Play Hard

Сколько бы ты ни казался святым, острые зубы надолго не спрятать ни под какой маской. Мирон знает это и не понимает, как мог так просчитаться, чтобы не сработало. Ты забрал все, сукин ты сын! Он и не пытался. Он даже, блять, не пытался. Мирону никогда не нужно было ничего делать, чтобы привязать к себе человека. Это просто происходило само по себе. Это не его вина. Тем не менее мнения разделяются, и Федоров предстает не в таком радужном свете, в каком его представляют незнакомцы. Прокрался в самую душу, а потом бросил! Задевает. Сильно. Мирон не какая-то там мразь, которая играет людьми, как пешками из шахмат. Он не старается сделать больно, он просто живет так, как жил всегда. И это почему-то делает больно всем. Всем тем, кто его любит. Спасибо, что растоптал меня. Снова. Поманить обратно — ничего не стоит. Ведь каждый человек играет в жизни свою роль. Евстигнеев играл далеко не первую, но и не последнюю роль в жизни Федорова. Он всегда был рядом. Всегда был под рукой. Это устраивало Мирона, ведь не нужно было заниматься поисками «кого-то». Был Ваня. А большего и не нужно было. Я больше не вернусь в это ебаное место. Можешь не провожать. И вот финиш. Мирон привык смотреть на покалеченных. Не физически. Морально. Когда видишь человека каждый день, почти не замечаешь, как он умирает. Как разрушается внутри, прячась за улыбчивой маской. А Мирон ведь сломал. Сломал Евстигнеева, которого никто не мог заставить переживать за кого-то. Ванька был тем, кто плевал на все и всех в любых ситуациях. А на Мирона почему-то не наплевал. Именно на Мироне у Евстигнеева поехала крыша. Именно из-за него парень стал той бледной тенью, которой сейчас бродит где-то в черте города. В мороз и метель. И вроде бы надо надеть куртку, да в шарф закутаться теплее и идти искать бедолагу. Привести домой, отогреть, поговорить и расставить все точки над «i». Поддержать парня, ведь это, черт возьми, Ванька! Почти брат, член большой семьи Федорова. Но куртка все так же висит в коридоре на крючке, а шарф и шапка лежат на тумбочке. Все потому, что Мирону плевать на Евстигнеева. И с этим он поделать ничего не может.