Bet you've never seen the things that i've seen Bottled up inside this time Adelitas Way – Invincible
01/22/2017 04:40 p.m. Семь пятниц на неделе. Именно так бы охарактеризовал своего соседа Чонгук. Тот мог легко переключаться с одних эмоций на другие: шутить и весело смеяться, демонстрируя ямочки на щеках, а в следующий миг резко замолчать, полностью погрузившись в себя, и с задумчивым видом скрыться за дверью кабинета. Беспечность и серьезность, радушие и замкнутость, игривость и холодность. Человек крайностей. Не иначе. Оттого и был настолько притягательным для брюнета. Загадка, которую хотелось разгадать, постичь, на крайний случай – стать ее частью. До судорог, до скрежета зубов, до сбитого дыхания, до дрожи в коленях и рваного ритма сердца Чон желал близости с Тэхёном, надеялся на что-то большее, нежели сожительство. К концу совместно прожитой недели напряжение тяжелым бархатом легло на плечи, толкая на странные поступки, которые, впрочем, так и не принесли ровным счетом никакого результата. Пылкие порывы разбивались о бетонную стену безразличия, а недвусмысленные посылы оставались без ответа. Ни злость, ни провокации, ни пошлые шуточки – ничто не могло пошатнуть стойкость его гостя. Сам того не замечая, Гук принял чужие правила игры, но от намеченной цели не отступился, пряча за ехидством и едкими словами сводящее с ума влечение. И если Ким мог держать себя в руках, был способен остановиться, то танцор совершенно не ручался за это, ощущая, как день за днем таяла решимость, а чувства брали верх. Когда хрупкая маска пошла трещинами, воспаленный разум озарила очередная безумная идея, обещая, может, и не растопить ледяное сердце, но уж наверняка пошатнуть стойкость своего персонального наваждения, всколыхнув в детективе то, что тот уже успел позабыть. Тэхён окончательно запутался. Несмотря на обиду и злость, он, надо признаться, скучал по Чимину: по яркой улыбке, что превращала глаза парня в лучистые полумесяцы, по милым ямочкам на щеках, по заливистому смеху, по неустанной заботе, что иногда дико раздражала, по маленьким ладошкам, из-за которых Тэ так любил подтрунивать над Паком, по ненасытному нраву, по гибкому телу и жарким ночам, проведенным вместе. Или же то привычка коварно взломала сознание, отравляя ложными домыслами? Нескончаемые звонки по-прежнему оставались без ответа. Уязвленная гордость не позволяла пойти на примирение, наплевав на растущее желание принять звонок, подстегиваемое любопытством. Сердце разрывалось между тоской и гневом, что смешались в ядовитый коктейль и травили день за днем. Рука, что тянулась к смартфону, всегда одергивалась. Упрямство лишало последнего шанса на восстановление прежних отношений. Как же так получилось, что семь лет, проведенные вместе, перестали быть сдерживающим фактором? Когда все успело пойти наперекосяк, разрушив напрочь то, что выстраивалось годами? К чему теперь-то врать самому себе? Это произошло в тот злосчастный день, когда Чонгук ворвался в их привычное жизненное русло, перевернув мир с ног на голову. Наглый, навязчивый, несносный, упрямый и жутко самовлюбленный, он обладал теми чертами характера, что всегда раздражали Кима. Элитная шлюха, что продавала тело за баснословные деньги, наплевав на чувство собственного достоинства и мнение окружающих. Смело и в чем-то схоже с позицией самого Тэ, стремившегося добиваться своего любой ценой. Полный набор отталкивающих составляющих, начиная от грязного заработка и заканчивая скверным характером. А на деле Чон чем-то зацепил, оставив после себя странный осадок. То, что ранее идентифицировалось как похоть, похоже, оказалось кое-чем пострашнее. Первое мнение не всегда самое правильное и единственно верное. Блондин не раз убеждался в этом. Оступился, позабыл и, кажется, вляпался по полной. Разум слепо твердил одно, а сердце видело нечто иное, затаившееся где-то глубоко внутри. Привычка не показывать своих чувств въелась настолько, что стала своего рода религией. К несчастью, подавленные эмоции не исчезали, лишь замолкали на короткий миг под гнетом самовнушения. И чем больше времени молодые люди проводили вместе, тем сильнее Тэхён понимал, что то, от чего он так рьяно отмахивался все эти дни, старался спрятать как можно глубже в себе, уничтожив на корню, забываясь в объятьях Чимина, все же настигло его. Чувство вины разъедало изнутри. Несмотря на ссору, Ким не мог переступить через отношения, связывающие их с Паком, и поддаться мимолетному порыву, пусть и длиною в долгие месяцы. Поступить подобным образом с шатеном было бы слишком жестоко и несправедливо. Тот заслуживал большего, нежели неверного возлюбленного. Случай в кабинете стал тому наглядным примером. И хотя о разрыве пока что речи не шло, Тэ все чаще посещала такая мысль. Идеальное наказание за все грехи. Вполне заслуженное и не подлежащее обжалованию. Глупое, очень глупое оправдание, за которым пряталась истинная природа подобных желаний. Тем не менее, в его планы не входило предпринимать каких-либо решительных действий, пока они все не решат окончательно с Чимином. Так будет правильно, честно. Каждый день, проведенный в обществе Чона, становился для парня новым испытанием выдержки. Сегодня брюнет впервые за неделю ворвался в кабинет под предлогом тренировки, и Тэхён, не заметивший подвоха, рассеянно заверил, что тот нисколько не помешает работе, мыслями вновь возвращаясь к расследованию. Какая беспечность. Самоконтроль весело помахал ручкой после первых же аккордов медленной тягучей мелодии с завораживающим хриплым голосом. Стоило бежать отсюда, как только Ким увидел на Гуке эти странные и до неприличия свободные одежды, что трепетали при каждом движении, обнажая скрытые участки стройного тела, демонстрируя больше, чем следовало бы. И какое к черту напускное равнодушие, когда взгляд жадно скользил по ногам вверх, отмечая про себя мельчайшие детали, сравнивая с тем, что довелось увидеть тогда, ночью, когда брюнет мучился от кошмара. Манящие округлые ягодицы, соблазнительная линия спины, плавно перетекающая в выступающие лопатки, и крутой разворот плеч. Изящная шея, украшенная блестящими бисеринами пота, широкий размах ключиц, разметавшиеся в беспорядке волосы, тонкими прядями липнувшие ко лбу. Тэ ловил каждое движение, ощущая, как от чувственных покачиваний бедрами твердело в собственных штанах. Масляный блестящий взгляд Чонгука будто предлагал то, что услужливо подкидывало сознание: прижать танцора к зеркалу, руками очертив контуры желанного тела, нетерпеливо сорвать мешающуюся одежду, впиваясь жадным поцелуем в пухлые губы, по которым то и дело метался озорной язычок, ворваться в тугую узость, подчинить себе, завладеть его мыслями, чувствами и разумом. Хотелось до безумия. Духота комнаты мешала сосредоточиться, в горле пересохло, а кровь стучала набатом в ушах. Очередной провокационный перекат и спасительная телефонная трель в уши, заставившая испуганно вздрогнуть, отгоняя от себя практически ставшее реальным наваждение. Впервые Ким обрадовался звонку от Намджуна. Блондин пулей вылетел из кабинета, не заметив победной улыбки, мелькнувшей на лице Гука. Лед наконец-то тронулся.۞۞۞
01/25/2017 10:52 a.m. Чонгук с утра – это какой-то кошмар: с гнездом на голове, отвратным запахом изо рта, следами от подушки на щеках и скверным настроением. Таких, как он, спозаранку половина земного шара, если не больше. Тэхён же – нечто странное, эфемерное, раздражающе спокойное, гармоничное и абсолютно не сонное. Безупречно уложенные волосы симметрично обрамляли лицо, на котором кроме как синяков под глазами, ничего примечательного-то и не было. Складывалось впечатление, что тот и вовсе не ложился, вот только полный рот зубной пасты, мерно стекающей с губ по подбородку в раковину, и наличие на нем из одежды лишь одних боксеров да бинтов явно свидетельствовали о недавнем пробуждении. На такого Кима Гук мог смотреть бесконечно, рассуждая о том, что, возможно, окончательно и бесповоротно помешался на этом человеке. Подобного с ним никогда не случалось ранее. Отравленный суровой реальностью и профессией привилегированной шлюхи, он окончательно уверился, что жил в мире, в котором не было места большому и светлому чувству. А теперь, когда судьба подкинула, будто в насмешку, новое испытание-провокацию, брюнет, поистине, растерялся и не знал, как поступить. Столько лет взращивать в себе отвращение к отношениям и провалиться в тот момент, когда наконец-то начал верить собственным заблуждениям. Их взгляды на мгновение пересеклись в зеркале, и Тэ улыбнулся ему уголком губ, склоняясь к крану. Могущественна и непостижима природа человеческих отношений. Мы не ценим то, что нам преподносят на блюде, размениваемся по мелочам, и разбиваемся в лепешку ради тех, кто не ценит нас, только ради того, чтобы получить желаемое. После же, в большинстве своем, нам надоедает выигрыш, который выкидывается за ненадобностью, и ищется новая цель. Таков замкнутый круг. Тэхён не признавал подобных игр, предпочитая им охоту. Никогда не стремившийся к обладанию, блондин получал намного больше, нежели ему хотелось. Пак Чимин не стал исключением. Будучи еще совсем юным, Мину пришлось познать жестокие реалии взрослой жизни, в которой дети расплачиваются за ошибки родителей. Шатена подарили Киму как трофей за отлично выполненное задание. На деле же – очередное убийство. Тэ принял презент, не выказав отвращения, как бы сильно тому не претило такое обращение с людьми. Продемонстрировать презрение, значит, выразить неуважение главе клана, а это приравнивалось к смертной казни. Наплевав на все человеческие принципы, парень просто жил, а если уж быть совсем честными, то выживал, плывя по течению, скрывая под маской безразличия ураган эмоций, город разрушенных надежд и океан отвращения. Благородное сердце с налетом гнили – идеальный типаж наемного убийцы. – У меня есть к тебе просьба, – нарушил тишину Чонгук, неуверенно закусив губу. Как ни старался, брюнет не мог отвести взгляда от чужой спины, заворожено следя за перекатами мышц, которые не смогли скрыть даже белоснежные бинты. Тэхён вопросительно выгнул брови, размышляя над тем, что же потребовалось хозяину дома в столь ранний час. Обычно Чон просыпался не раньше полудня, около сорока минут тратил на водные процедуры, приводя себя в порядок, а после заявлялся на кухню, блистая во всей красе. Сейчас же он выглядел так, будто кто-то насильно стащил его с кровати, протащив, при этом, за волосы по ламинату всю дорогу до душа. Впрочем, таким Гук нравился Киму даже больше. Без утаек и жеманства, без глупых масок и дорогой одежды. Непричесанный, в растянутых пижамных штанах и застиранной майке, без косметики и надменного взгляда, парень явил соседу настоящее лицо. Наконец-то настоящий, естественный, без прикрас и напыщенности. Домашний, уютный и несуразный, а потому довольно забавный и более располагающий, нежели ухоженная его версия. – Мне нужно, чтобы ты отвез меня в салон, – чуть не подавившись зубной пастой, Тэ закашлялся и поспешил прополоскать горло. Такого блондин уж точно не ожидал. Плеснув на лицо холодной воды, парень повернулся к Чонгуку, что стоял неподалеку, терпеливо ожидая ответа и даже не пытаясь скрыть своего интереса к телу соседа. Секунду на раздумья, отпустить ли очередной едкий комментарий в адрес брюнета касаемо внешности, или же вновь удивить, вдоволь насладившись смущением. Мгновение, и он оказывается рядом, толкая Чона к холодной плитке, вынуждая вжаться в нее спиной. – И что мне за это будет? – вкрадчиво произнес Ким, опаляя чувствительную шею своим дыханием, на самом же деле – втайне вдыхая сладкий едва уловимый аромат мяты, исходящий от брюнета. Запах тех конфет, которыми частенько хрустел Гук, нетерпеливо разгрызая твердую карамель. Тэхёну нравилось дразниться не меньше самого хозяина дома. Игра, в которую оба играли довольно-таки умело, провоцируя, но, вероятно, совершенно не осознавая последствий своих действий. Припечатанный к стенке, Чонгук дрожал, сбитый с толку близостью и странным поведением блондина. А голова оказалась забита совершенно несуразными мыслями, которые тот тут же поспешил озвучить. – Отстань, у меня изо рта несет, – недовольно заворчал Чон, стараясь оттолкнуть от себя Тэ, но это оказалось равносильно попыткам сдвинуть с места гранитное изваяние. – Так что даже думать забудь о поцелуях, – выпалил парень, тут же прикусив язык. Целоваться-то, по правде говоря, хотелось до безумия. А еще лучше – ощутить, наконец, на своих губах, тяжесть чужих, зарыться пальцами в эти белоснежные пряди и прижаться, что есть сил, к груди, что мельтешила сейчас перед глазами, сбивая с мыслей. Впервые Гук возненавидел свою врожденную педантичность и аккуратность, что неожиданно стали сдерживающими факторами. – Господи, ты такой идиот, – обреченно застонал Ким, выдыхая горячий воздух на обнаженные ключицы, что выглядывали из широкого ворота майки, а после отстранился и, бросив насмешливый взгляд на все еще пребывавшего в ступоре Чонгука, вышел из ванной, очень довольный собой. Его утренняя месть за недавний провокационный танец удалась на славу. А Гук, переведя дыхание, наконец-то оторвался от кафельной плитки, подошел к раковине и, оперев дрожащие руки о холодный бортик, взглянул на себя в зеркало, ища там причину подобного поведения. Действительно идиот, раз не замечал очевидного. 01:10 p.m. – Дорогая, только давай недолго, – в конце концов, Чону удалось уговорить упрямого Тэхёна, и, спустя каких-то два часа причитаний, они все же добрались до салона. По пути сюда Ким не упускал возможности подколоть молодого человека. Впрочем, парня можно было понять. Ему предстояли мучительные минуты ожидания в окружении трещащих без умолку женщин. – Нам еще сынишку со школы забирать, – не удержался от очередного замечания блондин, ехидно улыбаясь в ответ на уничтожающий взгляд. Ухоженный Чонгук не сбивал с толку, как то домашнее видение, заявившееся с утра в ванную, а потому и подтрунивать над ним стало заметно легче. Это, однако, не изменило того щекочущего чувства в животе, что горячило кровь и заставляло сердце биться быстрее. – Будешь ерничать, ночью останешься без секса, – елейным голосом пропел Гук, посылая Тэ воздушный поцелуй и наконец-то покидая салон автомобиля. Он добился своего, и его совершенно не волновали ставшие такими привычными подколы блондина. Тэхён заглушил мотор, кое-как стер с лица глупую улыбку и вышел следом, поставив машину на сигнализацию. Не сказать, чтобы парень сильно радовался возможности наконец-то выбраться из дома, просто перспектива остаться одному среди пустых стен впервые не принесла чувства умиротворения, что, несомненно, сбивало с толку. Факт такой сильной привязанности к чужому обществу обескураживал и в какой-то мере даже пугал. Ким не планировал сближаться с Чоном настолько. Ни тогда, ни сейчас. Видимо сердце все решило за него, ставя своего хозяина перед нелицеприятным фактом – наслаждаться тишиной, как раньше, не получится уже никогда. В долгих паузах теперь чудились звонкий смех и недовольное бурчание, во мраке кухни – усталые вздохи и шелест шампанского в бокале, а в коридоре – мелодичный голос, доносящийся из ванной комнаты и напевающий незнакомую задорную мелодию. Кажется, это финиш. – Как страшно, поеду домой поплачу, – Тэ распахнул глаза в притворном испуге, трагично приложив руку к груди. Угрозы брюнета, как правило, ничем не подкреплялись, а мелкие пакости ограничивались пересоленной едой или поперченным кофе. Так банально и по-детски, но от этого не менее смешно. Будто с младшим братом жил, ей-богу. Пока Ким осматривался в огромной приемной, Гук на удивление быстро скрылся из виду, оставив блондина наедине с девушкой-секретарем, что то и дело бросала в его сторону заинтересованные взгляды. Впрочем, Тэхён не обратил на нее внимания, присаживаясь на один из приторно-кремовых диванчиков. Воздушно-нежная цветовая гамма отчего-то неприятно била по глазам, поэтому он поспешил переключить свое внимание на кипу глянцевых журналов, лежащих на белоснежном кофейном столике. В детстве ему частенько приходилось посещать нежелательные места. Одним из таких был салон красоты, в который еженедельно чуть ли не силком мать тащила за собой Тэ. Поэтому сейчас парень не испытывал ровным счетом никакого дискомфорта, ожидая Чонгука и находясь под прицелом до неприличия пристального изучающего взгляда. Когда тикающие стрелки часов начали действовать на нервы, сиденье рядом с ним противно скрипнуло и прогнулось под весом чужого тела. В нос ударил удушающе сладкий аромат духов. – Ждете кого-то? – Ким отвлекся от журнала, встречаясь глазами с соседкой по дивану. На вид женщине было лет сорок с хвостиком. И этот «хвостик» колебался между пятью и десятью годами. Искусно нанесенный макияж скрывал недостатки, а пластика лица – истинный возраст, который с лихвой выдавали руки с острыми пурпурными ноготками. Довольно дорогой деловой костюм с возмутительно короткой юбкой-карандашом, каштановые волосы, уложенные в замысловатую прическу, с виду простую, но на деле чертовски сложную, а в довершение всего – остроносые туфли на высокой тонкой шпильке. Оценивающий холодный взгляд блекло-зеленых глаз скользнул по фигуре Тэхёна. Открытое нараспашку сливочное пальто, демонстрировало длинные стройные ноги, затянутые в темно-серые брюки, мягкий черный джемпер с высоким горлом, а растрепанные от ветра белоснежные волосы тонкими прядями спадали на лоб. Незнакомка, довольная увиденным, чарующе улыбнулась. – Можно и так сказать, – коротко бросил блондин, переключая свое внимание к глянцевым страницам. Его совершенно не обрадовала перспектива провести оставшееся время в компании этой навязчивой женщины, у которой явно имелись на парня какие-то планы. – Ваша избранница, наверное, чертовски привлекательна, – вкрадчивый голос, подобно липкой слизи, скользил по коже, раздражая слуховые и тактильные рецепторы. Решив, что дамочке не помешает небольшая встряска, Тэхён отложил журнал в сторону. Лучезарно улыбаясь, он придвинулся ближе и, будто невзначай, положил руку на спинку дивана, принимая идиотские правила игры. Глаза женщины заблестели в предвкушении. Глупая, как ей казалось, рыбка попалась на крючок, заглотав наживку. – О, не сомневайтесь, самая сногсшибательная из всех, что мне доводилось встречать, – заверил незнакомку Тэ, с удовольствием отмечая, как его замечание больно ударило по самолюбию шатенки. Впрочем, та быстро взяла себя в руки, не заметив едкой ухмылки, на мгновение мелькнувшей на лице парня. – Знойная черноглазая брюнетка, – тем временем продолжал Ким описывать свою спутницу, стараясь сдержать рвущийся наружу смех. – Ох, но красота это ведь еще не все, не так ли? – гнула свою линию женщина, нагло умостив ладонь на чужом колене и томно глядя из-под длинных, явно накладных, ресниц. Кажется, кокетство не входило в список ее талантов. – Что насчет любви? – жеманно поинтересовалась она в ответ на непонимание в шербетовых глазах напротив. Тэхён на мгновение задумался, размышляя над ее словами. – Любил ли я, вероятно, хотите узнать вы? – поинтересовался он и, увидев слабый утвердительный кивок, продолжил. – Может быть, но мне никогда не удавалось выразить чувства с помощью слов, – блондин надеялся, что до незнакомки дойдет смысл сказанного. Увы, та по-прежнему оставалась глуха к посылу, слепо продолжая наседать на парня с новым потоком вопросов. – Не хотели? – неподдельный интерес мерк на фоне триумфа в болотисто-зеленых глазах, когда шатенка поняла, что, возможно, мнимая соперница, которую терпеливо ждал Ким, таковой вовсе и не является. Холодный расчет затмил все остальное. – Не было того, кто заслужил бы, чтобы говорить о них вслух, – пожал плечами Тэхён, не видя смысла скрывать свою жизненную позицию. Его политика сводилась к следующему: не привязывайся к людям, не влюбляйся, и тебе не разобьют сердце, с превеликим удовольствием пройдясь по осколкам, растоптав в пыль все, что некогда казалось значимым. Свою роль сыграло и воспитание. Мать всегда скупилась на любое проявление эмоций, поэтому дождаться от нее доброго слова, не говоря уже об объятиях, было сродни чуду в рождественскую ночь. – А ваша спутница? – с притворным беспокойством воскликнула шатенка, еще ближе придвигаясь к парню и уничтожая крохи спасительного расстояния между их бедрами. По правде говоря, актриса из нее вышла никудышная. Самодовольное выражение никак не хотело сходить с лица. – Ее вы любите? – вопрос застал врасплох, не на шутку озадачив Тэ. Мозг, как назло, отключился, и что-то противно защемило в груди. Что на самом деле он чувствовал по отношению к Чонгуку? Любил ли его? Ведомый странным интуитивным порывом, Ким обернулся и, кажется, на мгновение забыл, как дышать. Неподалеку от них, как ни в чем не бывало, стоял Чон, уголки губ которого приподнялись в слабом подобии улыбки, когда их глаза встретились. Сердце замерло, а после пустилось вскачь, разливая жар по всему телу. Беспокойство всколыхнулось с новой силой. Как много удалось услышать тому из беседы? Гук же раздосадовано закусил губу: ему было жизненно необходимо узнать ответ на вопрос. Желательно тот, что не раз чудился во сне с умопомрачительными поцелуями после. Тэхён же продолжал внимательно всматриваться в высокую фигуру, стараясь понять причину столь странной реакции на танцора. В образе брюнета что-то неуловимо изменилось: то ли виной тому стала новая стрижка с выделяющимися волнистыми прядями цвета горького шоколада, то ли по-особенному подведенные угольно-черные глаза, то ли очаровательный румянец на щеках. На лице Тэ не дрогнул ни один мускул, а вот в душе явно свершился очередной переворот. Недовольная утерянным вниманием, женщина наконец-то взглянула на предмет столь тщательного изучения. – Здравствуй, женушка, ты уложилась в срок, – подлил масла в огонь блондин, подтверждая опасения незнакомки и заставляя Чона наконец-то искренне улыбнуться, демонстрируя милые ямочки на щеках. – Ну разумеется, – парень шагнул навстречу поднявшемуся с дивана Киму, ловко цепляясь за предложенный локоть. Шатенка, казалось, потеряла дар речи, с удивлением наблюдая за разворачивающимся представлением, не зная, что и думать. Наконец, заметив на себе красноречивый взгляд Чонгука, она поняла, кто стоял напротив. – О, так вы… – женщина осеклась, не решаясь закончить фразу. Легкий кивок от танцора послужил ей ответом, смутив еще больше. – Ох, мне, право, так неловко, – пробормотала незнакомка, окончательно стушевавшись под насмешливым взглядом Тэхёна, который демонстративно приобнял Гука за талию. – Ну что вы, не стесняйтесь, – блондин с трудом удержался от смешка, слыша снисходительные нотки в голосе брюнета. Поистине, в нем умер талантливый актер. – Мой муженек на всех так действует, – довольно проворковал парень. Окончательно осмелев, он запечатлел легкий поцелуй на шее Тэ, заставив того едва ощутимо вздрогнуть в удивлении. Молодой человек явно не ожидал, что Чонгук настолько вживется в роль. Танцор же, получив доступ к желанному телу, решил не терять времени даром, боясь, что больше такой возможности может и не представиться, и поспешил сполна ею воспользоваться. – Наверняка он наплел вам, что я длинноногая блондинка? – Отнюдь, – женщина окинула его с ног до головы оценивающим взглядом, отмечая, к ее великому сожалению, привлекательность соперника, стройное подкачанное тело и, самое главное, то, чего она была лишена, – молодой цветущий вид. Поняв, что в этот раз определенно попался игрок другой команды, шатенка лишь раздосадовано закусила губу, а затем нацепила на лицо дружелюбную улыбку. Яркую, как электрическая лампочка, и такую же пустую, как голова девушки-секретаря за столом информации. – Он сказал, что вы чертовски привлекательны, – признание далось ей с трудом, а реакция Чона не заставила себя долго ждать. – В самом деле? – Гук, приятно удивленный, повернулся к Тэхёну, ища в его глазах подтверждение чужих слов. Напрасно. Ким лишь невозмутимо пожал плечами, не отрицая сказанного, но и не придавая этому особого значения. И, черт знает, о чем тот сейчас думал – лицо по-прежнему не выражало никаких эмоций, а нечитаемый взгляд затягивал в беспокойную пучину, заставляя сердце Чонгука биться чаще. Возможно, ему только показалось, но в холодной зеркальной глубине заплясали лучистые блики. – Вам очень повезло с мужем, – вставила свои пять копеек женщина, от которой не укрылись ни слишком тесные объятья, ни растущее напряжение, ни жадный блеск в миндальных глазах блондина, что по-прежнему крепко прижимал к себе танцора. А тот, словно не замечая этого, рассеянно рисовал кончиками пальцев узоры на вороте пальто «мужа». – О, поверьте, я знаю об этом, – рассеянно пробормотал Гук, пряча счастливый взгляд за веером пушистых ресниц. Фраза шатенки отрезвила Кима, что, казалось, только сейчас понял, насколько близко от него находился Чон. Не желая и дальше ломать комедию, молодой человек зашагал в сторону выхода, небрежно махнув рукой на прощание. – А еще он просто зверь в постели, – напоследок бросил брюнет и, видя, как вытянулось в удивлении лицо незнакомки, довольный собой, поспешил догнать Тэхёна, боясь, как бы парень не уехал без него. – И как долго ты ее терпел? – уже сидя в машине, Чонгук не смог сдержать рвущегося наружу любопытства, то и дело поглядывая на возмутительно спокойного Тэ, что не спеша пристегнулся ремнем безопасности и завел мотор, прогревая двигатель. Тому совершенно не хотелось говорить сейчас на эту тему. Перед внутренним взором все еще стоял образ брюнета, от которого сердце сбивалось с ритма, а голова кружилась, будто кто-то со всей дури приложил его затылком о стену. Теперь же, когда Гук находился настолько близко, что руку протяни – коснешься нежного бархата щеки, становилось в сто раз хуже. Заметив, как тот нетерпеливо ерзал на сидении в ожидании ответа, он решил сжалиться, сменив гнев на милость, и наконец-то заговорил. – Около получаса, – блондин выехал с парковки и запоздало включил обогреватель, пуская горячий воздух в салон, вспомнив, насколько теплолюбивым был сосед. Взгляд то и дело невольно возвращался к нему, а сам Ким ощущал себя до ужаса странно, разрываясь между желанием запустить пальцы в густые смоляные пряди, притянув за шею и увлекая в долгий тягучий поцелуй, и растущим в груди отвращением к своим слабостям. А потом воображение подкинуло ему образ Чимина, и стало совсем тошно от собственного поведения. Горько, стыдно и мерзко. Потому что любящие люди не думают о других в таком контексте даже во время ссоры. Потому что у них не возникает желания узнать, какова на вкус кожа их соседа. Потому что у других не кружится голова от постороннего запаха и не давит болью на легкие грудная клетка. Слишком много «потому что», которые никак не относились к Тэхёну. Еще никогда соблазн нарушить главное табу, поддаться искушению, не был так велик. – Полагаю, я должен компенсировать тебе причиненный моральный ущерб, – и черт его знает, что именно имел в виду Гук, потому что в салоне стало на порядок жарче, а в штанах чересчур тесно. Язык медленно прошелся по пересохшим губам, а глубокий вдох позволил хотя бы на короткое мгновение привести мысли в порядок. – Поэтому вечером мы будем смотреть фильм, – закончил свою мысль танцор, чьи глаза буквально светились от радости. – А где тут компенсация? – разочарование смешалось с неимоверным облегчением, и парень смог немного расслабиться, отбросив прочь глупые домыслы, списав подобную реакцию на слишком долгое воздержание. Разум вновь вернулся к нему, развеяв остатки опасного наваждения. Лживый кинематограф Ким ненавидел также сильно, как и курящих людей. – Ну, я обещаю не приставать, – заверил блондина Чонгук, чем вызвал у того слабое подобие улыбки на губах. Наконец-то добившись от Кима хотя бы какой-то ответной реакции, он обрадовался. Хмурый вид соседа, по правде говоря, немного пугал, заставляя ощущать себя виновником испорченного настроения. Тэ потратил на танцора весь день и, как знать, возможно, был этим сильно недоволен. – Я запру тебя в душевой, если ты начнешь приставать, – непринужденная атмосфера беззлобных подтруниваний воцарилась в салоне автомобиля, окончательно отогнав ядовитый туман грязных мыслей. Разговор вернулся в привычное русло, позволяя молодым людям продолжить общение на отвлеченные темы. – Ладно, я просто давно хотел посмотреть один фильм, а в одиночку это совсем не то, – недовольно сморщил нос Чон, рассеянно постукивая пальцами по ремню безопасности. – Так что сегодня ты станешь моей жертвой, – за наглым поведением брюнет успешно прятал свое смущение, потому как побыть наедине с Тэхёном лишних полтора часа хотелось безумно. И не потому что от его взгляда подкашивались колени, тело помнило жар сильных рук, и слова сами собой застревали в горле, а потому что Гуку до жути нравилось говорить с ним обо всем на свете, не испытывая ровным счетом никакого дискомфорта и не ощущая языковых барьеров. Хотелось слушать низкий бархатный голос и тонуть в теплом взгляде собеседника, что с интересом внимал каждому слову танцора. Едва заметный кивок и счастливая улыбка как залог грядущего отличного вечера. И никто никогда не узнает, что за ней прятался животный страх, потому что свежее смс, пришедшее на телефон получасом ранее, царапало острыми иглами ужаса внутренности: «Наверное, ты чертовски хорош в постели. Я бы порезвился с твоим трупом, Чонгуки.» 06:31 p.m. – Монте-Кристо? Серьезно? – Тэхён приземлился на диван рядом с Чонгуком, что с ногами забрался на кожаную обивку, обнимая большой бокал с игристым розовым вином. Парень бросил на него укоризненный взгляд, приникая губами к любимому напитку. После сытного ужина по телу разлилась приятная слабость. Подняв валяющийся на полу плед, Ким небрежно накинул его на плечи танцора, не желая наблюдать следующие часа два, как тот будет потирать озябшие конечности, дрожать от холода и наотрез отказываться переодеваться во что-то более плотное, нежели любимая майка. – Эй, каждый сходит с ума по-своему, – обиженно надул губы Гук, кутаясь в покрывало. От такой незамысловатой заботы невольно потеплело в груди. Приятно осознавать, что кто-то искренне беспокоился о тебе. Реакция блондина на предложенный к просмотру фильм не заставила себя долго ждать. – Возможно, но почему именно эта экранизация? – не унимался Тэ. Взяв с журнального столика заранее приготовленную стеклянную миску с мороженым, парень повернулся к собеседнику, что с неодобрением и легкой завистью поглядывал на ледяное лакомство. По правде говоря, Чонгук и сам бы с превеликим удовольствием набил бы рот пломбиром, но жуткий мороз и слабое горло не позволяли сполна насладиться им без угрозы для здоровья. – Игра Депардьё в этом фильме отвратительна, – продолжил недовольно ворчать Ким с набитым ртом, отрешенно наблюдая за происходящим на экране. К картинам подобного рода он относился с огромной долей скептицизма. – Суть не в ней, а в самом сюжете, – в раздражении закатил глаза брюнет. Отставив бокал в сторону, танцор приготовился к бурному обсуждению. В таком деле его руки должны оставаться свободными на случай, если вдруг придется пустить в ход щекотку в качестве самого весомого аргумента. Ее блондин, к величайшему удивлению Чона, жутко боялся. – На преступников потянуло? – усмехнулся Тэ, устало откинув голову на спинку дивана и прикрывая глаза, которые начали болеть от перенапряжения. Впервые за день молодой человек смог наконец-то как следует расслабиться, позабыв о по-прежнему ноющих ребрах, которые сдерживала плотная повязка, наложенная Гуком, и насладиться царившим в комнате полумраком. Гостиную освещал лишь телевизор, картинка которого явила взору зрителей двух воркующих влюбленных. Вскоре их ожидало тяжелое испытание, которое один стойко вынесет, пережив многое, а вторая сломается под гнетом времени и напористостью кузена. На секунду парень позволил себе забыться, наслаждаясь тающей на языке холодной сладостью с нотками мяты, листья которой Тэхён неосознанно добавил в мороженое, а заметил слишком поздно. – Эдмон был обвинен незаконно, – тут же парировал Чонгук. Не собираясь так легко сдавать позиций, он оперся щекой на руку, всматриваясь в притягательные черты лица. Наверное, ему никогда не надоест вот так любоваться Кимом, боясь прикоснуться к бархатистой мягкости щек, очертить кончиками пальцев линию челюсти, скользнув ими по шее, и одновременно желая этого больше всего на свете. – Черт, да он даже мстил своим врагам изощренно, – мечтательно вздохнул брюнет, восхищаясь далеко не главным героем. – Это фильм о человеческом благородстве, Тэхён, об искренности, о настоящей любви, о дружбе, о добре и ненависти, – чем больше он говорил, тем печальнее становилась улыбка на лице Тэ, будто слова хозяина дома причиняли тому боль. – Чонгук, – тихий голос блондина теплой волной дрожи прошелся по коже парня. Так волнующе и проникновенно, что дыхание перехватило и напрочь вылетели из головы все мысли и тщательно формулируемые доводы, – в наше время всем плевать на это, – словно маленькому ребенку, объяснял молодой человек. Ким не понимал, как можно было оставаться таким наивным оптимистом, слепо веря в то, что в мире, где людьми управляли похоть, власть и деньги, все еще оставалось место для большого и светлого чувства. – Этот фильм помогает мне не терять себя, – упрямо вздернув нос, заявил Чонгук. Его задела черствость Тэхёна, не разделяющего подобных взглядов и, возможно, успевшего разочароваться в жизни, пряча под маской бесчувственной сволочи ураган эмоций. – Почему ты улыбаешься? – не выдержал танцор, раздосадовано ткнув соседа в плечо. – Жизнь ломает всех, Чонгук, – в глазах застыла вселенская грусть, за которой скрывалось много: несбывшиеся надежды, разрушенные мечты, воспоминания о трудном детстве и, возможно, разбитое сердце, не способное вновь познать эйфорию от влюбленности. – Ты можешь и не заметить, как потерял себя, – тихо добавил он, так что Чону пришлось податься вперед, дабы расслышать сказанное. Смутная догадка на мгновение мелькнула в водовороте мыслей и вновь исчезла, оставив после себя растерянность. Нехорошее предчувствие противно закопошилось в груди, когда интуиция услужливо подкинула ему окончательно сформировавшуюся идею, сложенную из крошечных паззлов событий. – Когда ты потерял себя, Тэхён? – Гук опасался узнать правду, но природное любопытство взяло верх. Сердце беспокойно сжалось, когда глаза напротив потухли, превратившись в стеклянные пустышки – безжизненные и блеклые. – Когда в первый раз убил человека, – до брюнета не сразу дошел смысл слов. Он в растерянности воззрился на Кима, придвинулся ближе, соприкоснувшись с ним бедрами, ощущая, как теплое дыхание защекотало щеки, и ущипнул себя, надеясь, что все происходящее сейчас окажется сном или галлюцинацией пьяного сознания. Но Тэ молчал, и ужас растекался по венам с невероятной скоростью. С трудом заглушаемая тревога вспыхнула с новой силой. Выпитое спиртное запоздало ударило в голову, вызывая головокружение и разливая по телу лихорадочный жар. – Первый раз? То есть были еще случаи? – не придумав ничего лучше, выпалил танцор, сглатывая неприятный тошнотворный ком, подступивший к горлу. От кривой снисходительной усмешки, больше похожей на оскал, внутренности живота скрутило в тугой узел, а по спине заструился липкий страх. – Достаточно, чтобы сбиться со счета, – вкрадчивый низкий баритон заглушил творившуюся на экране драму. Чон, не ожидавший горячего прикосновения к собственной коже, невольно вздрогнул. Тонкие изящные пальцы осторожно огладили выступающие ключицы, прошлись по линии шеи и замерли на щеке, нежно проведя по ней мягкими подушечками. На секунду в голове Чонгука мелькнула безумная мысль, что Намджун со своей командой все это время искали убийцу не там. Но почему тогда танцор был до сих пор жив? Почему задыхался от спектра эмоций в глазах напротив? Нежность, грусть, беспокойство и…настороженность? Тэхён рассчитывал, что хозяин дома сорвется, накричит на него, вызовет полицию, да что угодно, но никак не задрожит, приникая к ладони и требуя новой порции ласки. – Это случилось в мой шестнадцатый день рождения. Отец, о котором я знал лишь то, что он в прошлом неудавшийся журналист-писака, мерзавец по жизни, внезапно объявился на пороге дома, заявив свои права на меня. Тогда-то все и пошло наперекосяк. Мужчина оказался главой преступного синдиката, а я – его единственным на тот момент наследником. Идеальный подарок, ничего не скажешь. Мне предложили сделку: свобода от обязательств перед кланом в обмен на одну услугу. Маленький глупый подросток, презирающий весь женский род благодаря своей матери, что я понимал тогда в жизни? – тем временем продолжал Тэ, глядя в расширившиеся от ужаса глаза Чона, что неподвижно сидел, весь обратившись в слух. Немеющие пальцы судорожно сжались на бедре блондина. – Она закатила жуткий скандал, пытаясь выгнать его из дома, но кейс, забитый под завязку зелеными банкнотами, быстро заткнул ей рот. Продать собственного сына за чемодан денег? Легко. Ощущая себя преданным, я практически бежал из дома с совершенно незнакомым человеком. Для меня началась новая жизнь, – Ким рассеянно смахнул с лица Гука одинокую слезу, скатившуюся по щеке. Сердце болезненно сжалось, танцор не смог остаться равнодушным к чужому горю. – Его окружение научило многому, начиная от самообороны и заканчивая обращением с оружием. А спустя год, я получил свое первое задание, походившее, скорее, на угрозу. Смерть матери в обмен на собственную жизнь. Так себе обряд посвящения. Сомнений практически не было, если только страх. Знаешь, мало что остается от привязанности к женщине, которой с самого начала был не нужен ребенок и являлся лишь средством к существованию. Отец ежемесячно выплачивал ей круглые суммы. Самое грязное и памятное убийство, – парень замолчал, внимательно наблюдая за реакцией Чонгука, которого била мелкая дрожь. Нервно закушенная нижняя губа, тихие всхлипы и дрожащий влажный веер ресниц, за которым молодой человек прятал глаза. Тэхён склонился над ним, с жадностью вдыхая тонкий сладкий аромат, исходящий от иссиня-черных волос. – Ты боишься, Гуки? – шепнул блондин тому на ухо, желая знать, о чем сейчас думал его сосед. Какие мысли обуревали танцора? Жалел ли он, что задал тот роковой вопрос? Что собирался предпринять, как использовать новую для него информацию? – Да, Тэхён, я боюсь, – даже не пытался отрицать Чон. Голос немного дрожал от сдерживаемых рыданий, но взгляд оказался твердым и решительным. Глаза встретились с бездонными омутами, на дне которых вспыхнули яркие искры удовлетворения. Именно такой реакции ожидал Тэ. – Но не тебя, – поспешил внести ясность Гук, – а того, через что тебе пришлось пройти, чтобы выжить, – рука, успокаивающе гладившая щеку, безвольно опустилась вниз, а взор потух, вновь став нечитаемым. Все снова пошло не по плану. Несмотря на всю грязь, все ошибки, все плохое, некогда совершенное Кимом, Чонгук продолжал видеть в нем только хорошее. Вместо того чтобы оттолкнуть, он лишь сильнее привязал того к себе. С минуту парень всматривался в заплаканное лицо напротив, что даже сейчас оставалось прекрасным. Тэхён пытался найти хотя бы малейший намек на сомнение, но обсидиановой черноте отражались только знакомая боль и сочувствие. Не в силах и дальше терпеть это, Тэ молча поднялся с дивана и зашагал в коридор, где, накинув на плечи пальто, вышел на мороз, оставив позади себя ошарашенного Чона, смотрящего ему вслед. Им обоим требовалось время, чтобы привести в порядок мысли и решить, как быть дальше.۞۞۞
01/27/2017 02:20 a.m. Бежать. Бежать и не оглядываться, скользя по наледи на асфальте и путаясь в собственных ногах. Бежать, вдыхая морозный воздух через рот, пытаясь не закричать на всю улицу. Ведомый страхом, Чонгук практически взлетел по ступенькам на крыльцо. Любимая ночь пятницы сегодня впервые превратилась в ночной кошмар, жуткий и всепоглощающий. Он вновь сорвал овации зала, выступая с очередным взрывным номером, вот только записка, поджидающая его в комнате вместо клиента, к чертям порушила всю уверенность в завтрашнем дне. «Прекрасное выступление, Чонгуки. Я забронировал все твое свободное время на сегодняшнюю ночь, чтобы ты сполна насладился предстоящим весельем, когда я буду ломать твои кости, упиваясь их хрустом и твоими криками, а после отымею прямо на шелковых простынях огромной дубовой кровати. Ты же любишь быть плохим мальчиком? Насколько беспомощным ты ощутишь себя, когда почувствуешь у горла ледяную сталь ножа? Хочу услышать твой предсмертный хрип.» Последней же каплей стал звонок из клиники, пустой вежливый голос сообщил ему не самую радужную новость, окончательно выбив брюнета из колеи. Трясущимися руками, Чонгук достал ключи, судорожно пытаясь попасть хотя бы одним из них в замок. Наконец, железный барьер поддался, впуская его в сумрак коридора – надежную твердыню и защиту от любой опасности. Закрыв за собой дверь, он прижался к ней спиной, стараясь унять безумно бьющееся сердце и восстановить сбившееся дыхание. Молчать о своем сумасшедшем поклоннике уже не казалась такой уж отличной идеей, но и волновать Тэхёна Чон не хотел. Тихий вскрик из гостиной заставил танцора испуганно дернуться, а после шагнуть в темноту в поисках источника шума. Рядом с диваном он заметил фигуру блондина, что в кошмарном бреду метался на ковре, умоляюще бормоча что-то себе под нос. – Тэ? – тихо позвал молодой человек, но тот не откликнулся, лишь перевернулся на другой бок, тихо судорожно всхлипнув. Белоснежные пряди слиплись от пота, выступившего на лбу и висках, а бесформенная майка задралась, оголяя поясницу и живот. При других обстоятельствах брюнет, несомненно, воспользовался бы возможностью вдоволь полюбоваться чужим телом, но сейчас на это совершенно не было времени. Чонгук впервые видел Кима в таком состоянии и абсолютно не знал, как быть. Ему никогда раньше не доводилось видеть ничего подобного. Одно дело мучиться от собственных кошмаров, и совсем другое – наблюдать за этим со стороны. – Эй, Тэ, проснись, – опустившись на колени рядом с соседом, умоляюще шепнул Гук, осторожно потрепав того по плечу. Тихий голос, казалось, успокоил блондина, который постепенно затихал в кольце теплых рук. Сонно вскинув голову, он разглядел перед собой расплывающиеся очертания знакомого лица. – Чонгук? – прохрипел Тэхён и тут же закашлялся, стараясь прочистить горло. – Что случилось? Ты в порядке? – приподнявшись на локтях, молодой человек взглянул на хозяина дома, что в растерянности замер рядом. – Опять кошмар? – брюнет слабо улыбнулся, услышав подобный вопрос. Даже сейчас Ким умудрялся беспокоиться о нем. – Кошмар, – согласился Чон, – но не у меня, а у тебя. Я только пришел, а ты валяешься на полу и кричишь, – Чонгук замолчал, вовремя прикусив язык, дабы не ляпнуть чего лишнего. Слова застряли в горле, не давая возможности признаться в собственных страхах, что душили изнутри, пугали и рождали сумятицу в голове. – Прости, – окончательно придя в себя, пробормотал Тэ. О недавнем кошмаре напоминало лишь сбитое дыхание, да беспорядочно вздымающаяся грудная клетка. – Ты не должен был это увидеть, – блондин отвернулся от танцора, смутившись собственной слабости, провел ладонями по лицу, отбрасывая со лба влажные пряди и стараясь привести в порядок ворох мыслей. – Тэхён, – Гук неуверенно коснулся плеча Кима. Пальцы осторожно прошлись по напряженной спине, ощущая шершавость бинтов. Почему-то именно сейчас хотелось видеть реакцию парня, оказаться в успокаивающих объятьях и ощутить себя в полной безопасности. И кто из них казался более уязвимым – неизвестно. Тэхён будто окаменел из-за мимолетной ласки, забыл, как дышать, и окончательно запутался в происходящем. Впервые столкнувшись с такого рода неловкостью, он предпочел бы остаться с ней один на один. Вот только это явно не входило в планы Чона, что, несмотря на стеснение, осмелился обнять того со спины, сцепив руки в замок на животе, отчего Тэ вздрогнул в удивлении, ощущая горячее дыхание на шее. – Ты ледяной, – отрешенно заметил молодой человек, чувствуя, как уличная прохлада чужого тела проникала сквозь тонкую ткань майки, скользя по разгоряченной коже толпой мурашек. Недолго думая, Ким накрыл ладони Чонгука своими, стараясь хоть как-то согреть вечно мерзнущего хозяина дома. – А ты такой теплый, – шепнул Гук дрожащим голосом, с жадностью вдыхая исходящий от парня аромат кофе. Уже такой родной и успокаивающий. Единственный островок уюта в океане отчаяния. Проблемы, подобно снежному кому, навалились на него, норовя похоронить под толстым слоем отчаяния. Судорожный вздох как попытка заглушить рвущиеся наружу рыдания. Бесполезно. Вслушиваясь в хриплое дыхание танцора, Тэ ощущал, как стремительно росло в груди беспокойство. Почувствовав неладное, блондин обернулся, ища перемены в осунувшемся от усталости лице. Смущенный пристальным вниманием к своей персоне Чон отвел взгляд, надеясь, что Тэхён не увидит в нем слез. – Чонгук, что стряслось? – молодой человек отстранился, разрывая кольцо объятий, оперевшись спиной на обивку дивана, лениво вытянул ноги, а после притянул слабо сопротивляющегося брюнета к себе на колени, вынуждая поднять на него глаза. Болезненно бледная кожа ярким пятном выделялась в ночном полумраке, а дрожащие блики в бездонных черных омутах затягивали в свою пучину. – Немного двусмысленная поза, не находишь? – слабая улыбка тронула искусанные губы Чона, что попытался спрятать за глупой шуткой собственное смущение. Однако Ким ничего не ответил. Проигнорировав колкость, он осторожно коснулся горячей ладонью щеки танцора, большим пальцем смахнув с нее непрошенную слезу. Его взгляд, серьезный и задумчивый, проникал, казалось, в самое сердце, заставляя сбиваться с ритма. Глаза в глаза, наконец-то открыто, без лжи и лишних слов. Дыхание перехватило и стало трудно дышать. – Я так больше не могу, Тэхён, – тихо всхлипнул Гук, не в силах больше сдерживать дрожащие дорожки слез, что хлынули бесконечным потоком, расчертив щеки прозрачными полосами. Ким продолжал молчать, с грустью глядя в ответ, понимая, что тому требовалось время, чтобы полностью выговориться. Рука медленно скользнула по спине, притягивая в теплые объятия. Чон безоговорочно подчинился, уткнувшись носом в шею блондина, цепляясь пальцами за плечи в поисках защиты. – Чонгук, ты можешь бросить все прямо сейчас. Это только между мной и Юнги, – начал было он, на что Чонгук лишь горько рассмеялся. На мгновение отстранившись, танцор сбросил с себя начавшее раздражать пальто. Горячее тело напротив согревало лучше любой одежды, а лишние куски ткани только мешали почувствовать желанный жар. – Я пытался, Тэхён, – голос немного дрожал, а нос окончательно заложило, но это не помешало ему продолжить. – В ту ночь, когда Юнги привез меня к тебе, – проникновенно зашептал Гук в приоткрытые губы, желание прикоснуться к которым сводило с ума. – Видит Бог, я пытался, а он просто завалил меня на кровать и изнасиловал, как делал это всегда, – от признания, что давило на грудную клетку, стало немного легче, но ожидаемого чувства удовлетворения оно не принесло. – Чувствую себя безвольной тряпкой, – устало вздохнув, пробормотал брюнет, уткнувшись лбом в плечо Кима. Теплые руки скользнули вниз по спине, ощущая под пальцами выступающие позвонки, огладили бока, а затем замерли на бедрах. – Это ведь не все, – догадался Тэхён, чувствуя, как напрягся в объятьях от его слов Чон. – Что случилось, Чонгук? – испугавшись чужой проницательности, танцор неуверенно закусил губу. Рассказывать о проблемах в семье не хотелось. Но и держать все в себе уже не было никаких сил. Разве не об этом он мечтал долгое время – сильное плечо, на которое можно положиться? – Моя мать тяжело больна, – слова дались с трудом, но, уверенный, что стоит только начать, а дальше станет легче, Гук продолжил. – Сегодня звонили из больницы, ей стало хуже, и завтра ее переводят в клинику Германии, – слезы вновь хлынули из глаз, застилая обзор. Чонгук замолчал, чувствуя, как тонкие пальцы успокаивающе гладили его по голове, осторожно перебирая тонкие пряди. В детстве мама часто так делала, когда парню была необходима поддержка. – Расскажи мне, – попросил Ким, щекоча ухо брюнета своим дыханием. Сейчас танцор, как никогда раньше, походил на маленького мальчика, которому требовались защита, забота и понимание. Уверенный, что ему послышалось, Чон отодвинулся, заглядывая в теплые глаза напротив. Нет, не шутка и не розыгрыш. – Ты действительно хочешь слушать чужое нытье? – неуверенно улыбнулся он, скептически выгнув бровь. Слабо верилось в то, что Тэхён, вечно замкнутый и не переваривающий долгих разговоров, добровольно согласился на подобное. Однако тот лишь согласно кивнул, с серьезным видом вытирая дорожки слез со щек. Может, для Чонгука подобное поведение и казалось чем-то из ряда вон выходящим, а вот для Кима обмен считался вполне равноправным. Откровение за откровение. Пришла пора раскрыть карты и показать так тщательно скрываемых в шкафу скелетов. – Хорошо, тогда готовься свернуть челюсть от зевоты.