На краю

За следующую неделю Маргарет так и не смогла познакомиться с будущим мужем, ведь он был «слишком занят заботами о герцогстве», как выразилась эрэа Мирабелла. На церемонию должны были съехаться большинство вассалов Окделлов, много иностранных подданных. Часовня Надорского замка не могла вместить такого количества гостей, поэтому бракосочетание должно было состояться в Рафолке, в знаменитом Андриановом соборе — самом большом храме Надора. В судьбоносный для себя день Маргарет чувствовала слабость и сильную дурноту — духота всю неделю стояла такая, словно Надор незаметно переместился в Багряные земли. Одета она была в пышное алое платье с золотой отделкой, на шее сверкало рубиновое ожерелье, а прическу венчал старинный золотой гребень — фамильная реликвия Карлионов. До начала церемонии она встретилась с отцом, которому предстояло вести ее к алтарю. Они никогда не были близки, и говорить им было не о чем, поэтому на несколько долгих минут повисло молчание. Маргарет была рада, что он не стал нарушать его оправданиями и извинениями. Выйдя из открытой повозки, она подала отцу руку, и они медленно двинулись к распахнутым дверям собора. Звуки органа, подобные раскатам грома, больно ударили по ушам, а высокие голоса хористов усилили это ощущение. Она шла, опираясь на отцовскую руку, не в силах оторвать взгляд от устланного цветами пола и рубинового края юбки. Ей казалось, что стоит ей посмотреть на герцога, и случиться что-то ужасное — небеса разверзнутся, а крыша собора рухнет ей на голову. Путь до алтаря длился целую вечность, но в то же время завершился за взмах ресниц. Нехотя Маргарет подняла голову и взглянула на мужчину, с которым вот-вот навек будет связана ее судьба. Воздух застрял у нее в горле. Его лицо походило на маску, разбитую и неаккуратно сложенную из множества кусочков. Его мышцы застыли, неподвижные и мертвые. Длинные волосы, зачесанные на левую сторону, лишь подчеркивали бугристость лица. Лишь глаза на этом лице были живыми, сверкая лукавой насмешкой. Церемония прошла мимо Маргарет. Она запомнила только свое тихое «да» и браслет, который теперь уже муж надел ей левой рукой. На пиру она ничего не ела, лишь слегка пригубила красное вино, которое неожиданно ударило в голову. Герцог внимательно наблюдал за ней, усмехаясь своим мыслям. На предложение потанцевать от усатого кавалера Маргарет ответила отказом — в ней не было природной грациозности Элизы, а от волнения она и вовсе могла позабыть все шаги и отдавить эру ноги.  — Простите, что лишаю вас первого танца — в последние годы из меня плохой танцор, — она вздрогнула всем телом, так как не ожидала, что герцог заговорит с ней. За весь вечер это были первые сказанные им слова. — Ну что вы, муж мой, я все понимаю, — внутри все похолодело от осознания, что конкретно она сказала, но Ричард на это никак не отреагировал. Он встал, опираясь на кресло, подал ей левую руку и проговорил глухо: — Пойдемте. Она не забывала об обязательной консумации брака, что должна была последовать за пиром. На негнущихся ногах она последовала за мужем. Из-за его увечья спальней для новобрачных служила гостевая комната, в которую ему не пришлось бы долго подниматься по крутой лестнице. Пока служанки поправляли покрывала и подушки, в спальню вошли четверо — эрэа Мирабелла, духовник герцога, врач семейства Окделл и ее отец. Обведя их хмурым взглядом, Ричард бросил: — Попрошу всех выйти. В процессе выполнения супружеских обязанностей мы разберемся без подсказок. — Но Ричард…- начала герцогиня, но осеклась, увидев что-то в глазах сына. Когда они остались наедине, отрезанные от прочих людей тяжелой дверью, Маргарет ощутила, что ее начинает бить нервная дрожь. Она уже чувствовала, как муж сдирает с нее платье, как его большие ладони мнут ее тело, как он пронзает ее своим клинком, с силой вбиваясь в ее тело… Герцог скинул на кресло колет и тяжело опустился на брачное ложе. — Давайте проясним ситуацию, эрэа, — сказал он с тяжелым вздохом. — Насиловать вас я не собираюсь, но и консумировать брак нам как-то нужно. Если утром на простынях не окажется крови, матушка сожрет нас живьем, и роду Окделл придется стать матриархальным. Вы можете отказаться, и завтра я верну вас отцу, или же согласиться, но тогда придется перестать изображать из себя жертву. В случае второго вы станете герцогиней и получите свою толику власти. Родите наследника и сможете пожить в свое удовольствие, завести любовника. Единственное чего не потерплю, так это бастардов, но, думаю, к тому моменту вы уже узнаете о нужных травах… Под воздействием его разглагольствований, страх Маргарет стал плавно обращаться в гнев. Герцог говорил о ее судьбе столь небрежно и безразлично, что хотелось ударить его. Напряжение последних дней вылилось в возмущенный крик: — Возвращайся в пекло, Леворукий! Раздался хриплый полузадушенный кашель. Как оказалось, так ее муж смеялся. — Браво, герцогиня. Я в восхищении. К немедленному решению я вас не принуждаю, не волнуйтесь, но с простынями нужно определенно что-то делать. У вас, часом, не припасено пинты свиной крови? Он издевался над ней, смеялся ей в лицо. Она развернулась и хотела уже направиться к двери, но его окрик остановил ее. — Стойте. Вы и впрямь хотите сейчас выйти навстречу вашему отцу и моей матери? С них станется загнать вас обратно и заставить пройти консумацию в их присутствии. Хотите этого? Она вынуждена была признать его правоту. Набравшись решимости, Маргарет вплотную подошла к мужу. — Если вам это столь необходимо, я скажу: «Давайте, сделайте это». Я согласна возлечь с вами. Это вам нужен наследник, а не мне, так что проявляйте ко мне хоть толику уважения, как к будущей матери графа Горика. — Да, — он попытался помочь Маргарет раздеться, но больше мешал своими неловкими руками. Обнажившись, она попыталась как можно скорее укрыться покрывалом, почувствовав прилив стыда. Вся ее уверенность исчезла без следа. Она была уже готова отказаться от своих слов, когда ощутила нежное прикосновение к запястью. Ричард просто гладил его, а потом поднес к губам и трепетно поцеловал. Она растаяла, доверилась и подчинилась ему. Несмотря на все его старания, боль она все же ощутила, но все же это было не столь ужасно, как она боялась. Засыпая, Маргарет надеялась на лучшее. Проснулся Ричард в отличном настроении. Его жена оказалась лучше, чем он мог рассчитывать. Она была много мягче эрэа Мирабеллы, но при этом имела внутренний стержень, что поможет ей вынести те трудности, что непременно выпадут на ее долю. Сегодня ему предстоял серьезный разговор с Айрис, вернувшийся из столицы ради его свадьбы. Она была уже в том возрасте, в котором девушки, происходившие из рода Окделл, либо уже были замужем, либо давно помолвлены. В случае с Айрис ситуация была довольно щекотливой — с рождения она была помолвлена с Альдо Раканом, который сидел в Агарисе и возвращать трон предков не спешил. Разорвать помолвку — вызвать неудовольствие всех Людей Чести; позволить браку свершиться — заставить насторожиться Дорака. В таком раскладе усидеть на двух стульях не получится. После долгих колебаний Ричард все же решил, что возможностей у Сильвестра испортить ему жизнь куда больше, чем у разношерстных разобщенных Людей Чести. При этом, сообщив о разрыве помолвки, нужно было как можно скорее выдать Айрис за достойного дворянина из лояльного Окделлам рода. Кандидатуру Наля Дик отмел сразу — дела у них пошли в гору, и выдавать сестру за родственника он смысла не видел. Нужен был человек, что может стать надежным союзником надорского герцога, но при этом не будет иметь никаких прав на Надор в случае его смерти. Такой человек вскоре нашелся. Сын генерала Энтони Давенпорта, Чарльз. Хоть титул его был не высок, но род древний и достойный, а главное — не связанный с родами Алва и Салина. С генералом у герцога завязалась оживленная переписка. Он не раз посещал Надор вместе со своим сыном, взявшим ради такого дела отпуск. В результате договоренность о браке была достигнута. Осталось только обрадовать Айрис… В спальню тихо вошел Том, ставший уже незаменимым. Он быстро одел своего господина и, придерживая за плечи, помог ему дойти до столовой. Несмотря на то, что в замке гостила уйма народу, к завтраку спустилась только эрэа Мирабелла. Сейчас она пила шадди, к которому пристрастилась с тех пор, как Ричард наладил его ввоз, и ела сдобные булочки с корицей. В последнее время она стала куда лучше питаться, что сделало ее намного добрее. — Ну что? — мать так посмотрела на него, словно ожидала подробного отчета о первой брачной ночи. — Она будет хорошей герцогиней Окделл, я уверен. Прошу, будь с ней помягче, — Дик обернулся, проверяя, не зашел ли кто. — Не знаешь, когда мне лучше сообщить сестре о своем решении? Мать сразу посерьезнела и, опустив маленькую чашечку на блюдце, поджала губы. — Ты же знаешь Айрис и знаешь, какой будет ее реакция. Лучше всего через своего Тома пригласи ее в кабинет — там ваши крики никто не услышит. Такой настрой Ричарду совершенно не нравился, но советом матери он все же воспользовался. Тому пришлось взять его на руки, чего герцог терпеть не мог. Опустив его в кресло с высокой спинкой, слуга замер, ожидая дальнейших приказов. — Найди герцогиню Айрис и как можно скорее приведи ее сюда, — поколебавшись, Дик добавил: — После чего останься в кабинете и стой у двери. В ожидании Ричард попытался продумать, что он скажет сестре. Уповать на собственный авторитет в ее случае бесполезно. Напоминать о долге перед семьей тоже. При всей своей любви к сестре, Дикон считал ее самой вздорной девицей на свете. Открылась дверь, и в кабинет вошла Айрис. Увидев его, она вздрогнула — сестра так и не привыкла к его новому лицу. — Поздравляю тебя, братец, — девушка широко улыбнулась, но Дик уловил фальшь в голосе. — Надеюсь, ты будешь счастлив. — Это вряд ли, — с тоской подумал герцог, а сам ухватился за озвученную фразу: — Кстати о счастье. Устроив свое, я, как любящий брат, обязан подумать о твоем. Я знаком с одним прекрасным человеком, который тебе непременно понравится, и хочу вас познакомить. На ее лице застыла гримаса удивления. — Но как же, я же уже помолвлена?! — Не волнуйся, помолвку с Альдо я разорву, — заверил ее Дик. — Да какой Альдо?! — возмущенно воскликнула Айрис.- Я помолвлена с герцогом Алвой! Ненавистное имя ударило наотмашь. Ричарду пришлось закусить щеку, чтобы не вспылить. — Сестренка, — герцог сделал глубокий вдох, прося у Создателя терпения. — Ты, наверное, не правильно поняла… — Но как же! — перебила она его. — Он подарил мне Бьянко, достал патент фрейлины, нашел мне дуэнью и даже поселил в собственном доме! Это же очевидно, что он хочет взять меня в жены! Этого Дик стерпеть не смог. — Дорогая! — сквозь зубы прошипел он. — Посмотри на меня! Нет, не отводи глаз! Все, что ты видишь, дело рук твоего обожаемого Алвы! — Но как же! — еще сильнее возмутилась она. — Этого не может быть! Он хороший человек! Он не мог просто такое сотворить! Ричард вскочил с кресла и прошипел ей в лицо: — Твой «хороший человек» убил нашего отца! — видя, как она побледнела, герцог добавил: — Так-то, сестричка. Человек, к которому ты хочешь залезть в штаны, на самом деле всего лишь убийца! Айрис выпучила глаза и метнулась к нему. Если бы Том вовремя не перехватил ее, эта истеричка могла выцарапать герцогу глаза. -А сам-то каков, — шипела она.- Жил с ним под одной крышей, носил его цвета, тратил его деньги… спал с ним! — тут она зло расхохоталась. — И об отце не вспоминал, а мне в укор ставит! Ты и мизинца его не стоишь, братик! Я буду герцогиней Алва! — Я скорее заточу тебя в монастырь, чем позволю стать герцогиней Алва! Никогда Ворон не женится на тебе! Ногу прострелила боль, и герцог оперся о стол, пытаясь сдержать стон. — Том, запри ее где-нибудь, чтобы подумала о своем поведении. Только сделай это где-нибудь подальше от гостевых комнат. Когда вопли сестренки затихли, Дик тяжело опустился в кресло. Ее слова задели неожиданно сильно. Он понял, что до момента, когда он обретет холодную голову, еще очень далеко. Только тогда Ричард сможет начать мстить.