммет, поднимаясь по лестнице. – Рэйвен не видела моего лица, – сообщил он, когда мы вышли наверх. – Белла накинулась на неё, когда та спала. Парня вижу первый раз. Наверное, новенький. Так что, всё чисто. Я пошёл на кухню, чтобы забрать одежду и ключи от машины, когда туда, вслед за мной, влетела Белла. Она резко замерла, завидев меня. И я… я тоже замер, наблюдая как чувства одно за другим меняют выражение её прекрасных глаз: боль, волнение, злость, обида, любовь, облегчение… Выдернув ключи из моих рук, она перевела взгляд на Эммета. – Эдвард и я поедем вместе, можешь ехать за нами на своей машине, окей? – уточнила Белла, совершенно не обращая на меня внимания. – Эммм… ну, да, – поколебался он, неуверенно смотря на меня. Я молча кивнул, сообщая, что всё в норме, и мы вышли из кухни. Эммет махнул в сторону моей машины, и Белла, открыв водительскую дверь, забралась на сиденье, пока я садился со стороны пассажира. Заведя машину, она оглянулась, затем сняла фуражку и, кинув её на заднее сиденье, резко поехала, выруливая на ведущую к воротам дорожку. Когда же я, наконец, набрался смелости взглянуть на неё, то увидел, что она плакала и гнала изо всех сил. – Белла, может, давай я поведу? – осторожно спросил я, но даже не успел договорить до конца. – Я зла на тебя, я нереально зла на тебя! – закричала она, и слёзы пуще прежнего потекли по её щекам. – Я понимаю. – Что за чёрт, ты прямо в лицо врал мне, смотрел и нёс какую–то хрень про ремонт в клубе, когда прекрасно знал, что у тебя сегодня по списку – пытки на весь день с этой умалишённой! – Ну, я… – Попросил своих так называемых друзей развлечь меня покупками сексуального белья, пока над тобой весь день измывались! – Эй, они не так называемые, они – друзья. Эммет только что рисковал собой, чтобы помочь тебе вытащить меня отсюда, – защищался я. Нет, я не винил её за слёзы, крики и злость, но говорить о Джаспере и Эммете такое… нет. Белла снова разрыдалась, и я хотел уже снова предложить ей поменяться местами. – Я реально не понимаю, Эдвард! – она рыдала и кричала одновременно. – Я забочусь о тебе, я люблю и хочу помочь тебе, но я не могу делать этого в одиночку! Ты… ты тоже должен хотеть этого! Но ты не хочешь, по крайней мере, я этого не вижу! Ты привык к подобной жизни! И однажды ты умрёшь в каком–нибудь похожем подвале – ты, что, не понимаешь что ли?! Я откинулся на спинку сиденья, всё тело ломило и ныло, и сказал: – Я уже говорил тебе, Белла. За те несколько часов, что я провёл здесь, я получил пятьдесят тысяч. И нет никакого другого способа заработать подобную сумму за столь короткое время кроме этого, только если я не ограблю банк. Ты не знаешь, моей дочери нужны эти деньги! – Я знаю! – выкрикнула она. – Знаю, – повторила, смахивая слёзы с глаз и, резко свернув на обочину, затормозила, затем в упор посмотрела на меня. – Я знаю о пожаре, я слышала то, что ты наговорил на диктофон. И вот что, с этой минуты здесь и сейчас – больше никакой лжи! Ты расскажешь всё, что я хочу знать, ты будешь честным и откровенным, несмотря ни на что, и будешь делать, что я скажу, пока мы вместе! Или сейчас же выметайся! – кричала она. – Это моя машина, – я сдержал улыбку. Только Белла способна вызвать у меня улыбку, даже после всего, через что я прошёл сегодня. Сначала мои слова её ошарашили, потом она нахмурилась. – Да плевать мне, чья это машина! – рявкнула она. – Ты со мной или нет? Мне не потребовалось много времени, чтобы принять решение. – С тобой, Белла, – искренне сказал я. Слезинка сорвалась с её ресниц, и она снова вырулила на дорогу, но теперь ехала, не превышая скорости. И когда она заговорила, её тихий голос дрожал. – Ты в порядке, Эдвард? – плакала она. – Хочешь, поедем в больницу? – Я в порядке, Белла, – я ненавидел, когда она плакала. – Не надо в больницу. Возникнут вопросы… – Что она сделала… – начала Белла и опять разрыдалась. – Прошу, милая, не плачь, – теперь я ощущал, как собственные слёзы заполняют глаза. – Со мной всё будет хорошо. Просто нужна горячая ванна. – Ладно, – закивала она, стараясь не плакать. – И сон в постели, – добавил я. – Ладно, – сказала она. – И моя Белла рядом, – добавил я последнее и самое важное. И она снова заплакала, да так, что пришлось остановиться, чтобы я мог обнять её. И она обняла меня в ответ, так осторожно. Да, Эммет, вероятно, не знает, что и думать по поводу наших частых остановок. Мы молча плакали некоторое время, потом Белла снова тронулась, желая как можно быстрее отвезти меня домой и позаботиться. Это будет трудная ночь. Я знал – Белла увидит моё тело, и ей станет плохо. Может, у меня получится скрыть это от неё? Нет, я больше не могу ничего скрывать от Беллы. Она заслуживает правды. Пусть даже уродливой и голой. Мне хотелось сказать, что мне жаль, жаль, за то, что я причинил ей боль, таким образом, но именно поэтому, я не хотел говорить ей утром, куда еду, но только сейчас я осознал, что это было неверным решением. Белла не ребёнок, и уж точно не глупая. Она любит меня – это–то, конечно, глупо, но это не её вина. Я был неправ в том, что лгал ей. И никогда я больше не буду этого делать. Когда мы подъехали к дому, Эммет передал мне сумку с моими вещами, чтобы я мог позаботиться о ранах, и поинтересовался, не хотим ли мы, чтобы он остался. – Всё в порядке, – я прижал пальцы к векам и зажмурился. – Просто устал, и тело ноет. Но всё заживёт. – Белла, позвони мне, если что понадобится, – Эммет сжал её в объятьях, и она поблагодарила его, что он помог ей вызволить меня. И я ещё раз приобнял Эммета. После его ухода, Белла пошла в ванную, чтобы набрать воды. И я, обхватив себя руками, нехотя поплёлся за ней. От воды поднимался пар, Белла смахнула слёзы и тяжело вздохнула, посмотрев на меня с такой любовью, что слёзы невольно вернулись и наполнили мои глаза. – Я останусь с тобой, Эдвард, – сказала она, и я был рад, что сейчас она не касалась меня. – Я знаю, Белла, – мой голос дрогнул. Она сделала пару шагов в моём направлении и шмыгнула носом. – Это будет тяжело… для нас обоих, – честно сказала она. – Но мы вместе пройдём через это, да? – Да, Белла, – я вздрогнул. – Ну, и отлично, – она на секунду прижала руки к животу. – Помочь тебе раздеться? – Я сам, – тихо сказал я, не поднимая взгляда. – Хорошо, – она закрыла глаза, и ещё одна слезинка скатилась по щеке, но она не стала вытирать её. – Хочешь, я уйду? – спросила она. – Нет, – услышал я собственный ответ. – Я не хочу, чтобы ты переживала ещё больше, чем уже переживаешь, но… сейчас я не хочу быть один. – Всё в порядке, Эдвард, – Белла снова шмыгнула носом. – Я хочу остаться. Я хочу позаботиться о тебе. Я же говорила, что пойду с тобой до конца. И это правда. Эмоции переполнили меня, и я ответил. – Я знаю. Медленно, не разрывая контакта наших глаз, я начал стягивать футболку, принесённую Эмметом, поднимая руки и окончательно снимая её. Надо отдать Белле должное – она не скривилась и не закричала. Я смотрел на множество тёмно–красных полос – рубцов, несколько порезов, рассечённую кожу в тех местах, где её касалась плётка. Через пару дней они побледнеют, но пройдут окончательно не ранее чем через неделю. Безобразные отметины. Я знал это. Точно такие же были на моей спине и заднице, а так же на внутренне стороне бёдер, я осторожно снял широкие спортивные штаны. Белла всё шмыгала и шмыгала носом, тёрла глаза, а я, забравшись в ванную, зажмурился и вздрогнул, когда чистая горячая вода коснулась моей кожи. Затем она опустила губку в воду и осторожно, словно доктор, начала омывать мои раны на спине, позволяя горячей воде делать свою работу. Я закрыл глаза, чувствуя, как непрошенные эмоции и слёзы переполняют меня и стекают по щекам, оставляя дорожки, пока она в который раз показывала всю глубину и всю искренность своей любви. Любой может сказать «я люблю тебя», но Белла могла сказать это без слов. Всю ночь она говорила мне об этом. С силой, достойной сотни мужчин, она оставалась рядом, омывая меня, вытирая, нанося лекарства, принесённые Эмметом на мою истерзанную кожу, когда я вздрагивал от любого прикосновения. Её мягкий голос говорил, что она любит меня, и что всё будет хорошо. Белла прошла через Ад со мной и ни разу не пожаловалась. Она одела меня в подаренную ею футболку и длинные фланелевые пижамные штаны, укутала одеялами, легла рядом и гладила меня по щеке, словно я был последним мужчиной на Земле, самым дорогим для неё. Она рассказывала мне истории про летний лагерь, в котором отдыхала, будучи ребёнком, она словно перенесла меня в то юное, невинное место, которое было мне необходимо после всего, что я пережил. Я услышал рассказ о её первом поцелуе, о том, как она плавала на лодке ночью, как они с друзьями дразнили воспитателей. Мы лежали в абсолютной темноте, и когда мои глаза начали закрываться, я сказал: – Белла… я знаю, что говорил – мы больше не можем говорить «я люблю тебя» друг другу, но можно я заберу свои слова обратно? Казалось, она улыбается, отвечая. – Если хочешь, то да. – Я хочу, – уверенно сказал я. – Хорошо, – сказала она. – Тогда считай, что забрал. – Белла? – Да, Эдвард? – Я люблю тебя. – Спасибо, Эдвард, – её голос был так нежен, – за честность. Между нами повисла пауза, и я нахмурился. – Белла? – Да, Эдвард? Очередная пауза. – Ты… всё ещё… любишь меня? Мне было необходимо слышать это. После всего, что она сделала для меня этой ночью, я всё ещё нуждался… всё ещё хотел слышать эти слова. – Никоим образом, – фыркнула она. – От тебя одно беспокойство. И в воздухе повисла огромнейшая пауза. – Эдвард? – Да, Белла? – Конечно, я люблю тебя, – сказала она. Я улыбнулся, и в это мгновение всё моё тело удивительнейшим образом излечилось. – Глупый, – добавила она.