I want to reconcile the violence in your heart. I want to recognize your beauty is not just a mask. I want to exorcise the demons from your past. I want to satisfy the undisclosed desires in your heart. Muse – Undisclosed Desires
01/15/2017 09:23 a.m. Гадкий бледно-синий больничный свет в глаза и отвратительная гамма медикаментов, бьющих по обонянию, – предел мечтаний Чонгука этим утром. В такие моменты он понимал, что, возможно, судьба пожалела его, лишив возможности получить медицинское образование. Чон сидел в раздражительно-белом холодном коридоре, гипнотизируя заветную дверь в палату. Гука, в отличие от Тэхёна, подлатали довольно быстро. Перекись на ссадины, мазь на синяки и гематомы, гель на растянутые мышцы. Сиропа от душевных ран, увы, пока не изобрели. Его заменили горькие пилюли обезболивающих. Время тянулось катастрофически медленно, растекаясь по жилам ознобом, съедало изнутри ядом беспокойства. Сколько им пришлось провести здесь? Час, два, может, вечность. Парень готов был выждать еще столько же, лишь бы узнать, как себя чувствует по ту стену Ким. Наконец, ненавистная ручка повернулась, выпуская в безликий холл доктора. «Марк Стивенсон» - гласила надпись на бейдже, правда, это мало волновало Чонгука на данный момент. Здоровье Тэ – вот что имело первостепенное значение. – Мистер Чон, – услышав свое имя, Гук поднялся с кушетки, довольно жесткой и неудобной. От нее затекла спина, отдаваясь ноющей болью в копчик. – У мистера Кима серьезные повреждения: сломано три ребра, масса ушибов, порванные связки и небольшое ножевое ранение на плече. К счастью, рана неглубокая и обошлось без заражения. Жизненно важные органы не задеты, поэтому держать его здесь силой мы не вправе. Но и отпустить просто так не можем, за ним необходим уход. По крайней мере, до тех пор, пока не заживет перелом. Это недели три-четыре, не меньше. – Хорошо, что от меня требуется? – у Чонгука будто камень с души упал. От сердца отлегло, и он ощутил, как отпустило напряжение, что стягивало мышцы плеч противным узлом. Впервые страх за другого человека превысил порог самолюбия. Чон ожидал худшего, а теперь мог вздохнуть с облегчением – жизни Тэхёна ничего не угрожало. – Вы оба должны подписать несколько бумаг, благодаря которым мистер Ким сможет покинуть больницу под вашу ответственность, – Стивенсон протянул Гуку документ, который тот принял, рассеянно пробежав по нему глазами. Брюнет совсем не возражал против заботы о Тэ. Чувство вины тугим змеиным кольцом стянуло живот. Вероятно, именно из-за танцора парень попал в передрягу и подвергся насилию. Меньшее, что Чонгук мог сделать, это позаботиться о нем. Вот только согласится ли Тэхён стать объектом неустанной опеки? – Можно к нему? – врач молча кивнул, распахивая перед Чоном дверь палаты. Он зашел внутрь, да так и застыл на пороге, наблюдая за блондином на кушетке. Пусть они и знакомы не первый месяц, но возможность увидеть Кима без лишних слоев одежды представилась только сейчас. И ей не преминули воспользоваться. Яркий больничный свет сгладил острые углы, упал дрожащей тенью на ресницы и изгиб шеи, выбелил и без того светлые волосы, а коже придал болезненный оттенок. Тэхён оказался в меру худощавым, не совсем то, что любил Гук, но это не помешало ему скользить взглядом по плоской глади живота, украшенной кубиками пресса. Картину портили бинты, обнимающие грудную клетку, да куча кровоподтеков и синяков, плавной линией поднимающиеся к острым ключицам. Руки украшал рельеф из гармоничного переплетения мышц – годы напряженных тренировок. Обзор заслонила медсестра, что принялась накладывать очередную повязку. На этот раз на пострадавшее плечо. Лишенный возможности любоваться телом, Чонгук раздосадовано фыркнул и, подавляя накативший было приступ злости, шагнул вперед, надеясь таким образом привлечь к себе внимание. Он отодвинул ширму, чтобы наконец-то увидеть лицо Тэ, который увлеченно о чем-то беседовал с девушкой, не замечая ничего вокруг. Услышав посторонний шум, блондин повернул голову. Глаза в глаза: угольно-черные, с виду холодные и отстраненные, но на деле полные первобытного огня, и насыщенно-карие, яркие, словно засахарившийся мед, с толикой горьких искр то ли грусти, то ли сожаления. Немой вопрос без глупых формальностей и такой же беззвучный легкий кивок в ответ. Чтобы понять друг друга, им не нужны были слова. Правда, осознание этого пришло только сейчас. Как-то некстати, не вовремя, в обнимку со смущением и налетом неловкости. Хотелось сказать многое, но не было сил, да и лишние уши не располагали к задушевной беседе. Казалось, случившееся ночью что-то сломало в них. Незримый барьер отчуждения, так тщательно выстраиваемый обоими, рухнул, оставив после себя руины, пыль и звенящую тишину. Тем не менее, теперь у них было кое-что общее – воспоминания. О таких они никогда бы не заговорили вслух, но те, увы, незримой нитью связали парней. А в доказательство – кривая усмешка на губах и застрявшие в горле извинения. Медсестра давно вышла, однако на нее никто не обратил внимания. Чонгук с жадностью всматривался в лицо напротив, отмечая для себя детали, ранее оставшиеся без внимания. Например, неприметную родинку, спрятавшуюся на кончике прямого широкого носа, или темные круги под полуприкрытыми глазами с острым разрезом – результат мучительных бессонных ночей. Очаровательно асимметричная пухлая верхняя губа придавала Тэхёну несколько капризный вид, а давно нестриженые волосы в безумном беспорядке спадали на лицо, скрывая под челкой лучистый взгляд. Небольшая ссадина на лбу, наливающийся фиолетовыми оттенками синяк на скуле, слегка топорщащиеся уши, – Тэхён был совершенен в своем несовершенстве. – Выглядишь неважнецки, – нарушил молчание Чон, пряча руки в карманах брюк. Ким лишь усмехнулся на подобное заявление, отмечая помятый вид брюнета. – Поверь, чувствую себя также, – низкий баритон приятно ласкал слух, обволакивая сознание и успокаивая расшатанные нервы. – Ну и что же сказал тебе врач? – Что ты упрямая задница, которая не хочет лечиться в стенах больницы, – нехотя ответил Гук, с укоризной глядя на довольно улыбающегося Тэ, и замолчал, не зная, стоит ли сообщать об условии свободы. – Мое состояние стабильное, а потому я могу отказаться от госпитализации, – Ким наконец накинул на себя изодранные остатки рубашки, прикрывая наготу, что так сильно отвлекала Чона, а после вновь повернулся к собеседнику, что рассеянно кусал губу, будто хотел сказать что-то, но не решался. Заметив на себе изучающий взгляд, Чонгук виновато улыбнулся. – Только не говори мне, что там есть какое-то «но», – вскинув руку в предупреждающем жесте, попросил Тэхён. – Какой ты проницательный, – не удержался от едкого замечания Гук. Тяжело вздохнув, он сел на кушетку рядом с блондином и только после этого заговорил вновь. – Они выпишут тебя, только если кто-то поручится за твою безопасность. – Я уже большой мальчик и способен позаботиться о себе сам, – холодно заметил Ким, хмуря брови. Глупые формальности начинали его раздражать. Еще и сломанные ребра, как назло, напоминали о себе тупой ноющей болью, что просачивалась даже сквозь толщу принятых обезболивающих. – У тебя сломаны ребра, – будто читая мысли Тэ, начал Чонгук, – ты даже руки без проблем поднять не сможешь, а у меня пустой дом, и я мог бы… – Нет, – прервал его Тэхён, недовольно поджимая губы и поднимаясь с кушетки. – Исключено. Я не собираюсь быть обузой для тебя. И уж тем более не планирую в ближайшее время менять место жительства. Меня вполне устраивает мое одиночество. – Ты, – начал было Гук, желая высказать тому все, что он думает относительно ослиного упрямства блондина, однако дверь в палату неожиданно распахнулась, впуская в помещение незваных гостей. Чимина с Намджуном они уж точно никак не ждали здесь увидеть. – Тэхёна-а, – первым шагнул вперед Пак, слегка приобнимая Тэхёна за плечи. – Боже, ты в порядке? – от неприкрытого беспокойства в голосе шатена Чон скривился, как от зубной боли. Из-за взгляда, которым тот одарил Кима, руки невольно сжались в кулаки. Тэ же, в отличие от Чонгука, не выразил своих эмоций касаемо испуганного паренька, что вертелся вокруг него, рассматривая повреждения. Он вообще никак не отреагировал на прикосновения, застыв подобно каменному изваянию и испепеляя Чимина холодным взглядом. – Что вы здесь делаете? – проигнорировав вопрос, поинтересовался блондин, глядя на своего напарника, что все также неуверенно топтался на пороге, не решаясь зайти в палату. Гук же был готов уже самолично оттащить Тэхёна от приставучего Пака, лишь бы тот не тянул свои загребущие ручонки, куда не следует. Будто читая его мысли, Тэ отстранился, шагнув к Намджуну, дабы должным образом поприветствовать его. – Мы разослали по всему штату ориентировки. Ты пропал на неделю, знаешь ли. А тут позвонили из больницы и сообщили, что ты поступил к ним, – Нам позволил себе слабую улыбку, по-прежнему не отрывая внимательного взгляда от своего покалеченного напарника. – Где тебя носило, черт побери, и кто тебя так разукрасил? – Мин Юнги, тот самый хозяин загородного клуба, в который мы наведывались с Чимином, – небрежно пожал плечами Тэхён, тут же поморщившись от боли, что не укрылось от Чимина, который хотел уж было вновь подойти к блондину, если бы тот не вскинул руку в предупреждающем жесте. – Я в порядке, это просто последствия веселой ночки. В общем, мистер Мин решил, что его танцоров убиваю я, и устроил мне допрос с пристрастием, – последние слова он произнес, глядя на Чонгука, что в удивлении вскинул брови, завидев на лице Тэ слабую тень улыбки. Приятно было осознавать, что некоторые вещи до сих пор оставались понятными только им двоим. – Мы можем его повязать. Будешь выдвигать обвинения? – предложил Намджун, который, казалось, только сейчас заметил в комнате присутствие Гука, чему, возможно, и удивился, но виду не подал. Его вообще сейчас мало что волновало, кроме того, что напарник наконец-то нашелся. Беспокойство, что не оставляло все эти дни, наконец отступило на задний план. – Не стоит, мы все с ним обговорили, и мне, если честно, уже до чертиков надоело здесь находиться, – отказался Тэхён и, не обращая внимания на расстроенного Чимина, шагнул в сторону Чонгука. Тот, поймав на себе взгляд шатена, полный ненависти, послал ему кривую усмешку, давая понять, что тот потерял возможность находиться в непосредственной близости от Тэ. – Осталось подписать некоторые бумаги, и я уберусь отсюда. – Врач сказал, тебя не выпустят, если кто-то не поручится за твою сохранность, – снова подал голос Пак, стараясь не показывать, насколько сильно его задело безразличие блондина. – Ты можешь остановиться у меня или… – Нет, Чимин, – впервые за долгое время Тэхён смотрел ему в глаза и понимал, что не чувствует того, что так волновало раньше. Вообще ничего, гнетущая пустота и апатия. – Мне не нужна чья-либо опека, и уж тем более твоя, – слова, словно пощечина, ударили по самолюбию, вскрыв только начавшие заживать раны. Намджун же лишь фыркнул на подобное заявление и попытался разрядить обстановку. – Ты можешь остановиться у меня, если до сих пор так злишься на Чимина, – Тэ перевел разгневанный взгляд на напарника, стараясь понять, правильно ли растолковал смысл, вложенный в слова. Мужчина молча кивнул, подтверждая его предположения. Чонгук лишь в раздражении закатил глаза – эта глупая комедия начинала его бесить. Но уж чего он точно не ожидал, так это заявления блондина. – На самом деле, я уже согласился на предложение Чонгука, поэтому простите, ребята, но остановиться у вас не могу, – не обращая внимания на вытянувшиеся в удивлении лица, Тэхён обошел своих коллег и замер у двери, обернувшись к довольно улыбающемуся Гуку. – Ты так и будешь там стоять или все же пойдешь со мной подписывать документы? – не желая лишний раз злить парня, Чон зашагал следом, стараясь унять бешено колотящееся сердце. 09:10 p.m. – Давай помогу, – кажется, Чона скоро начнет тошнить от этой фразы. После выписки сил хватило лишь на быстрый перекус по дороге домой. Тэхёна, порывавшегося было сесть за руль, Гук усадил на заднее сиденье, а сам занял место водителя. Будто в отместку, Ким отказался спать в хозяйской спальне, соглашаясь исключительно на диван в гостиной. Чонгук по собственному опыту знал, что спорить с Тэ бесполезно, а потому довольно быстро уступил. Сейчас же, спустя каких-то восемь часов сна, когда тело смогло немного расслабиться, а разум прояснился, брюнет не намеревался сдаваться без боя, предлагая Тэхёну свою помощь, когда тот вознамерился принять душ и смыть с себя следы прошлой ночи. – Сам справлюсь. Не маленький, – упрямо твердил парень, регулируя напор воды. Дело оставалось за малым – скинуть мешающиеся тряпки и бинты. Обезболивающие давно сошли на нет, уступая место ноющей боли, от которой любое неосторожное движение приносило дискомфорт, а каждый вздох превращался в пытку. Еще и мигрень накатила из-за неугомонного танцора, что неустанно вертелся под боком. – Ким, мать твою, Тэхён, – начал злиться Чонгук, явно раздосадованный тем, что его помощью решили пренебречь. – А ну кончай выделываться и позволь помочь тебе раздеться, – Чон шагнул в душевую, давая понять, что не отступится от намеченной цели. – У меня сломаны ребра. Только и всего, – заверил его Ким, пытаясь убрать от себя цепкие пальцы брюнета, что мертвой хваткой впились в рубашку. – Я не при смерти, так что как-нибудь сам смогу снять с себя эти тряпки, – уверенный, что Гук не последует за ним под холодные струи, Тэ сделал шаг назад. Нога скользнула по влажному кафелю, и парень, потеряв равновесие, рухнул на плитку, утягивая за собой Чонгука, что лишь удивленно охнул, более ничем не выдав своего испуга. Затылок обожгло яркими всполохами боли, а перед глазами заплясали звезды. – Блять, – тихо выругался Тэхён, уже намеренно хватаясь за чужие руки, чувствуя, как ноют ушибленные копчик и голова. – Ты конченый идиот, – обреченно вздохнул Чон, притягивая к себе блондина и осторожно ощупывая кончиками пальцев затылок на предмет повреждений. И было совершенно плевать на потоки ледяной воды и липнувшую к телу одежду. Не осталось ничего, кроме растущего чувства беспокойства за чужую жизнь. Гук недовольно цокнул языком и, видя недоуменный взгляд Кима, пояснил: – Будет шишка, – а после смог наконец-то стянуть с его плеч намокший злосчастный кусок материи. – И стоило ради такого выделываться? – усмехнулся Чонгук, ничуть не пугаясь хмурого взгляда шербетовых глаз. Рубашка, сразу же позабытая, а вслед за ней и бинты отлетели в дальний угол душевой. – Иди к черту, Чонгук, – отчего-то охрипшим голосом пробормотал Тэхён, пытаясь оттолкнуть от себя настойчивые руки, что норовили забраться к нему в брюки. Он, не привыкший к подобной заботе, был явно обескуражен поведением парня, что вместо привычного заигрывания решил «поиграть в мамочку». – Я в силах стащить с себя штаны. Или ты решил, что покажется забавным еще и мыть меня? – неприкрытый сарказм как защитная реакция, а в ответ лишь неуверенно закушенная губа и горячее дыхание в непозволительной близости от его лица. – Проваливай. – Перестань уже строить из себя недотрогу, – раздраженно фыркнул Гук, поднимаясь с пола и помогая встать Киму, что, несмотря на всю свою сдержанность, зашипел от боли. – Упрямый осел, – пробормотал себе под нос Чон, отворачиваясь от блондина, чтобы взять все необходимое и включить кран с горячей водой: из-за холода тело начала бить мелкая дрожь. – Снимай штаны, – скомандовал он, чем заслужил тихий смешок. Однако шорох одежды оповестил его о том, что Тэ, наконец-то, послушался. Обернувшись, Чонгук увидел перед собой картину, за которую раньше отдал бы многое. Сейчас же для подобных мыслей не время и не место, а потому брюнет молча намылил мочалку и поднес к обнаженной груди, осторожно заскользил ей по коже, ощущая на себе пристальный изучающий взгляд, от которого дыхание перехватило и в горле пересохло. Впрочем, это не помешало ему продолжить намыливать плечи, стараясь не давить сильно на ранение и особо яркие пятна синяков. Было что-то магнетическое и завораживающее в этом действе, поэтому Гук старался не опускать взгляд ниже ключиц, боясь, что тех крох самообладания, что есть у него сейчас, попросту не хватит. – Что, даже не прокомментируешь? – слабая улыбка мелькнула на лице брюнета. Его забавляло искреннее недоумение Тэхёна, что привык к вечным поползновениям со стороны Чона. Вместо ответа вернулся к ребрам и просто надавил чуть сильнее мочалкой на поврежденный участок, на что получил протестующий хриплый стон, от которого разлетелись мурашки по телу и из головы мигом испарились все приличные мысли, потому что люди не издают таких звуков, когда им больно. Тэ же, казалось, был соткан из противоречий: в потемневших глазах плясали черти, а сбившееся дыхание говорило отнюдь не о том, что ее обладатель испытывал неприятные ощущения. Довольная усмешка растеклась по лицу, когда Ким заметил замешательство Чонгука. Он сжал чужую ладонь в своей и медленно повел ей выше, туда, где гулко билось сердце, выстукивая свой первобытный ритм, словно желая передать через него какое-то зашифрованное послание, предназначающееся только для Гука, чье волнение выдавали расширившиеся до невозможности зрачки. Брюнет растерялся, ощущая под рукой мерное биение, согревающее его своим жаром. Пальцы дрогнули в чужой хватке, вырвались из нее, мазнув по ребрам, слегка огладили живот и отпрянули, будто обжегшись. – Мне нужно на работу, – пробормотал Чон, будто только сейчас опомнившись и вспомнив про неотложные дела. Ему было боязно смотреть в глаза, тем более любоваться чужим телом. Из душа он почти бежал, стыдливо потупив взгляд, мысленно проклиная все на свете, злясь на свою реакцию и чувствуя, как собственное сердце умирало будто в приступе аритмии, намереваясь разбиться о грудную клетку. Но как бы сильно ему не хотелось, от себя не убежишь. Еще долгое время по дороге к клубу перед внутренним взором маячил Тэхён, обнаженный, мокрый, со стекающими по ключицам влажными дорожками, с искусанными губами и сексуальной улыбкой. Проводив взглядом удаляющуюся спину брюнета, Ким тяжело вздохнул и вернулся к водным процедурам. Лишь пытаясь самостоятельно вымыться, морщась от боли, парень понял, что зря отказывался от посторонней помощи. Но теперь деваться некуда, поэтому, наскоро приняв душ, вытеревшись и нацепив первые попавшиеся на глаза сухие тряпки, оказавшиеся, вероятно, спортивными штанами хозяина, Тэ покинул ванную комнату. Первым делом он решил позвонить Намджуну и прояснить ситуацию, а уже после постепенно решать навалившийся груз проблем. Телефон, услужливо подкинутый Юнги, оказался в машине вместе со старым плеером. После продолжительного разговора, напарники договорились о встрече на следующий день, дабы разобрать новые документы, присланные экспертами, подписать кое-какие бумаги, чтобы Тэхён мог спокойно работать на дому до тех пор, пока не заживут переломы, и, возможно, даже поговорить с Чимином. В последнем блондин очень сомневался и решил, что примет окончательное решение завтра, а до тех пор мысли о шатене отошли на задний план. Желудок предательски заурчал, намекая на то, что не мешало бы и подкрепиться. Тяжело вздохнув, парень отправился на кухню, надеясь, что сможет найти там хотя бы что-то съедобное, да и новая перевязка не помешала бы.۞۞۞
01/16/2017 04:20 a.m. Чонгук давно привык возвращаться в пустой дом, до краев наполненный тишиной и одиночеством. Спутники, с которыми он опрокидывал бокал-другой своего любимого шампанского, анализировал, насколько сильно погряз в болоте унижения и похоти, а после шел спать. Эдакая излюбленная картина в серых красках. Сейчас же все будто кричало о чужом присутствии: распахнутые настежь окна, впускающие в дом январскую свежесть, что смешалась с непривычным ароматом кофе, которого у Гука отродясь не водилось, кроме, разве что, банки растворимого порошка, который даже наводить боязно. Аккуратно сложенные вещи, отсутствие неизменно тонкого слоя пыли на перилах и горизонтальных поверхностях, который, сколько ни избавляйся, все равно появлялся вновь, – свидетельство чьей-то педантичной чистоплотности. Пальто осталось одиноко лежать на диване, не было совершенно никакого желания вешать его в шкаф. Этим утром рутинному ритму жизни пришел конец. С кухни потянуло чем-то сладким, отчего желудок предательски заурчал, а рот наполнился слюной. Запах напомнил ему о мамином печенье, которое она пекла каждые выходные. В груди противно защемило от нахлынувших воспоминаний. Чон неуверенно топтался под дверью, кусая пересохшие губы. Услышав журчание воды, Гук подумал, что и дальше медлить попросту глупо, а потому тихо проскользнул внутрь. От увиденного парень застыл на месте, судорожно сглотнув. У раковины орудовал Ким Тэхён, босой, в растянутых черных домашних штанах и с гнездом на голове. Он задорно покачивал бедрами и тихо подпевал исполнителю. Из кармана тянулись белые провода наушников, что объясняли заводные движения, но никак не царивший в помещении хаос, если так можно было назвать остатки немытой посуды и испачканную в муке столешницу вкупе с фартуком, что красовался на перетянутом бинтами оголенном торсе. Воспользовавшись тем, что блондин его не слышит, Чон бесшумно подкрался к Тэ сзади, прижался к крепкой спине, обвивая руками талию и вдыхая так полюбившийся ему аромат, исходящий от кожи: душистый мед вперемешку с его собственным гелем для душа. Зубы зацепили тонкий провод и потянули тот вниз. Ким же и бровью не повёл, продолжая намывать столовые приборы. – Даже не удивишься? – обиженно надув губы, шепнул Чонгук на ухо, скользя подушками пальцев по дорожкам из марлевой ткани на груди. Невозмутимость гостя просто обескураживала. – Чему? Тому, что ты незаметно подкрался со спины? Или твоим рукам под моим фартуком? – весело хмыкнул Тэхён, ощущая жар от прижимающегося к нему тела. – Во-первых, тебя было видно, а во-вторых, прекрати, – он отложил натёртую до блеска вилку, полностью игнорируя потуги Чона на пару с упирающимся в бедро стояком. Ему, конечно, льстило чужое возбуждение, но обращать на него внимание и уж тем более заострять на этом внимание Тэ не собирался. – Во-первых, – передразнивая интонации, вторил ему Гук, – ты стоял спиной к двери. Во-вторых, на тебе отлично смотрится мой фартук. С тех пор, как я получил его в подарок на рождество, бедняга так и пылился в столе. Увы, с этим идиотским графиком времени на готовку не остается. И, в-третьих, – пальцы, играясь, скользнули за резинку штанов, огладив выступающие тазобедренные косточки, – это мои трико на тебе? – проникновенно зашептал Чон в изгиб шеи, щекоча нежную кожу горячим дыханием. Тэхён никак не отреагировал на заигрывания, и Чонгук, раздосадованный, отстранился от столь притягательного для него блондина, беспечно запрыгнул на кухонную тумбу рядом с раковиной и свесил ноги, по-детски мельтеша ими в воздухе. Непробиваемая невозмутимость Кима его жутко бесила, но игра определенно нравилась им обоим, раз Гук, уперев ладони о холодную столешницу, чуть откинулся назад в ожидании ответа. Он недовольно хмурился, то и дело кусал губы, наблюдая за размеренными движениями Тэ, и тяжело вздыхал, безмолвно признавая, что находил очаровательным чужое упрямство. – Я могу их снять, если тебя что-то не устраивает, – предложил Тэхён, на лице которого не дрогнул ни один мускул, и лишь глаза выдавали настроение хозяина яркими искрами веселья. – Но позволь напомнить, что мои брюки намокли по твоей вине, – парень вновь вернулся к своему занятию, домывая ложки, после чего выключил кран и повернулся к собеседнику. – Что же касается моей проницательности относительно твоего присутствия, – Ким взял в руки полотенце, намереваясь высушить все, что до этого так тщательно поливал водой, – спишем это на чутье детектива, – удовлетворенный отсутствием разводов, парень отложил очередной столовый прибор, натертый до блеска, подкидывая Чонгуку догадку насчет «проницательности». – Раз чуешь ты ложками, то мне тебя даже жаль, – на лице уличённого в наглой лжи промелькнула едва заметная улыбка. – Мог бы и футболку надеть, – Гук не удержался от слабого тычка в ребро блондина. – И я не виноват, что ты отказывался от моей помощи. – Твои майки мне малы, – невозмутимо парировал Тэ, будто уже успел проверить данный факт, порывшись в чужой одежде. – К тому же, ты собирался меня мыть. С этим я способен справиться и сам, – он наконец-то сложил все приборы в ящик кухонной тумбы, переключая свое внимание на брюнета. – Ты слишком слаб для подобного, да и сейчас любое движение для тебя сродни пытке из-за ребер, – Гук с интересом наблюдал за действиями Кима, находя в них странное умиротворение. Усталость как рукой сняло, а в груди растеклось какое-то странное теплое чувство уюта, которого танцор отродясь не ощущал, приходя на кухню. – По твоей милости у меня теперь еще и затылок болит, – мокрые ладони шлёпнулись по разные стороны от бёдер Чонгука, а их обладатель неожиданно протиснулся между ними, оказавшись нереально близко к Чону, посылая по телу слабые электрические разряды возбуждения. В нос ударил аромат меда, на этот раз смешанный с запахом сдобы и едва уловимыми яблочными дольками. Неожиданная догадка мелькнула в голове, и парень решил незамедлительно озвучить ее. – А что насчёт белья? – Чон внимательно смотрел сверху вниз в блестящие карие глаза, на дне которых по-прежнему плескались искры веселья. Почему-то получить ответ на свой вопрос сейчас казалось чем-то жизненно необходимым. – А сам как думаешь? – шепнул Тэхён, провокационно закусывая нижнюю губу и придвигаясь ближе. Он вдруг понял, что ему до чертиков нравится дразнить брюнета. Тот реагировал как-то по-особенному: очаровательно хмурился, вскидывал брови и хрипло дышал. Кожа все еще хранила приятную прохладу улицы, а волосы растрепались от сильного ветра, нелепыми прядями спадая на лоб и глаза. Тонкая рубашка совершенно не скрывала манящих изгибов гибкого тела, открывая вид на изящные ключицы и тонкую шею. Недвусмысленный ответ вынудил Гука быстро пробежать языком по собственным губам, вмиг пересохшим то ли от волнения, то ли от возбуждения, что неожиданно накатило удушающей волной, разливаясь жаром в паху. Одна лишь мысль о том, что его от желаемого отделял тонкий кусок ткани, чертовски заводила, подтверждая это бугром под ширинкой. – И не говори после такого, что ты не хотел просто облапать меня. – Да было бы за что лапать, – как Чонгук ни старался, желая показать, что на него ни коим образом не повлияла волнительная близость, но хриплый голос выдал его с потрохами. От внимательного взора миндальных глаз не укрылось ничего, а потому лицо озарила довольная усмешка. – Для того, кому не понравилось, ты слишком долго елозил мочалкой по моему телу, – вытянув рукавицы из-под ягодиц Чона, Ким, наконец, отстранился, и, как ни в чем не бывало, направился к духовке, источающей сладкий аромат. – Иди к черту, я спать, – понимая, что еще мгновение, и он сам накинется на блондина, Гук спрыгнул со столешницы и поспешил убраться из кухни, стараясь не думать о полуобнаженном госте, что сейчас смотрел ему вслед и лучезарно улыбался. 06:15 a.m. Из тех продуктов, что нашлись на кухне, Тэхён смог приготовить только яблочный пирог. Замешивая тесто, парень думал, что Гук, вероятно, возвращался домой только для того, чтобы поспать. А как иначе можно объяснить пустой холодильник, в котором в избытке хранился только алкоголь? Наскоро перекусив после ухода парня, Ким решил, что не будет лишним съездить домой за вещами, дабы не стеснять Чона еще больше. В чужой одежде он чувствовал себя некомфортно, да и по размеру она не подходила. В гостиной Тэ ждал сюрприз: на спинке дивана лежало то самое синее пальто, что тот дал Чонгуку в день освобождения. Сейчас же оно будто нарочно оказалось на видном месте, оставленное, видимо, заботливым хозяином для экстренных случаев. Кончики пальцев прошлись по мягкому ворсу, который ныне хранил запахи своего временного обладателя. Создавалось впечатление, что тот носил эту одежду все время с момента их последней встречи. Тэхён поднес ее к лицу, вдыхая щекочущий горло аромат мяты, мягкий и ненавязчивый, освежающе сладкий и совершенно не приторный. Приятный. Накинув пальто, Ким поспешил покинуть дом. У него намечался насыщенный день: поездка за вещами, затем в офис к Намджуну, а после он планировал всерьез взяться за содержимое холодильника Гука. Если уж ему предстояло жить у него месяц, то не помешало бы озаботиться пищей, чтобы не умереть с голода. Родные стены встретили уютной тишиной и спертым воздухом. Со всей этой шумихой Тэхён совершенно позабыл, что такое покой. Сейчас же можно было сполна насладиться одиночеством. Распахнув все окна и впустив в комнату январский мороз с лижущим кожу ледяным воздухом, Тэ, первым делом, отправился на кухню за долгожданной порцией свежесваренного кофе. Порошок, найденный в доме Чонгука, годился лишь для травли мух, нежели питья. Когда же в руках оказалась дымящаяся кружка с ароматным напитком, парень позволил себе немного расслабиться. Жидкость обжигала нёбо и язык, а оттого была еще слаще. Автоответчик неустанно мигал красной лампочкой, оповещая о непрочитанных сообщениях, коих за неделю, вероятно, скопилось немало. Впрочем, ничего, кроме беспокойства Чимина и Намджуна из-за его исчезновения, там не обнаружилось. Утолив свое любопытство и настроив переадресацию звонков на мобильный, Ким отправился собирать вещи. Рубашки, брюки, свитеры, джемперы, белье, обувь и неизменная коллекция пальто, над которой некогда подшучивал Гук. Окинув прощальным взглядом квартиру, припоминая, не забыл ли чего, Тэхён остановил свое внимание на кофемолке. Секунда на колебание, а после она отправилась в чемодан к остальным вещам вместе с зернами, туркой и предметами личной гигиены. Удовлетворенно кивнув самому себе, парень закрыл окна и наконец-то покинул жилище, в которое ему еще не скоро предстояло вернуться. 10:30 a.m. Намджун, когда Тэ наконец-то ворвался в его кабинет, громко хлопнув дверью и широко при этом улыбаясь, выглядел слегка помятым, будто и вовсе не ложился спать этой ночью. – Тяжелая ночка? – понимающе хмыкнул детектив, усаживаясь на стол. Напарник лишь слабо кивнул, внимательно всматриваясь в парня напротив. – Можно и так сказать, а вот ты выглядишь чересчур довольным для того, кто неделю провел в сарае, подвергался пыткам и кого, в конечном итоге, пустили по кругу, – на это Тэхён лишь невозмутимо пожал плечами, а в следующий миг поморщился от боли, лизнувшей ребра. Эйфория от выпитого кофе испарилась, оставив после себя агонию, лишающую возможность нормально дышать. – Болит? – Чертовы ребра, – недовольно пробурчал Тэ. – Так что за документы ты хотел мне показать? – Намджун, вероятно, никогда не перестанет удивляться тому, с какой легкостью детектив умудрялся переключаться между темами для разговора. Эмоции на его лице сменяли друг друга с поразительной скоростью. Возможно, именно поэтому Джуну ни разу не пришло в голову, что того связывают с Чимином далеко не дружеские отношения. Как бы то ни было, он испытал огромное облегчение, когда, спустя неделю поисков, ему позвонили из больницы. Сейчас же Тэхён, живой и относительно невредимый, расхаживал по кабинету и напевал себе под нос неразборчивую мелодию. На стол приземлилась толстая папка с заключениями экспертов. – Кто-то явно точит зуб, если не на твоего Чонгука, так на клуб, в котором он работает, уж точно, – пояснил Нам, пока напарник с интересом изучал документы. – Чонгук не мой, Намджун, – с укоризной глядя на Джуна, возразил Тэ. Парень ожидал, что тот рано или поздно заведет подобный разговор. Особенно после того признания о том, что произошло в кабинете. У него не было выхода. Только правда спасла в тот день Гука от ареста. Безусловное алиби – минет детективу. – И поэтому из всех знакомых ты решил остановиться у него, – понимающе кивнул Нам, выдавая себя с потрохами. Вот она – истинная причина, по которой он хотел видеть напарника на работе. Любопытство. – Нет, просто Чон единственный, кто не засыпает меня вопросами о моей личной жизни, – Тэхёну не нравилось, какой оборот приняла беседа. Ему вообще не хотелось говорить о Чонгуке. Парень и сам не знал, зачем согласился на его предложение. – И сосет, видимо, хорошо, – не унимался Намджун, совершенно не заметив, как поднялся вслед за детективом. – У тебя какие-то проблемы? – несмотря на внешнюю холодность и невозмутимость, Тэ начал злиться. Меньше всего сейчас он желал обсуждать пикантные подробности. Да и не нравился его напарнику Чон – это было видно невооруженным глазом. Без пяти минут преступник, а ныне самый близкий из окружения – никогда не угадаешь, что учудит судьба-злодейка. – Нет, я просто пытаюсь понять тебя, Тэхён. Ты же мог остановиться у Чимина, – вот они и подошли к главному. Детектив не сомневался, Намджун решил взвалить на себя непосильную ношу, став примирителем для двух голубков. Не учел лишь одного: Тэхён ненавидел, когда кто-то вмешивался в их с Чимином отношения. Это доказывали многочисленные драки с воздыхателями Пака и ссоры с собственными особо настырными поклонницами. Нам же этого никак не мог знать, пребывая в блаженном неведении. И лучше бы все оставалось именно так. Пальцы до боли сжались на несчастной деревянной поверхности стола. Джун уже и сам понимал, что лезет не в свое дело, но любопытство оказалось сильнее страха показаться бестактным. – Нет, не мог бы, – холодно заметил Тэ, отстраняясь. – С каких пор ты вообще интересуешься этим? И как узнал? – вопрос, не требующий ответа. Ясно как белый день: Чимин проболтался и, вероятнее всего, под напором Нама. Тот наверняка чуть ли не весь участок на уши поставил после его исчезновения. Пак – единственный, кто последним видел Тэхёна. – Из Чимина вытянул, – натянуто улыбнулся сержант, наблюдая за помрачневшим парнем. Губы сжаты в тонкую линию, глаза стеклянные, пустые, не живые – совсем другой человек, нежели тот, что получасом ранее ворвался в кабинет, взгромоздившись на стол. – Да брось, Тэхён. Чимин – неплохой парень. Да, накосячил, с каждым бывает, но и ты тоже не белый и пушистый, – примирительно заметил Джун, пытаясь вразумить своего напарника. На деле же хотелось впиться в его рот в страстном поцелуе и стереть начинающую раздражать маску безразличия. – Между мной и Чонгуком ничего не было, – Тэ устал уже твердить это, словно мантру. Никто его будто и не слышал, продолжая уверять в обратном. Сначала Чимин, теперь еще и Намджун. И как решить проблему недоверия – неизвестно. А можно ли убедить других в том, в чем уже и сам начинаешь сомневаться? – Чувак, он отсосал тебе. Это, по-твоему, ничего? – не унимался напарник, которого явно порадовало то, что детектив все-таки пошел на контакт. – Почему мы до сих пор обсуждаем это? – словно читая мысли сержанта, поинтересовался Тэхён, устало вздохнув. – Потому что вы оба сглупили, и вам нужен кто-то третий, чтобы вас помирить, – на это парень лишь раздраженно фыркнул. Он и сам понимал, что им с Чимином рано или поздно придется поговорить об этом. И уж лучше поздно, потому как Тэ был совершенно не готов к подобному, запутался в собственных чувствах и отгородился от них. Измена разрушила что-то и без того шаткое, уютное и родное между ними, оставив после себя мерзкие развалины и оседающую на языке горечь от предательства. Тэхён не отрицал своей вины в той кратковременной интрижке с Гуком, но вот к такой мести оказался совершенно не готов. Поступи Пак, как сам Ким, детектив бы побесился, но остыл, поняв, какую глупость совершил. Вот только поступок Чимина поразил в самое сердце, разбередив вдобавок старые раны прошлых лет. Наверное, так ему и надо. Не стоило что-либо менять, Мин найдет себе кого-то получше. – Мне пора, – коротко бросил Тэ, опустив глаза. Схватив папку со стола и решив, что ознакомится с ней дома, он направился к двери. – Тэхён, – тихо окликнул сержант, когда рука напарника замерла на металлической ручке. Ким обернулся, выжидающе глядя на Намджуна, что тепло улыбался ему. – Тебе понравилось? – до него не сразу дошел смысл вопроса. А когда детектив понял, что конкретно тот имел в виду, то задумался. В голове невольно всплыл образ: сбитое дыхание, хриплые стоны, малиновые искусанные губы, что умоляли не останавливаться, и сверкающие в полумраке агатовые глаза, подернутые дымкой возбуждения. Казалось, будто это вновь происходило наяву. Глубокий вдох, выдох и вновь напротив Тэхёна восседал Намджун, скрестив руки на груди, и внимательно наблюдал за чужой реакцией. – В правде ведь нет ничего зазорного, не так ли? – Тэ отвернулся, испугавшись понимания, мелькнувшего в смеющихся глазах. Он вышел в коридор и закрыл за собой дверь, так ничего и не ответив, потому что… Да. Кажется, понравилось.