Открой глаза

* * *

Эрик поднял руку и снова опустил. Он стоял перед спальней Чарльза уже добрых минут десять, не решаясь постучать, хотя не так давно был полон праведного гнева - по большей части от своих собственных мыслей. Когда они вернулись из стрип-клуба, Ксавье понадобилась по-настоящему неотложная помощь: он вновь потерял слишком много крови, снова заставив друзей едва не свихнуться, пока они приводили его в порядок. К счастью, теперь Хэнк ждал не один: Шон, как и Алекс, решил пока остаться, они помогли перенести из машины спасённую, а вот Леншерр на руках тащил в дом Чарльза, молясь, чтобы МакКой своими волшебными руками успел подлатать его до того, как Ксавье отправится на тот свет. Снова стол в лаборатории, снова антисептики, бинты, капельницы, снова Эрик прижался ухом к груди друга всего на секунду - и выдохнул, услышав сердцебиение. Это уже переходило все границы. Нет, безусловно, и раньше приходилось привозить Чарльза домой в бессознательном состоянии, и Хэнк буквально реанимировал его в доме, но это происходило не так часто, теперь же у Эрика каждый раз случалась паника, что вот сейчас точно всё - доигрались. Потому что Ксавье не просто себя не жалел, наоборот, он бросался в самое пекло, не позволяя себе помогать толком, все удары принимая на себя. И вот результат - в очередной раз он лежит в своей спальне под капельницей, а его друзья караулят, когда он придёт в себя. Эрик собирался с ним поговорить и поговорить серьёзно, потому что нельзя, просто нельзя так к себе относиться. Это безответственно, это безалаберно, это... Разрывало ему сердце. Но будет ли это признание аргументом для Чарльза? Как он отнесётся к тому, что Эрик его... любит? Леншерр сам не был уверен в своих чувствах, но после последней их вылазки он понял, что просто не сможет жить без Чарльза, что его жизнь закончится, если друг в один из дней не придёт в себя. И Эрик собирался вытрясти из Ксавье обещание - что тот начнёт делить обязанности при проведении обряда и во всём остальном, в противном случае он не только сестру не спасёт, но и себя в гроб загонит. И в голове у Леншерра сложилась пламенная речь по этому поводу, он подобрал с десяток разумных доводов, он был уверен в том, что целиком и полностью прав, но - стоял у двери спальни Чарльза и был не в силах постучаться. Наконец, Эрик одёрнул сам себя и пару раз стукнул согнутым указательным пальцем по дереву, толкая дверь после негромкого "войдите". Кто бы сомневался... Снова за столом, снова пишет что-то в своей книжице, сверяясь с какими-то книгами. Руки Чарльза были забинтованы после недавнего, там уже во многом всё заживало, но Хэнк требовал, чтобы Чарльз продолжал носить повязку пока что - и Эрик был с ним полностью согласен. Он прикрыл за собой дверь, подходя к столу, и Ксавье отложил ручку, потирая ладонями лицо. - Кажется, Хэнк сказал, чтобы ты лежал. - У меня нет времени лежать, ты знаешь, - Чарльз убрал руки от лица и чуть улыбнулся, смотря снизу вверх. - Но спасибо за заботу. - Чарльз... - Эрик сделал небольшую паузу, вглядываясь в голубые глаза друга. - Так нельзя. - Как - так? Эрик молчал. Смотрел на Чарльза и молчал, потому что понимал по его взгляду, что он всё знает. Все слова Леншерра, все его доводы, все аргументы и все выводы. Очевидно, Ксавье и сам всё это не раз прокручивал в голове, спорил сам с собой, где-то соглашался, где-то нет, отметал всё и снова перебирал "за" и "против", как бусины на чётках, как лепестки у ромашки, как руны в мешочке. И ответ оставался одним: он всё делает правильно. Так, как должен. И у него всегда есть опора, и Чарльз сейчас смотрел на эту опору, не мигая. Что он чувствует? Что у него внутри? Что переживает сердце после семи лет поисков и боли? Эрик за последние дни задавался этими вопросами не единожды. Он думал о Чарльзе, думал не как о друге - и был уже не в силах гнать от себя эти мысли, наоборот, они захватывали его всё больше, от них было не скрыться даже во сне, даже туда Ксавье пробился, словно был телепатом и действительно мог залезать в голову других людей. Леншерр, казалось, просто сходил с ума от того, что испытывал. - Я люблю тебя. Слова сорвались раньше, чем Эрик успел удержать их. Он замер сам и видел, как замер друг, распахнув глаза шире. Ксавье медленно поднялся со стула, опираясь на спинку, Леншерр почему-то зацепился взглядом за его забинтованные пальцы - они подрагивали. - Эрик... Он медленно перевёл взгляд с пальцев обратно на лицо Чарльза - и в ту же секунду шагнул к нему, порывисто обнимая, прижимая к себе и целуя. Нервы, терпение, приличия - всё это сдало и сдалось словно по щелчку пальца, и Эрик просто зарылся пальцами в волосы на затылке друга, накрывая его губы своими, чувствуя, как сам дрожит от того, что Чарльз так близко. И колени немного подкосились, когда Ксавье вдруг обнял его за шею и чуть прижался сам, Эрик опешил от такого, не ожидая, но быстро взял себя в руки, точнее, совершенно потерял контроль, потому что вцепился в рубашку Чарльза на спине, рывком вытаскивая её из-за пояса брюк. Он целовал друга горячо и долго, скользя ладонью под ткань, по коже, вдоль позвоночника, и Ксавье не возражал, так что можно было позволить себе совсем осмелеть - и Эрик сделал несколько шагов, оттесняя его к кровати, роняя друга на покрывало и мгновенно оказываясь сверху. - Эрик... - Чарльз повторил его имя, едва дыша, и Леншерр почувствовал, как у него пульсирует кровь в висках, как в паху всё каменеет от того, каким сейчас беспомощным выглядит всегда спокойный и уверенный в себе Ксавье. - Просто доверься мне. Он медленно целовал шею Чарльза, расстёгивая на нём рубашку, постепенно опускаясь поцелуями всё ниже, касаясь кончиком языка шрамов или обводя им узоры, прослеживая их, скользя по ним. Эрик наслаждался тем, как Ксавье выгибается под его ласками, кусает пальцы, стесняясь стонать, комкает покрывало. Когда, наконец, он оказался без одежды полностью, у Леншерра перехватило дыхание - такой красивый, такой откликающийся, такой... принадлежащий ему одному. Эрик уделял безмерно много внимания внутренней стороне бедра Чарльза, растягивая его пальцами медленно и осторожно, в то же время чуть прикусывая нежную кожу и улыбаясь хищно тому, как охает Ксавье в ответ на такое. Страхи исчезли вместе с сомнениями, вместе со всеми "но" и "нет", осталось только бесконечное взаимное притяжение, которому поддались оба, и Эрик точно знал, что и как ему надо делать. Он легко уложил Чарльза набок, вытягиваясь рядом, и повернул голову друга к себе за подбородок, вовлекая его в ещё один долгий поцелуй, не отпуская, даже когда Ксавье чуть прикусил его губу от первого толчка. Он ещё и приглушённо вскрикнул - но тоже в поцелуй, послушно выгибаясь в пояснице, и Эрик вновь поразился этой перемене в поведении друга. Чарльз Ксавье был воплощением силы, уверенности, твёрдости, непоколебимости, упрямства - и Леншерр мог бы ещё долго перечислять все его качества, говорящие о том, насколько он самодостаточный и, пожалуй, монументального характера человек. И сейчас он, всегда такой независимый, ярко отзывался на каждое прикосновение, послушно подставлял губы под поцелуи и вообще двигался вместе с Эриком так, как тот хотел. И это пьянило, это заставляло желать его ещё больше, и Леншерр рывком оказался снова сверху, входя глубже, вырывая всё-таки полустон-полукрик из груди Чарльза, сразу мягко целуя его в шею, успокаивая и замирая на пару секунд, чтобы дать ему привыкнуть. - Я люблю тебя... - повторил своё признание Эрик, шепча на ухо Ксавье. Тот судорожно выдохнул и приподнялся на локтях, поворачиваясь чуть, чтобы поцеловать Леншерра - впервые сам, и это был самый желанный для Эрика поцелуй за всю его жизнь. Он смутно помнил, как ускорялся, как прижимал друга к себе, обхватив одной рукой поперёк торса, как целовал его до бесконечности, и голова кружилась от удовольствия и чёрных узоров, покрывающих всё тело Чарльза. Тяжело дыша, он прижал к себе Ксавье, кажется, они оба кончили не по одному разу, кажется, весь дом это слышал, кажется... Всё сейчас было "кажется", а реальным оставался только Чарльз - такой горячий, такой близкий, такой родной. Эрик уткнулся в тёмные волосы, обнимая друга крепко, точно зная, что это был не просто секс, они не просто поддались желанию, забыв обо всём, нет-нет... Это было признанием. Большим признанием - Эрика в любви, Чарльза - в доверии. - Я тебя тоже люблю, - голос Ксавье прозвучал неожиданно, и на пару секунд Эрик забыл, как вдыхать воздух, он едва не задохнулся, с каким-то отчаянием прижимая Чарльза к себе сильнее. Тело Ксавье было покрыто мистическими узорами и, кажется, бесконечными шрамами, но Леншерр знал, что главный рубец, главный шрам, самый страшный из всех - на его сердце. И он надеялся, что они сделали первый шаг - пусть один из тысячи, но сделали - к тому, чтобы его свести. И к тому, чтобы раз и навсегда избавиться от всех их внутренних демонов, потому что теперь было кому с ними бороться - в непосредственной близости.