И счастливый конец наступит!

Серебристая дорожка жемчуга исчезала вдали. Нортон, не жалея сил, летел вперед, выискивая взглядом конец пути и долгожданный цветок-старочас. Пролетев еще минут десять, он вскоре достиг своей цели. Вопреки его ожиданиям, почему-то чаша цветка была уже пуста – невесомого холодного тела Лиссы на нем не было. - Не переживай, так задумано, - неожиданно послышался голос Черной Королевы над ухом у Огнева. – Хватит медлить, проводи эфер. Нортон встал на край красного лепестка, выхватил часовую стрелу, достал лист с записанным эфером (на всякий случай) и начал шептать. - Te volo, mortuus in anima ad detrahendum de tenebris, vita usque ad internicionem et viam ad terrena lux indicare, - практически без запинки произнес часовщик, постепенно повышая голос. Затем он стрелой начал выводить своеобразные знаки, которые показывала ему матушка. Как только Огнев довел последнюю петлю в эфере, из острия вылетела искрящаяся бело-золотая спираль и ударила в сердцевину цветка-старочаса, окружив его алым с золотыми проблесками пламенем. Нортону пришлось впрыгнуть в середину растения, чтоб не обжечься. А тем временем огненный круг все разрастался и вместе с этим начал остывать, постепенно став большим хрустальным куполом, накрывшим старочас. Купол этот был прозрачным, лишь изредка пробегали какие-то непонятные разряды, напоминающие электричество. Время словно замедлилось, у часовщика уже дыхание перехватило от нетерпения, нервозности и плохого предчувствия. Секунды шли, а дух Лиссы все не появлялся в этой своеобразной хрустальной камере. Нортон судорожно сглотнул, подавляя нервный вздох. И тут он увидел ее… Возникнув словно из ниоткуда, серебристо-голубой силуэт феи завис перед Огневым. Она была практически прозрачной, Нортон протянул к ней руку, пытаясь дотронуться, и с ужасом отметил, что Лисса была совершенно невесомой, неощущаемой. Вдруг она открыла глаза, и часовщик невольно отшатнулся: ее глаза утратили былую и синеву и были такими же прозрачными, водянистыми, как и все остальное тело. - Нортон… - чуть слышно шепнула Лисса. – Что ты здесь делаешь? - Пришел вернуть тебя к жизни, - уверенно ответил Нортон. - Ты не сможешь этого сделать, - тихо и печально произнесла фея. - Почему это? – в непонятках спросил Огнев. – Если мы с тобой оба хотим, чтобы ты вернулась, то… Но договорить ему не дали. - С чего ты взял, что я захочу вернуться? – вскинув голову, спросила затерянная уже более резким голосом. – Зачем мне возвращаться, если я снова там буду никому не нужна! Лисса практически прокричала последние слова, и на ее глазах выступили слезы. Изменившимся голосом она продолжила. - Зачем мне снова жить, если никто не будет думать обо мне? Я снова буду жить совершенно одна, брошенная всеми! Теперь я даже на престол вернуться не смогу, не смогу постоянно находиться рядом с нашей дочерью, потому что ей моя опека уже явно больше не нужна! Так зачем мне возвращаться, Огнев? Ответь, ЗАЧЕМ?! Она уже не сдерживала слез. Чувства одолели ее. Хрупкая полупрозрачная фигурка сотрясалась от громких судорожных рыданий, на изорванные остатки когда-то белого платья капали слезы. Нортон смотрел на всю эту картину в молчании. Он просто не мог ничего сказать: увидев ее слезы, он словно забыл все свои аргументы для ее возвращения. Часовщик даже не мог взять ее за руки или обнять – Лисса была нематериальна, руки проходили насквозь. Прошло еще несколько секунд, и он, наконец, смог выдавить из себя одну фразу. - Вернуться ко мне, - тихо произнес блондин. Душа феи отняла ладони от лица и с каким-то совершенно немыслимым выражением лица уставилась на Нортона. - К тебе?! – откровенно удивляясь, спросила Лисса. – К тебе, к человеку, который сначала предал меня 15 лет назад, а когда меня зачасовывали даже не удосужился помочь?! К тебе, к человеку, который всю жизнь врал мне? Который сначала говорил, что любит меня, жизнь за меня отдаст, а затем смеялся над моей, якобы, ошибкой и враньем! Да это ты жалкий лгун, который верит Астрагору гораздо больше, чем любимой женщине! И за это я ненавижу тебя всей душой! Даже когда меня эта сука (простите автора за сквернословие) Мортинова зачасовала, ты, небось, вздохнул спокойно, потому что проблем стало на одну меньше, да? Одна лишь Василиса тогда помнила обо мне! А ты?! Как ТЫ вообще вспомнил? Год спустя? Опомнился…! Теперь уже Лисса не просто плакала – это была настоящая истерика. Все это время Нортон стоял практически без движения, слушая всю эту бурю эмоций. Он действительно не ожидал такого поворота событий. Нет, Огнев, конечно, знал, что легко не будет, но чтоб настолько. И решил уже хоть что-то предпринять. - Лисса, пожалуйста, дай мне шанс исправиться, - часовщик шагнул к ней ближе и попытался взять за руку. Но фея только отшатнулась. - Не трогай меня, чудовище! – снова вскричала женщина. – Который шанс исправиться по счету это уже будет? Сотый? Сто первый? Мне надоели твои обещания, которые ты не можешь выполнить. Надоело сидеть и ждать, пока ты соблаговолишь что-либо сделать! Я сыта этим по горло, сыта твоими обещаниями! Мне не нужен такой, как ты! Такой нужен только Мортиновой, а я хочу человеческих отношений, а не только каких-то постоянных требований! Лисса снова закрыла лицо руками и заревела с пущей силой. От переизбытка чувств она осела на чашу цветка. Нортон нервно сглотнул и опустился рядом с феей на колени. - Лисси, милая, я, правда, исправлюсь, - Огнев перешел на тихий и очень мягкий голос. – Пожалуйста, последний. Последний шанс! Нортон попытался коснуться щеки феи и с удивлением обнаружил странные метаморфозы. Теперь его пальцы не проходили кожу Лиссы насквозь, а словно упирались во что-то мягкое, хрупкое и очень-очень тонкое, но они задерживались! Часовщик с радостью подумал, что это, наверняка, добрый знак. Женщина почувствовала прикосновения Огнева и подняла глаза. И вновь мужчина удивился: глаза перестали быть полностью прозрачными и затуманенными, они начали приобретать легкий синеватый оттенок. Да и волосы начали поблескивать редкими рыжими искорками. Нортон не смог сдержать легкой улыбки и продолжил. - Я знаю, Лисс, что я идиот, что я не держу обещаний, но умоляю, дай мне шанс! Я больше никогда тебя ни о чем не попрошу. Ты нужна мне, Лисса, - с нотками мольбы в голосе произнес Огнев. - Я не верю, - тихо и холодно ответила фея. - Прошу тебя, вернись вместе со мной в мир живых. Хуже ведь уже точно не будет. Жизнь, какой бы она не была, в любом случае лучше, чем бесконечно гниение в этом затерянном мире. Дай мне последний шанс быть с тобой, - вновь разгорячился Нортон-старший. – Я буду заботиться о тебе, любить тебя, как прежде, - голос мужчины сорвался. - Как прежде… Это как эти 15 лет? – едко осведомилась Лисса. - Нет, как еще раньше, - трепетно ответил часовщик. – Как тогда, при Астрагоре. Замечательное было время. Ты помнишь, нам ведь с тобой ничего не нужно было, кроме друг друга, а все проблемы и раздоры мы решали с тобой одним верным способом – закрывались в комнате и занимались любовью. Помнишь? Лисса не смогла сдержать смущенной улыбки. - Помню, - тихонько ответила она. – Это было действительно прекрасно. Но, боюсь, сейчас из этого уже ничего не выйдет… - Почему это? – не сдавался Нортон. – Сейчас все может быть еще лучше! Мы будем жить у меня в замке, в Черноводе, как и раньше с тобой хотели, не будет этих нелепых недомолвок и обид; будем спать с тобой… Лисса иронично выгнула бровь. - Хм, в одной постели, я имел в виду, - усмехаясь, закончил Огнев. –Ведь в Змиулане нам не давали спать в одной постели. Все будет, как прежде, а может, и лучше. Да, наверняка, будет лучше! Я уже добился всего, чего хотел. И теперь единственное, что я до сих пор не завоевал – это ты, - часовщик взял фею за подбородок и заглянул в глаза, ощущая сильнее уплотнившуюся кожу и заблестевшие более яркой синевой очи. Лисса снова улыбнулась. - Эх, я тоже скучала по тебе, Нортон, - она придвинулась к нему чуть ближе. – Ты прости меня за мою недавнюю истерику, я просто не смогла с собой совладать. Тяжело мне. Я очень хочу тебе верить, но что-то внутри меня отказывается это делать… - С другой стороны, - продолжила Лисса после недолгого молчания. – Ты рисковал своей жизнью, прилетел сюда, чтобы спасти меня… Наверное, твои намерения действительно искренни, - она пододвинулась еще ближе и коснулась уже ощущаемыми пальчиками щеки Огнева. - Так, может, первый раз в жизни стоит послать подальше свой внутренний голос и послушать, что я тебе говорю? – часовщик хитро прошептал эти слова, легонько кладя свою руку на талию Лиссе. - Может, - улыбнулась фея, приближая свою мордашку к лицу Нортона. – Ты прав, я слишком зациклилась на своем внутреннем мире, а жить надо все-таки снаружи, - эти слова она уже едва прошептала, ведь между их с Огневым лицами уже было всего несколько сантиметров. - Ну, так что, мир? – также тихо спросил Нортон. - Мир, - продолжая очаровательно улыбаться, ответила все сильнее материализующаяся фея. - Я люблю тебя, Лисси, - как бы приторно не звучали эти слова раньше, сейчас они звучали очень искренне, и женщина заметила это. - И я люблю тебя, Норт… Их губы слились в нежном, сладком поцелуе. Глаза закрылись. Лисса обхватила все более чувствительной ладонью голову Огнева, притягивая его ближе к себе. И тут начало происходить невообразимое. Все вокруг старочаса, на котором сидели часовщики, начало сверкать и искриться, словно тысячи фейерверков. Эти огни сыпались на хрустальный купол и медленно расплавляли его, словно шоколад. Прошло еще несколько минут, и остатки купола осыпались, снова открывая доступ к живому миру. Все это время помирившиеся продолжали целоваться, вспоминая былое. Как вдруг их поцелуй был нарушен. Какой-то непонятный серебристо-розовый вихрь подхватил Лиссу и поднял ее на небольшую высоту над цветком старочасом. Неожиданно потоки воздуха неизвестного происхождения начали раскручивать тело практически расчасованной в разные стороны, в результате чего остатки истерзанного платья покинули хозяйку. Фея осталась полностью обнаженной. Но Огнева это не смутило, и он с интересом и некоторым опасением продолжал наблюдать за происходившим. Неожиданно Лисса начала изгибаться в разные стороны, словно испытывала сильнейшую боль. И вдруг из ниоткуда полился голос. - В волшебную тихую ночь при Луне Творение славное выпало мне: Пусть отныне во веки веков Волшебные крылья в цвет мыслей и снов, Свободу полета подарят тебе, Невидимость и превосходство в борьбе, Золото, пламя, к эферам иммунитет, Волшебное имя тебе дам… Рассвет! Голос шел из темноты ночи, но периодически перекрывался криками боли Лиссы. - Что это с ней? – словно у себя спросил Огнев. - Она перерождается, - откуда ни возьмись, за спиной часовщика возникла Черная Королева в своей хрустальной ладье. Лисса продолжала раскручиваться в разноцветном вихре, в ее тело били маленькие разряды молний, она продолжала кричать от боли. Но все это закончилось так же резко, как и началось. Тело феи вдруг неестественно выгнулось, а пространство вокруг озарила ярчайшая вспышка, едва не ослепившая Нортона и Черную Королеву. Внезапно вспышка померкла, тело Лиссы обмякло и начало плавно опускаться на чашу цветка. Огнев быстро снял с себя плащ, накинул его на обнаженную фею и застегнул. - Давай быстрее, Нортон, - окликнула его Черная Королева, стоя наготове в ладье. Часовщик подхватил Лиссу на руки и шагнул вместе с ней в ладью; присел на скамеечку, кладя фею на колени. Повелительница лютов дала сигнал для движения обратно, в мир живых. - Поздравляю тебя, Нортон, - с улыбкой похвалила сына Нерейва. – Ты прекрасно справился. - Спасибо, матушка, - благодарно ответил Огнев, гладя голову Лиссы, лежащую на его коленях. – Спасибо тебе за помощь… Черная Королева лишь улыбнулась. Ладья довольно быстро покидала мрачное место мертвых душ. Нортон продолжал гладить теперь уже снова рыжие волосы Лиссы, которая без сознания лежала на его коленях. Ночь была в самом разгаре, ни одна душа не нарушала это бессолнечное безмолвие. Лишь одинокая ладья скользила по воздуху по направлению к Чернолюту, все сильнее отдаляясь от поля Старочасов…