Красная линия.

Эдвард. — Что ТЫ ИМЕЕШЬ В ВИДУ? — Эммет уставился на меня пристальным взглядом, а я пытался не смотреть ему в глаза. Я сцепил руки за головой, продолжая прочно сидеть на нем сверху. — Просто забудь, что я сказал, ладно? — я вздохнул, зная, что он-то точно ни за что не забудет. Он скинул меня, толкнув руками в грудь, и уложил меня на пол, так резво, что я ударился головой о мат, на котором мы тренировались. — Ой, — я слегка нахмурился. — Ты не можешь ЛЮБИТЬ её, — Эммет напомнил мне мои же правила. — Ты не можешь НИКОГО любить… никого, кроме Виктории. Я сказал тебе об этом в первый же день. — Я не сказал, что я собираюсь жениться на ней или что-то в этом роде, я только сказал, что люблю её… и это все, — подытожил я. — Я не собираюсь ничего предпринимать… в понедельник я буду на коленях в своей комнате ждать Викторию, так что не беспокойся. — Эдвард, ты настолько глуп… — Эммет действительно переживал за меня, он не злился. — Ты хочешь, чтобы тебя продали Рейвен? — Заткнись, — нахмурился я. — И даже не думай рассказать Белле об этом. Когда я уйду, она не пойдет за мной. Она возненавидит меня, так что ничего не произойдет. Я снова стану послушным маленьким роботом Виктории, как в старые добрые времена. — Что ты имел ввиду, когда сказал, что она возненавидит тебя? — Эммет позволил мне снова оказаться сверху. — Виктория сказала, что если Белла только попробует снова приблизиться ко мне, она уничтожит, даже изувечит её… Я не могу этого допустить. Когда я уйду от Беллы, мне придется сделать что-то настолько ужасное, что она почувствует отвращение ко мне и никогда не захочет видеть меня. Таким образом, я подстрахуюсь от того, что она захочет как-нибудь придти в «Огонь», что бы увидеть меня. — Но как?! — спросил Эммет. — Есть у меня одна идея… — я опять слез с Эммета. Я ненавидел даже саму мысль об этом. — Что? — Я переметнусь к Розали… или Эллис, — сказал я, чувствуя отвращение. — Я уверен, что они не захотят связываться со мной, но они расскажут Белле… или может я сделаю так, что Белла застукает меня… но я не хочу разрушать её дружбу с ними… нет, для её подруг было бы лучше опустить меня, пнуть или что-то вроде этого, лучше, чем Белла увидит это сама. Тебе придется помочь мне разобраться с этим, Эмм. — Отлично… но замути с Эллис, не трогай Розали, — добавил Эммет. — Белла больше ревнует к Розали, вроде бы, — я встал. — Это не важно… Если ты приударишь за одной из её подруг… или даже за какой-нибудь незнакомкой… Это сведет Беллу с ума… — вымолвил Эммет. — Да, скорее всего ты прав… — согласился я. — ОК. Элис. Розали может и «да» мне сказать, а это нисколько не поможет мне осуществить мой план. — Если скажет… — усмехнулся Эммет. — Эй! Розали обсасывала мой палец, когда я первый раз встретился с ней в «Огне»! — прихвастнул я. — Да, после того как ты наполовину засунул свою мерзкую руку в её коктейль, — аргументировал Эммет. — Она тебе нравится. Не так ли? — спросил я, уставившись на него в упор. — Да, нравится, — огрызнулся Эммет. — Но я не собираюсь звонить ей. Я не позволю себе настолько сблизится с ней… я не позволю себе сблизится настолько, что бы ЛЮБИТЬ её… ДЕРЬМО! — Я знаю, — я уставился на свои кроссовки. — Если бы только я не проводил столько времени, разговаривая с ней… Я мог бы просто заниматься с ней разными сексуальными штучками и было бы все отлично. Я знаю, это звучит от меня как от какой-то девчонки, но… она заботится обо мне. Она тихая… Она мягко звучит… Как мандолина… Не громко… Не резко. Она не пользуется мной. — Ты не рассказывал ей ничего о… Виктории… О том, что она… Сделала с тобой? — Эммет серьезно посмотрел на меня. — Нет, — мое дыхание стало угрожающим. — Никогда! Я никогда не подвергну жизнь Беллы опасности из-за этого! — Хорошо. И не надо, — сказал он, но ничего не добавил. Это был один секрет, который я никогда никому не расскажу. Я ненавидел думать об этом, даже когда оставался один. — Эй, ты также можешь сказать Белле, что мы с тобой — любовники, — заржал Эммет, обвив рукой мою шею, пытаясь лизнуть меня и поцеловать в щечку, но я изо всех сил начал отбиваться от него. — ФУУУ! — закричал я, отбиваясь, — Отстань от меня, ты — верзила-гомосек! Какого черта с тобой происходит? Он отпустил меня поддразнивая. — Да уж, ты мелковат для меня, но в любом случае… ты не можешь так обращаться со мной, девчонка! — Ты хочешь, чтобы я блеванул, да? — спросил я, отодвигаясь как можно дальше от Эммета, чтобы между нашими задницами образовалось как можно большее расстояние, когда мы опять изменили наше положение. У меня все жгло от тех Доритос… Виктория и так собирается надрать мне задницу. Белла. — Эдвард, сеанс седьмой, — я нажала кнопку записи и посмотрела напротив: лицо, словно из фарфора улыбнулось мне. — Привет, Эдвард. — Привет, доктор Белла, — он сверкнул зубами и его улыбка стала шире, выражая его готовность ко всему, что я планировала сделать с ним в этот раз. — Помнишь первую терапию, Эдвард, это было здесь? — Конечно, — ухмыльнулся он. — Ты… развалился поперек дивана, когда мы разговаривали, — вспомнила я и увидела, как его глаза распахнулись, глядя на пустую часть дивана, а затем на меня. — Помнишь это? — Да, — он опустил глаза к своим коленям, а затем робко взглянул на меня. — Я был плохим. Я думаю… если бы я смог отвлечь тебя своим телом… ты бы забыла обо всяких терапевтических штучках. Мне кажется, я так и не уяснил, кто у нас занимается распределением нашего времени. Я хихикнула над его признанием, радуясь слышать это. — Я или кое-кто другой, — согласилась я и добавила. — Я действительно делаю ужасные вещи… работа, Эдвард. Он нахмурился и изумленно посмотрел на меня, ему не нравился мой тон или мои слова. Я не была уверенна, что именно. — Это так не профессионально для меня… Работать с тобой… И вместе с этим… Быть с тобой… Этот способ, который я выбрала… — я запнулась на этом. — Ты говоришь, что жалеешь, что спала со мной? — уточнил он, и я почувствовала, как что-то опалило и сдавило мою грудь. — НЕТ! — я выпалила это еще до того, как подумала, что ответить… и Эдвард немного расслабился, но его лицо все еще оставалось хмурым. — Нет, Эдвард, конечно же, нет, — заверила я его. — Я никогда не была более счастлива, НИКОГДА, чем в эти последние дни с тобой. Вообще-то я думаю, что ты научил меня слишком многому, я должна была бы доплатить тебе… Я вздрогнула от того, что только что сказала, но Эдвард рассмеялся, скрестил на груди руки, слегка склонил голову на бок и, как мне показалось, покраснел. — Я знаю, — сказал он. — Но ты мне понравилась… с первого взгляда, когда я увидел тебя, что-то пишущей в свой блокнот, пока я пытался обратить твоё внимание на себя в клетке. Не думай, пожалуйста, что это не задевало мое Эго, ты представляешь… Я практически голый полирую собой решетки клетки, а ты даже не взглянула на меня! Так что мне пришлось стащить твой блокнот и запихнуть его себе в трусы, что бы привлечь твое внимание. Вспоминая, я засмеялась. — Я была в ужасе от тебя… — выдохнула я. — На самом деле, я смотрела на тебя… Я видела каждое твое движение. Ты был… и ТЫ ОСТАЕШЬСЯ… Самым прекрасным из того, что я когда-либо видела. Я притворялась, что что-то пишу. Мне было так страшно. Я взглянула на тебя, а ты в ответ посмотрел на меня… Я не знаю… Я тогда была другой. Ты изменил меня, и ты это знаешь. Он понимающе улыбнулся мне и, улучив момент, вставил: — Ты тоже изменила меня, Белла, — он смотрел мне в глаза и этот взгляд прожег меня изнутри. — Тем, что я сказала раньше, я пыталась сказать то, что, если бы я оставалась профессионалом, возможно, я бы смогла помочь тебе больше, сделала бы что-нибудь еще, — пожала я плечами. — Белла, — он наклонился вперед, чтобы наши лица оказались напротив друг друга. — Прежде всего, я бы не остался, если бы ты отказалась спать со мной. Видишь, один вариант мы отметаем. Во-вторых, я бы ушел, если бы ты не разделила наше время поровну. Я хотел тебя, и чувствовал, что не буду с тобой работать, если ты не дашь мне возможности показать себя. Я не хотел смошенничать, взяв твои деньги. Сейчас все по-другому. Ты больше — не работа, Белла. Мне нравится разговаривать с тобой, также как и трахать тебя… извини… ЗАНИМАТЬСЯ С ТОБОЙ ЛЮБОВЬЮ. Я считаю, что мои слова сейчас ничего не изменили, но я люблю разговаривать с Доктором Беллой. Ты — очень корректный доктор и я действительно чувствую, что ты помогла мне… очень. Хотя бы потому, что вся моя жизнь превратилась в некую милую картинку. И это означает, что ты не плохо справилась с работой, консультируя меня. Ты представляешь, что такое дать все это кому-то вроде меня?! Просто сделать счастливым за две недели, оставаясь не только горячей девчонкой, очень чувственной и пламенной, но также единственной, кто хочет быть психиатром и хочет помочь мне? Я никогда не верил в призраков и привидений, но я думаю, может это Таня свела нас? За всю жизнь мне ни разу не повезло так, как сейчас. Я склонен воспринимать случившееся, как вмешательство чего-то сверхъестественного или чего-то вроде этого, — я выглядел слегка смущенно и растерянно, закончив эту речь. Я почувствовала, как мои глаза наполняются влагой и сморгнула, выдавив улыбку, явно не достаточную для ответа на его слова. — Спасибо, Эдвард, — выдохнула я, совершенно не уверенная в том, что смогу сейчас произнести что-то также хорошо, без того, чтобы не заплакать. — Я думаю, я еще не закончила. Вообще-то я ходила кое-куда, после того как ты ушел. — Правда? — он выглядел крайне озабоченным. — Что случилось? — Пока еще не могу рассказать тебе об этом, — поддразнила я его. — Скоро ты сам все увидишь. — Белла, ты пугаешь меня, — он совсем не одобрял это. — Что ты сделала? — Расслабься, — я открыла мой блокнот и щелкнула ручкой. — Ты слишком беспокоишься. Он очень нервничал, но я приготовила свое оружие. Помочь ему было достаточно трудным занятием, потому что он при этом сопротивлялся мне. Я надеялась, что он не возненавидит меня за кардинальные меры, которые я собираюсь применить, но я не изменю, выбранного курса. — Так, Эдвард, — спросила я. — О чем бы ты хотел поговорить сегодня? — Ну, что-то происходит с моим сознанием. Но не думаю, что ты хочешь поговорить именно об этом. — Я — Доктор Белла, Эдвард, — ухмыльнулась я. — Я могу говорить с тобой обо всем. — Хорошо, — он вздохнул, — Я не знаю… Как я буду себя чувствовать, когда мне придется уйти отсюда. Он был таким искренним, и я ценила это. Он не закрывался как раньше… Но почему его глаза говорили мне намного больше? Он действительно боялся… Боялся поверить, что я спасу его. Если я переоценю себя и подведу его… Это его сломает… И что мне делать, если он даже не хочет позволить себе надеяться? — Ты НЕ УЙДЕШЬ отсюда, Эдвард, — дала я установку, ощущая себя большим начальником. Он горько усмехнулся и, улыбнувшись, сказал: — Белла… Мы оба знаем, что мне придется уйти отсюда в понедельник, давай не будем претворяться… Это терапия. Я думал, ты хочешь правды. Я швырнула блокнот на стол и почувствовала, что он меня реально разозлил. — Знаешь… — произнесла я ядовитым тоном. — Я думаю, ты и в правду хочешь вернуться назад. Ты боишься погибнуть, если мне удаться найти выход для тебя. Я тихо улыбнулась, но готова была просто обоссаться! — Я боюсь? — спросил он, повторяя за мной. — Да! — я искоса бросила на него взгляд. — Освободится от Виктории — ничто, по сравнению с тем, что тебе придется делать потом. Первое — это тебе придется восстановить разрушенные отношения с дочерью. Его лицо окаменело, но в глазах вспыхнуло пламя, они почти потемнели от горящей в них ярости. — Они НЕ РАЗРУШЕНЫ! — защищался он. — Эдвард, ты звонишь ей один раз в день, но ты не видел её уже несколько лет, — на этом я решила заострить внимание. — Маленькие дети нуждаются в постоянном присутствии родителей, твоя дочь должна чувствовать, что ты рядом… тебе потребуются годы работы над собой, чтобы снова стать её отцом, если ты вернешься в её жизнь. И чем дольше ты ждешь, тем тяжелее тебе будет. Он посмотрел на колени и не нашел, что на это возразить. Внезапно я почувствовала себя одной из этих женщин, которые ломали его, а он просто сидел и принимал это. — Второе, тебе придется найти работу, — я говорила мягко, но твердо, показывая ему, почему он так сопротивляется моим попыткам освободить его. — Возможно, тебе придется найти хорошую работу, может даже две, пока ты… Если ты дальше собираешься забоится о Кейти и о себе, обходясь без легких денег… Я швырнула в него эти слова, готовясь, что он ответит тем же… Я хотела спровоцировать его… Он начал готовиться к ответной атаке… Пусть пока практикуется тут со мной. — ЛЕГКИХ? — Он мог бы убить меня взглядом, и меня почти затрясло. — Ну, ты сам сказал, что ни за какую настоящую работу тебе не заплатят 50 000 баксов за день, — напомнила я. — Да, — он засмеялся почти как умалишенный. — И там мне не пришлось бы подставлять задницу в течение двух часов, что бы быть оттраханным десятью разными способами. Могу спорить! Или терпеть, когда в мой член втыкают иглы. Или не забывать воспринимать как развлечение, когда после всего этого какой-то мужик моет твое тело, поливая из шланга как животных в зоопарке, а затем, тебя запирают в чертовой КОРОБКЕ на ночь — ОТДОХНУТЬ!!! Я ЗАРАБОТАЛ каждый цент, который мне заплатили, БЕЛЛА!!! ЛЕГКО!!! — Я люблю доводить тебя до потери контроля, Эдвард, — улыбнулась я, глядя на его лицо. — Неужели ты не видишь, как свободно ты чувствуешь себя после того, как ты позволяешь этой отраве, выйти из тебя. Минуту он просто смотрел на меня, пару раз открывая рот, но так ничего и не сказав… В итоге, он улыбнулся и пробормотал: — Ты такая подлая, Белла, — он встряхнул головой. — И это — замечательно. — Я надеюсь, что ты не думаешь, что я и правда считаю твою жизнь легкой, — сказала я, и мне до боли захотелось обнять его. — Нет, — он взъерошил свои волосы, пряча от меня лицо. — Я понимаю, ты просто хочешь помочь мне… Я знаю. — Я хочу, что бы ты сам помог себе, Эдвард! Мне так хотелось сегодня утром, чтобы ты достал свой мобильник, сел с нами и помог нам сделать все эти звонки. Но я знаю также, что просить об этом тебя — было бы слишком… так скоро. — Это нужно не только мне, Белла. Если я сбегу, люди, которых я люблю, будут расплачиваться за это. А теперь и ты попадаешь в этот несчастливый список. Мне придется вернуться к ней. Она очень могущественная, больше, чем ты думаешь. Она может убить нас, если захочет. Я действительно очень благодарен тебе за то, что ты хочешь помочь мне, но… Я в ловушке. Я не могу никуда уйти. Можем мы просто оставить все как есть? Бросить все это? — Нет, — непреклонно сказала я. — Для меня это — не оправдание. Я родилась для того, что бы чинить вещи… людей… проблемы… Я всегда знаю, что делать. И то, что я люблю тебя, еще больше все усложняет и обязывает меня к этому. Так что… Мне ПРИДЕТСЯ спасти тебя… вот так, просто. И я это сделаю, Эдвард, я действительно не боюсь её. Я с удовольствием рискну жизнью ради тебя, ты знаешь это, так ведь? — Сейчас ты права, — сказал он грустно. — Мой отец рискует жизнью каждый день, делая то, что правильно, — сказала я с гордостью. — Меня растили и внушали, что мужество иметь необходимо, можешь обвинять в этом отца. Глаза Эдварда заблестели, когда он посмотрел на меня и сказал: — Хотел бы я быть хоть чем-то похожим на него… Потому что моя дочь растет на глазах. — Ты и есть такой, Эдвард, — сказала я, но он съежился и отвернулся, не желая верить мне. — Эдвард, я не знаю, кого-либо еще, кто бы вынес столько боли и агонии, и все ради любимых людей, — сказала я твердо, желая, что бы он услышал меня и понял, на что он способен. — Ты ИСТЕКАЕШЬ КРОВЬЮ ради Кейти… ты отдаешь тело и душу ради неё… ты продаешь твою собственную плоть, что бы она снова получила свою. Каждый твой день, что бы ты не делал, кричит о любви и мужестве, Эдвард. — Ты смотришь на меня через розовые очки, Белла… — он потер глаза и глубоко вздохнул. — Мне нравится как это звучит в твоем исполнении… Но, если Кейти когда-нибудь узнает, кем я был, я убью себя. Моё сердце остановилось. Я попыталась успокоится и спросила: — И… часто ты об этом думаешь? Он посмотрел мне в глаза и прямо сказал правду. — Да, Белла… Я хочу покончить с собой… Но я не могу… Не могу, пока Кейти опять не будет в порядке. — Подожди, — мои глаза округлились. — Ты планируешь сделать это… Однажды? — Нет, — сказал он, но я ему не поверила. — Я имею ввиду, что не могу сделать это. Кейти нуждается во мне. О, Господи! Суицид! Я предполагала рассказать Джеймсу, если Эдвард заговорит о суициде. Но он только что сам отрицал это. Или нет? Если я не скажу Джеймсу, и с Эдвардом что-нибудь случится… — Белла, честно… — он встряхнул головой, пытаясь убедить меня. — Это было тупо с моей стороны… Я не имел в виду это. Я не хочу убивать себя. Правда. Но ты не можешь не согласится, что это верной способ уйти. — Что ты видишь, когда представляешь своё будущее? Пять лет спустя… десять?.. Он на минуту задумался, но так ничего и не сказал, и тогда мне действительно стало страшно. Он не видел своего будущего. — Я не знаю. Не могу себе представить. Я не знаю, что принесет следующая неделя, чтобы отдельно взять кусок времени через пять лет. Я жду, что однажды, моя внешность увянет, я стану старше, и Виктория меня больше не захочет. Тогда я освобожусь. Может быть, я уеду во Флориду, и буду работать на Бена на его фабрике. И я смогу начать пытаться узнавать Кейти снова, если она захочет этого. Флорида… спасибо. Теперь я знаю, где приблизительно искать Бена. Фабрика… это может быть ключом к разгадке. Эдвард даже не замечал, что только что рассказал мне о вещах, которые прежде скрывал от меня. — Почему Виктория владеет тобой? Я имею ввиду, почему именно тобой и больше ни кем в клубе? Или тут что-то другое? — Нет, только мной. — Почему ты? — спросила я, и он поднял взгляд на меня. — То есть, я знаю, что ты удивительный, и, если бы Я могла владеть тобой, я бы подписала все бумаги прямо сейчас… но… Почему она с такой одержимостью хочет тебя? Она никогда не говорила? — В самом начала она мне сказала, что я был особенным, — он пожал плечами. — Она говорит это все время… но она не говорит в чем эта проклятая особенность. — Должно же быть что-то в тебе… — я вставала и снова садилась, разговаривая сама с собой. — Причина, по которой она тебя хочет настолько сильно… Должно быть что-то в твоей внешности… — Эй! Это закрытый показ или каждый может присоединиться? — поддразнил он меня, ухмыльнувшись. — Твой отец — врач, правильно? — спросила я его, хотя отлично помнила. Его лицо снова побелело, а в глазах сверкнула ярость. — Мой отец — ничтожество, — поправил он. — Но да — он «Доктор Ничто». — А твоя мать? — спросила я, прекратив метаться. — Она — «Миссис Ничто», — вздохнул он с тоской. — Она просто жена врача, она не сделала карьеры и вообще ничего не делает. — Здесь должно быть что-то большее, чем просто твоя приятная внешность, — сказала я Эдварду, и он смущенно посмотрел на меня. — Я думаю здесь какая-то большая тайна, и по этой причине она владеет ТОБОЙ… А не остальными… — Она говорит, что любит меня… Периодически, — поделился Эдвард почти пристыжено. — На мой день рождения или на Рождество… — Ты веришь ей? — спросила я беспристрастно. Может быть, он любит её, как-то по-своему… Нет, он сказал, что ненавидит её каждый день. Я чувствовала облегчение и ужас одновременно. — Не всегда, — он посмотрел вниз на свои руки. — Но когда она говорит это… Это звучит действительно мило… И я почти верю. Я ничего не ответила, изумляясь как должен чувствовать себя он, живя в мире, где Виктория — единственная, кто демонстрирует ему любовь… Не удивительно, что он думает о самоубийстве. После продолжительной паузы, я решила, что на сегодня достаточно терапии. Завтра я сделаю сеанс подлиннее. — Куда бы ты хотел пойти на наше первое свидание, Эдвард? — сказала я, улыбнувшись, подойдя к нему, сидящему на диване. Я встала так, что его бедра оказались между моими ногами и села ему на колени, взяв его лицо ладошками, поцеловала в полные, блестящие губы. Он улыбнулся, отказываясь мне помогать в решении этого сложного вопроса, просто наблюдая. Его руки обвились вокруг меня, прижав меня ближе, он запечатлел теплый поцелуй на моем горле. — Я говорил тебе… Сегодня ты можешь выбирать… Куда ты хочешь пойти, — он щекотал мою шею своим горячим дыханием, играя со мной. — Я не знаю, куда бы мы не пошли, все заканчивается тем, что мы занимаемся там любовью… Я боюсь выбирать место… Я боюсь даже взять тебя сейчас с собой, чтобы купить еды… — Ты опять жалуешься? — он переместил свои действия на другую сторону моей шеи, только слегка прикасаясь ртом, тотчас растопив меня. Я всегда была настолько податлива в его руках Я захихикала. — Я знаю, что это не отдел жалоб. Существует очень много прекрасных отделов… Но — нет отдела жалоб! Он сжал меня в объятиях, потер мою спину вверх и вниз и снова поцеловал меня в губы, быстро, но подольше, чем целовал мою шею пару секунд назад. — Тебе понравилось, когда я контролировал тебя в прошлый раз? — прошептал он возле моего левого уха, целуя его и покусывая за мочку. — Господи, да… — прошептала я, закрывая глаза. — Ты подарил мне 24 часа непрерывного удовольствия… И это чуть не убило меня. Мы оба засмеялись, но его глаза блеснули, глядя на меня, его превосходные зубы сверкнули и мое сердце подпрыгнуло раз или два. — Я люблю тебя, Белла, — сказал он, его правая рука поглаживала мою щеку. — Не важно, что происходит, я буду всегда любить тебя. — Я тоже буду всегда любить тебя, Эдвард, — четко сказала я, выделяя каждое слово. — Сегодня, я — не игрушка, — сказал он очень серьезным голосом, сверля меня глазами. — Я мужчина, который идет с тобой на свидание, Эдвард Кален. И если это имеет для тебя значение, и ты пригласишь меня, я попробую любить тебя как нормальный мужчина. Никаких игр, веревочек или вибраторов… Только я… И ты… Попробуем? — Ты никогда не был для меня игрушкой, Эдвард Кален, — тут же ответила я, гладя его волосы и лицо, обращаясь с ним как с сокровищем. — И каждый раз, когда мы занимаемся любовью, я занимаюсь любовью с нормальным мужчиной. Но, да, если ты хочешь. Я приглашаю тебя. Он улыбнулся мне, и все слова перестали иметь значение. Я засмеялась. — Если хочешь, мне все равно первое это свидание или сто первое. Я теперь сексуальное создание, а не серая мышь. Меня изменил мой учитель — Эдвард Каллен. — Поздравляю, — сказал он. — Теперь ты закончила «Институт Эдварда Калена» по специальности Плохие Девочки Америки. Перестав, наконец, смеяться я согласилась: — Да, я очень плохая… Но тебе лучше быть хорошим. Это единственный способ попасть в мою постель сегодня. — Я буду хорошим, или мне придется сегодня спать на лестнице, — ухмыльнулся он. — Ты даже знаешь как быть хорошим? — прикольнулась я. — Возможно, для этого я должен… Теперь, все что тебе надо сделать, это сказать куда мы идем. На самом деле, мне не хотелось идти в пафосное место, куда бы мне пришлось соответствующе одеться, а он вообще принес с собой только обычную одежду, так что я решила, что-нибудь шаблонное и простое. — Как на счет… Ужина или кино, — предложила я. — Слишком просто, — ответил он. — Это мое новое прозвище? — я засмеялась, а он даже задохнулся, бормоча какие-то ужасные комментарии на счет того, что я должна с собой сделать. *** Я взялась за ручку двери и улыбнулась. До этого я внимательно оглядела себя в зеркале, пока застегивала серьги. Не плохо! Я сделала макияж под эти самые бриллиантовые серьги, которые Чарли подарил мне на прошлое Рождество, надела миленькую юбочку, свитерок с короткими рукавами и туфельки на низком каблучке. Прелестно, но не слишком сексуально. Это было первое свидание, вот и все. Открыв дверь, я заулыбалась от того, что увидела. Передо мной стоял безумно красивый джентльмен в сером вязаном орнаментом свитере, черных слаксах и туфлях, с алой розой в руке, единственным его украшением был легкий свежий аромат. — Привет, я Эдвард Каллен, — улыбнулся он чертовский ослепительно. — Надеюсь, ты — Белла Свон. От этого я расплылась в идиотской улыбке, или была на это какая-то иная причина, я не знаю. Я почти не чувствовала ног. Я могла бы ожидать такой реакции, если бы мы только что познакомились, но ведь нет. Я столько раз разными способами занималась с ним любовью … Почему сейчас я ощущаю себя так, как будто мы совершенно не знакомы… Это тоже очень романтичный, возбуждающий способ. — Да, это я, — я почувствовала как мои щеки запылали. — Не хочешь зайти на секундочку? — Конечно, спасибо, — он подождал, отступил на шаг назад и придержал дверь. Войдя и смотря на меня, он протянул мне розу. — Это тебе. — Она так прекрасна, — я застенчиво приняла её и поднесла к носу, и, улыбнувшись, понюхала. — Она только теперь стала прекрасной, — парировал он. О, Господи. Будет ли с моей стороны невежливо, завалить его на пол прямо сейчас? — Миленькое местечко, — прокомментировал он, держа руки за спиной. — Спасибо, — я снова улыбнулась. — Обстановка, конечно, не шикарная, но… Неплохое местечко, да. — Мне нравятся твои барные стулья, — он самодовольно ухмыльнулся, и я также ухмыльнулась в ответ. — Да, я как раз использовала их… На днях, — у меня вырвался нервный смешок, я взяла вазу, повернулась к кухонному крану, чтобы налить в неё воды. Он посмотрел на меня, как будто не понимая, что я имею в виду. — Приватная шутка, — быстро добавила я. Он слегка надул губы. Я поняла, что он пытается не рассмеяться. — Так… Какое кино мы идем смотреть? — спросила я серьезно, направляясь к дивану за сумочкой. — «Филадельфийскую историю», — ответил он, и я почувствовала, что моя челюсть слегка отвисла. — Что-то не так? — спросил он. — Ничего… Просто я ожидала чего-нибудь вроде… Ну, не знаю, новинок… Ребята обычно предпочитают взрывы, боевики, машины… — улыбнулась, я. Его улыбка стала шире. — Только не я. Я люблю черно-белые фильмы. Чистые, простые, искренние… Без аморальности современного кино. Ты предпочитаешь, что-нибудь по-новее? — О, нет! — быстро отказалась я. — Я совершенно с собой согласна. Люблю старые фильмы. И люблю Джимми Стюарта. — Я тоже, — усмехнулся он. — Большинство людей знают его только по «Прекрасной жизни», но это даже не самая лучшая его работа. — Я знаю! — согласилась я и подумала: как странно… Я с Эдвардом все это время и даже не знаю его с этой стороны. Моя «темная» сторона почти подняла меня на смех, говоря, что он для меня важен в другой роли… Но я отвергла эту мысль. — Я также люблю «Мистер Смит собирается в Вашингтон», — сказала я. — Но не видел его с тех пор как был подростком. — Возможно, если у нас будет второе свидание, мы посмотрим его, — он очаровывал меня так, что я уже готова была стягивать трусы. — Мне нравится эта идея, — улыбнулась я, начиная слегка дрожать. Эдвард ничего не ответил. Но мы вместе глупо посмотрели на пространство между нами, желая чтобы это действительно произошло… И что бы мы действительно были такими беззаботными, как изображали, без проблем, без препятствий на нашем пути. — Ну что, мы уже можем идти, Белла? Если да, то думаю, мы прогуляемся. Кинотеатр в нескольких кварталах отсюда, а погода на улице прекрасная. — Я люблю прогулки, — закивала я, позволяя ему открыть передо мной дверь, и мы ушли. — Осторожнее на лестнице, — сказала я спускаясь. — Здесь очень опасно, иногда кто-то поджидает ничего не подозревающих женщин, спускающихся за почтой и напрыгивает на них. Он почти засмеялся, но сказал. — Не беспокойся Белла, я защищу тебя. — Спасибо, — я придержала для него дверь, и мы вышли на улицу. Дул свежий вечерний ветерок. На удивление молчаливо мы шли бок о бок. Мне нравилось как ветер развивает мои волосы, сдувая их с плеч на спину. Я бросила взгляд на моего незнакомца, с которым у меня было назначено свидание, любуясь как он выглядит… Улыбается… Говорит… — Ты учишься в Нью-Йорке? — спросил он о моем колледже. — Да, — подтвердила я. — Мне нравится. Я специализируюсь в психиатрии. — Я тоже там учился, — сказал он. — До того как перешел в медицинский институт. Я даже не знала, что сказать… Я знала, что это было выдумкой, но я хотела продолжить игру. — Именно по этой причине я согласился на свидание в слепую, — сказал он, медленно вышагивая, даже не пытаясь форсировать события. — Я практически все время работаю в скорой помощи, у меня нет возможности встречаться с женщинами, кроме тех, которые истекают кровью и стонут. Я усмехнулась и сказала: — Пожалуйста, давай без крови и страданий… Я очень чувствительная. Я ненавижу падать в обморок и пропускать из-за этого кино! — Белла, ты просто не можешь пропустить этого, — сказал он, улыбаясь… Я только догадывалась, что он имеет в виду. До того как я проанализировала это, он засмеялся и добавил. — Я имел в виду комплимент. Я отметила, что он шел рядом со мной, но не слишком близко и ни разу не прикоснулся ко мне. Как будто это действительно было первое свидание, и мы ни разу не встречались до этого… Я наслаждалась этим его сюрпризом. В маленьком сонном кинотеатре Эдвард заставил меня рассмеяться, обеспечив нас всей съестной гадостью, которая там только продавалась. Попкорн с огромным количеством настоящего масла, содовая размером с бочонок пива, разные сладости, едва умещались у нас в руках, когда мы вошли в зал и оглядели его в поисках хороших мест. Оказалось, что это не слишком сложно: кроме нас там было только двое зрителей, сидящих по одному. — Хммм, — Эдвард остановился в раздумьях и замер. — Что? — усмехнулась я, показав ему свои зубки. — Так, это очень важный момент, Белла, — проинформировал он. — Это может решить все наше совместное будущее… если оно у нас общее. — О чем ты говоришь? — захихикала я. — Где ты хочешь сесть? — произнес он так, как будто это было очевидно. — Если ты сядешь посередине, значит, ты слишком осмотрительна и дальше продолжишь в одиночестве сохранять свой статус-кво, в этом случае возможна только дружба. Если ты сядешь впереди, то… в общем, это тоже не правильно. Эти места для пожилых женщин, которые плохо видят и еще для опоздавших детей. — О! А задние места как раз самые клеевые, да? — спросила я, следуя его логике. — Или они для тех людей, которые просто хотят казаться клеевыми, но у них при этом совсем не серьезные намерения? — Нет, — пошел он на попятную, и я засмеялась. — Если ты сядешь сзади, значит ты любишь расслабляться, наслаждаться и смотреть классические киношные моменты не стесняясь и не комкая их. Я взглянула на него, и он улыбнулся мне. — А также, это великолепные места «для поцелуев», — усмехнулся он про себя. — Значит, мой выбор очевиден, — я пошла на последний ряд, пролезла по нему и села посерединке. Улыбаясь, он двигался за мной, не произнеся ни слова, Эдвард поставил содовую в подставки в подлокотниках сидений. — Отличный выбор, Белла, — прошептал он, когда потушили свет. Даже на таком расстоянии фильм был прекрасен. Диалоги очаровывали старой манерой, и каждое слово было для меня почти как поэма. Джентльмен-Эдвард ни разу не предпринял ни единой попытки взять меня за руку, даже когда история на экране уже активно разворачивалась. Когда любовная сцена между Джимми Стюартом и Кетрин Хебберн подошла к концу, я растаяла от слов Джимми: «Твоё великолепие, Трейси. Великолепие просто льется из твоих глаз… и голоса, когда ты стоишь или идешь… Ты светишься изнутри, Трейси. В тебе горит огонь… домашнего тепла и самопожертвования!». Я посмотрела на Эдварда, совершенно точно зная, что эти слова значат для него тоже, что и для меня… Он тоже смотрел на меня. Я не отвела взгляд… Мы пристально смотрели друг на друга, также как и актеры на экране, произносящие диалог. Его рука нашла мою руку, лежащую на подлокотнике, и он бережно накрыл её своей ладонью… Совершено неожиданно я почувствовала жар, так мило… Это — волшебство! «Я не кажусь тебе… слишком железной леди, сделанной из бронзы?» — спросила Трейси на экране. Так характеризовал её мудак-отец: выносливая женская задница, распугивающая мужчин. Но он ответил, что на самом деле нет, что она умная и сильная. Это также относилось и ко мне. Большинство парней считали меня книжным червем, а не девчонкой для свиданий. Но Эдвард был другим. Казалось, он ВИДИТ меня… «Нет, ты из плоти и крови…» — ответил он ей. «Это жуткое заблуждение. Ты из золота, а не из бронзы, ты — золотая девочка, Трейси… Полная жизни, тепла и обаяния». Эдвард медленно повернул голову. Так медленно, что я даже не заметила, как его лицо оказалось напротив моего, практически нос к носу… «Что такое? У тебя в глазах слезы?» — спросил Джеймс Стюарт Трейси. На мои глаза тоже навернулись слезы, а пол секундой позже, я ощутила самый невинный, самый значительный поцелуй, какой я когда-либо пробовала. На какое-то время я упустила нить сюжета, разворачивающегося на экране, но наш поцелуй стал глубже. Я не почувствовала его языка и подумала, что это первый джентльменский поцелуй… Мне это понравилось. Сейчас я чувствовала себя так, как будто сама попала в старое кино. Любовники на экране тоже целовались, и, как только наш поцелуй закончился, я услышала, как Кетрин Хепберн выдохнула: «Черт возьми… Черт возьми Моисея…» Эдвард и я рассмеялись, все еще смотря друг на друга. Мы ничего не говорили друг другу, но он держал меня за руку всю оставшуюся часть фильма… Это было самое потрясающее ощущение. Это ничего не значило… Но значило — все! Когда Джимми Стюарт спросил Трейси, может ли это быть любовью, она сказала — нет. Тогда он спросил: «Может быть это — неудобно?». «Ужасно!» — ответила она, а чуть позже добавила: «Мы должны выкинуть это из головы!». Я слегка улыбнулась, так как понимала и эту фразу тоже. Просто поразительно, что отношения из кино, снятом так давно, актуальны сегодня, в 2009 году. Это было посланием. Любовь — не всегда удобна, не всегда вписывается в твое расписание. Я обнаружила, что читаю маленькую молитву… Даже, если Эдвард находит это бесполезной тратой времени… Если там есть кто-то, кто слышит меня… И понимает… Укажи мне путь. Пожалуйста. Кино кончилось. Эдвард на протяжении всего фильма, в темноте, даже не попытался вытворить со мной ничего сексуального. Хотя обстановка для полу публичной сценки была превосходной… Но… Он показал мне деликатное свидание… И я согласна, что это было очень мило! Когда мы вышли из кинотеатра, Эдвард все еще держал меня за руку. Он сказал. — Таких фильмов как этот больше не снимают. Дьявол, таких актеров больше нет! — Знаю, — согласилась я. — Хотя я люблю фильм с Томом Хенксом и Мег Райан. — Да, это когда они что-то там предпринимают, что бы быть вместе, так? — он усмехнулся мне. — Хотел бы я, чтобы они всегда были вместе… наедине. Я только негромко рассмеялась на это высказывание, и слегка сжала его руку в своей, надеясь, он поймет это как «Мне понравилось свидание, ты все делал замечательно, Эдвард». — Что мы собираемся делать дальше? — прервала я небольшую паузу, повисшую между нами. — В нескольких кварталах отсюда есть замечательное местечко, думаю, тебе понравится, — сказал он, заранее кивнув. — Итальянское. Тебе нравится итальянское? — Шутишь? Моё любимое! Я люблю соус Маринара и сыр Моцарелла. — Там такой соус, что за него можно жизнь отдать! — улыбнулся он шире, демонстрируя блестящие белые зубы. По пути к ресторану мы осуждали любимые сцены из фильма, а когда мы пришли, Эдвард попросил для нас уединенный столик, очаровывая хозяйку. Придерживая меня за спину, он подвел меня к маленькому круглому столику в темном уголке. После того как я села, он пододвинул мне стул, сам сел напротив и открыл меню. — Я не собираюсь быть одним из тех парней, которые говорят их девушкам, что они должны заказать, — сразу предупредил он. — Я считаю, что это обидно. Ты разумная и можешь сделать выбор сама. Мне нравятся женщины, которые могут сами выбирать, и сами за себя думают. Я улыбнулась ему, и подумала, что его высказывание только что прибавило ему 1000 очков! -Что ж, спасибо, Эдвард, — ответила я, выглядывая из-за своего меню. — Я всегда ненавидела, когда мужчины заказывают мне еду. Чувствую себя при этом, как пятилетняя девочка. Он усмехнулся и кивнул мне. Когда подошел официант, Эдвард заказал себе обычные спагетти с фрикадельками и «много соуса», а также чесночный хлеб и выпечку, для нас обоих и колу. Мне нравилось, что он не пытается произвести на меня впечатление, заказывая фантастические блюда и дорогое вино. Я заказала то ж, что и он. Я действительно выбрала тоже самое, еще до того, как он сделал свой заказ. Мне пришлось молча отругать себя, за то, что я не была «женщиной, которая может сама выбирать и сама за себя думает». — Тебе нравится здесь, Белла? — спросил он как настоящий джентльмен. — Да, очень, — ответила я, отпив воды. — Здесь очень уютно и удобно. Некоторые рестораны меня нервируют. — У меня есть ощущение, что тебе не нравится состояние алкогольного опьянения и переедания, — заметил он. — Эдвард? — я посмотрела ему в глаза, — Могу я… Обсудить с тобой одну вещь… Еще раз? Это его слегка озадачило, но он ответил: — Конечно, что угодно. — На самом деле, я не сильно помогла тебе, когда до этого ты спросил меня, как тебе пережить наше расставание, — я разрушила атмосферу свидания, но это донимало бы мне всю ночь. Он спросил меня, что ему делать, просил совета, а я не дала ничего. Я просто топнула ножкой и сказала, что он меня не покинет. Тогда я, правда, не знала… Сказала для убедительности. — Белла… — он выглядел немного испуганным. — Правда в том… — я набрала воздуха. — Я не знаю, что на это сказать. Я не знаю, как тебе пройти через это, потому что… Я сама не знаю, как смогу вынести это без тебя. Я не хочу об этом думать. Но как твой доктор, я должна была бы сказать что-то вроде: «Ничто не вечно. Ты должен двигаться дальше и принять это, когда придет время. Признать, что все кончилось. Радоваться тому времени, что мы провели вместе». Чушь собачья! Правда в том, что ответа — нет! Это будет терзать нас… как в Аду! Но нам придется пережить это… Как-нибудь. Эдвард, если ты серьезно на счет того, что ты болтал о самоубийстве, мне придется отправить тебя кое-куда прямо сейчас, прямо отсюда. Он сглотнул и его глаза стали серьезными. — Я не хочу убивать себя, Белла, — шептал он. — Пожалуйста, забудь об этом. Это было давно. Я уже так не думаю. Не надо меня никуда отправлять. Сейчас я там, где мне нужно быть. Вернулся официант и принес еду, а Эдвард вернулся к теме свидания. — Вау, это выглядит таааак аппетитно, — сказал он, когда наши тарелки поставили на стол, а отдельно подали выпечку. Я уставилась на него, а он, взглянув на меня, начал наматывать спагетти на вилку, придерживая снизу ложкой. — Спасибо, Белла, — сказал он. Вот так, просто, на все, что я говорила моментом ранее. Но я ощутила сильное волнение в его голосе, когда он произнес это. Его глаза пылали, и я увидела, что он высоко оценил ответ на его вопрос. Я надеялась, что мои последние слова он рассмотрит как попытку помочь ему, а не как мое желание запихнуть его в психиатрическую больницу. — Всегда пожалуйста, Эдвард, — Я выдавила улыбочку и начала кромсать вилкой спагетти, хихикая на ворчание Эдварда по поводу того, что я с ними вытворяю. Оставшееся время мы провели забавляясь и наслаждаясь. Мне, правда, казалось, что мы с Эдвардом познакомились только сегодня вечером, но я уже растворилась в нем. Он расспрашивал меня о моей учебе и друзьях. Больше он не придумывал историй о медицинской школе, чему я была рада. Мне было грустно слушать его истории о том, чего никогда не было… Но могло бы быть. Он мог бы стать замечательным врачом. Я начала рассказывать об отце, решив завязать с институтскими историями. Они могли расстраивать Эдварда, так как он не смог закончить колледж. Через десять минут рассказов о Чарли, я подумала, что истории об отце, также могут расстраивать его, как и школьные. Но Эдвард выглядел заинтересованным, он все время смеялся и улыбался. Я не заметила, как мы наелись. Эдвард расплатился по счету, оставив щедрые чаевые официанту. Я была рада предстоящий прогулке, потому что чувствовала себя так, как будто меня раздуло. Эдвард отодвинул стул, позволяя мне встать из-за стола. — Было замечательно, — Эдвард шел рядом со мной, но немного ближе, чем раньше. Он снова не пытался взять меня за руку, и у меня закралось подозрение, что что-то не так. — Да, ты оказался прав, — улыбнулась я. — Этот соус — лучший. — Определенно, — согласился он. Возможно, я не должна была говорить то, что сказала о нашем расставании, нарушив нашу идиллию после того как мы сделали заказ. Нет. Я так считала и это важно. Это надо было сказать. Я слишком много говорила о колледже… Дерьмо! — Я никогда раньше так не веселился на свидании, — сказал он, шутливым тоном. Это привело меня в замешательство. Взглянув на него, я увидела, что он мне улыбался. Ветер слегка растрепал его волосы, делая его внешний вид легкомысленнее… и сексуальнее, чем прежде. — Я тоже, — призналась я. — На предпоследнем свидании, я чуть не захлебнулась содовой. Эдвард смотрел вперед и улыбался сам себе. Я заметила, что чем ближе мы подходили к дому, тем более нервным и напряженным казался Эдвард. — С тобой все в порядке? — уточнила я. — Ага, — он быстро взглянул на меня, а потом уставился на свои туфли, и, нахмурившись, добавил. — Да. Я решила собрать волю в кулак и слегка прочистила горло. — Я всегда так нервничаю в конце первого свидания, — смутилась я. — Всегда боюсь, в ожидании поцелуя у двери. Будет он, или нет… А если будет, то понравится он мне или нет? Эдвард ухмыльнулся, но так ничего и не сказал. — Это лучше, чем просто переживать по этому поводу, — продолжила я. — И пусть случится то, что должно случится. — Легко тебе говорить, ты девочка, — съязвил он. — Женщина, — поправила я. — И это смахивает на половую дискриминацию, не находишь? -Нет, я не пробовал быть женоненавистником, — он улыбнулся шире. — Я просто сказал, женщине достаточно стоять и ждать… А мужчина — единственный, кто должен сделать первый шаг. — Ладно, тогда я сейчас изменю правила, — сообщила я. — И не позволю тебе целовать меня на ночь. Это будет тебе наукой! — Мне не позволено? — рассмеялся он. — Нет, — с ухмылкой ответила я. — Ммммм… — он притворно улыбнулся. — Не могу определиться, нравится ли мне такой порядок вещей, когда командуешь и принимаешь решения ты. В скорой помощи обычно я отдаю распоряжения. — Ничего! Переживешь! — улыбнулась я, представляя как джентельмену-Эдварду не нравиться, когда им распоряжаются и так и сяк. Итак, было уже достаточно всего сказано. Я еще проанализирую все это позднее. Придется. Похоже, он слегка расслабился, хотя я все равно не понимаю, какого черта я все это наговорила. Я не великий спец по поцелуям, я не умею вытворять всякие романтичные штучки: движения, позы… Что же тогда, черт побери, я все-таки буду делать, когда мы окажемся у двери квартиры? О, Господи!.. Я выставлю себя полной идиоткой! Наконец, мы подошли к двери: Эдвард молча проводил меня по лестнице до неё. Теперь мы стояли возле квартиры, робко поглядывая друг на друга. — Я хочу поблагодарить тебя за прекрасный вечер, Эдвард Каллен, — я имела ввиду именно то, что говорила. Совершенно искренне. Без игры. — Всегда пожалуйста, Белла Свон, — улыбнулся он в ответ. — Надеюсь, мы сможем иногда также выходить куда-нибудь вместе… — Я был бы счастлив! — он так улыбнулся, что у меня запорхали бабочки в животе. — Я тоже… — ответила я, не предпринимая ничего, чтобы поцеловать его. Что-то странное. Я чувствую, что просто не могу этого сделать. Как будто еще слишком рано для поцелуя, мы еще так мало знакомы… Бред какой-то! — Что ж… — заколебался он, поглядывая вниз на лестницу. — Я тогда лучше пойду. — Спокойной ночи, — услышала я свой собственный голос, в то время как у меня в голове нечто вопило: «ЧТО?!» Эдвард выглядел слегка сконфужено, но сказал. — Пока, Белла. Он не спеша спустился по лестнице на несколько ступеней, когда я почувствовала, что мне стало плохо. Он подумал, что мне не понравилось наше свидание… что мне не понравилось как он вел себя сегодня по джентельменски! НЕТ! Я должна остановить его!!! Я стала мужественной, сексуальной Беллой, и могу теперь флиртовать с Эдвардом, в любом случае, даже если бы впервые встретила его сегодня. — Эй! — окликнула его я, и он застыл на лестнице, повернувшись ко мне. — Интересно, и КУДА ЖЕ ЭТО ТЫ СОБРАЛСЯ?! — требовательно поинтересовалась я. — Я… — начинал он, запинаясь. — Ты сказала… — Немедленно тащи свою задницу обратно ко мне, — четко выговорила я. — Я еще с тобой — не закончила! Он выглядел слегка озадаченным, но беспрекословно вернулся. Молча, я схватила его за свитер, развернула и прижала к двери квартиры, а потом, не отпуская свитер, потянула на себя, притягивая его красивые губы ближе, так чтобы удобнее было его целовать. При этом я слышала, как у Эдварда несколько раз срывались с губ звуки… Неожиданно он застонал, когда я приоткрыла губы и вдохнула его поцелуй, прижавшись к его рту, делая поцелуй глубже и тверже. Эдвард на вкус был миксом из чеснока и самого лучшего итальянского соуса — лучшее, что я когда-либо пробовала… Я поглощала его… Я просто готова была его съесть!.. Зачем-то я перестала его целовать, и услышала, как он тяжело вздохнул у меня над головой, а потом его глаза заглянули прямо в мою душу. Сунув ему в руку ключ от квартиры, я попыталась выдавить сексуальную улыбочку и сказала: — Не хочешь зайти, Эдвард Каллен? Он взял ключ, посмотрел сверху вниз на меня и в этот момент… Нет, правда, он так нервничал, как будто никогда не делал этого прежде. А потом я вспомнила… Он слишком давно не занимался любовью безо всяких игр, приспособлений, не занимался любовью по заказу, не занимался любовью по любви… это ново для него. Может быть, он боится, что разочарует меня или что-то в этом роде? — Белла… — вздохнул он, глядя на меня полными страдания глазами. — А что если… я не понравлюсь тебе таким… самим собой? Я так и знала! Он такой глупый! — Эдвард… — я поцеловала его как можно нежнее. — Я хочу тебя настоящего! И мне это нужно так же сильно, как я люблю тебя. Не бойся. Просто верь мне. — Я верю, — прошептал он, снова целуя меня, нежно прикасаясь к моему лицу. Потом он отвернулся, чтобы вставить ключ в замок, а пока он открывал дверь, я обняла его сзади, прижавшись щекой к его спине, чувствуя как под пушистым свитером двигаются рельефные мышцы. Он взял меня за руку и втолкнул в темную квартиру. Целуя меня снова и снова, он запер дверь, оставляя нас наедине с самими собой.