Not gonna ever own whatʼs mine When youʼre always taking sides Paramore — Decode
01/27/2017 04:30 a.m. — Николаса перевезли в частную клинику его родителей, как я потом узнал. Ни связаться, ни узнать о самочувствии, ни навестить. Мне не разрешалось ровным счетом ничего. Полная изоляция. Чувствовал себя отвратительно. Простуда друга вылилась в ангину, а та норовила перерасти во что-то большее и опасное. Это я уже узнал непосредственно от врачей. Недели ожиданий, разъедающее изнутри чувство вины, — Гук сглотнул ком в горле, стараясь перевести дыхание. — А потом просто позвонили из клиники, известив о смерти Ника. ВИЧ негативно сказался на болезни, катализировав инфекцию, — на мгновение на губах парня мелькнула горькая усмешка, больше похожая на гримасу боли. Тепло ладоней холодила кружка с давно остывшим чаем. — Вчера ты сказал мне, Тэхён, что убил человека. Ну так вот, теперь ты знаешь: я ничуть не лучше. Своими словами загнал друга в могилу. А поскольку матери стало хуже, то и уйти от Юнги не представляется возможным. Эдакое наказание за собственный эгоизм, — он поднял взгляд на Кима, ожидая увидеть презрение в глазах напротив, но там оказалась лишь печаль и понимание. — Ты не виноват в его смерти, Чонгук, — заверил брюнета Тэ, отбирая у того напиток, дабы заварить новый. Не сказать чтобы история сильно поразила молодого человека, скорее, вызвала щемящее чувство тоски. Мир в который раз продемонстрировал свою гадкую сторону, доказывая, что для счастливой жизни нужно приложить слишком много усилий. На улице занимался рассвет, однако комната по-прежнему пребывала в приятном полумраке. Свет только помешал бы. — Нет, виноват, — не унимался Чон, устало вздыхая и пряча лицо в изгибе рук, сложенных на столе. — Если бы я не накричал тогда на него, если бы не заставил тащиться за мной в такой мороз, если бы не вынудил отдать мне свою куртку, — задыхаясь от душивших слез, тихо бубнил Гук. — Я — чудовище, — подытожил танцор, жалобно всхлипывая. — Поверь, ты далеко не чудовище, — ободряюще улыбнувшись, возразил Тэхён. Все прегрешения брюнета меркли по сравнению с прошлыми поступками блондина. С высоты собственного плачевного опыта он смело мог заявить, что произошедшее с другом Чонгука действительно оказалось делом случая. — Зачем ты меня успокаиваешь? — Чон поднял голову, с негодованием глядя на Кима, что, покончив с чаем, шагнул к столу, вручив молодому человеку кружку с дымящимся напитком. Тяжкий груз вины, давящий на плечи, слегка ослабил свою хватку после терзающего душу признания, но не исчез. Да и можно ли вот так запросто простить себя за импульсивность, забравшую жизнь Стюарта? — Потому что мне невыносимо видеть твои слезы, — прямолинейность, с которой Тэ порою выражал свои мысли, поистине, вгоняла в краску. Подавшись вперед, блондин перегнулся через кухонный стол, осторожно смахнув большим пальцем слезу, норовившую сорваться с ресниц. Аккуратно провел подушечками по бархату кожи, задумчиво очертил линию подбородка, а после отстранился от хозяина дома. У Гука же дыхание перехватило от грустного взгляда соседа, приправленного щепоткой тоски. Тело бросило в жар от того, с какой нежностью парень собрал капли влаги со щеки. — Почему ты так заботишься обо мне? — Чонгук не удержался от вопроса, терзающего на протяжении недели. Сердце надеялось на что-то большее, нежели обычное чувство долга, искало намеки там, где их, возможно, и не было, трепетало от ненавязчивых, но таких желанных прикосновений. Отчаянно хотелось взаимности. Увы, пока приходилось довольствоваться тем, что есть: неопределенностью, двусмысленными жестами и взглядами, от которых низ живота сводило в сладкой истоме, одолевала жуткая слабость с дрожью в коленях, а грудную клетку стягивало тугим обручем в предвкушении запретного. — Ты кажешься таким беззащитным, когда плачешь, — испугавшись собственных слов, Тэхён нахмурился. Его сбивал с толку тот спектр эмоций, что каждый раз ослеплял, вынуждая терять контроль. Хваленая сдержанность сходила на нет. Даже самая незначительная близость с Гуком выбивала из колеи, испытывая на прочность. Подобное с ним творилось впервые. — Черт, да я за всю жизнь столько не плакал, сколько за месяцы знакомства с тобой, — возмутился Чон, вызвав тем самым слабую улыбку на губах Кима. Тот протянул ему упаковку бумажных платков. Когда только умудрился отыскать ее — неизвестно. — Ты делаешь меня слабым, — растерянно пробормотал танцор, не заметив, как испуганно вздрогнул от этих слов Тэ. Брюнет, сам того не подозревая, озвучил мысли соседа. — Это называется доверие, Чонгук, — чувствуя неловкость, парень опустил взгляд, изучая узор на кружке и надеясь, что хозяин дома не обратил внимания на странную реакцию. Такая непосредственная проницательность сбивала с толку. Беспокойство острыми иглами жалило грудную клетку. Несмотря на упрямое отрицание очевидного, чувства глубоко внутри не желали подчиняться, отторгали самообман. Что бы Тэхён ни внушал себе, как бы ни старался отнекиваться, а симпатия и неконтролируемая тяга к Гуку ни черта не ослабевали. — Да ну? — недоверчиво хмыкнул Чонгук, отхлебнув чая. Горячая жидкость обожгла язык, небо и горло. Молодой человек закашлялся, смаргивая выступившие на глазах слезы. Кима, что хотел помочь, он остановил взмахом руки. Поднявшись на ноги, танцор шагнул к раковине за глотком холодной воды. — И как часто ты доверялся кому-то? — небрежно облокотившись на тумбу, стараясь сделать как можно менее заинтересованный вид, полюбопытствовал брюнет. — Никогда и никому, — простой и лаконичный ответ. Вот только сердце от него пустилось вскачь. Правильно ли понимал Гук, что именно хотел сказать Тэ? Являлся ли он неким исключением из правил? Заслужил ли особые привилегии? И как можно спокойно отреагировать на такое? — Даже Чимину? — ляпнул и тут же до боли закусил губу от досады. Жгучая ревность бушевала в нем, разъедая внутренности. Вечная незримая борьба за место в сердце Тэхёна. А танцор больше всего на свете желал заполучить пальму первенства. Но разве могла сравниться жалкая шлюха с тем, кто семь лет являлся поддержкой и опорой для блондина? Навряд ли. — Даже ему, — нехотя признался Ким. Упоминание о Паке вызвало далеко не радужные воспоминания. Горечь от случившегося накатила вновь. — Он знал обо мне все, дарил свою любовь, но, похоже, этого было недостаточно, — задумчиво скользя кончиками пальцев по кромке кружки, произнес Тэ, грустно улыбнувшись Чонгуку, что неотрывно следил за каждым шагом соседа. Когда же все успело пойти не так? С каких пор стало важным — делиться мыслями с танцором? Тянущее чувство тоски мешало нормально вздохнуть. — Почему-то мне кажется, — осторожно начал Гук, выключая кран с водой. От волнения пульс забился загнанной птицей в горле, а ладони мгновенно увлажнились. Терзаемый догадками, молодой человек надеялся на положительный ответ, — что ты мне доверяешь, — стопроцентное попадание, сердце, разбивающееся о ребра в безумном танце, и темный нечитаемый взгляд. Пронзительный, глубокий, завораживающий. Тэхён молча поднялся из-за стола и двинулся в сторону Чона, неотрывно глядя на хозяина дома. Растрепанный, уставший, с покрасневшими и распухшими от слез веками, тот вызывал сочувствие и неконтролируемое желание заключить в объятья и утешить. Только приблизившись вплотную, он наконец-то смог шепнуть едва различимое: — Я опасно близок к этому, — сбившееся дыхание, безмолвный диалог и мир, сузившийся до манящих пухлых губ. Как же дико хотелось целоваться. Пробовать на вкус, впиваться зубами, терзая мягкую плоть, а после нежно прижиматься, будто прося прощение за грубость. А еще касаться, лениво скользить по телу пальцами, ощущая жар чужой кожи, сжимать в объятьях до хруста костей и синяков, сходить с ума от глупых нежностей, произнесенных сорванным шепотом на ухо в порыве страсти. А на деле — противная трель мобильника и удаляющаяся спина Тэ. Но я не перейду черту.۞۞۞
01/29/2017 02:20 a.m. Спертый воздух, запотевшие стекла, жаркие гортанные стоны, томные вздохи, полузадушенные всхлипы и звонкие шлепки влажных бедер двух тел, слившихся в страстном танце. Разомлевший на смятых простынях Джин, нетерпеливо подмахивающий размашистым толчкам, поистине, лучшее из зрелищ. Его ломало и крошило. Он падал с огромной высоты и взмывал ввысь, молясь всем известным богам, чтобы эта пытка никогда не заканчивалась. До сорванного голоса, до кровавых царапин на ягодицах и спине, до ярких собственнических синяков и засосов по всему телу. Ким сгорал и возрождался из пепла. Истосковавшийся по ласке, по грубым укусам и тягучим поцелуям, Сокджин полностью отдался во власть инстинктов. Восторженный вскрик и белесые подтеки спермы на животе. Изможденные тела на кровати и слившиеся воедино дыханья. Как всегда крышесносно. Его партнер, едва отдышавшись, поднялся со своего места, направляясь к окну, около которого валялись небрежно заброшенные штаны, из которых тот выудил пачку сигарет и зажигалку. — Как долго мне еще торчать здесь? — лениво потягиваясь и демонстрируя гостю манящие изгибы тела, поинтересовался Джин. Он то и дело бросал мимолетные взгляды на парня сквозь густой веер ресниц. Ему до чертиков надоело сидеть в четырех стенах, изображая из себя жертву. Эдакую прекрасную принцессу, украденную злым драконом. — Как только я получу желаемое, — коротко ответил молодой человек, делая затяжку. Холодный оценивающий взгляд скользнул по обнаженному Киму, пытаясь найти в нем хотя бы какое-то сходство с тем, кто преследовал во снах. Бессмысленно. Как сравнивать день и ночь. Даже цвет волос, и тот, скорее, вызывал отвращение. Разве сравниться какая-то выкрашенная в розовый копна, больше похожая на порцию сладкой ваты, с песочными прядями, яркими, как лучи солнца? — Снова Тэхён? — злость вспыхнула внезапно, ослепляя. В последнее время ненавистного детектива стало слишком много. Казалось, мысли гостя занимал только этот напыщенный ублюдок, и никто более. — Почему всегда он? — процедил Джин, медленно поднимаясь с мятых простыней и двигаясь в сторону равнодушно наблюдавшего за ним парня. Тот лишь скривил губы в усмешке, больше похожей на оскал, выдыхая едкий серый дым прямо в лицо подошедшего. — Это всегда был Тэхён, Джин. Тебе прекрасно известно, почему, — лаконичный ответ и яркие искры пепла, оседающие на запылившийся от времени ковер гостиничного номера. Меткое попадание прямо в сердце. Ким явно ожидал услышать нечто иное. Глаза напротив — пусты и равнодушны ко всему, что не имело отношения к любимому детективу. И плевать он хотел на Сокджина с его чувствами. Ничего не значащая ночь для снятия напряжения. По старой дружбе, так сказать. А, может, чтобы держать приманку на крючке, не давая сорваться, вынуждая пребывать в забвении ложных надежд. — А что насчет меня? — настаивал юноша, цепляясь за оставшиеся крохи самообладания. К горлу подступил ком слез, норовя вылиться в очередную истерику. — Я не какая-то подстилка, чтобы запросто воспользоваться и выбросить, — на это молодой человек лишь рассмеялся. До того наивным ему виделся псевдопленник. — Ты что, до сих пор не понял? — надвигаясь на Кима, тихо заговорил парень. Тот попятился, испуганно забегав глазами по лицу гостя, ища там признаки зарождающейся агрессии. Голос не предвещал ничего хорошего, наполняясь горячими нотками злости. — Ты был мне нужен только для плана. Отлично сыграл, ничего не скажешь. Впрочем, из тебя всегда выходила неплохая пустышка с красивым личиком. — Сукин ты сын, — зашипел Джин. Рука, занесенная для удара, застыла в воздухе, удерживаемая сильной хваткой. Грубый толчок и тело, навалившееся сверху. Не вырваться и не убежать. Никаких шансов на спасение. — Если бы Юнги узнал… — хлесткая пощечина на мгновение оглушила, не дав закончить мысль. — Юнги? Соскучился по своей крысе? — лающий смех и крепкий захват, отдающий острой резью в лопатки. — Ах да, как же я мог забыть: жалкие люди, вроде тебя, всегда находят себе подобных, — шепнул молодой человек на ухо брыкающегося Кима. Тот до последнего пытался сопротивляться. — А что он скажет, когда узнает, что ты променял его на кейс с деньгами? — у Сокджина все внутри похолодело от этих слов. В его планы не вписывалось разоблачение. В глазах других хотелось сохранить образ дружелюбного и милого парня, не способного на предательство. Мин, наверное, единственный, кому не хотелось причинять боль подобного рода. — По-моему, я просил тебя втереться к нему в доверие, — вминая Джина в матрас, продолжил молодой человек. В руке оказался смартфон, взятый с тумбы. Режим съемки, адреналин, бурлящий в крови, и дрожь нетерпения в ожидании незабываемого зрелища. — Спать с ним тебя никто не заставлял, — сердце испуганно сжалось, а после пустилось вскачь. Вот и истинная причина неприязни. — Так вот откуда это презрение во взгляде, — повернув голову так, чтобы видеть мучителя, прохрипел Ким. Отросшие розоватые пряди спадали на глаза, практически закрывая обзор. Больше всего на свете страшила возможность остаться в этом номере навсегда. С перерезанным горлом. Хватка на руках усилилась, а в ягодицы уперлось внушительных размеров возбуждение. — Я думал, что, возможно, ты другой, Джин. Но нет, оказался такой же шлюхой, как и те, кого пользуют богачи в клубе твоего любовника, — обидно, мерзко и больно. Вот только неясно, из-за чего именно. Из-за разбитого сердца, обманутых надежд, задетого самолюбия или нависшей над ним угрозы — быть изнасилованным. — Впрочем, так даже лучше. Улыбнись, малыш, сейчас мы снимем отличное кино для Юнги, — вспыхнула красная лампочка, противно пискнул затвор камеры, а после объектив выловил из полумрака комнаты испуганные глаза, яркие розовые волосы и искаженное мукой лицо с дорожками слез на щеках. Хлесткие удары, удушье, громкие шлепки бедер и тихий плач — восхитительное представление с мольбами о пощаде и криками о помощи. Финальная сцена. Актриса во всей красе. Теперь-то уж точно Мин не усомнится в том, что его принцессе причинили вред, осквернили прекрасное тело. Теперь-то уж он точно не станет сопротивляться и продаст Чонгука. До желанной цели осталась самая малость, а после уже никто не помешает ему заполучить Тэхёна.۞۞۞
01/30/2017 03:40 a.m. Чонгуку казалось, что он сходит с ума. Ким Тэхён на его кухне с каждым днем все больше виделся чем-то правильным, гармоничным и уместным. Будто потерянный много лет назад недостающий кусочек мозаики нашелся и занял свое законное место в единой красочной картине. Домашний, заспанный, с синяками под глазами и колтуном на голове, тот низменно встречал брюнета фирменной кривой улыбкой. Даже дурацкий синий фартук, подаренный Чону кем-то из давних знакомых, смотрелся на блондине потрясающе вкупе с белоснежными полосками бинтов, ярко выделяющимися на смуглой коже. Ребра уже не так сильно тревожили, как раньше, что не могло не радовать. Парень шел на поправку. Шербетовые глаза, некогда угрюмые и отстраненные, сейчас согревали пляшущими в них огоньками радушия. В такие моменты они не говорили. Тэхён не одобрял болтовни на пустой желудок, а Гук и не возражал. Ему дико нравилось. Он был в восторге от того, каким спектром красок Тэ раскрасил его черно-белую кухню. Впервые за два года Чонгук спешил домой. Здесь танцора наконец-то ждала не гнетущая тишина. На столе привычно искрилось в бокале любимое розовое вино. Девчачья газировка, как величал ее ворчливый Ким. Впрочем, это не мешало ему заботливо охлаждать напиток и подавать к завтраку. Ритмичные переливы симфонического рока под аккомпанемент неподражаемого Мэтью Беллами лились из проигрывателя, а поднос заполнялся забытыми вкусностями родом из детства. Печеные бутерброды с ветчиной, помидорами и яйцами, омлет двух видов (с перцем — для Тэхёна, и с маленькими сосисочками, разрезанными по типу осьминожек, — для Чона), панини с ветчиной и сыром, а в довершение ко всему — яичные роллы. Откуда Тэ знал о гастрономических слабостях брюнета, оставалось загадкой. Возможно, чутье, а, может, просто схожие вкусы. В любом случае, подобная забота очаровывала. В руках блондина — неизменно дымящая кружка свежесваренного кофе. Без него он превращался в раздражительного монстра. Турка, до недавнего времени пылившаяся всю ночь на тумбе, ныне сушилась на полке — ее обычном месте обитания в это время суток. Чонгук иной раз задумывался, сколько же способен вместить в себя Ким этого вредного для сердца напитка. Да и черт его знает, когда тот успел притащить кофемолку и любовно упакованные пакетики с различными сортами зерен. Впрочем, Гук не возражал против такой самодеятельности. Несмотря на то что вкусом пойло напоминало сырую землю, танцор с удовольствием вдыхал терпкий аромат, которым пропитался насквозь Тэхён, а заодно и вся кухня. Губы невольно растянулись в счастливой улыбке при виде такой уютной утренней картины. Стараясь двигаться как можно осторожнее, Чон шагнул в помещение, морщась на ходу от прострелившей спину боли. Поясница ныла, а мышцы будто одеревенели. К сожалению, в его профессии не все было так гладко, как казалось на первый взгляд. Грубость клиентов — один из минусов работы. Когда трахаешь абсолютного чужого тебе человека, не особо-то и заботишься о самочувствии партнера. Что уж говорить о шлюхах. Готовность к любого рода экспериментам принималась как должное, поэтому и речи идти не могло о какой-либо дополнительной растяжке. — Тяжелая ночка? — от проницательного взгляда Тэ не укрылось плачевное состояние брюнета. Отбросив прочь полотенце, он направился в его сторону, с беспокойством глядя на Гука. Танцор закусил губу, стараясь подавить рвущий из горла мучительный стон. Таблетка обезболивающего постепенно сходила на нет, возвращая телу ощущение дискомфорта. — Черт, кажется, клиент меня порвал, — Чонгук вцепился в протянутую к нему руку, стараясь тем самым передать весь спектр эмоций, обуревавших парня в данный момент. — Блять, — молодой человек согнулся пополам от судороги, скрутившей низ живота. Тихо выругавшись себе под нос, Ким приобнял Чона, не давая тому упасть, а после потянул прочь с кухни, уводя зачем-то в спальню. — Ложись, — скомандовал Тэхён, кивнув на кровать, и вышел из комнаты. Спустя мгновение брюнет услышал грохот в ванной. Блондин определенно искал что-то. Бросив тоскливый взгляд на коридор, Чонгук тяжело вздохнул и, шипя от острой рези в заднице, послушно лег на свое спальное место, вытянув конечности. Ноющая боль начала медленно распространяться, поднимаясь вверх по позвоночнику. Тэ вернулся в помещение, неся в руках не известные танцору тюбики с мазями. Хозяин дома оперся на локти, с любопытством наблюдая за происходящим. — Приподнимись, нужно снять с тебя штаны, — попросил Ким. Брови Гука в удивлении взлетели вверх, а на губах заиграла улыбка. — Я, конечно, польщен твоим порывом, но сейчас не самое лучшее время для секса, — не удержался от язвительного замечания Чон, сжимая пальцами простынь. За шутками легче всего прятать неловкость и смущение. Особенно когда изучающий взгляд прожигает насквозь, проникая в самые потаенные участки души. — Ты идиот, — обреченно вздохнул Тэхён. На лице молодого человека не дрогнул ни один мускул. Блондин помог осторожно стянуть с танцора брюки, затем белье и в довершение ко всему рубашку. Взор невольно скользнул по обнаженному телу, наслаждаясь плавными изгибами. Любопытство, не более. По крайней мере, так убеждал себя Ким. Почему-то было очень важно запомнить каждую родинку, каждый шрам, каждую линию, любую незначительную деталь. Кожа в полумраке комнаты казалась неестественно бледной. Почти прозрачная, она словно светилась изнутри. Хотелось провести по ней пальцами, убедиться, насколько та мягкая. Бархатистая. Никаких излишеств. Чон выглядел несколько худощавым и от этого по-своему очаровательным. Перекаты мышц, острые лопатки, рельефные руки и икры, подтянутые бедра, выступающие косточки позвонков, по которым хотелось пройтись языком, и очаровательные ямочки над ягодицами. Не удержавшись, Тэ мазнул рукой по изгибу спины и остановил ладонь прямо в ее конце, перед выпуклостью зада. Едва слышный удивленный вздох, слабая дрожь и горящий взгляд из-под ресниц. Гук пребывал в растерянности от действий соседа. Не понимал, чем они вызваны. Дразнящие прикосновения порождали толпу мурашек и щемящее чувство, природу которого трудно установить, где-то в районе солнечного сплетения. В глазах напротив — чернота, затягивающая, притягательная. Крышесносная. В горле пересохло, дыхание сбилось, и стало трудно дышать. Всего на мгновение показалось, что Ким ощущал нечто схожее. Одно смятение на двоих. А ведь блондин всего лишь положил на него ладонь, оставив тяжесть прикосновения на пояснице. Аккурат между двумя ямочками. Они выглядели так, будто Бог приложил большие пальцы к еще влажной глине над полушариями. Очаровательные, словно созданные для поцелуев. — Ну и что дальше? — первым не выдержал Гук, вырвав Тэхёна из задумчивости своим напряженным хриплым голосом. Несмотря на интимность действа, боль набирала обороты, смешиваясь с искрами возбуждения. Если бы не порванные связки, брюнет не стал бы останавливать Тэ, позволив зайти максимально далеко. Вот только сперва хотелось конкретики. Игры в кошки-мышки надоели до чертиков. — Сначала обработаем твое повреждение, — пояснил парень, выдавливая на руку немного мази. Густая консистенция с терпким запахом холодила кожу. Наваждение схлынуло, оставив блондина наедине с мучающимся от рези танцором. Чонгук согласно кивнул, однако через миг испуганно вздрогнул, почувствовав прикосновение к сфинктеру. — Погоди, ты что собираешься… — Чон дернулся в сторону, однако сильные руки не дали уползти далеко, вернув в прежнее положение. Пульс резко подскочил к горлу, а на щеках выступил румянец. — Именно, а теперь замолчи и позволь помочь тебе, — двусмысленная фраза окончательно выбила из колеи, вынудив того спрятать покрасневшее от смущения лицо в подушку. Гук понятия не имел, почему так реагировал на Тэхёна, но факт оставался фактом: давно позабытый стыд вернулся вновь. Холодные пальцы коснулись входа, осторожно надавив на колечко мышц, отчего брюнет рефлекторно сжался. — Расслабься, — успокаивающе погладив парня по бедру, попросил Тэ. Кровь стучала в висках оглушительным набатом. Чонгук закусил губу, стараясь подавить новый стон, на этот раз вызванный далеко не судорогой. Низ живота предательски тянул от зарождающегося жара возбуждения. Близость блондина кружила голову, разливаясь теплом в груди. Стараясь сконцентрироваться на бархатном баритоне молодого человека, он попытался отвлечься от пошлых мыслей. — Умница, — растрепав в беспорядке волосы на затылке танцора, произнес Ким. Пальцы плавно скользнули внутрь, вызвав новый приступ жалящей боли. Протестующе замычав, Чон приподнял бедра, неосознанно позволяя подушечкам проникнуть глубже, задевая простату. Судорожный удивленный вздох, крепкая хватка ладони на талии, не дающая возможности сдвинуться с места, и горячее дыхание, щекочущее шею. — Ш-ш-ш, сейчас будет легче, потерпи, — низкий голос Тэхёна действовал успокаивающе, до сладкой дрожи во всем теле. — Вот так, молодец, — с детства падкий на похвалу, Гук, несмотря на дискомфорт, завелся еще больше. Хотелось повторения того острого наслаждения, однако он подавил в себе желание прижаться к чужой груди, находившейся в опасной близости, и ощутить ее жар. Чонгук слушал его чарующий баритон, нашептывающий слова утешения, и краем сознания отмечал, как медленно отступала на задний план острая резь. Она уже не имела значения. Брюнет сконцентрировался на руках, что гладили спину, мяли ягодицы. Осторожно, едва касаясь, не для того чтобы испачкать еще больше, использовать для сексуальных утех, но чтобы утешить, забрать боль, причиненную бездушным клиентом. Ладонь не спеша сместилась на поясницу, разминая мышцы. Танцор застонал от удовольствия, ощущая, как волны блаженства растекаются по утомленному телу. — Нравится? — дыхание холодило разгоряченные участки кожи. Так приятно и немного щекотно. В голосе отчетливо ощущалась слабая тень улыбки. Легкий кивок в ответ и смеженные веки. Гук полностью отдался во власть рук, разминающих спину. Они снимали напряжение, заставляя забыть о ноющем повреждении. — Боже, не останавливайся, — сонно пробормотал Чон в ответ. Усталость брала верх, затягивая в полудрему, — это восхитительно, — Ким понимающе хмыкнул, продолжив круговыми движениями равномерно втирать мазь. Раньше Чонгук считал, что нет ничего эротичнее танца, когда словно занимаешься любовью с мелодией, выписывая движения под музыку, выплескиваешь свою страсть с помощью чувственных движений. Теперь он изменил свою мнение, понял, что самая эротичная вещь на свете — руки блондина, нежно и в то же время настойчиво скользящие по спине, снимая боль, доставляя удовольствие и не требуя ничего взамен. Балансируя на грани между сном и явью, Гук вспомнил, что так и не попробовал вкусный завтрак. 06:10 a.m. Все люди врут. Всем людям свойственно ошибаться. Все люди хотят любить и быть любимыми. Так думал Чимин, стараясь скрыть тоном особо заметный засос на шее. Ни к чему давать сотрудникам лишние поводы для сплетен. В попытках обмануть самого себя заигрался настолько, что сделал только хуже. Натворил глупостей и почти захлебнулся в отчаянии, слабо скрываемом за ярко подведенными глазами. Мучился от ноющей боли в области сердца. Каждый день превращался в однообразную рутину из океана одиночества. Будто заезженная пластинка. Стало до того тошно, что попытки найти мимолетную «любовь» и порцию ласки на стороне уже не казались такими отвратительными, как раньше. До сегодняшнего утра. Злая ирония, насмешка судьбы. Простенькое смс, от которого становилось дурно. Отель, деловой ужин и наконец-то он. Какая беспечность — предполагать, что чувства легко можно растоптать, вырвать из груди. Казалось, зарубцевавшаяся рана, нанесенная Тэхёном, вскрылась вновь. Пак, как хороший мальчик, сделал все возможное, чтобы исцелиться. На деле же лишь сильнее разодрал кровоточащую болячку. Наверное, было ошибкой — снова провести ночь в компании Хосока. Но Чимин нуждался в этом. Хотел убедиться, насколько велика сила воли. Пожалуй, другое имя, произнесенное на пике страсти, показало, какую власть над ним имел Ким. Хотя кого это теперь волновало? Задница ныла, искусанные губы горели от поцелуев, а на шее багровел засос — свидетельство постыдной слабости, позволившее хотя бы на миг забыться. Шатен не жалел ни о чем. В конце концов, кто знает, чем занимался Тэ со своей шлюхой, пока парень страдал и зализывал раны, стараясь хоть как-то справиться с зияющей дырой в груди, наполнив ее чем-то. Теперь же, как обухом по голове, званый ужин. Снова улыбаться, натянув на лицо маску счастья, как когда-то давно, когда рассерженный Тэхён, уставая от лицемерия, грубо хватал Пака за руку и уводил подальше от гула толпы, на второй этаж, плутая по темным лабиринтам дома. А после, припирая к стенке в одной из дальних комнат, блондин зацеловывал Чимина до томных вздохов, до оторванных пуговиц, до сладкой истомы, до сбитого дыханья и безумного желания, давящего на пах. Нетерпение мешалось с нежностью прикосновений к прохладной коже, накаляя воздух до предела. Собственнические укусы сводили с ума, голова кружилась, а с губ срывались хриплые стоны, эхом разносящиеся по сводам пустых коридоров. Как же он соскучился по всему этому. А что в итоге? Пустая квартира, бутылка белого вина и жрущее изнутри одиночество. И всему виной одно ненавистное имя — Чон Чонгук.۞۞۞
01/31/2017 5:20 p.m. Пробуждение происходило тяжело. Будто выныривая из толщи тяжелой и густой, как кисель, воды, Гук пытался открыть слипшиеся ото сна веки. На улице давно стемнело, и в комнату проникал лишь свет уличных фонарей, окрашивая стены в бледно-золотые и синеватые тона. Голова привычно гудела из-за давления. Взлохматив и без того всклокоченные волосы, Чон поднялся с постели и двинулся в ванную, шлепая босыми ногами по паркету. Задница по-прежнему ныла, правда, уже не так сильно, как вчера. Мази, что дал ему Тэхён, действительно помогали. Юнги, узнавший о происшествии, рвал и метал. Благо, объектом его злости был не танцор, а клиент, с которого начальник содрал нехилую компенсационную сумму. Чонгуку лишь оставалось перейти на щадящий режим, ублажая клиентов только ртом. После утреннего инцидента, брюнет предпочитал смазывать повреждение сам, опасаясь, что еще одно такое утро, проведенное в компании Кима, и молодой человек сорвется. Наскоро приняв душ, парень спустился вниз, где суетился Тэ, бегая из одного угла комнаты в другой, ища что-то. Деловой черный костюм, облегающий стройное тело, и белоснежная рубашка, при взгляде на которые во рту пересохло. Услышав шаги на лестнице, Ким обернулся, встречаясь глазами с Гуком, что небрежно облокотился о перила, с интересом наблюдая за соседом. — Куда-то собрался? — полюбопытствовал он у блондина, что, едва заметно кивнув, шагнул в коридор, пытаясь выбрать верхнюю одежду. Чон последовал за ним, распираемый любопытством. Тот явно шел если не на свидание, то на деловую встречу так уж точно. Со вторым танцор еще мог смириться, а вот от первого его бросало в дрожь, а руки невольно сжимались в кулаки. День ото дня преследовал страх: Чимин, который смог добиться своего, вернув законное звание их с Тэхёном отношениям. — Нужно отлучиться по работе, — рассеянно пробормотал Ким, явно погруженный в свои мысли. — Как твоя задница? — осведомился парень скорее из вежливости. А, может, хозяин дома просто накручивал себя. На самом деле, Тэ боялся смотреть на молодого человека. Полуобнаженный заспанный Чонгук будоражил сознание, вынуждая трескаться по швам самоконтроль. — Ну, — задумчиво протянул брюнет, приблизившись к блондину, — клиенту пришлось выложить крупную сумму денег за то, что порвал меня, поэтому Юнги не зверствует. Теперь я танцую и работаю ртом, — на это Тэхён понимающе хмыкнул. Низ живота сладко заныл от воспоминаний о произошедшем в кабинете. — Да уж, это ты умеешь мастерски, — тихо согласился с ним Тэ, выуживая, наконец, из вороха одежды нужное пальто. Сердце предательски сжалось от брошенных, будто невзначай, слов. Захотелось обнять со спины, вдыхая терпкий запах кофе и меда. Правда, вряд ли бы тот понял мотивы столь странного порыва. Они не виделись всего сутки, а Чон уже соскучился. По улыбке, по полюбившемуся аромату, по долгим разговорам и уютному молчанию. Сегодня утром им так и не удалось пересечься. Блондина не было дома, а у Гука хватило сил лишь перехватить пару бутербродов да доползти до кровати. Коротко кивнув танцору, Ким вышел на мороз. Терзаемый любопытством и пребывающий в скверном расположении духа, Чонгук вернулся в гостиную. Взгляд невольно упал на журнальный столик, где покоился забытый телефон Тэхёна. Усмехнувшись мелькнувшей в голове мысли о том, что желаемое может находиться внутри, молодой человек разблокировал смартфон, заходя в почтовые отправления. Бинго! Коротко начеркав на бумажке адрес, брюнет вызвал такси, а сам пошел собираться. Сегодняшний вечер обещал быть особенным. 6:50 p.m. Январский морозный воздух царапал безупречную гладь купола крыши отеля, рисуя на стекле витиеватые узоры, стремясь оказаться поближе к человеческому теплу. Зала, освещенная ярким светом хрустальных люстр, была переполнена до краев. Высокопоставленные особы, бизнесмены и политики — бассейн с акулами во всей красе. Сверкающие в свете софитов украшения их спутниц ослепляли, а пестрота платьев больно била по глазам, контрастируя с однотипной черно-белой гаммой толстосумов. Тэхён равнодушно скользил по толпе взглядом, не обращая внимания на кокеток, то и дело строящих ему глазки. Расслабив узел галстука, он повернулся к Намджуну, что улыбался одному из начальников их отдела. Отведя напарника в сторону, молодой человек тихо произнес: — Как думаешь, наш босс заметит, если я подсыплю ему в бокал слабительного? — дружелюбно улыбаясь проходящим мимо гостям, Ким ловко изображал вежливое радушие. Ну прямо-таки образцовый страж порядка. Аж челюсть сводит в умилении. — Тэ, может, не стоит? — миролюбиво предложил Нам, чувствуя, как напрягся под прикосновением его руки парень. Зная, как друг ненавидит подобные мероприятия, Джун опасался, как бы офицер не наделал глупостей. Впрочем, Тэхён уже не слушал сержанта. Взгляд вырвал из толпы знакомую фигуру. Пульс резко подскочил, а сердце забилось быстрее. Позабыв про Намджуна, он зашагал прямиком к брюнету, стараясь не потерять того среди посетителей. Чонгук был предельно расслаблен. В каждом движении прослеживалось привычное изящество и самоуверенность. Гордо вскинутый подбородок, кривая усмешка на губах, идеальная укладка и не менее потрясающий костюм, состоящий из черной атласной рубашки, того же оттенка брюк, обтягивающих рельефные накачанные бедра, и вызывающе красного плаща. Среди черно-белых снобов, брюнет казался белой вороной. Прекрасной и умопомрачительной. То и дело заигрывая и подмигивая своим случайно замеченным постоянным клиентам, Гук шел, стараясь найти одну очень важную персону. Жёны, а, возможно, и молоденькие любовницы некоторых богачей, замечая странное поведение своих спутников, что удивлялись и стыдливо отводили глаза в сторону при виде Чона, испепеляющее смотрели сначала на них, а затем и обнаруживали нагло улыбающееся объяснение в толпе. Он стоически игнорировал направленные на него гневные взгляды, которые, казалось, могли убить. Вряд ли кто-то из толстосумов рассчитывал встретить в подобном месте того, с кем они трахались чуть ли не каждый день в закрытом клубе. Выдуманные срочные совещания, абсолютный аврал на работе, проблемы с налоговой и прочие прелести не всегда законного бизнеса. На деле же — темные стены закрытой комнаты и полное удовлетворение своих специфичных вкусов. За всё приходится платить, а за ложь — двойную цену. Конечно, если только супруга, узнавшая правду, не очередная типичная дурочка или охотница за деньгами. Факт измены при разводе вряд ли сыграет в пользу клиента борделя. Его резко схватили за локоть и развернули лицом к себе. Глаза в глаза, электрический разряд тока от прикосновения, сбившееся дыхание и волнительная дрожь предвкушения. Искомый объект сам нашел танцора, с жадностью рассматривая незваного гостя. Взгляд невольно задержался на распахнутом вороте рубашки, открывающем вид на соблазнительные ключицы и тонкий изгиб шеи. В паху все сладко заныло от желания пройтись пальцами по мягкой глади кожи, впиться в нее поцелуем. — Может, объяснишь, зачем ты здесь? — Тэхёну явно была не по душе душная атмосфера хрупкой любезности, которая местами уже трещала по швам от действий Чона. Низкий хриплый голос ударил по нервам, задевая не известные ранее струны в душе брюнета. Жесткий и властный, такому Киму хотелось подчиниться, а еще лучше — прижаться теснее, нашептывая на ухо пошлости, позволяя делать с собой все, что угодно. Наверное, всему виной стал чертов деловой костюм, который, несомненно, шел блондину, вынуждая Гука попрощаться с остатками разума. — Где шампанское, когда оно так нужно? — игнорируя вопрос, громко осведомился Чонгук. Перед ним тут же появилась миловидная официантка, от чего брови в удивлении взметнулись вверх. — Неплохой сервис, — изящные пальцы обхватили тонкие ножки фужеров с искрящейся жидкостью, а девушка, сохраняя на лице дежурную улыбку, удалилась с опустевшим подносом. — Потому что тебя вызвало начальство? — невинно хлопая ресницами, предположил танцор, пригубив игристое вино. Тэ нахмурился, определенно ожидая услышать не это. Сдвинутые к переносице брови и морщинка между ними не предвещали ничего хорошего. — Если ты не расслышал, то я спросил, что ты тут делаешь, — Тэхён впихнул нетронутый напиток проходившему мимо парню в форме персонала, освобождая руки, чтобы скрестить их на груди и выжидающе уставиться на собеседника. — Не мог же ты прийти сюда в одиночку, — губы Чона растянулись в обольстительной улыбке, а сам он просто пожал плечами. Если быть честным, то молодой человек не мог отпустить его одного, догадываясь о присутствии тут небезызвестного шатена. Так легко отдавать Пак Чимину свой трофей Гук не собирался. Потому-то и залез в чужой телефон, который теперь мог послужить неплохим алиби. Напряжение между ними нарастало с каждой минутой, искрилось в воздухе и кружило головы. — Ты забыл свой телефон дома, — брюнет протянул смартфон сбитому с толку Киму. Тот принял гаджет, нечаянно задев пальцами ладонь танцора. Будто удар тока, а взгляд напротив — отчаянный, темный, полный низменного желания и похоти. Сглотнув вязкую слюну, Чонгук хотел было что-то сказать, но так и не смог, заметив за спиной Тэхёна приближающегося к ним сержанта. — Чонгук, вот так встреча, — как всегда вовремя, с неизменной рабочей улыбкой, демонстрирующей ямочки на щеках. Тэ будто окаменел, а лицо превратилось в бесстрастную маску. — Позволишь украсть его у тебя на пару минут? — лёгкий кивок вместо уточнения. Все и так понятно без лишних слов. Побыть наедине у них получалось лишь дома. Здесь же детектив прямо нарасхват. Работа превыше всего. — Ладно, — сомневаясь, Чон рассеянно пожал плечами и, в последний раз бросив взгляд на отошедших напарников, направился в сторону стола с закусками. Идея оставить эту парочку один на один не очень-то прельщала парня. Но лучше так, чем с Чимином, возникшим рядом ещё более внезапно, нежели Намджун. — И какого хрена ты тут забыл? — Пак, несомненно, злился, напоминая рассвирепевшую фурию, готовую наброситься на соперника и разорвать вклочья. Возможно, даже вырвать пару тёмных прядей и выцарапать глаза. Чужая ярость доставляла какое-то садистское удовольствие. Гук любил глумиться над подобными кадрами, ощущая свое превосходство. — Как понимаю, вопрос риторический? — Чонгука больше интересовал выбор между роллами и канапе с беконом, чем этот диалог. Чимин же метал молнии глазами, теряя с каждой секундой контроль над своим гневом. — Если ты пришел поболтать по душам, то извини, я не в настроении, сейчас придет Тэхён, и мы… — Ты можешь сколько угодно времени вертеть перед ним задом, — не дожидаясь продолжения речи, перебил шатен, надвигаясь на танцора, — но он все равно будет любить меня, — слова, сказанные почти шепотом, несли в себе тень неуверенности. Тяжело угрожать кому-то, не до конца веря в собственную правоту. Бедный маленький Чимини. — Да ну? Это поэтому он сбежал от тебя ко мне при первой же возможности? — терпение лопнуло. Так долго копившаяся ненависть к взбалмошному эксперту наконец-то обрела форму, обличенная в ядовитые слова. Исковерканная правда ударила прямиком в сердце. Заслуженная месть за боль, причиненную Киму. Сладкая расправа, которую он так долго ждал. — Знаешь, а нам неплохо живется вместе. Его массаж это нечто, такие нежные руки и… — договорить не дал кулак, прилетевший аккурат в челюсть, разбивая нижнюю губу. — Ты обыкновенная шлюха! Не думай, что он полюбит такого, как ты, — процедил через плотно сжатые зубы Чимин, чья гордость и достоинство были задеты холодным равнодушием. Чонгук, не ожидавший подобного поведения на людях, пошатнулся и удивленно округлил глаза. Пальцы рассеянно коснулись места удара, ощущая подушечками что-то теплое и вязкое. Кровь. — Какого хрена тут творится? — позади Пака возник непосредственный объект негласной борьбы. В груди разлилось непонятное тепло, то ли от долгожданной встречи, то ли от неожиданного спасения. Кто знает, что сделал бы Мин, не приди на выручку Тэхён. Услышав знакомый голос, шатен вмиг изменился в лице, напоминая теперь нашкодившего щенка, боязливо поджавшего хвост. Чон усмехнулся, от чего губа вспыхнула болью, вынуждая поморщиться. — Тэхён, я могу всё объя… — начал было эксперт, однако небрежный взмах руки прервал оправдательную речь. Ким, игнорируя парня, подошел к танцору. Вокруг них потихоньку начала собираться толпа зевак. Вести разговор и дальше здесь не представлялось возможным. Пальцы болезненно впились в локоть, подобно терновым ветвям. Не говоря ни слова, Тэ молча поволок Гука вслед за собой из зала. Видеть сейчас Чимина — невыносимо. Думать о случившимся — ножом по сердцу. Поэтому он просто прошел мимо, даже не обратив внимания на то, как Пак проводил его взглядом. Видимо, надеялся, что блондин обернется. Вот только молодой человек не хотел этого. Время вторых шансов прошло. Довольно этих игр. Чонгук хмурился, старался вырваться, но все без толку. Тэхён вцепился мертвой хваткой, не желая отпускать. Расталкивая людей и бурча на ходу извинения, они быстро курсировали по узким коридорам, то и дело замедляя шаг у дверей. Как итог бессмысленной гонки от невидимого преследователя — нужное помещение, в которое Ким затолкал сначала Гука, а затем вошел сам. — Ну и какого черта ты его разозлил? — наконец успокоившись, заговорил детектив, подводя запыхавшегося брюнета к раковине. Тот пребывал в растерянности. Настроение парня менялось слишком быстро: от пугающей ярости до нежных теплых искр во взгляде. Понять, какая из двух эмоций обращена именно к тебе, очень сложно. — Кто же знал, что этот твой Пак полезет с кулаками? — Чон отрешенно наблюдал за тем, как Тэ открыл кран с холодной водой, смачивая в ней белоснежный носовой платок. Слабая улыбка тронула губы, когда блондин поднес прохладный клочок мокрой ткани к ранке. Все-таки злились не на него, что не могло не радовать. — Он так-то в прошлом занимался тхеквондо, — усмехнулся Ким. Его забавляла реакция молодого человека. Расширившиеся в испуге глаза и потерянный вид, поистине, стоящее зрелище. Повинуясь порыву, он протянул руку, убирая со лба непокорную смоляную прядь. На щеках смущенного неожиданной лаской Чонгука выступил румянец. — Получается, я отделался малой кровью? — упираясь руками в столешницу, Гук позволил Тэхёну устроиться напротив. Завораживающий взгляд и щекочущее лицо дыхание. Наконец-то так близко, что можно ощутить исходящий от кожи едва ощутимый аромат меда и шлейф кофейных зерен. — С тебя и этой хватит, — отнимая платок ото рта, пробормотал блондин, нахмурившись. Кровотечение не желало останавливаться, а губа норовила распухнуть. Затем снова смочил ткань водой и вернул обратно. Не самый лучший антисептик, но, за неимением препаратов, сойдет и так. — Я просто хотел задеть Чимина за живое, чтобы ему было так же больно, как и тебе, — тихо шепнул брюнет. Накатившая волна стыда вынудила потупить взор. Чон понимал, что повел себя по-детски опрометчиво и глупо. На глаза наворачивались слёзы от непонятной обиды, срывая с губ тихий всхлип. В теплых объятьях не казалось чем-то зазорным — проявить слабость. Ощущение уюта и защищенности не покидало с того самого момента, как детектив оказался рядом. — Сильно болит? — вся злость Кима давно улетучилась, а вместо неё в груди расцвело щемящее чувство нежности. Он осторожно склонился над Гуком и, зацепив пальцами острый подбородок, поднял опущенную голову, вынуждая Чонгука смотреть себе в глаза. Плохая, очень плохая идея. Бездонные черные омуты, глубокие и завораживающие, порабощали, заставляя забыть обо всем на свете. — Уже нет, — голос предательски дрогнул, а сердце забилось в бешеном ритме, словно в приступе аритмии. Кончик языка скользнул по неожиданно ставшим сухими губам, пока чужое лицо нерешительно приближалось. Раздался щелчок двери, заставивший парней в испуге отпрянуть друг от друга и уставиться на человека, разрушившего этот прекрасный момент. — Не хочу прерывать вашу идиллию, но у нас тут труп в триста пятнадцатом номере, — вторгшимся оказался Ким Намджун, и его совершенно не смутила представшая перед ним картина. В данный момент сержанта мало что беспокоило. Кроме очередного убийства прямо в разгар званого ужина. Похоже, покой им только снится. В том, что это постарался их убийца, сомнений не возникало. Достаточно было взглянуть на труп: сложенные лоскуты одежды едва ли прикрывали худощавое бледное тело парня лет двадцати-двадцати пяти, на груди которого красовалась знакомая аббревиатура, начертанная стекающей по ключицам кровью, в довершение ко всему — отрезанный член. Рядом с трупом, вскинув руки, замерла фигура в странном одеянии средневекового чумного врача: остроносая маска со стеклянными линзами напоминала морду ворона, с плеч ниспадал плащ-балахон, скрывающий плотный костюм, а на голове, поверх капюшона, — низкий колпак, который походил на шутовской, не хватало только колокольчиков. Вновь ужасающее своей изощренностью убийство с легким оттенком драматизма, возведенное в ранг искусства. Потрясающе и отвратительно одновременно. — Как ты нас нашел? — принимая от судмедэксперта пару медицинских перчаток, поинтересовался Тэхён. Жертва не успела остыть, а, значит, убийца мог до сих пор находиться в здании, возможно, даже затерялся среди толпы гостей. Намджун же принял от одного из помощников свой блокнот с заметками. — Кое-кто из наших видел, как ты заводил в туалет какого-то несчастного паренька, — быстро пробежавшись глазами по исписанному листку, пробормотал сержант. Более парень никак не прокомментировал случившееся в уборной, хотя внутри все клокотало от злости и ревности. Зайди он чуть позже, и увиденное точно повергло бы в шок. — Номер оформлен на некоего Сэма Брауни. Судя по базе данных, это наша жертва. Двадцать три года… — Дай угадаю, работает в нашем загородном клубе? — Чон лениво потянулся, отчего плоский живот, скрываемый шелком рубашки, слегка оголился. Когда только успел подобраться так близко — неизвестно. Брюнет с любопытством оглядывал номер отеля, стараясь понять, кому могло придти в голову притащить сюда манекен чумного доктора. — Ему нельзя здесь находиться, — Джун раздраженно сложил руки на груди, неодобрительно глядя исподлобья на сопровождающего детектива парня. С этим Тэ не стал спорить, соглашаясь с напарником. Будучи бывшим подозреваемым, танцор снова мог попасть под горячую руку. — Иди в машину, — Ким выудил из кармана брюк ключи от авто, блеснувших в свете вспышек фотоаппаратуры, и протянул их Чонгуку. В дверях показались два человека: высокая рыжая девушка в сопровождении знакомого коренастого судмедэксперта. Длинные полы алого платья развевались от уверенной походки незнакомки, тогда как ее спутник шел, опустив голову, и разглядывал мыски своей обуви. Из-за последнего Гук, собиравшийся было уйти, засомневался в правильности своего решения. Заметивший его неуверенность Тэ склонился к нему, едва ощутимо касаясь губами уха, и нетерпеливо зашептал: — Иди уже, все будет нормально, — окинув недоверчивым взглядом сначала Кима, а затем и Чимина, Чон согласно кивнул скорее себе, нежели кому-то еще, и направился к выходу, демонстративно не глядя на вновь пришедших. Теперь, когда ничто не отвлекало от дела, Тэхён переключил свое внимание на труп. — Время для викторины. Внимание, первый вопрос: что здесь делаю я, если у жертвы перерезана глотка? — Бриджит заправила выбившуюся из прически прядь за ухо. Идти дальше она не решилась из опасений заляпать платье. — Все просто. Должно же быть что-то прекрасное на месте преступления, — нашелся с ответом Намджун, успевший за это время переговорить с экспертами, что сделали предварительное заключение. — Это наш серийник. Погибший — еще один танцор из «Kumamonʼs House», пока что не известно, кто именно из гостей пригласил его. Наши сотрудники прочесывают периметр, возможно, убийца до сих пор где-то поблизости. Камеры слежения чисты. Тэхён, что думаешь? — Ким повернулся в сторону детектива, что склонился над трупом, внимательно изучая что-то на его теле. — Тэхён? — Аббревиатура. Кажется, я разгадал ее, — заинтригованные, сотрудники подошли ближе. — Очевидно, что на каждой жертве убийца оставлял послание, просто шифровал его. Что-то наподобие «Whore must die». Это объясняет круг жертв и драматизм. Проститутки и проституты своего рода актеры, мастера драмы, преображающиеся на сцене — постельном ложе, — блондин поднялся с колен, снимая начинающие раздражать перчатки. — Шлюхи должны быть мертвы? Что ж, в этом что-то есть, — хмыкнул Намджун, делая пометки в блокноте. Тэ рассеянно кивнул, наблюдая за Чимином, что счастливо улыбался одному из судмедэкспертов. Внезапная волна ревности нахлынула на молодого человека, окончательно сбивая с толку. — Хорошо, думаю, ты можешь идти, — пожав напарнику руку, детектив двинулся к выходу, не желая и дальше наблюдать за шатеном. Вот только у Пака были на этот счет другие планы. — Тэ, подожди, нам нужно поговорить, — он догнал его уже у дверей лифта. Дыхание сбилось от бега, а полы пиджака распахнулись, демонстрируя белоснежную рубашку с глубоким вырезом, открывающим вид на острые ключицы. — По-моему, мы уже все друг другу сказали, разве нет? — фраза, сказанная скорее для виду, ведь взгляд давно устремился на лицо парня, что выглядел довольно изможденным. Вероятно, сказывались бессонные ночи. Сам того не замечая, Ким приблизился к эксперту, жадно вглядываясь в родные черты, по которым успел соскучиться. — Брось, Тэ, мы оба сглупили в данной ситуации, наломали дров, но ведь можно еще все исправить, — воодушевленный вниманием со стороны блондина, Пак первым сделал шаг к примирению. Кончики пальцев неуверенно коснулись руки детектива. — Нет, Чимин, это я сглупил, а вот ты здорово накосячил, и мне, честно говоря, плевать, чем ты руководствовался, когда ложился под Хосока. Это не меняет того, — слова словно разрушили незримый барьер, вынуждая Мина сорваться на крик, прерывая монолог Тэхёна. Будто плотину прорвало, позволяя вылиться наружу долго копившемуся негативу. — Чего, Тэхён? Того, что между нами все кончено? Того, что ты теперь трахаешься с Чонгуком? Того, что мы вот так легко перечеркнули семь лет наших отношений из-за ошибки, не попытавшись ничего исправить? Того, чт… — его губы накрыли чужие, до одури родные, нежные и странно холодные. Бесило. Как же Тэ все бесило. Особенно шатен, которого он прижал к стенке, затыкая поцелуем. Страстным, несдержанным, жарким, мокрым. Хотелось рвать и метать. Или содрать к чертовой матери с него этот блядский пиджак. Несдержанно застонав, Пак теснее прижался к блондину, закрывая глаза и отдаваясь на волю нетерпеливым прикосновениям и рукам, блуждающим по всему телу. Как же Чимин соскучился по нему. И какой смысл — столько недель убегать от неизбежного, чтобы вернуться к тому, от чего ушли? Ким отстранился, загнанно дыша, заглядывая в подернутые пеленой возбуждения глаза эксперта. Губы припухли от поцелуев, а сбитое дыхание услужливо демонстрировало, чем они занимались буквально пару секунд назад. Чистейшая похоть во всей красе. Пальцы мазнули по подбородку, опускаясь на шею, взгляд невольно проследил траекторию, натыкаясь на едва заметный за слоем тона засос. След от чужой метки, оставленной совсем недавно. Буквально на днях. Сердце скрутило судорогой от осознания увиденного. Вспыхнувшая надежда мгновенно угасла, оставив после себя затухающее пепелище. Стало трудно дышать, будто кто-то с размаху зарядил ему в солнечное сплетение. Идиот. Самый настоящий. — Того, что мне очень больно, — тихий хриплый шепот вызвал дрожь во всем теле. Чимин непонимающе поднял на него глаза, встречаясь со взглядом, полным отчаяния. Ведь все было хорошо, что могло измениться за каких-то пару минут? Большой палец больно надавил на гематому, заставив зашипеть от дискомфорта. А вот и ответ. Безмолвный, но вполне понятный. Ким отстранился от шатена и, опустив голову, зашагал к лифту, оставив позади ошарашенного Мина, который заново учился дышать и пытался собрать себя по кусочкам, наконец, осознав, что же он наделал. — Стой, Тэ, пожалуйста, не уходи, — отчаянно цепляясь за чужой локоть, взмолился молодой человек, зажмурившись. Если Тэхён сейчас уйдет, то все. Это конец. А сказать в свою защиту нечего, потому что снова наломал дров, снова поступил необдуманно, снова все испортил. — Зачем, Чимин? Зачем? — раздосадовано покачав головой, пробормотал блондин, вскинув на парня взгляд, полный боли и отчаяния, то и дело невольно возвращаясь к засосу. — Я, — детектив замолчал, устало вздохнув. Как же гадко было на душе. И обидно до слез. — Ты за этим звонил все эти недели, да? Хотел сообщить мне, какая я мразь и что между нами все кончено? — тихо продолжил он, глядя куда угодно, только не на Чимина. А тот отчаянно мотал головой, пытаясь проглотить рвущиеся наружу рыдания. — Знаешь, это даже смешно, ведь я, несмотря на ссору… — Ким осекся. Признание в любви застряло в горле. — Я на что-то надеялся. Видимо зря. Впрочем, сам виноват, — губ коснулась кривая усмешка, больше похожая на гримасу. — Что ж, я тебя понял. Хосок отличный парень, — вырвав руку, молодой человек наконец-то вошел в кабину лифта. Зажав дверь ладонью, Тэхён в последний раз взглянул на Пака. — Между мной и Чонгуком ничего не было, — слова — как пощечина в ответ на сотни подозрений. Не сорвался, не обманул, тоже ломался изнутри, а теперь, кажется, разрушен полностью. И уж на этот раз точно нет никаких преград для новых чувств. Как, впрочем, и нет повода для вины. Чимин сам толкнул его в объятья другого, дав добро на то, что так тщательно сдерживалось в надежде на восстановление старых отношений. Поздно. Двери закрылись, и лифт уехал, унося вместе с собой частицу чего-то важного. На улице заметно похолодало, но это не имело ровным счетом никакого значения. Терзаемый собственными мыслями, Ким забрался в салон автомобиля, где его ждал сонный Чон. При виде блондина танцор едва заметно улыбнулся уголками губ, пристегиваясь ремнем безопасности. — Что-то случилось? — поинтересовался Гук, бросив обеспокоенный взгляд на лицо детектива. Тот едва заметно кивнул, не особо желая вдаваться в подробности. Они и не требовались. От природы догадливый, брюнет смог сам сложить дважды два, верно расценив мрачный вид водителя. Наверняка они с Чимином поссорились. Если бы было иначе, Тэ, вероятно, сейчас ехал не с ним, а с Паком к нему домой. Осознание второй роли, своего рода запасного аэропорта, неприятно кольнуло в области груди. Обидно и мерзко, но терпимо. Бурю можно переждать, и тогда, возможно, все мечты сбудутся. Главное — дожить до них. Ненавязчивая вибрация мобильника оповестила о новом смс. И уж лучше бы Чону не читать его вовсе, потому что написанное не предвещало ничего хорошего, позволяя холодному липкому страху заструиться по спине: «Красивый плащ, Чонгуки. Мне очень понравилось. Сексуально и чувственно. Интересно, а твоя кровь такая же ярко-красная или же грязная, как, впрочем, у всех шлюх? Мы скоро узнаем это, малыш. Не скучай.»