Отъебись
2 августа 2016 г. в 21:35
— Отъебись.
— Неа.
— А я говорю — отъебись.
Ванька фыркает и снова бодает Мирона лбом в плечо. Иногда Федоров его не понимает. С чего вдруг он стал таким прилипалой?
— Невиноватый я, оно само.
— Ты как ребёнок.
— Возможно.
— Тебя муха какая заразная укусила? Чего ты лезешь?
Мирон бесится. Он не привык к телячьим нежностям. А уж от Евстигнеева тем более. Чтобы они когда-нибудь тискались? Да упаси господь! Мирон и с девушками-то был не очень нежен, а Евстигнеев так вообще любил «пожестче».
— Брось, Оксаныч, я просто дурачусь, — улыбается Ваня и забирается руками под толстовку Мирона.
— Блять! — Фёдоров подскакивает на месте. — У тебя руки ледяные!
— Вот и согреешь их, — улыбается парень, прижимая мужчину ближе к себе.
Мирон недовольно ворчит, но расслабляется. Хрен с ним, все равно не отстанет. К тому же в бронике довольно прохладно, осень как-никак. А Мирон всегда отличался своей чувствительностью к холоду. Так что это еще хорошо, что на нем только толстовка да джинсы, а не пять слоев зимней одежды.
Между тем шаловливые ручонки Евстигнеева начинают медленно оглаживать бока и живот, обдавая холодом. Мирон чувствует мурашки даже на своем затылке, чего никогда не было. Он немного отодвигается, что вызывает у Ивана ухмылку.
— Ведёшь себя, как недотрога, — фыркает Ваня и тыкается носом в шею Федорова.
— Пошёл нахуй, — бурчит Мирон в ответ.
— Если только на твой, — смеется Ваня и подмигивает ему.
Пальцы под кофтой все ещё холодные. Евстигнеев осторожно водит ими по горячей коже, отчего Мирона передергивает. Стиснув зубы, он отмалчивается. От этого монстра все сложнее спрятать свои слабости. Даже такие глупые и детские.
А Ванька... А Ванька просто пробирается все дальше вглубь, открывая новые страницы души Федорова, будто книгу читает.
— Блять, ты можешь прекратить? — наконец говорит Мирон, и его снова передергивает.
— Нет, — довольно лыбится Евстигнеев. — Щекотки боишься?
— Да пошёл ты.
— Значит, боишься.
Фёдоров не отвечает. Ваня несильно сдавливает пальцами выступающие рёбра Мирона, и тот сдавлено смеётся, хватая парня за руки через кофту.
— Сука.
— И я тебя люблю, — довольно улыбается Евстигнеев. — Теперь у меня есть весомые аргументы в спорах с тобой.
Фёдоров краснеет, как рак. И сам этому удивляется. Точно как ребенок.
— Болтнешь кому — пальцы повыдергиваю, — говорит он.
— И поделюсь с кем-то такой привилегией? — Ваня наигранно удивляется. — Я похож на идиота?
— Ну, вообще-то… — начинает было Мирон, но его обрывают на полуслове.
— Не хами, — Ваня прикусывает кожу на шее Федорова. — Я ведь и отомстить могу.
Порчи с непроницаемым выражением лица капает валерьянку вот-вот поседеющему Мамаю.
Примечания:
Это тотальный стеб и флафф.
Потомушто мне так хочется.
ВОТЬ.