Play Hard

Вы знаете, такое бывает. Ты ждешь, как проклятый. Правда ждешь. Ты не выпускаешь телефон из рук — вдруг позвонит. Ты постоянно проверяешь почтовый ящик — вдруг ему приспичило написать на листе бумаги, нежели по электронке. Ты ждешь, и это ожидание сжирает тебя изнутри. Кромсает на мелкие кусочки и не дает продохнуть. Не дает отпустить, не оставляет шансов стереть из памяти. — Почему не звонил... — Ваня выдыхает, чтобы произнести очередное... — ...опять? На другом конце нечленораздельное бормотание, и Евстигнееву уже хочется обматерить того, кому он сам позвонил. — Вань, черт, я... прости. Тут так много дел навалилось. — В Лондоне? Дел? — одна и та же отмазка. Мирон вообще замечает, что повторяется? — Ну, да... Блять, ты б только знал, как Майкл... — Что за Майкл? — Погодь, я что, не говорил? Черт! Забыл совсем! «Как и про мой день рождения», — пролетает в голове у Вани, но он молчит. Слушает, как на другом конце провода Мирон Федоров в красках описывает нового дружка. И так уже целый год. А Евстигнеев крепкий, долго держится, хотя, по сути, уже не за что. Тонкая ниточка из телефонной трубки — вот, что соединяет некогда закадычных и неразлучных. «Я просто уеду ненадолго и сразу вернусь», — говорил Мирон. «Ты даже не успеешь соскучиться», — уверял Мирон. В итоге Евстигнеев забил почти весь «рукав», начал курить еще больше, хотя, казалось бы, больше уже некуда. Евстигнеев заболел, и лекарства, увы, в пределах страны уже давно не было. — А ты-то там как, Вань? — выдергивает из мыслей веселый и довольный голос. — Сижу дома, — сухо бросает Евстигнеев. — Откупориваю бутылку виски. — Не рановато ли? — Мне 26, мне можно. — Блять... Вань, я... Евстигнеев завершает вызов, не дослушав. К черту. День рождения у него сегодня или как?! Нас расстояние дырявит залпом... Последняя ниточка со звоном струны разрывается на части. Ваня смотрит на свой телефон в руках и достает оттуда старую сим-карту. Чтобы никогда... Боль отменяет поезда... ...никогда больше не набрать проклятый номер. Никогда больше не услышать очередное: «Прости, я забыл». Никогда. — Ненавижу, — шепчет Евстигнеев в горлышко бутылки, прежде чем сделать глоток. — Я ведь ждал... Стакан, стоящий на столике рядом, летит в стену, оглушая своим звоном. — Я ЖДАЛ ТЕБЯ, УБЛЮДОК! — орет Евстигнеев во все горло. — ЖДАЛ, ЧТО ТЫ ПРИЕДЕШЬ! НЕНАВИЖУ! Он плюхается на пол прямо возле осколков и судорожно достает пачку курева. Пока зажигалка мигает короткими вспышками пламени, Ваня, словно мантру, повторяет лишь одно — ненавижу. Как жаль, что не приедешь завтра... В этом году нет праздничного торта. Нет свечей на нем и глупых шариков на стенах. Нет дебильных колпаков на головах гостей, ведь этих самых гостей тупо нет. — Я желаю, чтобы ты исчез, сука. — Хрип раздирает горло. — Исчезни уже из моей жизни. Вместо задувания свечек Евстигнеев опрокидывает в себя полбутылки в несколько глотков. Почему-то ему кажется, что это желание вполне себе может сбыться... И послезавтра... и никогда...