На краю

Происходящее походило на дурную пошлую мистерию. Айрис сбежала из Надора в тот же день, когда Дик разбил ее иллюзии относительно замужества. Ей явно кто-то помогал — уж больно гладко у нее все вышло. Поиски так и не дали результатов. От злости у Ричарда пропал аппетит. Он не мог спать и работать, зная, что его дурная сестрица находится неизвестно где, неизвестно с кем и неизвестно чем занимается. Зная Айрис, он легко допускал, что она могла разболтать всем кто готов слушать, о своих проблемах, и этим опозорить весь род Окделлов. Ее нужно было найти, во что бы то ни стало, и запереть там, где она не сможет причинить вред семье. И вот, когда герцог был на грани нервного срыва, появляется Алва и с легкостью, как в былые времена, решает проблему, вернув беглянку без единой насмешки и ожидаемой глумливости. Ворон умудрился прибыть в Надор в Гадрейд — древний праздник поминовения предков. Ричард, по случаю праздника, отпустил строителей и большинство замковой челяди на торжества. Весь день надорцы пели гимны, жгли костры, гадали, вызывая жгучее возмущение герцогини Мирабеллы. К концу дня герцог и сам собирался присоединиться к гуляющим, в тайне от матушки, разумеется, но появление кэналлийцев спутало все его нечистивые планы. Вновь увидеть Рокэ Алву было тяжелым испытанием для выдержки Дикона. Стоя рядом с ним, таким сильным и безумно красивым, Ричард задыхался от гнева и бессильной злости. Алва ничуть не изменился. Он по-прежнему мог танцевать на балах, водить в походы армии, любить и быть любимым. Дику же оставалось выполнять долг перед народом, семьей и тайно сожалеть о том, что он не сдох в том трактире, рядом с несчастным Эмилем. После того, как Ворон согласился остаться на обед, Ричард, срипя зубами, направился к часовне, в которой заперли Айрис. Сестра сидела на скамье, обхватив себя руками. Услышав его шаги, она вздрогнула и подняла на брата испуганные глаза. — Ну, вот вы и вернулись домой, герцогиня Алва, — Дикон смотрел на нее с презрительной насмешкой. — Я говорил, что ты не нужна Ворону, но верить ущербному брату выше твоего достоинства, верно, Айрис? Потребовалось опозорить род перед кровным врагом, чтобы донести до тебя эту простую истину. Она разрыдалась, закрыв лицо руками, а Ричард продолжил: — Помнишь, я говорил, что скорее отдам тебя в монастырь, чем позволю выйти за Алву. Мое слово твердо, как скалы. Завтра же ты отправишься в Агарис, где примешь постриг. — Нет! Нет! Нет! — Айрис испуганно кинулась к ногам брата. — Ты не сделаешь этого! Ты же любишь меня, Дикон! — Люблю, поэтому до сих пор не приказал Тому по-тихому свернуть тебе шею. Ради будущего Эдит и Дейдри я должен сделать это. Глаза Айрис вспыхнули гневом. — Не прикрывайся ими! Я поступила по-своему, поэтому ты меня и наказываешь! Ты двуличен, братец! Сам спал с кровником и не вспоминал о чести семьи, а меня караешь за то, что я люблю его, хотя я женщина, и мне естественно желать красивого мужчину! — За свои желания я заплатил сполна, — прозвучало устало и обреченно, но Ричард не собирался оправдываться перед сестрой или продолжать этот бессмысленный и тяжёлый спор. Он вышел из часовни, не изменив решения — Айрис слишком самовлюбленна, чтобы давать ей хоть каплю воли. Она уедет в далекий Агарис и перестанет доставлять ему проблемы. С обедом произошла небольшая неувязка — его было некому готовить. Кухарок в Надоре не оказалось. Пришлось прачке Жанне, что месяц назад приехала из Приморской Эпине, и поэтому не праздновала Гадрейд, заняться приготовлением блюд для господ и их гостя. Стоило учесть, что до этого она готовила лишь простые блюда для челяди. Не удивительно, что еда была ужасной. Помимо всего прочего, матушка решила выказать презрение Кэналлийскому мерзавцу и оделась в старое платье, убедив Маргарет сделать также. Стоило ли удивляться, что Алва, несмотря на все доклады шпионов Сильвестра, стал подозревать их в нищете? Удивительно, как деликатно он умудрился предложить Надору помощь. Хотя, стоило признать, что в торговле Ворон разбирается ничуть не меньше, чем в военном деле. После обеда Ричард хотел отправить голубя в Ларак, чтобы сообщить о прекращении поисков беглянки Айрис. Как назло, Том куда-то запропастился. Пришлось взять трость, подаренную главой гильдии краснодеревщиков, и идти делать все самому. Проходя мимо конюшни, Ричард услышал голоса, а после звук падения чего-то тяжелого. — Он сам должен решить, что для него лучше, — отчётливо услышал Дик голос Ворона. Алва стоял над распластавшимся на земле Томом. Все сразу стало понятно. Преданный дурак полез к Ворону с угрозами, за что поплатился. Тома нужно было наказать, и тогда можно было бы надеяться, что Первый маршал сохранит дерзкому увальню жизнь. В конюшне Том сам стащил рубашку и лег на лавку, готовясь к боли. Дик наблюдал, как плеть танцует по широкой спине, оставляя яркие росчерки. Он слышал, как она свистит, рассекая воздух, как резко выдыхает Том, еле слышно шипя. Герцог ощущал неясное волнение, почти томление — чувство, которому было место лишь в его прошлой жизни. Дик поморщился, сбрасывая с себя наваждение. Джордж наносил удары, пока не выбился из сил.Закончив, он ушел, поклонившись Ричарду, бросив на Тома обеспокоенный взгляд. — Надеюсь, ты усвоил урок, — нарушил тишину Дикон. — Да, мой тан, — проговорил слуга. — А вы, если потребуется отвести душу, всегда можете повторить — у меня шкура крепкая, а вам, мож чуть легче будет. Я ж все вижу, чай не дурак. Предложение заставило герцога Окделла вздрогнуть и изумленно уставиться на одевающегося, как ни в чем не бывало, Тома. — Почему ты так предан? — этот вопрос занимал Ричарда давно. — С самого первого дня ты носился со мной, как с алатской вазой, не обращал внимания на перепады настроения, старался угодить даже в мелочах. Мы не были знакомы раньше, и выслужиться ты тоже не желаешь. К чему все это? Лицо Тома помрачнело. — Не стоило мне и надеяться, что вы запомните… — заметил он с горечью.- Однажды, когда я еще мальчишкой искал в горах птичья гнезда, то сорвался со скалы и чуть не упал в пропасть. Я целый час висел, ухватившись за выступ, на одной руке — другую я сильно ушиб при падении. И вот, когда силы окончательно оставили меня, и я уже готовился предстать перед Создателем, неожиданно пришла помощь. Мальчишка был лет на пять моложе меня и раза в два легче — уже тогда я был тем еще здоровяком. Он подполз к краю обрыва и протянул руку, решительно глядя в глаза. Когда он тащил меня, все его лицо покраснело от натуги, руки подрагивали от напряжения. Это был подвиг на пределе его возможностей, но он не отпустил мою руку. Том замолчал, глядя на Ричарда, как на личное божество. — Потом уже я узнал, кем был тот мальчик и решил, что герцог, который может рискнуть жизнью для спасения неизвестного простолюдина, достоин того, чтобы служить ему. Позже, когда мальчик вернулся из столицы мужчиной, я понял, что не ошибся. Герцог Окделл, без сомнения, лучший человек, которого я знаю. Ричард солгал бы, если бы сказал, что не чувствовал себя польщенным. Слова Тома тешили самолюбие и заставляли губы растянуться в такой редкой теперь улыбке. Напряжение, связанное с неожиданным визитом Алвы, оставило его. Время для мести еще придет.