Свалка

      Это стало чем-то вроде его собственной традиции. Падать и подниматься, даже в те моменты, когда он, казалось бы, не чувствовал собственных ног. Когда не ощущал рук, все тело было будто не его, а боль накатывала такая, что впору только выть на луну, жалуясь круглому белому шарику на свою дурацкую судьбу.       Кто виноват в том, что у него в восемнадцать лет нет ничего, кроме изматывающих тренировок, криков наставников и постоянной, раздирающей тело боли?       Кто виноват в том, что некоторые детки в его возрасте думают о том, как бы классно склеить девчонку в клубе, а потом нажраться вместе с ней, продолжая вечер и ночь в куда более интимной обстановке?       И кто, вашу мать, виноват в том, что он бьет по боксерской груше снова и снова, хотя костяшки сбиты в кровь, которая пропитала бинты, и, кажется, придется отдирать ткань прямо от мяса, постанывая от боли, оттенкам которой, кажется, нет конца и края?       Стайлз ревел от жалости к самому себе, раз за разом срывался, бросал на пол тренажерного зала опостылевшие перчатки, выбегал прочь, садился прямо на пол в огромном, блестящем идеальной чистотой коридоре дома Дерека, и сжимал до боли виски, пытаясь абстрагироваться от того, что чувствует.       Ничего не получалось.       Ему было плохо, было больно, казалось, никогда не закончится этот ад, в котором голоса наставников были сродни крикам демонов, настигающих в любой точке, куда бы только не хотелось спрятаться, зарыться, закопаться ко всем чертям. Стайлз кричал на Марию, ненавидел Криса, который пять раз за последние три дня ломал ему руки, хотел зверски убить Джексона, который эти самые руки сращивал, вкалывая лекарства, от чего было лишь больнее. Да, круто, конечно, когда кости приходят в норму за ночь, но вместе с ускоренной регенерацией Стайлз получал удвоенную, нет, утроенную боль, которую ему никто не старался облегчить.       И он знал, прекрасно знал, что после боев на арене ему будет в разы хуже. Что сломанные руки это минимум, который ожидает после всего, что с ним произойдет. Что он, возможно, не сможет даже уйти сам, и кому-то из наставников придется его уносить.       Крис учил терпеть боль.       О, житель пустынного сектора и один из лучших наставников их мира умел это делать мастерски. В тот момент, когда он впервые выломал Стайлзу руку, заворачивая ее так, как она, казалось бы, вообще не может быть, на лице Криса не дрогнул ни один мускул. Он даже не напрягся, даже не поморщился, слыша крик Стайлза, совершенно не ожидавшего, что его тренировка превратится в семинар по терпению.       Мария, которая прибежала, услышав громкий вопль, замерла, стушевавшись под тяжелым взглядом Криса. Она хотела помочь Стайлзу, на мгновение даже показалось, что в карих глазах мелькнуло что-то, похожее на сочувствие, но оно моментально пропало, стоило только Дереку войти в зал следом за женой. Он привел с собой очередного наставника, взгляд красных глаз которого обещал Стайлзу все муки ада еще похлеще тех, которые доставлял ему Крис.       Том был жителем сектора льда, ледяным великаном с кожей, испещренной витиеватыми линиями шрамов. Позже Стайлз узнал о том, что такой узор получают лишь лучшие из лучших, и вырезают полоски на живую, не прибегая к обезболиванию. Это в очередной раз доказывает то, что претендент на звание тренера умеет вытерпеть многое. Шрамы ничем не лечат, не смазывают и не помогают затянуться. Можно лишь принимать душ и протирать свежие раны дезинфицирующим составом, но не более того.       Том был весь исполосован. Шрамы на его теле были тройными, каждая линия имела по два близнеца, в точности повторяющих сложные узоры. Стайлз, в очередной раз пытаясь не орать от сломанной кости, смотрел во все глаза за молча наблюдающим за ним и Крисом ледяным великаном и гадал, что же пришлось пережить Тому, который как-то слишком пристально провожал его и наставника из сектора пустыни взглядом красных глаз.       Крис все равно был выше Тома, который, как рассказал Стайлзу как-то Джексон, пока лечил его повреждения, отличался от основной массы жителей ледяного сектора. Стайлз и сам помнил, что те великаны, которых они со Скоттом встречали на трассе, были раза в два выше Тома. Видимо поэтому этот наставник совсем помешался на том, чтобы стать лучшим. Столько шрамов, сколько было у Тома, Стайлз не видел ни у кого.       Даже у себя.       В то далекое время, когда на его теле не было живого места от выпуклых и уродливых темно-розовых полосок.       Сейчас же его кожу разукрасили синяки и кровоподтеки. Не было ни одного места, которое не оказалось бы отмеченным синим пятном от удара или от падения. Ноги были стерты от постоянных пробежек, ладони превратились в одну большую мозоль от грифа штанги, а костяшки, казалось, вообще потеряли чувствительность.       Хотя, так и должно было быть. Крис заставлял его бить стену до тех пор, пока руки не прошивало судорогой. Пока покалывания от нервных окончаний не перерастали в адскую боль, а руки не превращались в одно большое кровавое месиво, на котором даже было не разобрать, насколько сильны повреждения.       Но Крис своего добился. Спустя долгие дни ужасной боли, Стайлз вдруг осознал, что может сколько угодно бить по стене. Он видит кровь на лопнувшей в очередной раз коже, он понимает, что ему, наверное, должно быть больно руки, но абсолютно ничего не чувствует. Тогда он впервые поднял глаза и прямо посмотрел на Криса. Тот лишь дернул уголком губ и кивнул головой в сторону беговой дорожки, давая понять, что Стайлз прошел очередной этап тренировки, отмеченной в голове наставника в каком-то ему одному известном порядке. Но Стайлза все равно ожидала пробежка в десять километров, а затем тренировка на этаже имитации, где его ожидала Мария.       Они почти перестали разговаривать, потому что у Стайлза на это совсем не оставалось сил. Увидев Тома, он, конечно же, хотел поговорить с единственной, кто вообще хотя бы как-то его понимал, но наставники высасывали все силы. Даже ложку за ужином было тяжело держать.       Том, сидевший по правую сторону от Дерека и что-то тихо ему говоривший, пугал просто до колик в животе. Даже темная коса со вплетенными в нее бусинами и кристаллами льда, которые почему-то не таяли, не делала Тома более мягким. Традиционные подвески на шее и запястьях, тихонько позвякивающие при каждом движении, превращали Тома во что-то совсем нечеловеческое, хотя как раз-таки от человека в нем действительно не было совершенно ничего. Стайлз с опаской глянул в сторону Тома еще раз и вернулся к каше в своей тарелке, пытаясь лишний раз не двигать пару часов назад восстановленной Джексоном ногой. Крис сегодня совсем вышел из себя, гоняя Стайлза так, как никогда до этого. Хотя всех возможностей наставника так до сих пор он и не знал.       Том рассмеялся и хлопнул Дерека по плечу. Он потянулся рукой к запотевшему графину и, налив себе в стакан чего-то ярко-красного, отпил, быстро облизывая губы. Дерек в это время следил за Томом, немного прикрыв глаза и отпивая из собственного стакана виски. Дерек улыбался, внимательно слушал жителя ледяного сектора и, казалось, не обращал больше ни на кого внимания.       Стайлз покосился на Марию, которая, отправив в рот брокколи, подмигнула ему. Она сидела рядом с Джексоном, по обыкновению что-то печатающим на планшете. Если бы не все та же Мария, подсовывающая доктору в тарелку еду, тот бы и вовсе забыл об этом немаловажном в жизни каждого ритуале. Джексон был настолько погружен в свою работу, что, казалось, отвлекался от нее только тогда, когда на кушетке в его лаборатории в очередной раз оказывался переломанный во всех местах Стайлз, орущий от боли.       Глянув на Криса, сидящего напротив, Стайлз едва не подавился. В голубых глазах наставника из сектора пустыни полыхала такая ярость, что захотелось немедленно спрятаться подальше, лишь бы не оказаться на ее пути. Крис, казалось, не замечал ничего, кроме тихо переговаривающихся Тома и Дерека, сверля обоих взглядом. Он не съел ничего из собственной порции, лишь пару раз приложился к стакану с чем-то явно крепким, потому что на смуглой коже щек едва заметно проступил румянец. Такой же, Стайлз уже как-то замечал, появлялся и у Дерека, когда тот пил виски.       Что так разозлило Криса, Стайлз так и не понял. Том не обращал ни на кого внимания, если не считать пристального наблюдения за тренировками, и вот сейчас — общения с Дереком. Снова глянув на Криса, Стайлз тихо выдохнул: ярость в голубых глазах никуда не исчезла, лишь стала еще больше.       Хотя, казалось бы, куда еще-то?       — Спасибо за ужин, — голос Криса нарушил относительную тишину столовой. — Завтра утром жду сразу на этаже имитации, — это уже было сказано именно Стайлзу и, дождавшись его кивка, Крис стремительно вышел из большого зала.       Том хмыкнул и что-то снова сказал Дереку, наклонившись к его уху. Мария усмехнулась, пихнула Джексона локтем в бок, и они оба поднялись, коротко попрощавшись. Стайлзу вдруг резко захотелось выйти следом, но он не мог оторвать взгляд от тонких губ Тома, оказавшихся слишком близко к щеке Дерека.       Да что с ним такое? Захотелось почему-то ударить Тома, который, как-то насмешливо глянув в его сторону, снова вернул свое внимание Дереку. А тот будто не был против такого близкого общения.       С того разговора в кабинете прошло достаточно времени, но сил на новый никто из них так и не нашел. Мария пыталась вразумить мужа, уговорить хотя бы как-то сгладить ситуацию, но тот уперся и не шел ни на какие уступки. Свел общение с подопечным на нет, оставив все на наставников и появляясь на тренировках так редко, что можно было все их встречи пересчитать по пальцам одной руки. Даже совместные ужины теперь проходили вместе с наставниками и доктором Джексоном, но и тогда Дерек умудрялся либо прийти так поздно, что Стайлз уже доедал и вставал из-за стола, не видя смысла сидеть над пустой тарелкой, либо наоборот, приходил раньше и уже заканчивал ужин, когда появлялся измученный Стайлз.       Но сегодня что-то явно пошло не так, и от этого стало только хуже. Наблюдать такое общение с холодным и всегда отстраненным Томом, который рядом с Дереком был совершенно иным, Стайлзу почему-то было неприятно. Он не мог толком описать все, что чувствовал, но противный липкий клубок негатива скапливался внутри, не давая нормально дышать. Будто кто-то давил на грудь, препятствуя каждому вдоху или выдоху.       — Ты что-то хотел? — красные глаза смотрят в упор, будто обещая все круги ада на земле, если Стайлз скажет что-то, что может не понравиться Тому.       — Я сыт, — встать из-за стола, улыбнуться и, почти не хромая, направиться к выходу из столовой, слыша за спиной мягкий, словно бархатных смех ледяного Тома и его же тихое, какое-то рычащее «Дер-р-р-ек», от которого все больно сворачивается внутри.       Стайлз очнулся на этаже имитации.       Он огляделся по сторонам так, будто находился тут впервые. Кажется, сам того не осознавая, он привязался к тренировкам и всему тому, что происходило. Он ненавидел все это настолько же сильно, насколько уже не мог без этого жить.       Какие-то выкрики и шорох привлекли его внимание и, скинув кеды, Стайлз ступил на песок, поднимаясь на небольшой холмик, за которым начиналась имитация пустыни. Звуки становились все ближе и уже спустя несколько мгновений Стайлз увидел то, что заставило его замереть на месте.       Крис дрался с Марией. В полную силу, так, как никогда до этого с ним самим. Мария отвечала тем же, уклоняясь от атаки соперника, который был больше ее в разы с такой гибкостью и ловкостью, что казалось, будто она невесомая и почти невидимая. Ее движения были смазанными, настолько быстро она передвигалась по зыбкому и вязкому песку.       Над площадкой имитации стояла ночь. Редкие звезды, которые, конечно же, были на самом деле лишь лампочками, освещали сероватый песок пустыни, простирающийся будто бы на несколько километров. Вдалеке все также виднелись другие сектора, но Стайлзу сейчас было совершенно не до того.       — А ты стала увереннее, — Крис тихо рассмеялся, когда ему удалось поймать Марию за хвост, в который были собраны косички. — Хитрая! — в голубых глазах уже не было злости, которая сверкала там за ужином.       Остались азарт, желание поймать, победить, подчинить себе, но никак не та бешеная ярость, от которой было страшно.       Мария вывернулась из хватки, оставляя в руках Криса темную резинку для волос. Косы, взметнувшись вверх, рассыпались по плечам, поблескивающим от пота и грязным от песка. Мария сейчас была настолько красива, что у Стайлза перехватило дыхание. Почему-то он, ничерта не смысливший в любви, понял Дерека, который когда-то захотел именно Марию. Если бы он, Стайлз, влюбился в женщину — это тоже была бы она.       Сильная, стройная, жилистая, состоящая, казалось бы, из одних лишь мышц, она все равно оставалась плавной в движениях и обманчиво мягкой. Ямочки на щеках, которые появлялись тогда, когда она улыбалась, большие карие глаза в обрамлении пушистых, черных ресниц, узоры, расходящиеся от уголков глаз к вискам — все это делало ее обманчиво нежной, игривой, женственной. Но стоило только увидеть, как она ловко перепрыгивает через массивную фигуру Криса, хватая его ногами за плечи и роняя на песок — фантомное ощущение хрупкости рассеивалось, оставляя перед глазами только хищницу, которая позволяет себя гладить до тех пор, пока ей этого хочется.       Стайлз выдохнул. Майка на спине Марии промокла от пота, косы спутались, сама она тяжело дышала, но все равно оставалась прекрасным воплощением женской красоты. Может, Стайлз окончательно сошел с ума и ему выбили на тренировках последние мозги? Как можно восхищаться фиктивной женой Дерека, в которого еще и сам влюблен?       Наверное, Мария просто слишком долго была рядом с Дереком, переняла многие его привычки и жесты, несла на себе какой-то его отпечаток. Потому к ней тянуло со страшной силой, будто магнитом тащило через все коридоры огромного дома?       Стайлзу хотелось ее обнять, вплавиться и не отпускать до тех пор, пока она не скажет, как подступиться к ее мужу, которого она когда-то давно сумела заполучить. Как ей это удалось? Что в Марии было такого, чего нет в нем самом?       Красоты, уверенности, умения быть нужной, умения быть опорой — внутренний голос будто издевался, подсказывая все то, чего у парня со свалки не могло быть никогда.       Крис сделал какое-то молниеносное движение — и вот Мария уже лежит на песке спиной, а он сидит на ней верхом, явно очень больно сдавливая запястья. Слышатся вскрики, которые сдержать не получается у обоих, рык Криса, из-под которого Мария просто чудом выворачивается, а затем уже ее тихий стон, потому что она специально резко дергается в сторону, выкручивая собственную руку. Повиснув мертвой плетью, конечность болтается, а кисть повернута совершенно неестественным образом. Мария будто не замечает этого, перекатываясь и ударяя подоспевшего Криса ногой в плечо. Тот уклоняется, пытается ухватить щиколотку, перетянутую бинтом, но не успевает — Мария снова откатывается в сторону, уже даже не морщась, когда приходится опереться на больную руку.       Стайлзу страшно. Эти двое будто не ощущают боли, сосредоточившись только друг на друге и бое, в котором, кажется, сложно выйти победителем. Но и проигрывать ни Крису, ни Марии, совершенно не хочется. У Криса рассечена бровь, кровь стекает по глазу, и он раздраженно смахивает ее ладонью, давая Стайлзу рассмотреть свисающую порванную кожу, будто лоскут ткани, выдранный с корнем из какой-то части одежды.       Что они оба чувствуют и как у них получается драться, не обращая на это внимания?       Крису снова прилетает ногой, только уже по подбородку, и Стайлзу кажется, что он слышит хруст. Наверное, сейчас его наставник упадет, признавая поражение, и это уже почти происходит, потому что Крис явно дезориентирован несколько секунд, но нет. Он резко бросается вперед, хватает Марию за больную руку и дергает ее на себя так, что та пролетает несколько метров, ударяясь всем телом о песок. Теперь она лежит на животе, а Крис на ее пояснице, снова пытаясь заломать ее руки, не давая вырваться. Сильные пальцы вплелись в густые косы, дергая их так, что голова Марии откидывается назад. Тонкая шея, испещренная синяками, оголяется, делая девушку еще более беззащитной, а Мария жмурится от боли, пытаясь все еще дергаться под сильным телом пустынного воина.       — Тебе меня не победить, — шепчет Крис, но так, что Стайлз слышит. Они оба заметили его сразу же, ведь он и не пытался скрыться, но прерывать драку из-за ученика были не намерены. — Но ты стала просто прекрасно сражаться.       — Пошел ты, — Мария, закусив губу, снова дергает плечами, сразу же скуля от боли в вывернутой руке.       — Дурочка, — вдруг слишком ласково говорит Крис, — успокойся. Не травмируй себя.       — Не люблю проигрывать, — Мария расслабляется и обмякает под Крисом, который, ощутив это, моментально встает на ноги и поднимает ее, ощупывая на предмет других повреждений, кроме руки. — Эй, я в норме. Ничего не сломала тебе?       — Ты? Мне? — Крис смеется, положив Марии ладонь на щеку и стирая большим пальцем кровь с разбитых губ. — Больно, конечно, но чтобы сломать мне кости надо бить железной арматурой, а никак не ногой.       — У меня удар не стал сильнее? — Мария хмурится, будто забывая и про руку, и про другие повреждения.       — Стал. Гораздо сильнее, — заверяет Крис, все еще поглаживая ее по щеке, — но и я не стою на месте. Твой удар вполне может сломать кости простому жителю мегаполиса, но никак не мне.       — Ладно, — поморщившись, Мария вздохнула. — Поможешь? — она легко шевельнула вывернутой рукой.       — Без проблем, — Крис сосредоточенно провел руками по плечу Марии, переходя на вывернутые суставы. Ощупал каждый, дошел до запястья, дотронулся до дрожащих пальцев, — готова?       — Слушай, зачем спрашивать, если я сама тебя… твою мать! — Мария, не сдержавшись, закричала, когда Крис вправил ей суставы одним четким и выверенным движением. Видно было, что для него подобное лечение не впервые, и он прекрасно понимает, что делает. — Больно, — пожаловалась Мария, уткнувшись лбом в грудь стоявшего перед ней Криса.       Она была настолько хрупкой и маленькой по сравнению с ним, что Стайлзу вновь стало не по себе. И как только она не боялась вообще драться с огромным жителем пустыни, которого человеком можно было назвать лишь по его внешнему виду?       — Ну что, как тебе бой? — Крис, не оборачиваясь к Стайлзу, задал вопрос.       — Красиво.       — Даже так, — Мария отошла от Криса и поморщилась, когда попыталась потянуться и размять мышцы. — Мне все равно надо к Джексону. Да и тебе тоже, — она обернулась к Крису, — наложи швы, — указав рукой на рассеченную бровь Криса, она улыбнулась, сразу же шикнув от того, что из разбитых губ снова засочилась кровь.       — Само прирастет, — махнул рукой Крис.       Мария закатила глаза.       — Ты отвлекся? — она вдруг пристально посмотрела на Криса.       Тот вздохнул и кивнул.       А Стайлз опять осознал, что он совсем не понимает, что вокруг него происходит. Да, наставники тренировали его. Том, конечно, только присматривался, но все равно занятия ждут впереди. Крис, казалось бы, вошел во вкус, Джексон прекрасно справлялся с лечением, а Мария уже почти сделала из Стайлза мастера по нахождению в статике по нескольку минут. Даже Дерек, вроде как, уже был знаком своей упертостью и желанием то ли оградить Стайлза от эмоций, то ли просто от себя, но вот такие ситуации давали понять, что ничего еще он не понимает.       С появлением Тома все пошло наперекосяк. Тренировки стали жуткими только от одного взгляда красных глаз, эмоции накалились до предела, а Крис, вечно спокойный и хладнокровно выламывающий Стайлзу руки и ноги, был теперь похож на сгусток энергии. Только тронь — и последует взрыв.       И вот даже сейчас, оказывается, этот бой был не просто так. Мария пыталась уберечь Криса от чего-то, чего Стайлз не знал и не понимал, хотя очень хотелось. Надоело быть парнем со свалки, который в доме примерно также важен, как стул в столовой. Без него обойтись сложно, но и заменить, в целом-то, вполне себе реально.       — Иди к Джексону, — Крис прервал затянувшееся молчание и легко пихнул Марию в спину. — Сильно больно? — вдруг заботливо спросил он.       — Серьезно? — Мария тихо засмеялась. — Крис, я боец, а не нежная фиалка.       — Ты девушка, а мы все об этом постоянно забываем. Даже ты сама.       — Ничего, — Мария тряхнула головой, откидывая косички за спину. — Главное, есть та, которая об этом всегда помнит.       Крис хмыкнул и ничего не сказал, проводив удаляющуюся Марию взглядом. Когда она скрылась за песком, он перевел взгляд на все еще мнущегося рядом Стайлза.       — Ну? — рукой он снова стер с брови кровь. — Спрашивай.       Стайлз удивленно посмотрел на наставника. В голове было множество мыслей, он хотел узнать, почему Крис стал таким замкнутым и, наверное, даже озлобленным, но думал о том, почему они сейчас ушли на тренировку с Марией, но все слова застревали в горле. Хотелось спросить так много, что все спуталось. Стайлз разозлился сам на себя, потому что он получил шанс что-то узнать, а в голове пусто, будто там абсолютный вакуум.       — И тишина, — Крис вздохнул. — Как нога?       — Нормально, заросла.       — Отлично, завтра утром жду здесь же, — Крис уже повернулся, чтобы уйти и даже прошел мимо так и стоящего истуканом парня, как вдруг Стайлз, сам не понимая, что делает, ухватил его за запястье.       Кожа оказалась адски горячей, а тонкие пальцы Стайлза даже не сошлись на мощной руке Криса. Обернувшись, тот лишь мотнул головой, давая понять, что внимательно слушает своего ученика.       — Том, — начал Стайлз, сглатывая комок в горле, — это из-за него?       — Из-за него что? — Крис явно не собирался облегчать задачу, додумывая вопрос за Стайлза.       — Вы такой.       — Какой? — снова изогнутые в насмешливой улыбке губы.       На нижней, разбитой Марией, выступила капля крови. Она набухла красной кляксой и, сорвавшись вниз, скользнула по светлой щетине, капая затем на футболку и расплываясь неровным розоватым пятном. Стайлз мотнул головой, собирая себя в кучу, и вновь посмотрел на Криса.       — Я плохо понимаю в отношениях и, наверное, не имею права спрашивать, но мне показалось, что из-за Тома вы злитесь, — он, наконец, смог сформулировать то, что было в голове неясными догадками. Смог — и даже выдохнул от облегчения.       Крис нахмурился вновь, затем посмотрел куда-то за спину Стайлза, будто там могли найтись ответы на все вопросы, а потом перевел взгляд снова, всматриваясь в ожидающие чего-то карие глаза. Только Дереку могло так повезти — на всей огромной свалке найти пацана, который окажется красивым, умненьким и стремящимся к знаниям также сильно, как и к победе.       Крис был поражен несгибаемым парнем. Когда он впервые увидел то, как Мария, всегда достаточно бережно относившаяся к ученикам, гоняет Стайлза по всему залу, он лишь приподнял брови в немом удивлении. Дерек, всегда уверенный и нагловатый, явно переживал за ученика, и если бы Крис не знал всей подноготной ситуации, не был в курсе спора и не ввязался в это именно из-за того, что мечтал отомстить клану Сири, то подумал бы, что Дерек влюбился в Стайлза.       Так, как он смотрел на оборванца со свалки, не смотрят на просто подопечных.       Дерек словно облизывал его взглядом, будто хотел спрятать ото всех и никому никогда не отдавать. Крис очень хорошо понимал это ощущение. Он точно также смотрел на Тома, когда они только познакомились. Если бы не произошедшее между ними тогда, давно — все было бы иначе. Том сбежал, оставил Криса с вырванным сердцем, будто вывернутыми наизнанку внутренностями и изодранной в клочья душой. Чтобы собрать себя снова, понадобилось десять лет. Десять лет ада, которые и для Тома были таковыми. Крис понял это, стоило только увидеть шрамы этого ледяного… дурака.       Дурака, которого хотелось обнять. Хотелось облизать каждую выпуклую линию, стереть все страдания из памяти, которых, Крис видел, было слишком много.       Том стал лучшим.       Лучшим из лучших.       Таким же востребованным тренером, как и Крис.       К ним выстраивалась очередь, записывались за год, чтобы только попасть на одну тренировку, а оба в итоге оказались у Дерека дома, одержимые местью, которая могла бы свершиться посредством подобранного на свалке Стайлза.       Они ни хрена не изменились.       И то, что взрослые люди собрались использовать едва достигшего совершеннолетия мальчишку в своих целях не делало им чести. Но, с другой стороны, Стайлз вроде как был согласен.       А был ли у него выбор?       Крис усмехнулся.       Выбор ведь есть всегда. Каждый день люди делают выбор.       Встать с постели или остаться досыпать, видеть сны и плевать на все запланированные дела.       Улыбнуться случайному прохожему или молча пройти мимо, стирая из памяти одно из миллионов лиц, которые мы видим каждый день.       Помочь нищему или снова пройти мимо, забывая о том, кто, возможно, умрет завтра, когда тебе самому снова придется выбрать: подниматься ли с кровати?       Дерек сделал свой выбор и потащил за собой всех тех, кто готов был поступить аналогично. Всех, кто ненавидел клан Сири, как и он. У каждого были свои причины, свои травмы после произошедших несколько лет назад событий, но итог оказался один: Стайлз стал средством достижения их общей цели.       И то, что Том, которого Крис так и не смог отпустить, был здесь, доказывало это вновь и вновь. Он тоже ничего не забыл, у него тоже все внутри болело и так и не срослись старые раны. Но один только вид Тома, который наклонялся к Дереку и что-то ему с улыбкой говорил, заставлял все внутри наполняться яростью.       И как только Мария не побоялась выйти на спарринг? Оказаться напротив Криса, когда он был в таком состоянии? Он ведь мог убить, и даже не заметить этого. Кости Марии явно не столь прочны, как скелет жителей пустынного сектора.       Крис выдохнул и вновь опустил взгляд на Стайлза. Тот стоял и терпеливо ждал.       — Я и Том раньше были любовниками, — наконец смог выдавить Крис.       — Оу, — Стайлз явно не ожидал такого расклада.       — Мы жили вместе достаточно долгое время, пока кое-что не перечеркнуло все наши отношения.       — Любовниками или любимыми?       Крис едва не рассмеялся. Этот Стайлз, ребенок, но в то же время такой взрослый парень, задавал такие вопросы, от которых сам Крис бежал на протяжении долгих десяти лет. Что можно ответить на вопрос, который стал роковым для Тома и Криса тогда?       Крис думал, что они любят друг друга. Так, как показывали в дурацких ванильных мелодрамах. Так, как он всегда себе запрещал, потому что все друзья, которые тогда еще у него имелись, в голос твердили о том, что у ледяных великанов нет сердца. Нет эмоций, нет чувств. Чего ждать от вида, который отдает своих новорожденных детей няням, а потом сразу в интернат, на обучение?       Том часто пытался рассказать что-то о себе, но Крису хотелось заткнуть уши, попросить замолчать, потому что было страшно.       Если тебе доверяют рассказы о своей жизни — тебя любят.       Если с тобой хотят делиться чем-то личным — ты обязан отдать что-то в ответ.       Ведь тебе верят, а ты… что можешь дать в ответ ты?       У Криса тогда не было ничего, кроме его любви. Комната посреди пустыни, вдалеке от оазиса, от воды и от хотя бы каких-то минимальных удобств цивилизации совершенно не то, что нужно ледяному жителю второго сектора. Которому было больно каждый раз, когда через кое-как задернутое рваными шторами окно на его синюю кожу попадал солнечный обжигающий свет пустынного сектора.       Крис вообще не смог бы жить там, где жил до этого Том. Разреженный воздух покрытых льдом гор был для него ядом. Он разъедал кожу, и если бы в крови предков Криса была хотя бы какая-то помесь с другими жителями секторов, все было бы проще. Но нет. Крис был чистокровным пустынником. Золотоволосым, смуглым, адски сильным, ярким, красивым до одури, и совершенно нищим.       Вся его родословная и положение в обществе были перемолоты жерновами клана Сири, который уже тогда запустил щупальца во все сектора. Крис был одержим жаждой отомстить, Том, как выяснилось, тоже, а вот чувства… они появились позже.       Это как потребность в воде. Во влаге, которой в пустыне слишком мало. Том для Криса был всем, он был его воздухом, а он сам, казалось, значил не меньше.       Все эти банальности наслаивались, будто круги на срезе векового дерева, друг на друга, хороня внутри все то хорошее, что только было между ними. Крис не понимал, почему Том до сих пор с ним, ведь ничего более приземленного найти было нельзя. Том же, в свою очередь, никак не мог донести до горячего и вспыльчивого пустынника то, что он просто влюблен. Без условностей, без каких-то нюансов и оговорок, без желания что-то получить взамен.       Крис вбил себе в голову, что должен Тому. Должен нормальную жизнь, должен хорошее положение в обществе, должен все самое лучшее и совсем забыл, что Тому нужен был он сам. Да, без денег и еды долго не проживешь, но Том хотел все делать вместе, а Крис, огорошенный происхождением Тома и тем, кем он на самом деле являлся в своем секторе, количеством денег и связей у его родителей, закрывался в себе все больше, разрывая те ниточки, которые едва успели натянуться между ними.       Разрубило все окончательно то самое событие, после которого Том, едва передвигаясь от полученных ран, полз до границы секторов, стиснув зубы и глотая злые слезы. Он возненавидел настолько же сильно, насколько сильно до этого любил. Он не видел ничего, что произошло после. Не знал, что Криса подставили и не хотел знать.       В итоге оба оказались по разные стороны баррикад. Том вернулся к отцу, окунулся в тренировки и за эти годы превратился в жуткого ледяного тренера, шрамирование на теле которого пугало порой даже видавших виды бойцов.       Каждый шрам — выигранный бой.       Бой на смерть.       Каждый завиток — победа над самим собой. Новое умение, уровень мастерства, знания о том, как вывернуть собственное тело так, чтобы выпутаться из любых оков.       Каждая повторная линия — участие в нелегальных боях и принесенная победа. Деньги, конечно же, но и наравне с ними смерть соперника. Чем длиннее линия, тем больнее смерть.       Крис видел три ряда линий и завитков на плечах, руках, запястьях, даже лице — и не хотел думать о том, что происходило с тем, кого он, казалось бы, достаточно неплохо знал.       Но прошло столько лет, они стали совсем другими и теперь, встретившись в доме Дерека, смотрели друг на друга как на незнакомцев. Внешний вид Криса, который раздался в плечах, вырос, обзавелся сотнями шрамов, говорил сам за себя, это да, но вот Том…       Крис прикрыл глаза и выдохнул. Это он его таким сделал, тут можно злиться только на себя.       А теперь он сам, Дерек, Том, Мария, превращают парнишку со свалки во что-то совсем жуткое. Что получится из того, над кем потрудятся все они разом? Крис снова скользнул взглядом по пока еще достаточно тонкой фигуре Стайлза, по доверчивым карим глазам, по пухлым губам, ненадолго задержался на оставшемся после операции шраме на брови и подавил в себе порыв поежиться.       Скоро этого Стайлза не останется.       Они вчетвером сделают из него монстра, которого с гордостью продемонстрируют на предстоящих боях.       От-лич-но.       Оставалось надеяться, что в аду они будут плавать в одном котле.       — Крис?       — Когда-то мы, наверное, любили друг друга, — наконец вырвался из болота тяжелых воспоминаний Крис.       — А теперь Том любит Дерека? — Стайлз нахмурился.       — Не думаю, — Крис вдруг ощутил какое-то странное щемящее тепло к этому Стайлзу, который ничего не понимал в их сложных взаимоотношениях, но так хотел разобраться. — Скорее он просто хочет позлить меня.       — Зачем? Ты его обидел? — Стайлз стоял очень близко.       Его макушка была ниже груди Криса, приходилось задирать голову, чтобы посмотреть в лицо наставника, но даже так Крису казалось, что он ощущает теплое дыхание, вырывающееся из приоткрытых губ и оседающее на влажной от пота ткани футболки.       — Да, я его обидел, — кивнул Крис, краем глаза замечая движение позади Стайлза.       Несложно было понять, кто пришел искать пропажу, особенно после того, как, наверняка, увидел Марию после спарринга в кабинете Джексона. Дереком двигало элементарное волнение за подопечного, ведь позволяя Тому злить Криса тот явно не хотел, чтобы тот оторвался на ни в чем неповинном Стайлзе.       Только вот Крис очень хорошо умел мстить, особенно если это касалось Тома.       Или их обоих.       — Знаешь, — Крис заговорил тихо, так, чтобы слышал только Стайлз, и уж никак не тот, кто сейчас изо всех сил старался быть незамеченным.       Кстати, у него бы получилось — не заметь Крис его совершенно случайно.       — М? — Стайлз спокойно стоял рядом с наставником.       Он понимал, что Крис не нападет просто так, если они не на тренировке. Только вот он совершенно не знал, чем может обернуться для него столь близкое нахождение к мужчине, который мало того, что засматривался на красивых мальчиков раньше, до Тома, так еще и жаждет наказать кое-кого другого.       — Ты красивый парень, Стайлз, — Крис хмыкнул, видя, как расширились от неожиданного комплимента карие глаза. Еще бы, наставник, который до этого ломал ему кости, вдруг отвесил комплимент. — Тебе никто этого не говорил?       — Говорили, — Стайлз смутился. Ведь ему действительно каждый в этом доме хотя бы раз сказал о его внешности, которая слишком сильно изменилась после операции. — Но почему вы говорите это сейчас?       — Почему нет? — Крис поморщился от пульсирующей боли в брови и понял, что шов наложить все-таки придется. Но снова вернул внимание Стайлзу. — Я ведь говорю правду.       — Дерек здесь, да? — очень тихо, почти одними губами сказал Стайлз. — И вы хотите его проучить, да?       Крис подавил в себе порыв засмеяться. Как только Стайлз окончательно забудет о проведенном на свалке времени, расслабится и всему научится, от него никому не будет спасенья. Кажется, он погорячился, переживая о том, что они воспитают маленького монстра.       Стайлз им был и без них. Просто зверь внутри него пока еще дремал, оглушенный сложной жизнью и из-за этого спрятанный где-то в самой глубине характера Стайлза.       — Да, — Крис прищурился и вдруг подхватил Стайлза за талию, поднимая его так, чтобы их лица были на одном уровне. Он ощутил на своих плечах теплые ладони и усмехнулся. — Поможешь мне?       — Я ничего не умею, — Стайлз совершенно не боялся. Но и никаких других эмоций тоже не испытывал. Его сердце билось ровно, спокойно, не сбиваясь с ритма.       В голове Криса мелькнула мысль о том, что повезет тому человеку, которого всем сердцем полюбит Стайлз. Он никогда не предаст — просто не сумеет. Даже на провокацию он поддается сейчас по неопытности. Будь он немного более ориентированным в жизни — сразу бы понял, что такое «наказание» не приносит удовлетворения.       Лишь боль и тянущее чувство злости.       Но Крис сейчас был слишком взбешен поведением Тома, которому потакал Дерек. Он слишком долго не видел своего ледяного взбалмошного любимого и слишком долго был наедине с собственной болью и потерей.       А Стайлз был теплый, живой, яркий и отзывчивый. Наивный и совсем немного злой. Прогибающийся под обстоятельства, но не ломающийся полностью. С таким рядом хотелось прибегнуть к низкой мести, сделать больно Дереку, который наверняка все расскажет Тому.       И Крис не смог себе в этом отказать.       — Тебе и не нужно ничего уметь, — прошептал он в самые губы Стайлза перед тем, как поцеловать их.       Стайлз оказался податливым. Он разомкнул губы, позволил их облизать и скользнуть себе в рот языком. Несмело ответил, пытаясь повторить то, что делал Крис, а затем увлекся, становясь хорошим учеником. Он наклонял голову и прикрывал глаза от ласки, пусть и подаренной из-за злости, а не от любви или хотя бы сильной симпатии. Стайлзом двигал интерес, желание ощутить, каково это — целоваться с кем-либо, и он крепче обнимал Криса за шею, прихватывая пальцами в отросшие светлые волосы, кольцами завивающиеся у самых плеч.       Крис поймал себя на том, что целуется с кем-то, кроме Тома, впервые после болезненного расставания. Партнеры, которые были в его постели за эти годы, так и остались безликим рядом лиц, и целовать кого-то из них Крису даже в голову не приходило. Он уже и забыл, каково это, когда в руках податливое тело, когда кто-то отвечает тебе с желанием, пусть и вызванным интересом, но все же искренним.       Стайлз пока вообще не научился как следует врать и изворачиваться.       Но ничего, жизнь его всему научит.       Крис приоткрыл глаза, лишь слегка приподняв ресницы и, прикусив нижнюю губу Стайлза, глянул за его спину.       Дерек стоял там и смотрел на них так, будто хотел убить обоих.       Крис едва не усмехнулся, но сдержался, потому что Стайлз тогда бы сбился и поцелуй пришлось бы прервать. Он снова закрыл глаза и прислушался, понимая, что Дерек тихо покинул тренировочный сектор. Но злости в нем явно было через край, едва ли не больше, чем в самом Крисе, когда он смотрел на Тома, заигрывающего на его глазах с другим.       Дерек ничего не мог предъявить, он сам отпустил от себя Стайлза.       Крис был его знакомым, напарником и союзником, но никак не другом, который не притронется к тому, кто понравился Дереку, даже если они и решили не быть вместе.       А Стайлз… в пункте его соглашения с Дереком не было прописано ничего насчет связи с кем-то из наставников, о чем сейчас можно было только пожалеть. Дерек явно не предполагал того, что кто-то будет целоваться со Стайлзом на его глазах. И более того, что Стайлз будет на поцелуи отвечать.       — Ну как? — Крис облизал губы и посмотрел на Стайлза, опуская того на песок.       — Приятно, — пожав плечами, тот переступил с ноги на ногу. — Он разозлился?       — Безумно, — Крис усмехнулся, когда увидел мелькнувшее в карих глазах удовлетворение. — Ты злопамятный.       — Нисколько, — Стайлз почесал шею, а затем зевнул. — Просто Дерек меня обидел.       — Ты привык мстить обидчикам? — Крису почему-то важно было знать причины поведения Стайлза и того, почему он вообще позволил себя целовать.       — На свалке иначе нельзя.       — И что? У тебя там не было ни одного друга? — Крис слабо представлял себе, как можно было выжить одному, да еще и со шрамами.       — Почему, был. Скотт. Он меня нашел и, вроде как, выходил. Помогал, пока шрамы не заросли.       — И что случилось? — Крис направился за Стайлзом, который пошел в сторону выхода из сектора.       — Он стал постоянно меня обижать. Доставал несколько лет, это было просто ужасно, — Стайлз спрятал руки в карманы. — Называл Уродом и не раз ломал моих роботов, если ему казалось, что я сделал недостаточно полезного. Мы тогда даже подрались, потому что меня раздражало то, что он все ломает.       — Ну, тут я на твоей стороне, — Крис хмыкнул. — Какая разница, что ты собираешь, если он вообще ничего не умеет?       — Вот и я так думаю, — Стайлз спрыгнул с последнего холмика песка и слегка поморщился, нога все еще давала о себе знать. — Но я все запомнил.       — И? — Крис смотрел, как Стайлз наклоняется и зашнуровывает кеды.       — Я посоветовал пойти в банду, куда его звали давно, чтобы только он от меня отстал.       — Это твоя месть? — Крис растерянно смотрел на то, как Стайлз идет к дверям.       — Ага, — на несколько мгновений остановившись около двери, Стайлз замер, чтобы договорить. — На самом деле, у них давно сложившийся костяк народа, и они не принимают новеньких. Просто зовут их, потому что нужны. Нужно быть более умным и запоминать то, что происходит вокруг. Скотт запоминать не любил.       — И что же? — Крис почему-то думал, что ему не понравится ответ на этот вопрос. — Что происходит с новенькими?       — Они их едят, — бросил Стайлз и вышел за дверь, оставляя наставника, оглушенного такой правдой, одного.